Свидетельства посмертных манипуляций с черепами из Троицкого могильника

Материал, лежащий в основе данной статьи, был обнаружен в антропологической коллекции, собранной Е.И. Деревянко при раскопках Троицкого могильника в 1969-1974 гг. Троицкий могильник расположен у с.Троицкого Ивановского района Амурской области и является одним из крупнейших известных могильников, оставленных мохэскими племенами. В І тыс. н.э. мохэ составляли ядро населения южной части Дальнего Востока, они являлись создателями первого государственного образования на территории Приморья, и, вероятно, были ядром, на основе которого сформировались тунгусо-маньчжурские народы. Мохэсцы принимали активное участие в политической жизни народов Восточной и Северной Азии и были известны своей воинственностью, о чем свидетельствуют как китайские письменные источники, так и многочисленные находки предметов вооружения в погребениях [Деревянко, 1977].

При обработке антропологической коллекции Троицкого могильника были обнаружены свидетельства определенных посмертных ритуалов, проводимых с человеческими черепами. Зафиксированы фрагменты 4 человеческих черепов со следами посмертной перфорации, намеренной фрагментации и скальпирования. Ниже следует подробное описание материалов.

Череп № 1 происходит из материалов раскопок 1969 года, был найден при зачистке бровки в секторе С вместе с фрагментами костей посткраниального скелета. Фрагмент представляет собой правую половину черепа, включающую части лобной, теменной, затылочной костей и височную кость. Черепные швы полностью облитерированы (за исключением чешуйчатого), таким образом, возраст индивида можно определить в интервале 45-55 лет. Пол предположительно мужской, судя по характерному развитию височных и выйных линий. Череп в целом грацильный, брахикранный, резко выраженной башневидной формы, что, возможно, связанно с прижизненной деформацией костей. Кости несут на себе следы патологических процессов, проявляющихся мозаично в виде очень большой толщины кости (особенно в районе обелиона и ламбды) за счет гиперплазии компактного вещества и перестройки структуры губчатого, очагов периостального воспаления в области затылка, cribra orbitalia и следов врастания крупных сосудов. В районе соединения лобной и клиновидной костей расположено небольшое округлой формы отверстие с линиями растрескивания, возможно, след удара острым предметом. Череп был разрезан по сагиттальной плоскости примерно на 3 см правее сагиттального шва – по краю сохранились следы надрезов. На правой теменной кости, на самой высокой точке башневидного свода просверлено сквозное отверстие диаметром 5-8 мм. Диаметры отверстия на компакте эндокрана и экзокрана несколько больше, чем на уровне диплоэ, вероятно, отверстие сверлилось с двух сторон (рис. 1, 1).

В секторе А (кв. 1-К, раскопки 1969 года) обнаружены фрагменты 2-х черепов вместе с костями посткраниального скелета. Кости посткраниаль-

Рис. 1. Череп №1, вид сверху и со стороны эндокрана ( 1 ); череп №2, вид со стороны экзокрана и эндокрана (стрелками указаны следы порезов) ( 2 ).

ного скелета, вероятно, не принадлежат ни одному из черепов. Череп №2 представлен 2 фрагментами: правая часть лобной кости вместе с фрагментом правой теменной и правая височная кость. Исходя из развития височных линий, формы сосцевидного отростка и степени облитерации венечного шва можно установить, что череп принадлежал мужчине 25-35 лет. На лобной кости на расстоянии 0,8 см вправо от сагиттальной линии, вплотную к венечному шву расположено сверленое отверстие. Диаметр перфорации с внешней стороны 5,5 мм, со стороны эндокрана 6,8 мм. Отверстие было просверлено со стороны внутренней поверхности черепа, причем было выбрано место с небольшой естественной впадиной, в которой толщина кости меньше, чем на прилегающих участках. Обращает на себя внимание, что, как и у описанного выше черепа №1, перфорация находится на самой высокой точке свода черепа, которому принадлежал данный фрагмент. На внешней поверхности фрагмента сохранились многочисленные отчетливые следы неглубоких порезов по сагиттальной линии и по обломанному краю теменной кости. По всей вероятности, фрагмент вырезался из еще свежего черепа, когда кожа и мышцы еще не истлели, об этом косвенно свидетельствует наличие отдельной от черепа височной кости, которая в случае проведения манипуляций с полностью мацерированным черепом должна была потеряться (рис. 1, 2 ).

