Свобода и ценность прошлого

Напомним историю вопроса о свободе воли. Свободной называется причина, не являющаяся ничьим следствием. Разумеется, речь идет не об абсолютной свободе, как заметил еще Б. Спиноза, а только об относительной, то есть о воле человека [Спиноза]. Других претендентов на роль свободной причины вроде бы нет.

И. Кант сделал еще один шаг в развитии этого понятия свободы. Он различил свободную причину и свободную причинность. Свободная, она же необходимая, причина порождает материю следствия и определяет его форму. Свободная же причинность порождает только материю следствия. Форма (структура, определенность) следствия причиной не детерминируется [Кант 1964 ։ 418]. Это особенно понятно при изучении волевого акта։ его можно представить как такой ответ на внешнее воздействие, форма которого этим воздействием не определяется. Хочется привести пример из области психиатрии։ одни параноики убивают своих мнимых врагов, а другие их великодушно, по-христиански прощаютǃ Воздействие на их выбор (болезнь) было материальным по содержанию, но форму, в которой они отвечали на такое воздействие, они выбирали сами. У больных не было свободы выбора, но была свобода отношения.

Таким образом, о свободной причине можно говорить в двух смыслах. Первый – спино‐ зовский – как причина без причины. Второй – кантовский – охватывает два значения. Это необходимая свобода, где свободы фактически нет, и собственно свободная причинность (нет свободы выбора, но есть свобода отношения). Эта последняя свобода выглядит слиш‐ ком узко, и Кант дополняет ее трансцендентальной свободой из мира «вещей в себе». За‐ фиксируем этот ключевой момент в наших рассуждениях словами Канта: «…та сторона во‐ проса о свободе воли, которая всегда приводила в такое затруднение спекулятивный ра‐ зум... сводится исключительно к тому, должна ли быть допущена способность само собой начинать некоторый ряд следующих друг за другом вещей или состояний» [Кант 1964 ։ 422]. Эту абсолютную свободу в спинозовском смысле (причина, не являющаяся ни‐ чьим следствием) И. Кант удаляет из материального мира. На наш взгляд, следовало бы об‐ ратиться именно к «свободе отношения». Такая свобода в полном объеме существует только в прошлом.

Прошлое нередко понимается как нечто ускользающее, несуществующее. Тяжелой могильной плитой на прошлом лежит сентенция Аристотеля։ время вряд ли можно назвать чем‐то существующим, одной его части уже нет, другой еще нет…

Есть еще одна причина, по которой прошлое с такой охотой признается несуществу‐ ющим. Прошлое нельзя изменить, поэтому оно объективно. Деятельная природа человека не может с этим смириться. Ведь потребности человека тоже объективны. Удовлетворить потребность – значит сохранить порождающую ее сторону личности, не удовлетворить – значит разрушить ее. Потребность – это первое звено, соединяющее человеческую волю с объективной необходимостью. Конечно, не любая объективная необходимость может быть превращена в потребность. Есть такие необходимости, которым человек тем не менее вы‐ нужден подчиняться. Например, неизбежность смерти. В современной танатологии даже го‐ ворят не «проблема смерти», а «тема смерти».

Есть еще одна тонкость в понимании прошлого. Мы зачастую путаем настоящее и прош‐ лое, потому что и то и другое можно пережить, почувствовать и познать. У прошлого и нас‐ тоящего есть один общий признак։ и то и другое выражается в определении. И они подчиня‐ ются законам логики. Но настоящее можно познать и можно изменить. Прошлое можно только познать. На прошлое падает тень настоящего, возникает иллюзия, что оно тоже под‐ дается изменению.

Эта иллюзия в науке носит имя механического детерминизма. К сожалению, всевидящий демон Лапласа может учесть все события прошлого, которые повлияли на выбор настояще‐ го, но даже он не может восстановить на практике ситуацию выбора. Только мысленно мож‐ но восстановить состояние универсума, существовавшее в момент принятия решения. Даже демон Лапласа не может нарушить закон возрастания энтропии, который неумолимо отде‐ ляет прошлое от настоящего.

Недаром говорят, самое страшное слово – «если бы…». В настоящем есть возможность выбора, в прошлом – нет. В этом смысле прошлое абсолютно, настоящее – относительно. Но с абсолютом, с необходимостью можно смириться. Печальнее другое. В неустойчивых неравновесных системах случайное, даже глупое событие может повлиять на выбор той или иной возможности. Но эта глупость или случайность застывает в прошлом навсегда.

