Суверенитет как форма и условие существования независимого государства

В действующей Конституции Российской Федерации зафиксировано, что наша страна - суверенное государство. Собственно, мало кто из граждан России стал бы утверждать обратное, поскольку в нашем сознании на уровнях как обыденном, так и теоретическом прочно укрепилось понимание, что по-другому и быть не может, что суверенитет - естественная форма и непременное условие существования и развития такой великой державы, какой является Российская Федерация. Все так, однако только за два месяца - июнь и июль 2017 года - президент РФ Владимир Путин четырежды говорил о суве- ренности российского государства. Такое повышенное внимание главы государства к этому вопросу, безусловно, требует объяснений.

В настоящей статье автор намерен осмыслить понятие суверенитета, проанализировать примеры из истории России, когда страна временно полностью или частично теряла суверенность, показать его современное значение и практическое воплощение.

Актуальность проблемы, во-первых, объясняется обострением международной обстановки, вызванной действиями США, нарушающими суверенитет и независимость государств, практикой смещения военным путем легитимных глав государств, неугодных супердержаве. Во-вторых, необходимостью выработки решений, которые бы защищали суверенность России и предотвращали попытки поколебать независимость ее внешней и внутренней политики.

Начнем с определения понятия «суверенитет». Мыслители прошлого, начиная с середины XVI в., когда французский юрист Ж. Боден впервые ввел в научный и политический оборот это слово, высказали много разных толкований понятия. Современные трактовки при некоторых отличиях в формулировках сводят определение понятия к независимости. Большая актуальная политическая энциклопедия под суверенитетом понимает «независимость государственной власти от всякой иной власти внутри страны и вне ее, исключительное право на политическую самостоятельность, необходимое и достаточное условие существования государства, его способности эффективно осуществлять свои функции» [14]. Толковый словарь С.И. Ожегова дает такое же определение понятия «суверенитет»: «Полная независимость государства в его внутренних делах и в ведении внешней политики» [9, с. 691].

Как видим, основополагающим критерием суверенности является независимость государства в ведении внутренней и внешней политики. Выступая на Санкт-Петербургском международном экономическом форуме в июне 2017 г., В.В. Путин отметил, что «в мире не так много стран, которые обладают суверенитетом. Россия очень дорожит тем, что мы этим суверенитетом обладаем» [11].

Анализ высказываний президента РФ на этот счет убеждает, что вопрос волнует главу государства, что он понимает великие смыслы понятия «суверенитет». В интервью американскому режиссеру Оливеру Стоуну Владимир Путин сказал следующее: «Основное, что есть в России, - это ее народ с его самосознанием, с его внутренним состоянием. Этот народ не может существовать вне своего суверенитета, своей государственности…» [1].

Наконец, следует привести еще одно высказывание, имеющее, на наш взгляд, принципиально важное значение. На торжественном приеме 12 июня 2017 г., посвященном национальному празднику - Дню России - Владимир Путин заявил: «Всем вместе нам удалось сохранить уникальное многообразие народа России, не допустить забвения и девальвации принципов гражданственности и патриотизма, надежно укрепить суверенитет своей страны, четко обозначить национальные интересы России. Мы научились их твердо отстаивать, опираясь в том числе на исторический опыт» [12].

Исторический опыт России свидетельствует: страна дважды временно полностью теряла свой суверенитет. О каких исторических периодах идет речь? Первый - период татаро-монгольского ига. Мнений на этот счет, причем диаметрально противоположных, существует немало в ученой среде.

Приведу высказывания самых маститых наших историков, чтобы представить дистанцию, на которую разошлись их мнения. Н.М. Карамзин в своем главном труде «История государства Российского» несколько раз возвращался к оценке монголо-татарского нашествия. Вот одно из его высказываний об иге, которое «…изнурив Государство, поглотив гражданское благосостояние оного, унизило самое человечество в наших предках и на несколько сот веков оставило глубокие и неизгладимые следы, орошенные кровью и слезами многих поколений» [4, с. 107]. Или такое: Россия - «обширный труп после нашествия Батыева...» [5, с. 200].

