Теоретико- методологические основы исследования спортивной деятельности человека в аспекте "Восток-Запад"

В понятия «Восток» и «Запад» вкладывается самый различный смысл, здесь обнаруживаются их достаточная условность и отсутствие между ними четких границ. Некоторые исследователи выделяют в этой антитезе географический аспект, другие подчеркивают экономические особенности, третьи – политические. Часто понятиями «Восток» и «Запад» обозначают регионы, приблизительно совпадающие с Азией и Европой, на которые делится Евразийский континент, или развитые государства Европы и Америки – с одной стороны, и остальной мир – с другой [7; 9; 10; 11; 15].

Культуры Востока и Запада связывает общее с конкретным и поэтому выступает как специфическая форма общемировой культуры. При этом представляется актуальным и интересным взаимоотношение религиозно-философских, культурно-исторических, педагогических и психологических факторов [8; 9].

Коренные изменения, происходящие на земном шаре, способствуют и пересмотру взглядов на взаимоотношения культур Запада и Востока. Эти взаимоотношения изучены пока недостаточно. В философской и исторической литературе XVIII – начала XX вв. эта проблема освещалась, как правило, лишь наряду с более общими проблемами взаимоотношений Востока и Запада, при этом главное внимание уделялось описанию тех или иных связей: торговых, экономических, военных, культурных и т. д. Взаимосвязь регионов не осмыслялась в силу низкого уровня теоретических знаний, как на Востоке, так и на Западе. Хотя уже в древности существовало представление о Востоке и Западе, причем не только в географическом, но и в политическом, идеологическом и культурном отношениях. Начиная с XVII в. в трудах мыслителей и философов стали затрагиваться вопросы взаимодействия культур, однако рассуждения по этому поводу носили общий характер, в них признавалась закономерность преемственности как одно из главных условий взаимодействия и заимствования культур. И только в XVIII в. была заложена философская основа исследования проблемы взаимодействия культур регионов. О методологических изъянах теоретических построений западной истории и культурологии писали представители разных течений науки [7].

Сравнительный анализ культур «Востока и Запада» при опоре на пространственновременной аспект осуществлен Е.Г. Хилтухиной [21]. Так, исследовано древнеиндийское понимание культуры через понятие «дхарма» и древнекитайское – через даосизм и конфуцианство. При этом отмечается, что в тот период понятия «куль- туры» как такового в этих государствах не существовало. Кроме того, автором рассмотрены представления о культуре в Древней Греции и Древнем Риме. В древнегреческом понимании искусство представляет собой порождение или вещественное создание предметов из самих себя, таких же, но не природных вещей, то есть искусство в определенной степени отождествляется с деятельностью. Культура Древнего Рима представляет собой органическое соединение греческой духовности и римской гражданственности.

Взаимодействие культур Востока и Запада можно рассматривать в контексте глобализации. В данном случае мы не рассматриваем различные вопросы, связанные с ее позитивными и негативными последствиями, в том числе угрозу для многообразия культур. В связи с этим заслуживает внимания идея «цивилизации третьей волны» американского социолога и философа Э. Тоф-флера [17], который считает, что глобализации присущи кросс-культурные взаимодействия и каждой культуре будут доступны любые достижения других культур, но без засилья ценностей, которые не угодны конкретному культурному сообществу.

Культура тех рас, которые имели больше связей с другими расами, более высоко развита. Может быть, им пришлось вступить в контакт с соседями под влиянием какой-то опасности, может быть, все произошло случайно. Как бы там ни было, если бы этот контакт не состоялся, их культура пришла бы в упадок и либо совсем бы исчезла, либо ассимилировалась с другими культурами. У рас, не столкнувшихся ни с какими опасностями или угрозами и не имевших связей с другими расами, культура не получала стимула к развитию и поэтому осталась относительно отсталой [22].

