Теория социальной работы: современное состояние и пути развития новой науки

В статье представлена позиция автора, касающаяся современного состояния социальной работы как науки. Отмечены основные противоречия, разрешая которые социальная работа находит новые пути для своего развития.

Анализ современного состояния социальной работы в России позволяет остановиться на ряде выводов и противоречий. Приказом Госкомобразования qt 7 августа 1991 г. в России была открыта новая учебная специальность «Социальная работа» для высших учебных заведений. Практически сданного времени многие (философы, социологи, психологи, педагоги и т. д.) стали активно изучать социальную работу как науку. Появились самые разнообразные публикации, посвященные объекту и предмету; закономерностям и принципам; структуре, функциям и категориям; месту социальной работы среди других общественных наук. Подавляющее большинство ученых имеют согласие по ответам, посвященным принципам социальной работы, ее функциям и категориям, а также взаимоотношениям с другими науками. Существуют разногласия, связанные с объектом, предметом, закономерностями и структурой социальной работы.

Растет число сторонников, считающих социальную работу самостоятельной наукой, однако, существуют и другие точки зрения: одни стараются найти ей место в социальной педагогике, другие - в социальной философии, третьи включить сел психологические науки. Особенно представительны в определении места для социальной работы социологи. Они относят социальную работу к социологическим теориям среднего уровня; представлены попытки растворить социальную работу в поле социологического знания путем развития последнего; существует вполне научная позиция для нашего времени в целом, о том, что социология является методологией для социальной работы; социальная работа рассматривается и просто как один из многочисленных предметов социологического анализа.

Буквально все, кто интересуется социальной работой, согласны с тем, что она имеет междисциплинарный и прикладной характер, практически получила всеобщее одобрение позиция об интегративно-комплексном характере теории и практики социальной работы. Однако в целом позиций, по которым имеются разного рода несогласия и различия, связанных с социальной работой как наукой, гораздо больше, чем позиций, по которым ученые выражают свое согласие друг с другом. Например, ряд авторов (П. Д. Павленок, В. А. Никитин, Е. И. Холосто-ва идр.), вполне обоснованно анализируя понятие «социальная работа», отмечают ее предназначения как в широком, так и в узком смысле. Так в учебном пособии «Теория и методика социальной работы» в анализе подходов к теории социальной работы определены два ее уровня. В широком плане теория социальной работы понимается как система взглядов и представлений, «возникающих под влиянием деятельности социальных служб и органов социальной защиты и помощи населению»; в узком — как «форма организации научного знания о наиболее существенных связях и отношениях» [10, с. 20— 21]. В то же время отсутствует единство у исследователей даже в сопоставлении таких понятий, как «социальная работа», «социальная работа как наука», и «теория социальной работы». В этом плане логична позиция П. Д. Павленка, который рассматривает социальную работу как целое, состоящее из трех неразрывно связанных между собой компонентов (наука, учебный процесс и вид специфической практической деятельности), причем определяет социальную работу как науку, «функция которой состоит в выработке и теоретической систематизации знаний о социальной работе как опыте, практике. Учитывая сказанное, будем считать оправданным употребление понятий „теория социальной работы" и „социальная работа как наука" как категорий идентичных» [5, с. 55].

Если согласиться, что теория социальной работы и социальная работа как наука по сущности понятия, адекватные друг другу (попутно заметим, что далеко не во всех работах есть однозначная подобная трактовка данных понятий), то, на наш взгляд, имеется более полное определение социальной работы как науки у того же П. Д. Павленка, которое мы берем в качестве рабочего определения социальной рабо-

ты как самостоятельной науки. «Теория социальной работы - это наука о закономерностях и принципах функционирования, развития и регулирования конкретных социальных процессов и состояний личности в трудных жизненных ситуациях, защите ее прав и свобод посредством целенаправленного воздействия на личность и окружающую ее среду» (8, с. 26]. Приведем также два определения теории социальной работы, которые, с одной стороны, свидетельствуют о многовариантном подходе к определению социальной работы как науки, а с другой — из-за их расплывчатости с ними просто сложно согласиться. Первое из них: «Теория социальной работы — это субтеория науки о воспитании, которая в свою очередь выступает как субтеория социологии» [12, с. 43]. И второе: «Теория социальной работы — самостоятельная отрасль социально-гуманитарного знания в системе общественных наук; ей присущи все структурные элементы научного знания и характерны интегративность и прикладная направленность» [9, с. 111—112]. Однозначно, что это определение теории социальной работы вполне применимо и для многих других знаний в системе общественных наук.

