Телевидение как феномен массовой культуры

Если следовать методу дедукции (от общего к частному), то проблемы, которые автор статьи намерен обсудить в ней, связаны, прежде всего, с «технической базой» нашей духовной жизни, которую невозможно себе представить без фотографии, кино, радио, телевидения и компьютера. Техницизм, выраженный в этих феноменах, воспетый более ста лет назад итальянским футуристом Маринетти как «религия XX века», за неимением лучшей концепции взят господствующими классами практически всего мира на официальное вооружение. Очищенный от всех «романтических излишеств» своих первых бардов, техницизм постепенно превратился в некую социально-экономическую, идеологическую и политическую теорию, которой под названием «массовое общество» удалось пережить другие искусственные конструкции, вроде «народного капитализма» или «государства всеобщего благоденствия».

Такая же буржуазно-реформаторская по своей сути концепция массового общества оказалась, однако, более приемлемой даже для некоторых честных интеллектуалов. Может быть, это произошло потому, что она остается единственной теорией, предложившей одновременно и адекватную форму общественного сознания. В самом деле, понятие «массо- вое сознание» и «массовая культура» получили даже большее распространение и признание, чем термин «массовое общество».

Пожалуй, самое обобщенное определение массового общества дал профессор социологии Колумбийского университета Даниел Белл в своей статье «Массовая культура в современном обществе» и в работе «Америка как массовое общество», вошедшей в его объемную книгу под красноречивым, но довольно странным, на наш взгляд, названием «Конец идеологии» [1; 4]. Название книги странное, ибо, определение «конца идеологии» - уже идеология. И хоронить ее рано. Если идеология, как атрибут культуры и умрет, то только с последним на Земле человеком.

В этой книге Белл связывает особенности современного общества исключительно с возникновением массового производства и массового потребления. Бурный рост населения, особенно городского, увеличение продолжительности жизни людей изменили саму структуру ранее разобщенного общества. А развитие массовых средств коммуникации привело впервые в истории к объединению его в одно целое. Именно развитие средств связи (телевидения в том числе - К.В.) подчеркивает Белл, а не религия, не национальная система, не идеология, не классовая общность, ни одна социальная группа или прослойка не составляет ясно выраженной основы американского общества.

Вмести с тем, массовое общество - это не научная модель современного социума, а своеобразная идеологическая доктрина современного капитализма, своеобразная идеологическая конструкция, в которой с позиции буржуазного класса сделана попытка осмыслить факт возрастания роли народных масс в историческом развитии и вызванные им сдвиги в общественно-политической жизни той или иной страны.

«Нарождающееся национальное общество, - пишет Белл, в своей книге, - объединяется, прежде всего, с народной культурой. С появлением радио, кино и телевидения, с одновременным печатанием еженедельных изданий в различных городах, позволяющим распространять их по всей стране в один и тот же день, впервые в американской истории появилась единая система идей, образов и развлечений, представляемых народной аудитории... Понятие «культура», означавшее когда-то моральную и интеллектуальную утонченность и высокий уровень развития искусств, со временем расширилось и стало означать общий кодекс поведения той или иной группы людей или целого народа...» [Цит по: 8, с. 347].

Среди западных культурологов сегодня немало сторонников так называемой «массовой культуры. Однако их гораздо меньше, чем ее критиков, например, таких как Бенсман или Розенберг, которые осуждают эту культуру, прежде всего, за ее рекламно-товарный, утилитарный антиинтеллектуальный характер. Однако подобно всем оптимистам, обходят молчанием главное - ее идейную направленность. А это определяет половинчатость, односторонность их негативного пафоса. Западные критики массовой культуры связывают ее лишь с новыми средствами тиражирования, будь то репродуцирование, звукозапись радиовещание или телевидение. Как утверждает Маклюэн: «Средство уже само есть содержание».

Иллюзорность, расплывчатость термина «массовая культура», на наш взгляд, ставит вопрос о правомерности его применения. К сожалению, но в российском культурологическом и массовом обиходе далеко не все слова полностью соответствуют своему этимологическому смыслу.

