Теория сложности в ракурсе зарубежной постнеклассической философии

Предпосылки возникновения науки сложности разнообразны и многочисленны. Если структурировать их по научным областям, то наблюдается следующая система:

• •    нелинейная динамика и статистическая механика — два ответвления классической механики, в которых отмечалось, что для моделирования более сложных систем требуется новый математический аппарат, который может описать случайность и хаос;

• •    информатика, которая позволила моделировать макросистемы и комплексные математические модели;

• •    биологическая эволюция, которая объясняет появление сложных форм через непредсказуемый механизм слепых вариаций и естественного отбора;

• •    применение методов для описания социальных систем в широком смысле, где нет предопределенного порядка, при этом есть структура [1, с. 1120].

Учитывая эти научные основания, большинство исследователей науки сложности еще не отразили философские основы своих подходов в отличие от исследователей теории систем и кибернетики. Таким образом, многие до сих пор неявно «цепляются» за механистическую парадигму, надеясь обнаружить математически сформулированные «законы сложности», чтобы восстановить некоторые формы абсолютного порядка или детерминизма в очень нестабильном мире. По нашему мнению, после того, как идеи научных систем и постнеклассическая философия были полностью сформированы, наука сложности выяснит, что есть зерно истины и чьи очертания мы можем в настоящее время лишь смутно разглядеть.

По мнению зарубежных ученых, занимающихся вопросами синергетики и теории сложности Френсиса Хейлигена, Пола Сильерса и Карлоса Гершенсона, науке сложности необходима концептуальная база, которой все еще недостаточно [2, с. 42]. На практике наука сложности подразумевает использование специализированного технического формализма, такого как кластерные алгоритмы, компьютерное моделирование и нелинейные дифференциальные уравнения или скорее неопределенно определенные идеи и понятия, такие как «эмерджент» и «край хаоса» [3, с. 50]. Наука сложности гораздо больше, чем сумма методов, моделей и понятий множества дисциплин, неинтегрированных наук. Первостепенно наука сложности требует объединяющего центра, который должен быть найден независимо от взглядов, свойственных традиционной науке.

В своем исследовании «Сложность и Философия» [2] ученые затрагивают предмет традиционной философии науки, т. е. онтологию и эпистемологию, лежащие в основе последующих научных подходов. Исследователи представляют их в исторической ретроспективе, начинающейся с различных «классических» подходов, «ньютоновской науки» [2, c. 43], и затем переходят через критику этого подхода к науке систем и кибернетике, к появлению синтеза, который и является наукой сложности, суммируя воздействия данных понятий в социальных науках и (особенно постнеклассической) философии, возвращаются к этике и другим проблемам, традиционно проигнорированным точными науками.

По мнению ученых, основная функция философии заключается в анализе и критике неявных предположений в рамках науки сложности, разъяснении принципиальных идей, которые характеризуют науку сложности и которые отличают ее от предшественников. Теория сложности, в свою очередь, может помочь философии в решении некоторых своих постоянных проблем, таких как происхождение бытия, организация общества или проблематика этики.

Западная философия представляет науку сложности в аспекте синергетики. В своем исследовании «Сложность и организация» М. Коннер сформулировала двусоставное определение понятия «сложность». М. Коннер говорит о сложности, с одной стороны, как о категории, в состав которой входят два и более структурных элемента, а с другой — как о системе взаимодействующих и взаимосвязанных элементов.

Мишель М. Волдроп определяет сложность не как категорию или понятие синергетики, а как самостоятельную науку, возникающую на срезе хаоса и по- рядка. При этом синергетике ученый отводит роль балансирующей между хаосом и порядком науки предположений [4].

Лауреат Нобелевской премии по физике М. Гелл-Манн в работе «Что такое сложность?» выдвигает идею не количественного, а качественного исчисления сложности. Аргументация тезиса представляется предельно простой: в ракурсе количественных подходов «работы Шекспира покажутся менее сложными, чем более длинная последовательность букв, набранная обезьяной» [5]. По мнению Гелл-Манна, выявление принадлежности конкретной системы к тому или иному классу систем не является первостепенной задачей. Более важным является вопрос причинности принадлежности системы к определенному классу. «Один из ответов — указание на наиболее важное направление развития системы, которое обнаруживается при нахождении определенной упорядоченности в потоке данных о системе, включающих информацию о самой системе, окружающей ее среде, взаимодействии системы со средой и поведении системы» [5].

