Суррогатная инвестиционная система

Насильственное изъятие имущества для реализации инвестиционных проектов осуществляется с помощью бюджета (перераспределение налогов) в случаях, когда общественная значимость проекта очевидна без возможности его коммерциализации по срокам и задачам (социальные и военные расходы, крупные инфраструктурные проекты, рискованные стартапы). Поскольку границы между денежно-кредитным рынком частных операторов и фискальной (общественным бюджетом) частью финансовой системы размыты и допускают взаимные перетоки, могут быть приняты решения, которые подменяют рыночные инструменты административными, что, несмотря на исходные благие намерения, в перспективе неизбежно ведет к снижению эффективности. Решения на основе частной инициативы, когда ответственность за расходование собственных средств персонифицирована, как правило, более эффективны, чем использование государственных (общественных) средств при размытой ответственности.

В определении «суррогатный» изначально нет негативного оттенка. В какой-то мере эта система может играть позитивную роль (по аналогии с суррогатным материнством), но это не должно быть магистральным направлением совершенствования инвестиционного процесса.

Ошибочные решения

Четыре ошибочных действия, основанных на неверном представлении о долгосрочном направлении развития российской экономики, предопределили формирование суррогатной инвестиционной системы (СИС). В настоящее время она выступает одним из решающих факторов снижения темпов экономического роста в России (подробнее см. ниже).

В конце 1990-х годов в условиях девальвации рубля, дефолта по внешним и внутренним обязательствам, стремительного роста цен на отечественное сырье и последующего благополучного разрешения политического кризиса российская экономика начала уверенный подъем (см. таблицу).

Таблица

Индекс физического объема ВВП (в % к предыдущему году) и цена на нефть (долл. барр.), 1996-2014 гг.

Примечание . Экономический рост начался в 1999 г., и его драйверами были не только цены на нефть.

Магия прироста валовых показателей для властей и устойчивое повышение доходов населения благодаря растущим объемам производства порождают общественный оптимизм, не располагающий к изменению экономической модели, даже если необходимость этого налицо. Однобокость сырьевой модели и ее уязвимость перед возможными внешними шоками очевидны, но ускорение всегда привлекательнее развития. В этот момент провозглашается задача удвоить российский ВВП за 10 лет (первая ошибка), что однозначно нацеливает экономических факторов на обеспечение прироста выпуска по сложившейся траектории. Потребность в технологической модернизации экономики и соответственно в повышении роли институтов, способствующих конкуренции и стимулированию технологических и социальных инноваций, отходит на второй план. Ставка была сделана на амортизацию накопленного потенциала, а не на формирование новой производственной базы.

Вторая ошибка была допущена, когда началась концентрация активов в руках государства (это характерно для добывающих стран). Создание госкорпораций привело к возникновению в России госкапитализма, который определяет доминирование государственного регулирования над предпринимательской инициативой.

Третью ошибку совершили в период финансового кризиса 2008-2009 гг. Основные усилия были направлены на смягчение социальных последствий кризиса (резкое повышение социальных расходов, сдерживание безработицы административными методами, отказ от смены собственников обанкротившихся предприятий), что фактически сформировало «производственный собес». С этого момента иждивенчество крупнейших предприятий стало важнейшим фактором экономической политики. Экономическая модель не была изменена, хотя обычно кризис вынуждает сделать именно это, тем более что его последствия для российской экономики были наиболее драматичными среди всех стран G20. Практически сразу после преодоления острой фазы кризиса с помощью бюджетных средств и резервов ЦБ РФ в стране начали устойчиво замедляться темпы экономического роста, несмотря на то что цены на нефть заметно превышали докризисный уровень.

И здесь предыдущие ошибки были усугублены статистическими изысками по поводу действительных, желаемых и предполагаемых темпов прироста ВВП. В этом выразилось непонимание даже обновленной экономической командой правительства направлений изменения экономической политики. К сожалению, установка на косметический ремонт для российской экономики уже не подходит.

Не было осознано (четвертая ошибка), что страна нуждается не в мерах по преодолению временного спада производства, обусловленного одной из фаз экономического цикла, а в новой модели развития, основной целью которой должно стать повышение эффективности хозяйственного механизма. Вместо новой модели, нацеленной на структурные изменения, руководство выбрало меры, консервирующие устаревшую модель.