Не приходится особенно удивляться тому, что в «отчужденных» по сути дела буржуазных теориях массовой культуры (в том числе и некоторых публикациях культуролологов современной России) имеется много нечеткого и неопределенного. Оставаясь на позициях идеологического мировоззрения, некоторые теоретики современной России не вскрывают как раз того, что имеет решающее значение - классовой обусловленности и направленности массовой культуры. Более того, современные либеральные теоретики не заинтересованы в подлинном научном освещении проблем массовой культуры. Они сознательно упрощают их, сводя все лишь к зависимости от современного научно-технического прогресса.

Неточность понятия «массовая культура» подчеркивается и теми определениями его диапазона. С одной стороны, сюда включаются произведения, представляемые в распоряжение широкой публики с помощью современной коммуникативной техники. С другой стороны, под массовой культурой подразумевается комплекс духовных ценностей, которые соответствуют вкусам и уровню развития массовых потребителей. Учитывая то, что такие ценности доводятся до потребителя как раз через каналы массовой культурной коммуникации, особых противоречий в этих двух определениях нет. Их уязвимость в другом.

Дело в том, что любые виды технических средств могут быть использованы для популяризации произведений любого достоинства. Не стоит сбрасывать со счетов и то, что запросы потребителей массовой культуры образуются не стихийно. Они в значительной степени формируются характером господствующего содержания и художественного качества тиражируемых произведений, которые, в свою очередь, обусловлены интересами классов или социальных групп, владеющих на правах частной или государственной собственности средствами их производства, тиражирования и распространения.

Кроме того, неточность понятия «массовая культура» породила, как у нас, так и на Западе немало его терминологических синонимов, столь же рекламно броских и неправомерных: «популярное искусство», «развлекательное искусство» «коммерческое искусство», «китч» (по-русски «халтура»), «поли культура» и даже - «антиусталость». Короче говоря, теория массовой культуры не является пока что окончательно сложившейся суммой взглядов. Объясняется это, помимо сказанного, ее относительной новизной и тем, что в разных странах различны масштабы и даже черты отдельных проявлений массовой культуры. Вместе с тем, терминологическая путаница в теории культуры обязывает нас к особенно четкому определению границ феномена массовой культуры и оценке ее содержания.

Как видим, массовая культура - явление не такое простое, как кажется, на первый взгляд. Нередко она подделывается под демократизм, заигрывает с объективностью, но, вместе с тем, ее коммуникативные возможности в некоторых случаях позволяют использовать ее для распространения образцов и подлинного искусства.

Многие точки над «i» в этом вопросе с предельной откровенностью поставил тот же Б.Розенберг в монографии «Массовая культура в Америке». «Современная техника, - утверждает он, - необходимое и достаточное условие существования массовой культуры. Ни национальный характер, ни экономический уровень, ни политический строй не имеет здесь решающего значения. Единственное, что по-настоящему важно, это происшедшая научно-техническая революция». На этой основе, по мысли Розенберга, «в наше время сформировалась база для международного братства людей на его, так сказать, низшем уровне» [2, с. 4]. Как видим, противников массовой культуры за рубежом тоже вполне достаточно.

В далекие античные времена древнегреческий философ Платон однажды сказал своим ученикам, что изобретение письма убьет память, позволит глупцам рассуждать обо всем и сделает людей невыносимыми, превратив их в фальшивых ученых. Это было сказано две тысячи лет назад, но человечество пренебрегло этим предупреждением, и последствия сему всем известны. Прошли века, а старый спор возник с новой силой в наши дни.

Сегодня Платон мог бы предупредить нас о еще более серьезной угрозе: после дощечки для письма в каждом доме появился маленький телевизионный экран, а его противники заговорили о том, что телевизор делает людей безмозглыми.Он притупляет критическое восприятие, безраздельно завладевает вниманием человека, и в бесконечных сумерках его головы еле теплятся ленивые мысли.

До телевидения - было кино, но телевидение превзошло кинематограф и радио по численности зрительской аудитории в несколько раз. Сегодня в России, как и во всем мире, телевидение является самым влиятельным средством массовой информации и потому оно немыслимо без мифотворчества.