Содержание и результаты многообразных межкультурных контактов во многом зависят от способности их участников понимать друг друга и достигать согласия, которое главным образом определяется этнической культурой каждой из взаимодействующих сторон, психологией народов, господствующими в той или иной культуре ценностями. В культурологии и культурной антропологии эти взаимоотношения получили название «межкультурная коммуникация», которая означает обмен между двумя или более культурами и продуктами их деятельности, осуществляемый в различных формах. Этот обмен может происходить как в политике, так и в межличностном общении людей в быту, семье, неформальных контактах. Культура – это характеристика сущности человека и форма его бытия, связанная с чисто человеческой способностью целенаправ- ленного преобразования окружающего мира, в ходе которого создается искусственный мир вещей, символов, а также связей и отношений между людьми. Все, что создано человеком или имеет к нему отношение, является частью культуры. Коммуникация и общение являются важнейшей частью человеческой жизни, а значит и частью культуры. Таким образом, межкультурная коммуникация – это процесс взаимодействия между субъектами социокультурной деятельности, выраженный совокупностью разнообразных форм общения между индивидами и группами, принадлежащим к разным культурам посредством принятых в них знаковых систем, приемов и средств использования [11].

Религии , природа , человек . Запад придерживается принципа «иметь», то есть «обладать», Восток же – принципа «быть», что означает «существовать». Следовательно, под обладанием и бытием понимаются «… не такие отдельные качества субъекта, а два основных способа существования, два разных вида самоориентации в мире, две различные структуры характера, преобладание одной из которых определяет все, что человек думает, чувствует и делает» [18.-С.53]. Поскольку картина мира у западного человека сконцентрирована вокруг индивидуального «я», то весь окружающий мир рассматривается как объект его преобразовательной деятельности и всякая деятельность протекает в жестких рамках отношений субъект-объект [8; 9].

В христианстве отношение к конфликтам и их крайним формам весьма сложно. Превратившись в государственную религию, христианская церковь в Римской империи и других государствах не могла не поддерживать ведение войн, а порой и сама была их организатором. Апогеем трансформации пацифизма раннего христианства в защиту насилия явились крестовые походы XI-XIV вв., в ходе которых захватнические цели прикрывались религиозными лозунгами борьбы против «неверных», освобождения «гроба Господня» и «святой земли» (Палестины). В Новейшее время к идеям отрицательного отношения к насилию обращается как официальная католическая церковь, так и православная.

Самыми последовательными в оценке силовых и ненасильственных средств в мировоззрении и политике являются буддизм и индуизм. Основывающиеся на всеобщей любви людей, они не приемлют насилие, особенно – войну. Буддисты исходят из Вселенской жертвы и первопричины бытия. Перенеся тяготы Вселенской катастрофы и социальных потрясений, люди осознали ненужность борьбы друг с другом, отказались от человеческих пороков и добровольно встали на путь благодеяния и служения Богу. Поэтому в буддизме нет резкого противопоставления добра и зла.

Вследствие этого во многих восточных религиях нет цельной концепции по проблемам войны и мира. Лишь появление оружия массового уничтожения побудило приверженцев буддизма высказать более определенно свое отрицательное отношение к войне. По их убеждению, преодолеть это зло можно, строя свою жизнь на любви к ближнему, поскольку ненависть не прекращается ненавистью, но с ее отсутствием она прекращается. В этом заключается нравственный подход к предотвращению социальных конфликтов. Кармический подход к недопущению конфликтов более характерен для индуизма. Он заключался в необходимости формирования положительной кармы общества, страны, которая состоит из индивидуальных карм [4]. Буддизм пользуется устойчивой репутацией самой гуманной в истории человечества религии, так как провозглашает принципы моральной ответственности человека за все деяния и необходимость сострадательного отношения к любому живому существу без исключения [2].