С.М. Соловьев отстаивал отличную от мнения Н.М. Карамзина точку зрения. Рассуждая об установлении «нового порядка вещей на севере» Руси, он делал вывод: «Мы замечаем, что влияние татар не было здесь главным и решительным. Татары остались жить вдалеке, заботились только о сборе дани, нисколько не вмешиваясь во внутренние отношения, оставляя все как было…» [13, с. 8].

О взаимоотношениях русских князей и татарских ханов, влиянии ига на Русь вполне определенно высказался и С.Ф. Платонов. Он утверждает, что татарское влияние на русскую жизнь не могло быть значительным, так как татары, завоевав Русь, не остались жить в русских областях, они переписали все население Руси, наложили на него дань, получившую название «выход», и отошли на юг, в открытые степи. Исходя из такого понимания действительности, историк делает вывод: «Поэтому мы можем далее рассматривать внутреннюю жизнь русского общества в XIII в., не обращая внимания на факт татарского ига» [10, с. 138].

В этом ряду стоят и выводы, которые сделал в своем исследовании «Древняя Русь и Великая степь» Л.Н. Гумилев, который утверждал: «Грандиозный поход Батыя в 1237-1242 гг. произвел на современников ошеломляющее впечатление. Но ведь это был всего лишь большой набег, а не планомерное завоевание, для которого у всей Монгольской империи не хватило бы людей. В самом деле, монголы ни на Руси, ни в Польше, ни в Венгрии не оставляли гарнизонов, не облагали население постоянным налогом, не заключали с князьями неравноправных договоров. Поэтому выражение "завоеванная, но непокоренная страна" полностью неверно. Завоевание не состоялось, потому что оно не замышлялось» [3, с. 532-533].

Такие суждения авторитетных историков заставляют внимательнее всматриваться в события, происходившие почти восемь столетий назад, чтобы понять их сущность и определить к ним свое личное отношение. Ведь если ориентироваться на суждения С.М. Соловьева, С.Ф. Платонова и Л.Н. Гумилева, то неправомерно вообще ставить вопрос о потере самостоятельности русскими князьями, о цивилизационном откате Руси как следствии монголо-татарского ига. Если же придерживаться точки зрения Н.М. Карамзина, то очевидно, что Русское государство столкнулось с труднейшим вызовом того времени, от ответа на который зависела сама судьба государства и перспективы развития русского народа.

К этому можно добавить мнение именитого русского историка В.О. Ключевского, который считал, что монголо-татарское нашествие не только закрепило на столетия русскую удельную раздробленность, но и разорвало складывавшуюся единую древнерусскую народность. Историк главным итогом нашествия назвал именно разрыв русской народности [6, с. 233]. Уже одно это разве не стало вызовом для народа и князей земли русской, лишив их возможности создавать и укреплять единое государство?

Итак, есть ли у нас основания считать, что иго, которое длилось почти два с половиной века, - это период полной потери суверенности, то есть независимости русских земель? Рассмотрим взаимоотношения, которые установились между русскими княжествами и монгольской державой. Вернувшись из западноевропейского похода, хан Батый обосновался в новой столице своего государства, получившего название Орда, или Золотая Орда.

После военного покорения Руси начинается политическое и административное подчинение русских княжеств. Вызов в ставку Батыя великому владимирскому князю Ярославу Всеволодовичу пришел уже в 1243 г., где он получил утверждение на великое княжение. При этом он вынужден был оставить в Сарае в качестве заложника своего сына Святослава, а младшему сыну Константину пришлось ехать в Каракорум, где он получил для отца ярлык, подтверждавший право на великое княжение.