В современных условиях теория социальной работы развивается в ситуации постоянных дискуссий. Многие ученые относят ее к группе прикладных наук, при этом не забывая отметить, что статус теории социальной работы фактически еще не констатуциирован. Нельзя не согласиться с выводом о том, что «практическая суть социальной работы определяет и ее содержание как науки» [8, с. 66]. Мы также разделяем позицию об исторической обусловленности социальной работы как науки, о признании социальной работы как профессии [9, с. 81]. По мнению М. В. Фирсова и Е. Г. Студеновой, дальнейшее развитие теории социальной работы должно идти по четырем направлениям: теория индивидуальной работы, теория групповой работы, теория общинной работы и теория социального администрирования и планирования [12, с. 38]. Исследователи выделили две научные альтернативы концепции теоретического обоснования социальной работы: «социально интегративного типа (функция приспособления) и эмансипаторного типа (функция изменения)» [12, с. 41].

Сегодня все более общепринятым мнением является то, что социальная работа становится феноменом цивилизованного общества. На наш взгляд, она имеет крайне сложную многофакторную, многоэтапную и многослойную структуру. Основными элементами данной структуры являются: практическая деятельность, учебная дисциплина, специальность, профессия, сфера социальной политики, социальный институт и наука. Сущностно-функциональная характеристика социальной работы может быть выражена в деятельности, целью которой являются оказание помощи, поддержки и защита нуждающихся. Через достижение данной цели должна происходить более конструктивная социализация данных нуждающихся.

Нерешенность и дискуссионность методологических проблем теории социальной работы как науки обусловлена целым рядом современных противоречий. На это указывают ряд авторов; так в учебном пособии «Социальная работа: теория и практика» под ред. Е. И. Холосто-вой и А. С. Сорвиной отмечается: «Социальная работа внутренне противоречива: с одной стороны, она призвана экзистенционально помочь личности стать субъектом общественного бытия, способствовать ее индивидуализации, задействовав личностные и общественные ресурсы, а с другой стороны, как социальный институт должна выполнять социальный заказ государства, поддерживать социальный порядок в обществе» [8, с. 388].

В другом учебном пособии «Социальная работа» под ред. В. И. Курбатова речь идет и о других противоречиях для социальной работы как отрасли научного знания. Здесь «характерны две противоборствующие тенденции, связанные с ответом на вопрос: что первично для развития социальной работы — научные знания, теория, с одной стороны, или практика, социальное действие, с другой? Еще одна спорная дилемма: что лежит в основе социальных проблем: общественные отношения, общество в целом, социальная среда или же человек, в котором заключены детерминированные природой основные причины всех его личных бед и несчастий?» [9, с. 82].

Понятно, что список проблем и противоречий, которые прямо влияют на развитие социальной работы как науки, можно и нужно расширить. Необходимо еще раз отметить, что социальная работа обладает небольшим (особенно для России) историческим периодом для своего совершенствования. Да и разрабатывают ее «теоретическое поле» ученые, которые, как правило, не являются специалистами-профессионалами именно по социальной работе. В этом направлении активно и плодотворно работают представители других наук (философы, социологи, историки, психологи, педагоги, медики и т. д.); образно говоря, получается, что с учетом дефицита времени и профессионализма толкают автобус, идущий по маршруту «Социальная работа как наука», сами пассажиры, едущие в этом автобусе.