Слово «ненасилие» в европейских языках воспроизводит структуру сансаритского слова «ахимса», обозначающего этическую позицию отказа от нанесения вреда живому. Ненасилие не есть пассивное сопротивление, а активная позиция, представляющая собой деятельное выражение любви как духовного единения людей [5]. Для понимания ненасилия существенно не только то, что это отказ от насилия, но также и то, что такой отказ представляет собой способ разрешения общественных конфликтов, эффективное средство борьбы за социальную справедливость. Стратегия ненасилия требует большой решимости, мужества и терпения, чем насильственная борьба [15]. Как отмечает А.А. Гусейнов [5], стратегия ненасилия – та новая и ближайшая духовная высота, которую предстоит взять человечеству, и оно может взять только объединенными усилиями.

Христианство в контрасте к античному язычеству и азиатским религиям не только утвердило дуализм человека и природы, но также объявило, что именно по воле бога человек эксплуатирует природу в собственных интересах. Христианская мораль ставит во главу угла человека, особо не останавливаясь на отношениях с природой и делая основной упор на отношениях человека к человеку, на моральных принципах взаимоотношений в человеческом обществе. Буддизм же, как и все древневосточные учения, рассматривает человека как микрокосм, частицу Вселен- ной, ее микромодель, а отсюда взаимозависимое отношение людей и окружающего мира. В буддийской философии необходимость достижения человеком гармоничного единства бытия, не расколотого на оппозиции, обусловливалась тем, что дихотомия «природного» и «культурного» начал рассматривалась как частный случай бинарного расчленения мира, искусственного разделения и противопоставления выделяемых частей друг другу и всему природному целому. Как и в случаях с другими оппозициями, основной причиной такого расчленения и противопоставления является «изначальное неведение», порождающее эмоциональную, психическую «омраченность», которая, в свою очередь, порождает все другие «заблуждения», вызывающие неудовлетворенность и страдание [1].

Основным признаком «неведения» является, согласно буддийскому учению о религиозном спасении (сотерология), представление о собственном «Я» как о независимой реальности, неизбежно приводящее к противопоставлению этого «Я» всему тому, что является «не-Я», то есть всему окружающему человека миру явлений, а также некоторым феноменам его собственной психики. Именно это индивидуальное «Я», воспринимаемое человеком как субъект познания и деятельности и в качестве такового воспринимающего весь окружающий мир как объект (или сумму объектов), создает дихотомическую модель субьектно-объектных отношений человека и природы, ибо если не будет субъекта как отдельного и тождественного самому себе образования, то соответственно не будет и противостоящего ему объекта. Такой подход в восприятии субъекта (человека) и объекта (другого человека или природы), познающего и познаваемого, творящего и творимого, показывает взаимообусловленность, взаимозависимость и относительность соотношения «природного» и «культурного» в буддийской экологической культуре, основанной на идее гармоничного единства субъектнообъектных отношений [2].

Утверждение о несуществовании индивидуального «Я» занимает в буддийской философии одно из центральных мест. Признание существования индивидуального «Я» буддисты связывают непосредственно с неведением (авидья). Из этого неведения и возникает понятие существования индивидуальности, которая, увлекаясь бытием, будучи всецело охвачена вихрем жизни, создает привязанность к существованию. Для того чтобы твердо встать на путь спасения, буддист должен подавить в себе привязанность к иллюзорному бытию, а это можно сделать лишь в том случае, если индивид подлинно познал нереальность существования индивидуального «Я» [6].

В буддийской сотерологии человек рассматривался не как особое, стоящее над природой существо, а, прежде всего, как «представитель одного из «разрядов» всей совокупности «живых существ», вся жизнь которого, как и переход из одного состояния в другое, обусловлена действием общего для всех принципа «кармической ответственности». В этико-психологическом плане единственным отличием человека от других существ является то, что он единственный способен был осознать эту ответственность и реализовать в себе потенцию Будды, достигая высшего состояния «освобождения» от кармического «воздаяния» или «возмездия». Иначе говоря, человек – это не «царь природы», навязывающий ей свою волю, а одно из бесчисленных «живых существ», правда, существо особое – в том смысле, что оно одно обладает способностью к «просветлению» уже в данном состоянии [2].