И теперь у потомков, да и у тех, кто творил историю, неважно, историю страны, города или свою личную, есть только две возможности. Первая – признать, что жизнь, построенная на ошибке, прошла зря. Вторая – придать случайности статус необходимости или судьбы. Поэтому родители хотят и в то же время не хотят, чтобы дети повторяли их судьбу. В первом случае жизнь, построенная на случайности, получает дополнительный смысл в повторении или, как говорят буддисты, в «колесе сансары». Но одновременно эта же самая жизнь теряет смысл. Впрочем, есть еще одна, логическая возможность, о которой, как правило, забывают. Так как из лжи может следовать что угодно, а именно как истина, так и ложь, то жизнь, пос‐ троенная на ошибке, может оказаться правильной. В этом случае вступает в действие, как говорят психологи, механизм репрессии. Негативные воспоминания вытесняются в область подсознания, то есть забываются. Поэтому прошлое, например детство, кажется лучше нас‐ тоящего. И если его нельзя изменить, то можно исказить. Искажение памяти – это искаже‐ ние истории, неважно, личная это история или история общества. История прошлого пере‐ писывалась человеком много раз, и такое искажение вело к потере прошлого в различной степени. Но прошлое возвращалось к нему, причем чем больше терялось прошлого, тем вы‐ ше была цена за такую потерю.

Г. Гегель, К. Маркс, З. Фрейд обнаружили в настоящем жизнь прошлого։ Гегель – в сфере духа, Маркс – в материальной сфере, особенно в социально‐экономической деятельности человека, Фрейд – в сфере индивидуально‐психологической деятельности.

Память – это одна из форм прошлого, в которой оно дано человеку в настоящем. Такая память могла существовать и существовала как совокупность предметов։ в письменной и печатной форме, в форме деятельности людей и, наконец, в форме результатов их деятель‐ ности в прошлом, где настоящее сохраняет накопленное прошлое. Память в виде субъектив‐ ной способности подвержена исчезновению, если она не подхвачена другими индивидами или не передана действиями индивида предметам. В такой субъективной форме содержа‐ тельное прошлое редуцируется до просто прошедшего и исчезает.

Вряд ли Эрих Фромм был прав, когда утверждал։ «Бытие существует только здесь и сей‐ час. Обладание существует только во времени – в прошлом, настоящем и будущем [Фромм 1986 ։ 153]. «Здесь и сейчас» – это временная характеристика настоящего. Но это, как мы считаем, можно сказать и о прошлом. Когда мы посещаем музей, то «здесь и сейчас» созер‐ цаем прошлое. Настоящее, по выражению Э. Гуссерля, интенционально, направлено на ре‐ альность, а эта только реальность прошлого. Причем прошлое существует «здесь и сейчас» не только в музее. Оно существует в книге – предметной форме языка, в здании – в качестве опредмеченного труда строителей, которых, возможно, уже нет в живых, и т. д. Прошлое оживает в деятельности человека «здесь и сейчас» и принадлежит человеку и как облада‐ ние, и как бытие. Э. Фромм очень интересно описывает соотношение прошлого с психоло‐ гическим состоянием человека, который оживляет прошлое своими сильными переживани‐ ями [Фромм 1986 ։ 153–156].

По нашему мнению, человек реально никогда не выходит за границы прошлого, поэтому он даже в настоящем не находится вне прошлого. Он не нуждается в том, чтобы втащить прошлое в настоящее, как это делает актер на сцене. Оно (прошлое) присутствует везде и всегда, где есть человек. Мир человека – это его прошлое, а прошлое есть его мир. Он мо‐ жет жить в своих мечтах, но источником содержания каждой его мечты является прошлое. ^ем больше, насыщеннее прошлое человека, тем выше он развит. Обедненное прошлое при‐ ближает человека к состоянию животного. ^то стоит, например, обедненная архитектура спальных районов или убогий интерьер тюрем. Интерес человека к своему прошлому и да‐ же к своей родословной, как ни странно, часто – основа его нормальной жизни, а не просто выживания. Даже в индивидуальной жизни неблагодарность одного человека по отноше‐ нию к другому есть надругательство над прошлым, когда неблагодарный получил добро от другого. Пренебрежение прошлым есть признак примитивности. Это означает, что теряется понятие вины, заслуги, ответственности и в конечном счете теряется само понятие свободы.

Мы привыкли считать, что прошлое ограничивает нашу свободу. Избавляясь от прошло‐ го, мы думаем, что становимся свободнее, чем были вчера и сегодня. На самом деле такую операцию с нами проделывает природа уже в момент нашего рождения։ опыт прошлых по‐ колений не передается полностью на генетическом уровне. Отчасти это – благо. Кому нужен негативный опыт страдания, боли, унижения, нищеты? Но обучение прошлому тоже начи‐ нается в момент нашего рождения, это опыт социализации, очищенный и потому в некото‐ ром смысле более совершенный. Не зная этого прошлого, мы постоянно будем «изобретать велосипед», «наступать на одни и те же грабли» и т. д. Это прошлое – основа нашей свобо‐ ды, причем свободы актуальной, которая совершается здесь и сейчас.

BuбEuо^рафuческuй cnucок

• 1.    Спиноза, Б. О человеческом рабстве или о силах аффектов / Б. Спиноза // ԝԝԝ.рһіӏоѕорһу.ru.ӏі^‐ rary.ѕрinosa.

• 2.    Кант И. Критика чистого разума / И. Кант // Кант, И. Сочинения. В 6 т. – М., 1964. – Т. 3. – С. 418–

  • 3.    Фромм, Э. Иметь или быть? / Э. Фромм. – М.։ Прогресс, 1986. – С. 153–156.