Несмотря на героическое трудолюбие наших ученых, исследующих социальную работу как науку, несмотря на определенные достиже- ния, имеющиеся в данном направлении, необходимо, вероятно, все же признать, что реальные достижения не так высоки по сравнению с ожидаемыми. Краткий вывод по имеющимся результатам определяется тем, что кому-то в большей степени, кому-то в меньшей удалось «притянуть» социальную работу как самостоятельную науку (или теорию социальной работы) или к социологии, или к психологии, либо к философии, либо к педагогике, или к политике. Процесс «притягивания» у многих многовариантный одновременно (междисциплинарность); что в целом несомненно более привлекательно, но в реальности — не более того.

В чем же дело? Это означает, что исследование социальной работы как особой науки зашло в тупик? На наш взгляд, представляется возможным на данный вопрос дать следующие ответы. Во-первых, представим, что ученые приложат еще больше трудолюбия к разработке теории социальной работы. Несомненно, появятся новые интересные разработки, которые станут дополнительными штрихами к уже отмеченной методологии иследования социальной работы как науки в связи с «увязкой» ее с какими-то другими науками, что само по себе не может служить долгожданным результатом. Широкомасштабные теоретические дискуссии об интеграции социальной работы с другими науками и ее отмежевание от них (дрейф в сторону самостоятельности) завели нас в тупик. Идти дальше в этом направлении будет все сложнее, возникнет необходимость затрачивать на получение слабо значимых результатов все больше и больше сил и времени. Мы полагаем, что будет гораздо эффективнее, если мы не станем ввязываться в дальнейшие интеграционные межпредметные дискуссии, которые, несомненно, на определенном этапе становления социальной работы не только необходимы, но и продуктивны. Мы выражаем уверенность в том, что сегодня более разумно и более рационально, если мы направим свои помыслы и интересы на поиск ответа на вопрос о том, каким образом теория социальной работы как наука может выйти за пределы межпредметных взаимосвязей, за пределы ее интегрального характера, которые в то же время органически ей свойственны.

Во-вторых, еще раз отмечая и фиксируя, с одной стороны, имеющиеся результаты в становлении социальной работы как науки, с другой — данные достижения, они по своему свидетельствуют о кризисе теории линейного и прогрессивного развития науки, человечества и культуры в целом. Научный прогресс не только изучался и анализировался, но еще и навязывался учеными и политиками. Однако в наше время яснее становится понимание, что последствия хозяйственной, политической, социаль- ной и других видов деятельности нельзя полностью преодолеть, опираясь только на научный прогресс. В социальном институте образования и знания долгое время в обществоведении господствовал социальный оптимизм, который в последнее время значительно поубавился.

В-третьих, сегодня социальная работа, как никакая другая наука, своими проблемами, противоречиями и достижениями способствует расширению и углублению процесса объединения и воссоздания обществоведения в единое целое. В истории науки были разные этапы ее развития: было время, когда философия отделилась от обществоведческих наук, был период, когда произошло разделение наук на гуманитарные, естественные и технические. Было время разбрасывать камни, сегодня приходит время, когда их надо собирать. Социальная наука призвана «вызовом времени» объединить разные науки для реализации цели — обеспечить максимальное количество благ для максимального количества людей. Сегодня недостаточно только опираться на методологию и методику других наук - это интересно и важно, но это уже прошлое. Для социальной работы одним из важнейших вопросов является разработка новых способов и приемов познания. На данную проблему обратил внимание В. А. Никитин, отмечая, что «социальная работа представляет особый вид социально-гуманитарной деятельности, который требует необычных форм и способов познания, не укладывающихся в рамки классического понимания науки. Сложность ее содержания не всегда позволяет получить единственно верную интерпретацию, обладающую обязательностью научной истины. Нередко ценность социальной работы (той или иной технологии, средства или метода) определяется не строгостью научного обоснования, а эффективностью реализации, практической пользой для человека, социума» [4, с. 12—13].