Череп №3 локализован в этом же квадрате (раскопки 1969 г., сектор А, кв. 1-К) и представлен 4 фрагментами: часть лобной кости вместе с фрагментом правой теменной, 2 фрагмента левой теменной, фрагмент затылочной кости. Пол индивида установить невозможно, вероятный возраст 25-35 лет. Череп мезокранный, с ассиметрией в зарастании венечного шва – с правой стороны облитерация полностью завершена, с левой шов открыт. После реставрации фрагменты сложились в участок черепной крышки почти правильной овальной формы. Сохранность верхнего слоя компактного вещества и краев фрагмента плохая, поэтому невозможно установить наличие следов порезов. Но правильная форма фрагмента позволяет заключить, что он был намеренно вырезан из черепа. На лобной кости строго по сагиттальной линии на 1,5 см ниже брегмы расположено отверстие. Внешний диаметр перфорации - 6,2 мм, со стороны эндокрана - 7,3 мм. Отверстие было просверлено с внутренней стороны черепа (рис. 2, 1 ).

Череп № 4 обнаружен среди материалов из погребения №6 (раскопки 1971 г, сектор А) и представлен тремя фрагментами плохой сохранности: фрагмент левой стороны лобной кости, фрагмент левой теменной кости, фрагмент левой теменной и затылочной костей. Из-за плохой сохранности фрагментов определение пола невозможно, возраст можно определить только как взрослый, но не старческий. Так же из-за нарушения целостности внешнего компактного слоя невозможно установить наличие надрезов. На фрагменте, включающем последнюю треть теменной и часть затылочной костей, примерно на 2 см левее сагиттального шва и чуть кзади от обелиона находится хорошо сохранившееся просверленное отверстие. Диаметр

Рис. 2. Череп №3, вид со стороны экзокрана и эндокрана ( 1 ); череп №4, вид со стороны экзокрана и эндокрана ( 2 ).

отверстия с внешней стороны черепа 5,8 мм, с внутренней около 8,5 мм, что указывает на то, что отверстие было просверлено со стороны эндокрана (рис. 2, 2 ). В погребении череп находился вместе с костями другого индивида (череп и кости посткраниального скелета значительно лучшей сохранности).

Форма и условия, в которых были обнаружены перфорированные фрагменты черепов i^^ sit^^, позволяют предположить, что данные останки скорее являются ритуальными артефактами, сопровождавшими погребенных, чем частями их скелетов. Схожие по форме, локализации и способу изготовления отверстия небольшого размера, вероятнее всего, служили для продевания шнура и подвешивания фрагмента черепа. Если это верно, то экспонирование, скорее всего, было недолгим, так как края отверстий четкие, без сильных следов затертости от веревки. Наличие следов порезов и форма, по крайней мере, трех (лучшей сохранности) из четырех экспонатов свидетельствуют о намеренной фрагментации черепов. Вероятно, в данном случае мы имеем дело с какой-то разновидностью культа черепа, распространенного среди многих народов мира. В книге М.Б.Медниковой, посвященной обычаю трепанирования, собраны свидетельства различных манипуляций с черепами у народов Евразии, известные на настоящий момент, но среди них нет прямых аналогий троицким материалам. Известна традиция экспонирования черепов убитых врагов, как демонстрация воинской доблести и силы, и традиция изготовления амулетов-оберегов из человеческих черепов. Амулеты из костей человеческих черепов на территории Европы известны, начиная с эпохи неолита. Они представляют собой аккуратно выполненные пластинки небольшого размера с отверстиями для подвешивания, и видимо использовались их хозяевами для ношения [Медникова, 2001]. Если троицкие находки являются амулетами-оберегами, то они предназначены для хранения в каком-то месте и, вряд ли, для ношения при себе. По имеющимся фрагментам не представляется возможным определить антропологический тип черепов, из которых они получены. Поэтому нельзя сказать являются ли связанные с ними люди со- или иноплеменниками троицким мохэ. Тем не менее, можно предположить, что данные артефакты могли быть сделаны из военных трофеев, которыми в данном случае являлись головы врагов. В пользу такой трактовки говорит взрослый возраст и мужской пол, как минимум двух из четырех черепов. В любом случае, подобная серия вещей не могла случайно появиться в погребениях. Таким образом, к известным элементам мировоззрения и духовной культуры мохэ, таким как анимизм, культ животных, представления о загробном мире и погребальные традиции [Деревянко,1977], можно присовокупить особое отношение к человеческому черепу.