С точки зрения одного из самых осведомленных исследователей феномена телевещания России, доктора культурологии Н.Б.Кирилловой, автора монографии «Медиа-культура: от модерна к постмодерну»: «Именно с помощью телевидения создается виртуальная, мифологическая реальность, которая навязывается миллионам зрителей... Мифологично даже само слово «телевидение», которое означает «видеть на расстоянии»... Однако на самом деле то, что мы видим на экране, - это не наше «видение» ... Но психология телезрителя такова, что он понимает чужой взгляд за свой собственный. Именно в этой подмене и кроется одна из разгадок огромного влияния телевидения на людей» [7, с. 177-178].

Еще в большей степени актуализирует тему телевидения мысль современного исследователя А.Цуладзе, который в своей книге «Политическая мифология» пишет: «Телевидение - это не просто посредник между мифотворцами и зрителями. Это особая среда, обладающая рядом уникальных свойств, которые превращают его не только в канал доставки мифов, но и в фабрику по их производству» [12, с. 251]. Даже телевизионные «Новости», хотя и основаны на реальных событиях, но это вовсе не означает, что они являются «зеркалом реальности», хотя психология зрительского восприятия именно на это и «настроена».

В народе считается непререкаемой истинной: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Иными словами: люди глазу доверяют больше, чем уху. Увиденное всегда более достоверно, чем услышанное. Так уж устроен человек и с этим нужно, считаться. Поэтому следует согласиться с Н.Б. Кирилловой и в том, что телевидение в первое десятилетие своего развития «... нанесло мощный удар не только кино, но и другим средствам массовой информации, в частности, радио, печатным изданиям: газетам, журналам популярной литературе...» [7, с. 178].

Вместе с тем, с точки зрения автора статьи, при всех позитивных качествах телевидения, именно оно нанесло, может быть, самый губительный удар по прямым контактам между людьми и это стало полной катастрофой традиционного живого общения, как базовой ценности человеческого общества, общению даже с близкими родственниками. У каждого свои интересы: одни желают смотреть «Новости», другие веселую кинокомедию, для третьих предел желаний - «мультики» ... Телевидение разрушает вечернюю семейную беседу, замуровывает каждого человека в маленькую личную башню и заставляет миллионы семей во всем мире есть простывший ужин.

Подобные изменения стали возможны в результате феноменальной трансформации российского информационного пространства за последние полвека. Именно в этот период идеи, заложенные в продукции массовой культуры, находят свой короткий путь к сознанию и сердцу зрителя. И каковы же итоги?

Уже к концу 90-х годов прошлого столетия выросло новое поколение россиян, вовлеченное в глобальный мир медиа-культуры. По мере вторжения телевизионных образов в нашу жизнь все труднее проводить границы между шоу-бизнесом и реальностью. Информационное пространство, заполненное российской молодежью, целесообразно рассматривать в постмодернистской парадигме, поскольку для него стало характерным: спонтанность, легкое отношение к окружающему миру, отрицание общепринятых норм и стереотипов, минимизация и подвижность ценностей и норм.

По данным социологических опросов российские дети значительную часть времени проводят перед экраном телевизора. Среднестатисти- ческий ребенок смотрит телевизор ежедневно 2-3 часа. А к 18 годам этот же ребенок, ставший юношей, успевает провести у телевизора свыше 2-х лет своей жизни [5, с. 183]. Что же предлагает телевидение «среднему» российскому зрителю?

Анализ телепрограмм показывает, что самый большой удельный вес - до 70-80 % падает на развлечение, которое включает в себя многосерийные фильмы, шоу, игры и др. И, чем же насыщены все эти реалити-шоу? Примитивизмом, стереотипностью, а нередко и откровенной вульгарностью. Их сюжеты строятся по известным схемам. Отличительные качества - упрощенность по всем параметрам проблематики, сюжета, композиции, образов, мыслей и пр. Погруженность в стихию обыденного сознания, ориентация на «человека с улицы», на психологию повседневности. Между тем, анкетирование учащихся старших классов и студентов показало, что реалити-шоу смотрят 87%, хотя 63% из них и нерегулярно [5, с. 184].