Пути, формы и способы познания порождение той культуры, в которой живут ученые. Методы познания, которые наиболее широко применяются в социальной работе, взяты из социологии или из психологии. Использовать опыт и наработки других разумно и результативно, но до определенного времени. Социальные работники уже сегодня столкнулись с острейшей необходимостью разработки собственных методов познания. К сожалению, социальные работники характеризуют объекты социальной защиты, как правило, со статистических позиций; однако, в реальности они таковыми не являются. Буквально всем объектам социальной защиты органически присущ динамический характер. Следовательно необходим особый набор методов познания естественно и социально обусловленных движений, происходящих у клиента, се- мьи, группы. Динамический характер свойственен и тем проблемам и противоречиям, на которые направлены усилия практических социальных работников и управленцев. Причем изменения происходят не только внутри проблем, но и в отношениях к ним. Социальные работники, стремящиеся познать наиболее адекватную интерпретацию сложно сконструированных элементов человеческой жизни, должны постоянно учитывать, что взаимодействие элементов в системах, с которыми они работают и которые они изучают, никогда не прекращается. Данное положение присуще всем системам в социальной работе (объект-субъектные системы, социальная работа как наука, социальная работа как специфический вид деятельности, социальная работа как учебная дисциплина, профессиональная и непрофессиональная социальная работа и т. д.).

В интерпретации сложно сконструированной реальности имеющиеся достижения нужно отнести к скромным. Социальные работники уделяют достойное внимание системному подходу и системному анализу, однако, они исследуют системы через позицию равновесия. Но состояние равновесия это только одна часть (период, этап), которая характеризует любую систему, Любые системы рано или поздно выходят из состояния равновесия, изменяются и даже разрушаются. Получается, что познание социальным работником любых из изучаемых систем должно быть уже само по себе движением, только при соблюдении данного условия у нас появится возможность для адекватной интерпретации сложного — как сконструирована система в реальности.

Если мы будем стоять на позиции, что познание наших систем - это всегда движение, то мы отметим, что в социальных системах, которые изучает социальный работник, отсутствуют всеобщие и универсальные истины. Опираясь на отмеченную позицию в познании, мы получим более достоверные данные о балансе между глубиной и широтой исследуемых систем, сочетанием в них фрагментарных и синтетических элементов. Мы должны узнать, как сконструирована реальность данных социальных систем, в конструировании которых принимали участие другие системы, состоящие из элементов природы, культуры, истории.

Социальная работа только тогда станет отдельной и самостоятельной наукой, когда она именно как наука будет представлять особую систему. Предпосылки для выполнения этого требования имеются уже в настоящее время, например, мы уже отмечали системообразующие процессы, происходящие в структуре социальной работы в целом. Что касается собственно социальной работы как науки, то, во-первых, здесь целесообразно вернуться к вопросу о сочетании теории и практики. Нами было уже отмечено, что широко распространено мнение ученых, развивающих социальную работу как науку, о том, что в целом она имеет прикладной характер и в ней приоритетной является ее практическая востребованность. По нашему мнению, дифференциация науки на прикладные, теоретические и мировоззренческие весьма условна, но поскольку это произошло, то, вероятно, для этого были определенные социокультурные предпосылки в те или иные исторические периоды развития науки. Нельзя не согласиться с тем, что многие истоки социальной работы как науки заложены в ее практической деятельности. В этом плане история людей говорит о том, что институт помощи — это постоянно действующий институт в культуре, так же как и во многом противоположный ему — институт борьбы. Однако отрыв эмпиризма от теории в научной сфере никогда не может быть абсолютным. Любые прикладные знания опираются на теоретические конструкции, а теории тогда осмысленны, когда они содержат в себе прикладную востребованность. «Теория помогает осмысленно воспринимать факты. Популярное мнение „факты говорят сами за себя" глубоко неверно. Многие социологи в первую очередь занимаются эмпирическими вопросами, но если в своем поиске они не руководствуются теорией, их работа не дает возможность прояснить причины изучаемых событий. Это происходит даже в том случае, когда исследования предпринимаются с сугубо практическими целями» [1, с. 31]. Данное положение во взаимоотношениях между теорией и практикой имеет оособое жизненно важное предназначение. Конфликт между знать и быть в социальной работе должен разрешаться через деятельность. Именно стратегически интегральное направление на изменение жизненных реалий, деятельностно осуществляемое через единение теории с практикой, и должно отличать социальную работу от других наук, Другими словами, методология социальной работы как науки должна развиваться по пути сущностной рациональности. Используя знания метафизических основ существования человека, его тенденции изменения в социокультуре, свои реально существующие проблемы, ресурсы и другие возможности для достижения заранее запланированных целей, социальная работа должна выполнить возлагаемые на нее задачи, связанные с примером организационного воссоединения общественных наук.