Ярлыки на княжение пришлось получать и другим русским князьям, которые были обязаны при этом проходить определенные ритуальные монгольские обряды: пройти меж двух очищающих огней, поклониться языческим изваяниям. Михаил Всеволодович

Черниговский отказался проходить ритуал и был за это казнен. Отказывался первоначально ехать за ярлыком и гордый Даниил Романович Галицкий, укрывшись в неприступной крепости Холм, но все же и он вынужден был выказать монголам свое смирение и покорность.

Таким образом, необходимость лично приезжать в Сарай и получать ярлык была одной из форм явной зависимости русских князей от ханской власти. Если все предыдущее время в истории Киевской Руси, Суздальского и Владимирского княжеств русские князья никак не могли определить порядок наследования княжения, то теперь стало все проще простого: источником власти стал монгольский хан, и он решал, кому давать ярлык. Он же и отнимал его по своему усмотрению. А за непокорность жестоко наказывал и князя, и русские земли.

Но выдача ярлыков, фактически назначение на княжение - это лишь один из примеров зависимости Руси от Орды. На Русь были наложены разнообразные повинности, всего их насчитывается около полутора десятков. Главной среди них был «выход» (дань). Если о точном размере выхода историки спорят, то большинство исследователей согласны с тем, что повинность была очень тяжелой.

Еще были такие повинности, как сбор с торговли или тамга, ямская повинность на содержание почтовой службы, на кормление ханских послов и баскаков - сборщиков налогов. Была также повинность, которая особой тяжестью ложилась на ние, - «налог кровью», то есть отправка русских воинов в составе монгольских военных походов. Александр Невский сможет несколько уменьшить тяжесть этой повинности: он добьется, что в монгольские походы будет ходить княжеская дружина, но не будет мобилизации населения. Некоторые исследователи такой успех Невского даже считают чуть ли ни началом освобождения от татарской зависимости. На наш взгляд, это забегание вперед: у Невского еще не оформились такие цели, у него не было для этого решительно никаких сил.

В фундаментальном научном издании «Русь и монголы», посвященном анализу проблем русско-ордынских отношений, историк Ю.В. Кривошеев пишет, что экономическая зависимость Руси от монгольской державы «в конечном счете свелась к выплате дани - именно это становится основным элементом русско-монгольских отношений на многие последующие десятилетия» [7, с. 211-213].

Это верно, если рассматривать взаимоотношения русских княжеств и Орды через призму финансово-экономической зависимости. Но такой взгляд будет однобоким, поскольку нельзя от экономических, фискальных аспектов отношений хана-властелина и князя-подчиненного оторвать политические отношения и политическую зависимость одного от другого. Одно без другого не существует в принципе, а в нашем случае тем более эти две стороны отношений взаимосвязаны и взаимообусловлены. И какая сторона, экономическая или политическая, была основной - это большой вопрос.

Очевидно, что зависимость Руси от Орды была многоплановой и всесторонней. Укрупненно ее можно разделить на две составляющие: политическую и экономическую. К политической мы отнесем право хана управлять княжествами через выдачу ярлыков на княжение. Более того, хан произвольно изменял границы княжеств. Так, в 1328 г. хан Узбек великое княжество Владимирское разделил на две части, одну из которых отдал Александру Суздальскому, а вторую - московскому князю Ивану Калите.

Сюда же следует включить и правовую зависимость русских князей от хана. Этот аспект исследован меньше всего, но от этого он не становится менее значимым. Сам факт, что русского князя мог судить и судил монгольский хан, свидетельствует о значительной бесправности первого.

Таким образом, зависимость русских земель от хана была многоплановой: военной, политической, экономической, правовой и духовной, - если учесть, что и митрополит русский получал ярлык от монгольского властелина.