Как и все большие эпидемии, добавляют противники телевидения, оно наносит наибольший ущерб неимущим классам, поскольку у них нет иммунитета, который дает солидная классическая культура. А первыми подвергаются атакам этого вируса жители пригородов и деревень. Такое беспощадное мнение о телевидении уже выражалось во множестве книг и статей, но с недавнего времени оно оспаривается людьми, обращенными в эту телевизионную «религию». По их мнению, телевидение как бы орошает людей росой культурного развития. Каким бы не было, в конечном счете, содержание программ, даже у самых неспособных людей под влиянием бомбардировки образами, мелькающими на отражающем мир телеэкране, возникает полезное движение мыслей...

Кто же прав? И кого считать подлинными реакционерами: поборников телевидения или его хулителей?

По свидетельству известного исследователя медиа-культуры М.Маклюэна: «Четырем случайно набранным группам университетских студентов давалась одновременно одна и та же информация о структуре до письменных языков. Одна группа получила ее по радио, друга - по телевидению, третья - по лекции, а четвертая ее читала. Для всех групп, кроме читательской, информация передавалась в прямом вербальном потоке одним и тем же оратором, без обсуждения, без вопросов и без использования доски. Каждая группа получала материал в течение получаса. Затем каждую попросили ответить на одну и ту же серию контрольных вопросов. Для экспериментаторов стало большим сюрпризом, что студенты, получившие информацию по телевидению или радио, справились с контрольной работой лучше, чем получившие информацию через лекцию или печать, а телевизионная группа немного превзошла группу радиослушателей» [11, с. 355].

И, хотя сам Маклюэн считал более эффективными средствами воздействия вовсе не телевидение, а кино и радио, специфику телевизионного образа он видел в том, что этот образ не имеет ничего общего с фильмом или фотографией. «С появлением телевидения, - утверждает он, - сам зритель становится экраном. Он подвергается бомбардировке световыми импульсами.... И это не в коем смысле не фотография; это непрестанно формирующийся контур вещей, рисуемый сканирующим лучом» [11, с. 358].

Ответ на заданный выше вопрос может быть дан докладом на 140 страницах «Телевидение и культурное развитие». Этот доклад был составлен на основе масштабного социологического исследования, проведенного большой группой специалистов по поручению министерства культуры Франции и отдела исследований французского телевидения.

Восемь социологов, вооруженных вопросником из 180 пунктов, в течение четырех месяцев опрашивали французских телезрителей. Примечательно, что их интересовало мнение не буржуазной публики из аристократического 16-го округа Парижа, а впечатления средних слоев населения - учителей, врачей или коммерсантов, - нет, они беседовали с рабочими из парижских предместий, с крестьянами из департаментов Вьенн, Ньевр, Эн и их семьями.

Почему именно с ними? Потому что рабочие и крестьяне составляют, как и у нас в России, более половины французского населения, и, тем не менее, их вкусы и мнения пока еще мало изучены. А ведь именно народная среда представляет собой идеальную почву для того, чтобы увидеть достоинства и недостатки телевидения. Именно в этой среде телевидение оказывает наибольшее влияние, не боясь конкуренции с книгой, театром, музеем или филармонией.

Каковы же результаты такого исследования? Для нас этот вопрос очень важен, ибо в период с 2010 по 2016 гг. по данным «Социологического бюллетеня» (№ 2 за 2017 г.) подобные социологические исследования локального характера были проведены и у нас, в России, в городах: Москве, Самаре, Туле, Кемерово, Чите и в Комсомольске-на-Амуре, в сельских населенных пунктах средней полосы страны. Однако по своим масштабам наши исследования все же уступают глубоким и всесторонним исследованиям социологов Франции, на которые мы и будем ссылаться ниже. Вместе с тем, основные показатели предпочтений французских телезрителей типичны и для граждан современной пост-советской России.

Исследование французских социологов показало, что у половины телезрителей этой группы (более точно - у 52 %) телевизор работает 35 часов в неделю (стало быть - 4 часа в день и 7 часов по субботам и воскресеньям). Буквально все показатели этого опроса подтверждают неизмеримые масштабы такого аппетита! В сущности, так поступает большинство, поскольку 56% телезрителей говорят, что они не выбирают определенных передач. Им все равно, какое телевизионное блюдо будет им предложено - была бы пища для ушей и глаз.