Итак мы выделяем две стратегические задачи, которые обязана в ближайшее время разрешить социальная работа как наука: 1) социальные работники обязаны объединиться вокруг концепции сущностной рациональности — работая в этом направлении, мы более эффективно, с наименьшими затратами можем реализовать наши конечные цели, которые состоят в защите и поддержке нуждающихся, оказании им помощи для оптимального процесса социализации в современную культуру, познании исторических альтернатив, направленных на сохранение существования человечества в условиях совместимости политики и морали; 2) в процессе реализации первой задачи социальная работа как наука одновременно должна решать и вторую задачу, сущность которой связана с органическим воссоединением общественных наук. Понятно, что данное воссоединение не может быть вечным. Однако для сегодняшней истории это крайне актуально. Все общество находится в системном кризисе, этот кризис и его последствия нам предстоит пережить. Потери неизбежны, мы уже сегодня несем огромные утраты, завтра их будет еще больше. Выйти из системного кризиса человеческой культуре возможно, если мы объединимся, станем более открытыми и чистыми. В первую очередь необходимо объединение обществоведческих научных направлений, что уже само по себе позволит поместить (наконец-то) социальную практику в целостность изучения природы и культуры.

Сегодня для выполнения данных двух задач, стоящих перед социальной работой как наукой, есть ряд препятствий. Одно из таких препятствий, к которому имеет прямое отношение современная социальная работа в целом, заключается в том, что существует преувеличение важности теоретического мышления. В России наука уделяла много внимания социальному мифотворчеству, причем совершенно неважно где: в самой науке, в практической деятельности, в сфере организации и управления системой социального обслуживания ит. д, Мы стараемся любые виды деятельности социальных работников подвести под теории, концепции, идеологии, модели и пр. Только после «удачных или не очень удачных» подобных «увязок» деятельности с теорией мы иногда задумываемся над целесообразностью выполненного. Естественно, мы не принадлежим к противникам теоретического знания, но в науке также должны присутствовать «мера» и определенная рациональная целесообразность. Теории работают, если они подтверждаются эмпирическими данными, тогда они дают ожидаемые знания и приводят к новым практическим и теоретическим работам. Для российской науки крайне важно понять, что объективность не зависит от мировоззрения того или иного исследователя. Она основана на достоверных методах исследования и аргументации. Для общественных наук особое значение здесь имеет дискуссионно-публичный характер обсуждаемых результатов. Специфика социальной работы во многом предопределена повседневной жизнью клиентов. Исследование реалий повседневной жизни служит основным источником научных данных. А реалии повседневной жизни таковы, что теоретические знания являются небольшой и часто не единственной частью знания.

Другое препятствие связано с современным образованием и научно-техническими достижениями. Современное образование стало тяготеть к решению не теоретических, а прикладных задач. Интенсивно распространяется пафос «сиюминутного» постижения истины и получения знания «здесь и сейчас». Дефицит практического знания переживается как серьезная общественная проблема. Зарубежный социолог Е. Гриффин отмечал, что «знание о чем-то оказывается менее важным, чем ответ на вопрос: „Что я буду делать?". Конечной целью теоретического исследования становится достижение практической мудрости относительно того, как действовать» [3, с. 13].