Согласно буддизму, в частности его северной ветви тибетско-монгольской махаяны, утверждавшему в Центральной Азии так называемый обет бодхисаттвы, человеческие страдания в мире «смертей и рождении» представлялись неизбежными до тех пор, пока человек не преодолеет свой эгоцентризм и не поможет другим живым существам обрести состояние Будды [3].

Классификации различий Востока и Запа да . В многочисленных сопоставлениях культур, проводимых разными исследователями, даются антиномичные характеристики Востока и Запада. Подобное антиномичное описание культур Востока и Запада получило основательную разработку в западном культуроведении. В качестве итога сравнительного анализа восточного и западного типов мышления эпохи Ренессанса М.А. Мамонова [11] представила характеристики, составленные с учетом социокультурного контекста их формирования и последующей эволюции.

Критерии различия восточной и европейской культур на примере Китая и Европы описаны Чжэн Чжилянь [22]: 1) соотношение логического и интуитивного в мышлении; 2) соотношение индивидуального и коллективного; 3) представления о гармонии и дисгармонии; 4) нравственные представления; 5) степень автономности индивида; 6) концепции добра и зла.

Определяя принципиальные различия между Западом и Востоком с позиций культурологического дискурса, В.Л. Кургузов [11] отмечает, что анализ этих различий диктуется прежде всего тем, что они главным образом относятся к социокультурной сфере, которая является определяющей, конституирующей в наследственном ядре любой культуры, особенно применительно к ментальности, мировоззрению, религии и идеологии, пониманию соотношения личности и общества, смыслу жизни и др. Учет этих принципиальных различий имеет исключительно важное значение для развития межкультурного диалога, межкультурной коммуникации в целом. С.В. Калмыков [8; 9] на примере даоско-буддийской субкультуры восточно-азиатского региона (в контексте проблемы влияния различных религиозно-философских учений на теоретические и практические основы восточно-азиатских единоборств) предложил сравнительную классификацию различий Востока и Запада. По мнению автора, предлагаемая схема может быть основанием для сравнительного анализа индивидуальных характеристик подготовленности квалифицированных спортсменов-единоборцев.

« Восток - Запад » и Россия . Мир вступил в третье тысячелетие, в двадцать первый век, который должен определить сущность бытия России в условиях перехода в новое глобальное состояние – ноосферное развитие мировой культуры. В последнее десятилетие различные проблемы России стали изучать весьма широко и с иных методологических позиций. Это является свидетельством закономерного возрастания научного интереса к России как стране, соединяющей Восток и Запад, обладающей огромным и еще неизведанным потенциалом возможностей дальнейшего культурно-исторического развития. Россия как «географическая страна» занимает огромную территорию и располагается на двух континентах: Европейском и Азиатском, простираясь от Балтийского моря до Тихого океана. И ее географическое положение, и ее историческое развитие свидетельствует о том, что проблема «Восток-Запад» является для России актуальной и важной, ведь в Российском государстве встречаются и соединяются два мира, два континента, два региона – Восток и Запад. Таким образом, Россия – единственная страна, где происходит удивительное творческое соединение двух противоположных регионов, что дает ей преимущество в развитии мировой культуры [20].

Географическое положение, в силу которого Россия принадлежит как к Европе, так и Азии, историческое прошлое, тесно связанное с судьбами Востока, уходящие в глубь веков политические, торговые и культурные контакты с азиатскими соседями вдоль растянутой на многие тысячи километров границы, сосуществование со времен Российской империи в рамках единой государственности народов с многочисленными этносами азиатского региона – все это издавна сказывалось на глубоком интересе просвещен- ными умами отечества к Востоку в целом и его духовной культуре в частности [16].