Второй период, когда российское государство фактически потеряло ность, - это период Великой Смуты. Это был глобальный кризис, который в разной степени охватывал все стороны жизни государства и общества, протекал в течение длительного времени, и в разные его периоды с наибольшей силой действовали разные его компоненты: борьба за трон среди бояр и предательство ими интересов государства, военные действия с иноземцами и сражения казаков с правительственными войсками, волнения крестьян и конфликты земель, наконец, отстаивание православной веры и подъем народного духа, вылившийся в освободительное движение.

У всех этих черт масштабного кризиса было одно общее явление, которое собирало эти компоненты Смуты в одной критической точке. Этой критической точкой была угроза существованию Русского государства. Собственно, были моменты, когда оно фактически уже не существовало, когда центральной власти либо не было вовсе, либо она не воспринималась как власть ни в столице, ни тем более в землях, которые создавали свои органы управления. Череда избранных боярских царей вперемешку с самозванцами, прися-гание на верность польскому королевичу и оккупация Кремля войсками враждебной державы, безответственная и беспринципная семибоярщина в качестве правительства, шайки казаков-разбойников и такие же польские отряды, рыскавшие по стране и разорявшие ее…

Это ли не критическое состояние страны, которая находилась в шаге от пропасти, где реальной была потеря независимости и суверенитета, исчезновение государства как такового. Одни иностранные державы, такие как Польша и Швеция, уже отрезали себе куски русских земель, другие, как, например, Англия, примеривались к лакомым территориям, чтобы отхватить лучшие.

На всем протяжении Смуты у государства были два особо критических момента. Первый - когда территория русского государства разделилась надвое: часть признавала государем Василия Шуйского, другая присягнула Лжедмитрию II. Сосуществовали рядом и две столицы, в каждой из них была своя Боярская дума. К самозванцу переходили на службу князья, молодые представители знати, всем им он раздавал титулы и звания. Реально происходило разрушение государства, которое еще сохранялось лишь потому, что установилось некое политическое и военное равновесие, когда две стороны вынуждены были терпеть соседство друг друга из-за того, что у каждого не хватало сил расправиться с противником.

Таким образом, фактически в стране, расколотой на два лагеря, уже не было единого правительства, единой системы управления. Две столицы, два царя - две страны: такая ситуация сложилась к концу 1608 г. Но в этой русской трагедии была и комическая сторона, которая получила название «тушинские перелеты». Именитые люди то переходили на службу к Лжедмитрию, то возвращались назад к царю Василию, и всякий раз тот и другой платили им «за верность государю».

Второй момент, еще более опасный, - время после свержения Василия Шуйского. Обстоятельства складывались так, что некогда было созывать Собор всех земель для избрания царя, да и в условиях гражданской войны сделать это было затруднительно. В Можайске стоял польский гетман Жолкевский, который требовал признания царем королевича Владислава, в Коломенском расположился лагерем Лжедмитрий II, претендовавший на трон и приступивший уже в начале августа к штурму Москвы. Самозванца бояре боялись больше, чем поляков. Князь Мстиславский пригласил Жолкевского быстрее идти к Москве и помочь в обороне города. Польский гетман откликнулся на призыв, помог отогнать отряды самозванца.

После такого «спасения» Москвы от самозванца оставалось призвать на московский престол польского королевича, что и было сделано временным правительством, состоявшим из семи бояр. Договор об этом был подписан 17 августа 1610 г. Через 10 дней, 27 августа, москвичи торжественно присягали Владиславу. Московские бояре настаивали на том, чтобы Владислав переменил веру и принял православие, но против этого высту- пал Сигизмунд, у которого был совсем другой план в отношении Московского государства. Этот план состоял из двух частей. Первая заключался в том, что польский король Сигизмунд III сам хотел воцариться на московском престоле, присоединить Московию к своему государству, и потому он изначально не предполагал отпускать сына в Москву. Вторая часть - это окатоличивание Русского государства. Среди своих единоверцев он не скрывал, что цель похода на Русь - распространение истинной католической веры.