Казалось бы для социальных работников, где практическая деятельность занимает особое место, отмеченная прикладная направленность не может быть недостатком. Конечно, практические навыки и технологии, применяющиеся своевременно и целесообразно, всегда важный элемент социальной работы. Однако акцент на «практическую вооруженность и готовность» вступает в противоречие с традициями субкультур, с ценностями гуманизма. Технологические практические навыки и знания нередко показывают свою беспомощность в условиях радикальной субъективации реально действующих структур и институтов. Да и собственно социальная работа многократно указывает на имеющуюся диалектическую взаимосвязь между знанием и его социальной основой. Для обсуждаемого вопроса это означает, что практические навыки и технологии не могут быть вечными и повсеместными.

Следующее препятствие, как и уже отмеченные, также является многофакторным, историчным и ресурсозависимым. Речь идет о «рав-нозначимости различного». Общеизвестно, что в наше время во всем мире растет спрос и увеличивается число людей, претендующих на государственное социальное обеспечение. Власть отреагировала на это следующим образом: 1) увеличением налогов; 2) сокращением услуг (некоторые из них стали платными); 3) увеличением сбора денег с населения из иных сфер; 4) расширением общественного сектора для удовлетворения нужд населения. Но единой социальной реальности не существует, реальностей много. Поэтому вопрос о том, кому помогать в первую очередь (кого считать более бед- ным и угнетенным), — сегодня крайне актуален не только с практических позиций, но и с собственно научных точек зрения. Общеизвестно, что в социальной работе не существует некой иерархической лестницы категорий нуждающихся из социального дна. Научный ответ на вопрос об иерархии обездоленности дать весьма проблематично не только в сравнительном, но и в сугубо конкретных положениях.

В современной культуре отмечается рост человеческих предпочтений на толерантное отношение к другим. Толерантное поведение обладает социальным свойством и испытывает влияние доминирующих в обществе мотивов. Максимы мировой культуры трудно осуществлять в реальной жизни. Социальные работники способствуют становлению и развитию социальной зрелости, ее показателями являются внимание и понимание другого поведения. С точки зрения социальной работы как науки весьма интересно было бы исследовать сам «веер» взаимоотношений между субкультурами из социального дна (бомжами, инвалидами, сиротами, наркоманами и т. д.). Не менее интересно изучить «доминирующие» культуры в общем «конверте»: существует ли подобие плюрализма культур, каковы последствия неравноправного отношения с отдельными субкультурами для всей культуры в целом.

Социальные работники, как никто, понимают, что современной культуре явно не хватает милосердия; данные знания они получают через практику, через научные и управленческие сферы. Однако и здесь реальность не всегда последовательна. Нидерландский историк культуры Иохан Хейзинга отмечает, что «по мере того как все больший размах приобретает преступность, возникает и терпимость, нередко граничащая с восхищением. Международный аферист встречает больше симпатий, нежели обыкновенный мошенник-бухгалтер» [14, с. 311]. Для более существенной конкретизации обсуждаемого препятствия, стоящего перед социальной работой, приведем и еще несколько примеров. Социолог Энтони Гидденс, анализируя отношение к разным наркотикам (кофе, алкоголь, марихуана), делает вывод, что алкоголь и кофе — это «общественно приемлемые» наркотики, а марихуана нет. Однако существуют культуры, которые терпимо относятся к потреблению марихуаны, но отвергают кофе и алкоголь [2, с. 34]. Следующий наш пример связан с возвращением в «общество» лиц, отбывших срок наказания в тюрьмах, а также возвращение больных, выписавшихся из психиатрических клиник. Данные люди равны другим членам общества, не попавшим в указанные места, однако, культура нередко отвергает их претензии на равнозначность и очень часто эти люди сталкиваются с отсутствием понимания и поддержки.