Однако все же развитие русской культуры сопровождается постоянными конфликтами между западными и восточными элементами при неизменном сохранении своеобразия. Она не ассимилируется с Востоком и в то же время не во всем следует за Западом, а постоянно воспринимает новые идеи, как с Востока, так и с Запада. Многие идеи западной и восточной культур в преобразованном виде становятся частью русской культурной традиции, основными чертами которой являются конфликтность и новаторство [23].

Проблема «Восток-Запад» занимала умы многих русских мыслителей, особенно тех, кто вынужден был уехать из России после 1922 года. Эта проблема, которая тесно и непосредственно переплетается с проблемой России, ее истинного пути и будущего, привлекла пристальное внимание группы представителей русской интеллигенции зарубежья, которая оформилась в 20-х гг. прошлого столетия в г. Софии в особое течение, называемое «евразийство». Их особенно волновало историческое место Российского государства, в частности то, как своеобразие России, ее двухкорневая основа скажутся на развитии ее духовного потенциала [19; 20]. Евразийство является мощным идейно-теоретическим течением ХХ века в России. В его рамках сформулирована перспективная модель социокультурного устройства России и Евразии как метакультурной ценности [10].

« Восток - Запад » и Байкальский регион. Байкальский регион, в российскую часть которого входят Бурятия, частично Читинская область и Иркутская область, а также северная часть Монголии. Это сравнимо с территориями Франции, Германии и Италии, вместе взятыми. На глобальное значение Трансбайкалья указывали русские космиты, в частности, Н.К. Рерих. Именно здесь был выделен такой всемирно известный феномен, как «древнее темя Азии». Данный регион лежит в области пересечения всех наиболее важных геополитических мировых осей: мир христианский – мир буддийский; Россия – Китай, Россия – Азиатско-Тихоокеанский регион и в целом Запад-Восток [12].

Байкальский регион является родиной многочисленных миграционных взрывов, оказавших существенное влияние на обитателей всего европейского континента. Здесь сложилась особая формация, характеризующаяся взаимодействием западной и восточной цивилизаций, мирным сожительством различных этносов; именно здесь исторически осуществлялся синтез разнородных традиций и укладов, кристаллизовывались культурные «веяния» Европы и Азии; здесь укоренились экологические и духовные ценности буддизма. Байкальский регион – сокровищница материальной и духовной культуры Центральной Азии. На его территории существовали державы хуннов и монголов, каганаты жужжаней, тюрков, уйгуров и киданей, поддерживающие широкие международные связи как с Западом, так и Востоком. В контексте глобальных проблем современности Бурятия и сегодня занимает важное место как ворота России на Восток [12; 13].

З.П. Морохоева [15], говоря о специфике личности в культурах Востока и Запада, рассматривает ее сквозь призму бурятской культуры, в которой Запад и Восток постоянно встречаются и переплетаются. Особенность Бурятии составляет то, что по ее территории проходит граница культур Центральной Азии, Китая и России. И как раз здесь и обнаруживается условность деления на Восток и Запад. Если в Новое время для России Западом была Западная Европа, то в конце XIX – начале XX в. для Бурятии Западом была Центральная Россия, которая принесла сюда идею дискретности мира. В то же время ядро бурятской культуры оставалось чисто восточным.

Как уже отмечалось, вопросы сопоставления и взаимодействия культур Востока и Запада изучаются на протяжении столетий. Однако научная разработка проблемы исследований в сфере физической культуры и спорта в аспекте «Восток-Запад» осуществляется всего лишь несколько десятков лет. Начало массового изучения элементов восточной физической культуры в нашей стране можно отнести к середине восьмидесятых годов прошлого столетия. Это обусловило необходимость разработки теоретико-методологи-ческих основ исследований в физической культуре и спорте в аспекте «Восток-Запад». Так, в 1994 г. научноспортивная общественность впервые получила возможность ознакомиться с концепцией С.В. Калмыкова [8; 9], обосновывающей необходимость взаимообогащения культур Востока и Запада в сфере физической культуры и спорта.