Два важнейших момента наглядно свидетельствуют о снижении эффективности российской экономики в XXI в. Во-первых, она не генерирует принципиально новых технологий или продуктов. Диверсификация экономики имеет отрицательный знак, что отчетливо проявляется в суммарном финансовом вкладе добывающих отраслей в доходы бюджета.

Неудивительно, что среди 500 наиболее дорогих компаний мира семь российских, но, ни одна не представляет новые отрасли — в их число входят только добывающие и один банк. Среди пяти наиболее дорогих компаний мира три представляют отрасль телекоммуникаций, фактически возникшую в последние 20 лет.

Во-вторых, даже в системе традиционных и не очень адекватных сегодня показателей, отражающих устаревшую структуру производства, например ВВП, наблюдается «плоская» динамика. Начиная с 2014 г. все фактические и прогнозные данные о приросте обобщающих показателей развития российской экономики колеблются около нуля.

«Роснефть» — крупнейшая в мире нефтяная компания по добыче и запасам нефти. У нее самые низкие расходы на добычу и самое высокое вознаграждение менеджеров. При этом по выручке она более чем в два раза уступает ExxonMobil, BP, RDS, по чистой прибыли незначительно опережает RDS и намного отстает от ExxonMobil и BP, а по капитализации (оценка инвесторами перспектив компании) уступает своим основным конкурентам в 2-6 раз [2].

Если рассматривать динамику капитализации как оценку инвесторами потенциальной эффективности компаний, то сегодня оценка российской экономики очень низкая. Так, ведущее российское предприятие и один из мировых монополистов в своей отрасли «Газпром» снизил уровень капитализации за последние 6 лет более чем в три раза.

Очевидно, что изменения на рынке энергоресурсов под влиянием «сланцевой революции» и снижения цен на нефть затрагивают всех его участников, в том числе атомную промышленность. Здесь наблюдаются существенные различия в подходах. В США атомная промышленность пошла по пути технико-организационной модернизации (Peterson et al., 2014), а российская отрасль в первую очередь стала опираться на бюджетные дотации (в частности, из ФНБ) по неустойчивой и скорее всего убыточной схеме. Например, строительство АЭС за рубежом (включая Турцию, Белоруссию, Словакию, Иорданию, Бангладеш и др.) предполагается осуществлять за счет государственных кредитов, выдаваемых российской стороной стране-партнеру, то есть путем перераспределения бюджетных средств: в 2013 г. было запрошено 93 млрд руб., выделено — 22 млрд. С точки зрения авторов данной схемы, это позволит российской атомной промышленности сохранить производственный потенциал в сложный для отрасли период.

Можно согласиться с мнением Л. Анисимовой, что весьма рискованна «продолжающаяся практика по размещению средств государственных фондов в депозиты испытывающих финансовые трудности государственных банков и банков, учрежденных ЦБ РФ... Восстанавливая финансовую устойчивость крупных финансовых структур-банкротов за счет бюджета и средств суверенных фондов, государство попросту возмещает те неэффективные, неприбыльные расходы, которые, собственно, спровоцировали эту финансовую несостоятельность... тратит столь необходимые для экономики ресурсы на вложения в мертвые, никому не нужные активы, в то время как для ускорения экономического развития средства сейчас нужно направлять в эффективные проекты» [1c. 44].

Крупный бизнес, зависящий от государственных (бюджетных) источников, не может обеспечивать устойчивое воспроизводство. Нарастающий поток заявок на бюджетные средства (в первую очередь из ФНБ) подтверждает справедливость этого тезиса. При этом, согласно Бюджетному кодексу РФ, «ФНБ создается в целях обеспечения софинансирования добровольных пенсионных накоплений граждан РФ, а также обеспечения сбалансированности (покрытия дефицита) бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации».

Госкомпании не создали ни одного нового продукта, ни одной принципиально новой технологии, не сумели повысить собственную капитализацию. Но они накопили большую внешнюю задолженность, что создает реальную финансовую проблему для нашей страны.

В настоящее время правительство РФ ищет выход со стороны пассивов, размышляя о допустимой величине бюджетного дефицита, начиная тратить средства резервных фондов, подбираясь к золотовалютным резервам Банка России, уточняя расчеты финансовых индикаторов и «правила игры» на денежно-кредитном рынке. В условиях сжатия финансового рынка перераспределительные процедуры не только не эффективны, но и достаточно лимитированы.