Годы Смуты раскрыли сущность самозванческих авантюр, постепенно пелена спала с глаз, и это привело к тому, что «в конце 1610 года русские люди наконец-то поняли, что главными их врагами являются поляки во главе с королем Сигизмундом, что проект избрания на престол королевича Владислава является утопией, а в реалии существует угроза окончательно потерять и свое национальное государство, и свою православную веру» [8, с. 436].

Итогом стало появление вождей сначала первого, затем второго ополчений, объединение сил протеста в освободительное народное восстание, целью которого было освобождение Москвы, спасение веры и самого российского государства.

Сделаем выводы и обратим внимание на некоторые общие обстоятельства, при которых разворачивались события, разделенные между собой почти четырьмя веками. Во-первых, и в период татаро-монгольского нашествия, и во времена оккупации поляками Москвы среди русских князей и боярской знати не было единомыслия в отстаивании интересов государства. Древнерусские князья заняли пассивную позицию и не захотели помочь соседу, эгоистично полагая, что их земли минует татарская беда. Не миновала. Князья и русские земли на долгие годы оказались в униженном положении, потеряв личную свободу и независимость государства.

Московские бояре, получив избранного стараниями патриарха Иовы царя Бориса Годунова, не поддержали его, хотя еще тогда были все основания для зарождения новой царской династии. Затем они же, руководствуясь исключительно своими корыстными соображениями, впустили в Москву вражескую военную силу, отдав, по сути, суверенитет государства в руки полякам, променяв независимость своего государства на мнимые личные выгоды.

Во-вторых, независимость раздробленных древнерусских земель была утрачена под натиском могущественных монголо-татарских сил, которые, разбив княжества поодиночке, установили над ними свою власть. Московское княжество в конце XVI - начале XVII в., находясь в ослабленном состоянии после разорительной Ливонской войны и опричнины, пребывая в состоянии растерянности от пресечения династии Рюриковичей, не зная, как и из кого избрать нового государя, переживая внутригосударственный кризис, подверглось нашествию внешних сил - Речи Посполитой и Швеции, которые, оккупировав значительные территории, лишили государство независимости.

Как видим, как в первом, так и во втором случаях очевидны два сходных обстоятельства: отсутствие единства в правящей элите страны и ее союза с народом, а также воздействие внешних сил, нацеленных на захват русских территорий и уничтожение русского государства.

Со времени изгнания польских интервентов из Москвы, избрания царем Михаила Романова и восстановления русского государства со всеми его правами суверенности минуло чуть более 400 лет. Неузнаваемо изменился мир, части которого глобально взаимозависимы в экономике. Но эти перемены не отменили и не могут отменить суверенные права государства и народа самостоятельно, руководствуясь своими национальными интересами, решать внутренние задачи и внешние проблемы сосуществования с окружающим миром. Вместе с тем мы и сегодня видим попытки внешних сил навязать нашей стране свою волю, подчинить своим интересам, другими словами, лишить нас суверенности или ограничить ее. Только этим можно объяснить, почему глава государства столь часто вынужден говорить о незыблемой суверенности России. Чтобы тем самым дать понять внешним силам нашу озабоченность их недружественными действиями на наших границах, чтобы напомнить и отечественной элите высокие смыслы понятий «суверенитет» и «независимость».

На заседании Совета безопасности РФ в июле 2017 г. президент Владимир Путин подчеркнул со всей очевидностью, что ожидать в ближайшем будущем изменения целей наших, как принято сейчас говорить, западных партнеров не стоит. Эти цели в отношении нашего государства на протяжении веков и тысячелетий неизменны, как восход и закат солнца, - если не уничтожить или разделить, то хотя бы ослабить и притормозить развитие. Обозначил глава государства и глубинные смыслы такой политики наших геополитических противников: «Причины давления на Россию понятны: мы проводим независимую внутреннюю и внешнюю политику, не торгуем своим суверенитетом. Не всем это нравится, но по-другому быть не может» [2].