Актуальность концепции обусловлена потребностью научного изучения и экспериментального обоснования механизмов восточных систем психофизической подготовки, модификации и адаптации применительно к культурно-историческим условиям нашей страны, доминирующим в ней социально-психологичес- ким типам личности. Сравнительный анализ подготовки спортсменов в восточных и западных системах дает обширную методологическую и эмпирическую базу для интеграции и взаимообогащения различных культурноисторических традиций, что особенно важно для нашей страны, исторически сформировавшейся как межцивилизационный феномен, который развивается в условиях постоянного диалога и взаимодействия культур Востока и Запада.

Теоретико-методологической основой изучения спортивной деятельности человека в контексте «Восток-Запад» являются различия в концептуальных подходах к решению проблемы индивидуального «Я» и субъектнообъектных отношений. Так, в западных школах спорта основной упор делается на развитие дискурсивно-логического мышления, вербальную мотивацию действий, четкое осознание субъектом деятельности границ своего индивидуального «Я», в восточных же школах – на развитие интуиции и образночувственного восприятия, спонтанность и естественность реакции, отсутствие вербальной мотивации действий. Таким образом, наиболее важной, отличительной чертой восточной методологии индивидуализации подготовки единоборцев является отношение к проблеме индивидуального «Я», которая является центральной проблемой бытия во всех религиозно-философских учениях, заложивших методологические основы восточных единоборств (буддизм, даосизм, индуизм, конфуцианство и др.).

Автором предложена сравнительная классификация различий Востока и Запада. Данная схема является основой сравнительного анализа индивидуальных характеристик подготовленности спортсменов, в том числе единоборцев.

В наших исследованиях разработаны некоторые стороны подготовки спортсменов-едино-борцев в аспекте «Восток-Запад». Проанализировано содержание технико-тактической и физической подготовки тай-боксеров. Показаны тенденции предсоревновательной подготовки – интенсификация, чередование различных по направленности и содержанию нагрузок. Даны характеристика соревновательной деятельности тай-боксеров, их технико-тактический арсенал. Предложена и экспериментально обоснована технология предсо-ревновательной подготовки к ответственным соревнованиям.

Изучены практические вопросы подготовки борцов в связи с требованиями соревновательной деятельности. Значительный объем материала посвящен современной системе технико-тактической и физической подготовки. Раскрыта технология непосредственной подготовки к соревнованиям и показана ее высокая эффективность.

На основе теории деятельности как методологической основы раскрыты вопросы анализа соревновательного противоборства спортсменов. Выделены основные признаки соревновательной деятельности как таковой. Проанализированы подходы к определению структуры, контролю и анализу соревновательной деятельности. Изучены проблемы управления как многоуровневой системы, исследованы вопросы формирования индивидуального стиля ведения борьбы и моделирования соревновательной деятельности.

Описан механизм влияния этнопсихологических особенностей на соревновательную деятельность через этнические установки, стереотипы поведения и деятельности. Выявлены этнопсихологические особенности спортсменов и специфика соревновательной деятельности представителей европейских и азиатских школ борьбы. На примере спортсменов одной из сильнейших национальных школ борьбы России – бурятской – определены некоторые резервы повышения результативности выступлений на ответственных соревнованиях. На этой основе предложена методика повышения эффективности соревновательной деятельности борцов. Также рассмотрен ряд вопросов, посвященных одному из видов восточных единоборств – бурятской борьбе, их обрядовой, ритуальной стороне и правилам соревнований.

В заключение следует отметить, что философско-религиозные, культурно-исторические, педагогические, психологические и другие исследования в аспекте «Восток-Запад» в физической культуре и спорте имеют большие перспективы в силу того, что многие достижения Востока в этой сфере все еще остаются малоизученными.