Как видим, на этих ежедневных телевизионных банкетах царит полное и беззаботное блаженство. Три четверти опрошенных респонден- тов два года спустя после покупки телевизора, заявили, что они смотрят передачи с таким же интересом, как и в первый день его приобретения. Более того: если в США телезрители даже из числа наименее культурной публики говорят, что испытывают чувство собственной вины, отдавая себя во власть телевизора: «Мне немного стыдно, что я провожу так время. Поистине надо делать что-то другое», «Вот насколько я ленив», то у французских телезрителей такая реакция отсутствует, как, впрочем, и у большинства россиян.

От поколения к поколению работа на заводе, на стройке или на сельскохозяйственной ферме становится менее тяжелой, однако угроза скуки усиливается у трудового населения. Хотим мы этого или нет, но следует признать, что наше современное российское общество продолжает сидеть на полуголодном культурном пайке, ибо бюджет на культуру (0,7% годового бюджета страны) можно назвать подаянием нищему на паперти. А, посему, именно тут и возникает телевидение, заполняя собой эту пустоту.

Что говорят наши люди по этому поводу? «До телевидения мы не знали, чем заполнить вечер». «В телевидении вся наша страна - Россия». «Зимой в нашей деревне очень скучно. Клуб закрыли, а других развлечений нет» [10]. Именно этот вакуум и заполняет телевидение.Оно внесло колоссальные изменения в жизнь широких масс населения, жизнь, характеризующуюся монотонностью, заполненную одним трудом.

Телевидение - это новая форма культуры, не имеющая прошлого: оно нашептывает нам, услаждает нас, дополняет, мы сливаемся с ним, как будто мы сидим в теплой ванне из молока. И нет ничего удивительного в том, что публика трудящихся меньше всего интересуется телепередачами, которые в назидательной форме, открыто, провозглашают своей целью приобщение к культуре. Наоборот, даже в период «ренессанса» нашего отечественного телевидения, наиболее благополучных для страны «брежневских» временах - 71% опрошенных советских граждан уже тогда заявляли, что телевидение пока еще дает мало возможности просто посмеяться и, самое печальное - 88% отвергает предложение увеличить число часов, посвященных образованию [3, с. 274].

Однако, образование - важнейший канал культуры, а телевидение продукт этого канала. Почему же так трудно налаживается плодотворное сотрудничество между ними? Нет, эпизодически такой контакт существует. Но этот контакт бессистемен, что является тормозом для повышения его эффективности. Более того, многие передачи российского телевидения даже не косвенно, а прямо противоречат задачам образования и воспитания подрастающих поколений.

Разве всем известные телепередачи «Дом-1» и «Дом-2» можно назвать образцами культуры с высоконравственным содержанием? Разве никто не видел, что в этих и других подобных передачах многие годы шел откровенный процесс вульгаризации, пропаганды нравственных эрозий? Все всё видели! Но, коммерческая выгода того же телевидения, как неумолимый закон капитализма берет верх над необходимостью воспитания нравственных начал. А, посему, эти и подобные им откровенно аморальные передачи собирали миллионные молодежные аудитории. А в это время наше министерство культуры страны «умывало руки», уверяя своей бездеятельностью, что телевидение само по себе, а культура - само по себе...

Уместно спросить наших чиновников из Министерства культуры России и его ведомств на местах: «Известно ли вам, господа, что в современной России каждый третий ребенок воспитывается в неполной семье, являясь плодом, так называемых «гражданских браков?». А эти «браки» родились не без влияния телепередач типа названных выше «Домов 1 и 2» и им подобных.

Анализируя специфику телевидения, следует подчеркнуть, что все мы внуки и правнуки Гутенберга. Письменная или устная информация остается для нас самой главной формой общения. Вот почему мы с таким трудом пока еще только учимся рассуждать в рамках возникшей электроники. В печатном тексте, который уже пять веков доминирует в нашей культуре, самым существенным является его содержание. Сегодняшний уровень полиграфического искусства может придать любому тексту большую ясность и привлекательность, а снижение цен на книги могло бы увеличить их распространение среди всех возрастных групп населения. Однако, в конечном счете, все это имеет второстепенный характер.