Представленный ответ отражает возможный способ изучения разрозненных сложноорганизованных адаптационных систем планеты таких, как эволюционные биологические процессы, функционирование различных систем организма, процессы мышления, возможности обучения и познания и др. Основная идея, которую транслирует М. Гелл-Манн, представляет собой всеобщность науки сложности (теории сложности). Теория сложности не просто пронизывает все сферы науки и техники, а представляет их под новым углом мировоззрения, систематизирует и куммулирует их.

Основываясь на квантовой теории поля и категориальном подходе, выдающийся физик опровергает выдвинутое им же предположение об отсутствии действительной сложности [5]. Благодаря введению понятия «возможность» в категориальный аппарат теории сложности М. Гелл-Манн объясняет данную редукцию. Любой отдельно взятый объект или система объектов существует по определенному сценарию, развитие которого зависит не только и не столько от фундаментальных законов физики, сколько от цепи необратимых последовательных событий. Каждое событие имеет возможность иного исхода, а значит, и возможных совокупных результатов цепи событий, может быть, минимум два.

Подобное толкование теории сложности основано на том предположении, что фундаментальные законы физики рассматриваются в качестве исходного уровня сложности. Таким образом, представленная М. Гелл-Манном концептуальная модель сложности в полной мере не отражает всеобщность теории сложности.

Новый способ мышления актуализировал современный западный ученый К. Майнцер в своей работе «Сложносистемное мышление» [6]. Ученый вводит новое понятие в обиход теории сложности «сложностность», отражающее новое качество объекта и системы в рамках теории сложности. В своих исследованиях К. Майнцер совершил попытку систематизировать современные представления синергетики и теории сложности, а также привнести в научный обиход новый подход — междисциплинарный. По мнению ученого, современная наука не мыслима опосредованно (каждая наука в отдельности), а значит, научные концепции целесообразно рассматривать в ракурсе сразу нескольких, а то и всех научных областей. Именно такой метод развертывания теории сложности и предлагает ученый в своих работах.

К. Майнцер рассматривает применение методологии сложности в таких областях научного знания, как философия, математика, физика, биология, социология. Ученый основывается на работах С. П. Курдюмова и Е. Н. Князевой, дополняя и развивая синергетическую теорию. К. Майнцер видит развитие синергетики именно в теории сложности. Тенденция междисциплинарности и трансдисциплинарности преобразовывает концепцию синергетики, выдвигая новую доминанту — сложность [6, с. 36].

Междисциплинарный подход отличает перемещение методов и концепций современной теории сложности диффузионным характером: методы и концепции применимы с небольшим транспонированием в различных науках. В первую очередь это связано с научными проблемами самоорганизации, искусственного интеллекта, различного рода моделированием. В качестве примера К. Майнцер предлагает рассмотрение феномена искусственной жизни [6, с. 264], модель которого широко применяется в экономике, эволюции, этнографии, теории вычислительных систем. Модель представляет собой способ самоорганизации объектов (агентов), обладающих определенным генотипом и выявляющих свои фенотипы в условиях определенной внешней ситуации и окружающий среды на основе генотипа [6, с. 271].

К. Майнцер анализирует в рамках «сложностного мышления» не только феномен искусственной жизни, но и путей взаимодействия синергетики и квантовой механики, клеточных нейронных сетей. Ученый говорит о переходном периоде, в котором сейчас пребывает синергетическая наука, опровергая мнение о кризисе синергетики. Более того, К. Майнцер говорит о новом поколении ученых, способных внести весомый вклад в науку сложности и вывести ее на новый научный уровень.

Подводя итоги данного исследования формирования и эволюции теории сложности, можно говорить о том, что парадигма сложности отвечает на фундаментальный философский вопрос, который оставался открытым в рамках прежних подходов: в чем сущность происхождения порядка, организации и мышления (интеллекта)? Что мы видим вокруг нас? От механистической и системной науки ускользнул этот вопрос, учитывалось только существование порядка. Ранее наука и философия предполагали, что все решает сверхъестественное — Создатель. Совместная эволюция множества взаимодействующих элементов, агентов в состоянии объяснить возникновение организации в любом домене или контексте: физическом, химическом, биологическом, психологическом или социальном.