Решающее значение имеют сами идеи, которые выражает автор в той или иной книге, и те его чувства, которые он желает с вами разделить. Когда же вы имеете дело не с печатным текстом, а с кино, все меняется существенным образом. Мгновенная передача кино образов по телевидению, непосредственность свидетельства, эффект присутствия в той или иной ситуации - все это приводит к тому, что в телепередачах образ поднимается над содержанием и, как правило, становится главной сутью этой передачи.

Самая добросовестно написанная монография или статья, например, о жизни примитивного племени лишь заденет ваше любопытство, и не более того. Но, показывая подлинные сцены из жизни этого племени в самом посредственном фильме, телевизор ставит нас лицом к лицу с картинами, отражающими странности эволюции человечества...

Эти ежедневные молнии, как отблески, в которых далекое становится близким, на наш взгляд, составляют наиболее сильный эффект телевидения. Маленький экран становится окном в большой мир. Именно телевидение позволяет нам видеть вещи непосредственно, и это волнует больше чем книги и речи.

Правда ли, что телевидение опустошает наш мозг? Нет, и об этом убедительно свидетельствуют соответствующие научные исследования и свидетельства авторитетных ученых в области физиологии и психологии человека. Наоборот, телевидение является двигателем прогресса, двига- телем будущего, будящего ума в тех социальных слоях населения, которые до сих пор были обречены на отрыв от культуры.

Телевидение сегодня широко открыло двери в дома людей, стоящих «в стороне от культуры», предлагая им в изобилии такие продукты класса «люкс» как театральные пьесы, фильмы спектакли, дискуссии специалистов, рассказы о разных странах и многое другое.

Автору статьи хотелось бы верить в то, что недалек тот день, когда престиж нашей страны будет измеряться уже не числом холодильников на душу населения, а числом наших граждан от мала до великих, способных наслаждаться фугами Баха или композицией художника Рубенса. Однако, чтобы ускорить это развитие, телевидение должно стать несравнимым ни с чем инструментом трансляции гуманистических образцов культуры. А властным структурам России, прежде всего Министерству культуры, надо найти эффективный способ использования еще нераскрытых потенций нашего отечественного телевещания.

Пора бы уже давно уяснить, что между демагогической попыткой давать публике все, что ей хочется и педагогической тактикой навязывать людям лишь то, что считается прекрасным и благородным, следует выбирать разумно, а самое главное - разрабатывать гибкую и эффективную политику в области культуры. Почему я употребил здесь слова «политика в области культуры»? Да, потому, что это культурологически грамотное словосочетание. Используемое же у нас в науке, в публицистике и даже в государственных документах словосочетание «культурная политика» - безграмотный перл, ибо политика со всеми потрохами продукт культуры. Получается «масло масленое».

Впрочем, «культурологический ликбез» надо закончить и руководителям нашего телевидения, которое создало несколько лет назад замечательный канал «Культура». Однако почему его так назвали, я не ведаю, но меня, в связи с этим, беспокоит вопрос: «А, что же демонстрируют по другим каналам?». По логике, там надо показывать только Природу, как вторую и последнюю после культуры форму бытия человека, ибо все эти «Дом-1» и Дом-2», к сожалению, но тоже продукты низкопробной, но культуры.

У нас же до сих пор властвует вульгарный, антинаучный взгляд на культуру, под которой понимается все то, что радует глаз и ухо. Между тем, культура низкая и культура высокая отличаются своим уровнем и не более того. И здесь культурологическое невежество удивительно последовательно демонстрирует все тоже министерство культуры России и его ведомства на местах, которые, по большому счету, вообще не руководят культурой. Они руководит лишь миллионной частью культуры - искусством. Отсюда и нищенский бюджет этого ведомства -0,7% в год.

К сожалению, но при такой профанации понятия феномена культуры, Министерство культуры страны до сих пор не считает культурологию своей отраслевой наукой. Например, министерство сельского хозяйства не может обойтись, например, без агрономической или зоотехниче- ской наук, как базовых оснований своей отрасли, а министерство культуры - может.

Мне, например, неизвестно, по каким таким причинам Министерство культуры России безоговорочно согласилось с ликвидацией Института культурологии РАН? И опять же произошла профанация. Сегодня это учреждение называется Институтом культурного наследия. Но наследие лишь незначительная часть культуры, а не вся галактика этого феномена. Однако Академии наук России и министерству культуры страны этого вполне достаточно: будем жить прошлым! Как говорится: «медленным шагом, робким зигзагом тише вперед российский народ». А настоящим и будущим культуры, пусть занимается кто-либо другой. Только кто? Добрые «дяденьки» из-за океана?

Автор статьи почти два десятилетия является председателем Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций, но ни один работник министерства культуры Бурятии не защитил, хотя бы, кандидатскую диссертацию по двум (на выбор) культурологическим специальностям: теория и история культуры и культурологическое музееведение, по которым Совету дано право присваивать ученую степень - как кандидата, так и доктора наук.

При таком положении вещей, стоит ли удивляться тому, что работники министерства культуры Бурятии крайне неэффективно используют возможности местного телевидения. Если не считать показы смотров художественной самодеятельности, трансляции различных концертов, (что опять же подтверждает ориентацию на искусство) то голоса этого ведомства, можно сказать, не слышно совсем. А это означает только одно, либо им нечего сказать населению республики, либо они совсем не понимают функции своего ведомства. Ибо, если бы они это понимали, то стремились бы широко использовать в своих целях телевидение, как важнейший и, весьма эффективный, канал культуры.

Между тем, современное российское телевидение еще недавно, в советские времена, выгодно отличалось по характеру передач на своих каналах от значительной части капиталистических государств. Оно не передавало рекламы, лишь в меру увлекалось уголовными сюжетами, уделяло значительное внимание разнообразным образовательным программам. Но у него и тогда были крупные недостатки, специфические трудности и опасные рифы, среди которых следует отметить следующие.

Превалирующая политизация телевидения, как машины управления душами людей, построенная на притягательной силе доброкачественных передач. И это не какая-нибудь предположительная гипотеза, а реальная действительность. Так и было! Надо только подчеркнуть, что в советские времена, контроль деятельности всех средств информации, включая и телевидение, осуществлялся правительством страны под руководством Коммунистической партии Советского Союза. В пост-совет-ской России во многих случаях, контроль деятельности телевидения осуществляется не только и не столько государством, а бизнесом. Влияние сегодняшних бизнес-элит на современное российское телевидение (вплоть до приобретения отдельных каналов) не видит, разве что, слепой.

Не вызывает никакого сомнения тот факт, что производители массовой культуры, как на Западе, так и у нас в России действуют по одним лекалам: удовлетворить, прежде всего, собственные, далекие от истинной духовности, потребности. Связи с этим, хочется вспомнить бессмертные мысли первого наркома просвещения в ленинском правительстве А.В.Луначарского, выраженные им, мало кому известном сегодня реферате, прочитанном на «Вечере народного синематографа» в Париже в далеком 1914 г., когда ни о каком телевидении или компьютерах не могло быть и речи. Однако, мысли, изложенные в этом реферате не потеряли своей актуальности и в наши дни.

«Революционизировав промышленность и пути сообщения, технический прогресс вторгся теперь и в царство искусства. Вслед за книгопечатанием пришла литография и фототипия, и все это работало на пользу демократизации плодов науки и искусства... Всем хорошо известны недостатки граммофона. Но, какая, тем не менее, победа над временем и пространством эта простая машина, дарующая вечность человеческому голосу! Синема присоединяется к граммофону. Скоро они усовершенствуются и соединяться.... Однако тут есть большое «но». Кто является господином и владыкой синемотографа? Конечно, капиталистический предприниматель. Народный синематограф обещает забавлять, поучать и эмансипировать. Капиталист тоже готов забавлять, если это приносит ему доход; он делает это с таким же усердием, с каким продает любой товар, с каким отравляет массы алкоголем. Но поучать? Это уже сомнительно для капиталиста. Он не на столько глуп, чтобы в жажде наживы легкомысленно отпускать оружие, которое может быть повернуто против него .. Во всяком случае, когда эта поучительность носит характер эмансипирующий - это уже совсем не ко двору капиталисту-антрепренеру. Нет, он постарается делать обратное: развлекая, он постарается интеллектуально принижать и развращать массы» [9, с. 12].

Анализ сегодняшних проблем российского телевидения доказывает ложность основной исходной позиции, будто бы для печатных средств распространения информации решающее значение имеют идеи, а для телевидения и кино - только зрительный образ. Это вздор! За любым зримым образом всегда стоят зримые и незримые идеи. И современное российское телевидение здесь не является исключением. В настоящее время в нем превалируют идеи либеральной буржуазии, которую по выражению А.П.Чехова «лучше всего держать на цепи», но это уже особая тема для разговора...

Что же касается образовательных функций телевидения, то, несмотря на пестроту уровней, подобные специализированные передачи прочно закрепились в программах мирового телевещания. Цифры их числа постоянно возрастают, и, например, в английской корпорации Би- би-си выделяется для телеуроков более 600 часов эфирного времени в год.

Популярность образовательных передач заставила обратить на них внимание и большой бизнес. Не желая упустить из рук открывшиеся возможности доходов, он «занялся» им по-своему, т.е. стал закупать различные фирмы, которые обслуживали системы теле образования. А в США, например, электротехническая монополия «Дженерал электрик» и издательская компания «Тайм» создали новую гигантскую «корпорацию знаний» - «Дженерал электрик»

В Англии ряд электронных трестов спарился с ведущими издательствами, и даже табачная компания «Империэл табэкко» приобрела завод обучающих машин и концерн, составляющий учебные программы. В итоге английские частные телефонные фирмы уже давно опередили Би-би-си по количеству обслуживаемых учебных заведений.

Занявшийся «продажей образования», большой бизнес, конечно, не упускает возможности использовать новую отрасль телевидения для соответствующей обработки учащейся аудитории и формирования взглядов в нужном направлении. А все «заклинания» западных идеологов о том, что у них «образование вне политики» - миф и не более того. Однако, несмотря на возрастающее значение просветительных телепередач, их удельный вес в программах телевидения западных стран невысок. И, при любых условиях, вовсе не они определяют лицо телевизионных программ в западных странах.

Для примера можно сослаться на критические отклики ряда журналистов западных стран на проблему телевидения и образования: итальянского журналиста Сандро Виолы, американского публициста Дэвида Карпа[6], Алана Лейтмана из американского журнала «Тайм» и других. Тем не менее, административный директор Управления итальянского радиовещания и телевидения (РАИ-ТВ) Гранцотто заявил: «Наше телевидение переживает эпоху демократизации. Этот процесс необратим, возврат к прошлому невозможен...» [9, с. 7].

С учетом того, что ЮНЕСКО определило медиа-образование как приоритетную область культурно-педагогического развития XXI в., медиа-педагогика с использованием телевещания имеет в этой связи весьма хорошие перспективы развития. Ее роль неизмеримо возрастает в связи с гигантской территорией Российской Федерации, а медиа-образованию подвластны любые расстояния, для него не существует никаких границ.

По мнению уральского культуролога Н.Б.Кирилловой «...большую роль в этом процессе призвана сыграть Ассоциация кинообразования и медиа-педагогики под руководством А.В.Федорова, которая инициирует подготовку госстандарта по высшему образованию по новой для России специальности «медиа-образование», что полностью соответствует грандиозной по своим масштабам социальной модернизации России» [7, с. 428].

И все же, основным недостатком нашего отечественного телевидения я бы назвал то, что многие сегодняшние телепередачи, рассчитаны на людей с интеллектом амебы и, все чаще и чаще заставляют нас выключить телевизор. Убийства, насилия, бесчеловечное отношение друг к другу становятся основными темами многих передач. Предполагаю, что если бы завтра был принят закон, запрещающий такие программы, большинству телевизионных студий пришлось бы сократить время передач до двух часов в день. По-видимому, организаторы этих программ считают, что садистские оргии, с бесконечными промежуточными рекламами собирают наибольшую аудиторию.

На мой взгляд, телевидение не может приносить пользу обществу, пока оно не освободится от тлетворного влияния коммерческой рекламы. Однако это произойдет лишь тогда, когда телевидение будет поставлено под общественный контроль, а его программы будут составляться с преимуществом общественных, а не личных или корпоративных интересов.