Еще одно препятствие, стоящее перед развитием социальной работы как науки, связано с целым рядом моделей социальной защиты населения. Мы не то чтобы против моделей и идеологий социальной защиты, хотя, конечно, ясно, что все это временно, изменчиво, а зачастую задано политиками. Основная проблема состоит в том, что в России сегодня в реальности нет никакой модели социальной защиты, которая бы воплотила в себя историческое прошлое, современные проблемы, имеющиеся настроения и ресурсы, эффективность которой определялась бы целерациональной деятельностью. Вероятно, не стоит особо указывать на то, что подходящую модель нельзя найти ни в нашей истории, ни в нашей современной культуре; модель социальной помощи — это не полезное ископаемое, она не изначально заложена в социальный мир. Социальная работа как наука несомненно будет иметь возможности для того, чтобы представить свои предложения по данной модели для России. Это может произойти только в том случае, если мы будем исследовать необходимость и конструкционные схемы данной модели, выдерживая с ней диалектически подвижный процесс познания. Причем основная задача ученых не предлагать те или иные конструкции, а чтобы найти их в постоянно изменяющейся исторической системе. Как бы ни казалось парадоксальным, данный «научный поиск» все больше и больше должен заполняться такой культурологической мыслью, где антиномич-ность и амбивалентность становятся все более заметными характеристиками.

Любые модели социального предназначения следует оценивать по самоценности существования человечества независимо от каких бы то ни было условий. Для России это особенно актуально, так как для нас депопуляция стала уже многолетним элементом нашей культуры. В России особенно, да и в мире в целом, специализация по «прополке и выкорчевыванию» жизни более эффективна по сравнению с ее «прорастанием» и защитой.

Социальные конструкции (институты, модели, системы и пр.) нельзя идеализировать. Дело не только в том, что ученые (в том числе и социальные работники, политики, управленцы) не могут быть беспристрастными, так как они часть этой же культуры; любые конструкции и системы имеют ограниченный срок действия и не безграничные возможности; кроме того, одна модель может блокировать появление другой модели. Встает вопрос о исследовании их результатов конкуренции.

В современных российских условиях, когда одни вознесены, а другие не привлечены и одним трудно быть справедливыми по причине того, что у них есть все, а другим по причине того, что у них нет необходимого, вести серьезные научные дискуссии о моделях социальной : помощи — малопродуктивное занятие. Но и этот период жизни необходимо достойно пережить, при этом не потеряв изначально заложенное социальное зерно, состоящее из антропо- и эгоцентризма. Социальные работники, безусловно, за приоритет личности, за реализацию индивидуального потенциала, но при наличии необходимых условий для всех. В условиях разнообразного дефицита трудно сохранить любовь и милосердие к ближнему. В какой-то степени данные противоречия и рассматриваемую преграду смиряют быстро растущие группы взаимопомощи и иные общественные организации, занимающиеся благотворительностью, однако, сложно представить, что их деятельность будет сущностно рациональной и вокруг них могут собраться духовно здоровые структуры. В то же время для научных изысканий увеличение числа и деятельность разного рода субъектов института помощи имеют несомненно особый интерес.

Наконец, уделим внимание еще одной преграде, которую необходимо преодолеть социальной работе как науке для обретения полнокровного статуса самостоятельности. Когда мы говорим о том, что настало время взглянуть на социальную работу с иных позиций, когда мы полагаем, что она будет способствовать на данном историческом промежутке объединению всех общественных наук и они примут метод сущностной рациональности, который в большей степени по сравнению с другими методами отвечает современным исследовательским требованиям обществоведения в целом, — все это в совокупности указывает на нашу уверенность в том, что уже имеющиеся возможности социальной работы гораздо богаче, чем ее реально значимые возможности. Преодолеть данное противоречие, создать условия для того, чтобы имеющиеся возможности получили статус наличествующих — одна из актуальнейших задач современной науки.

Необходимость объединения наук это не вымысел, а один из ответов на требования времени. Многие ученые предупреждали об утрате культурой объединяющих ее идей и сил. П. А. Сорокин писал о наступлении в эпоху чувственности Века неуверенности [7, с. 427— 504], М. Хайдеггер — об утрате укорененности современного человека [13, с. 106], К. Ясперс — о расширении человеком своего существования, при котором он должен жертвовать своим бытием [15, с. 353]. В условиях оторванности от себя, от культуры и природы человек ищет и эмерджентные функции, направленные на объединение. «Сила субъектов коренится в почти всеобщем отчаянном стремлении людей „принадлежать целому11» [11, с. 738].

Социальная работа, выполняя посреднические функции на практическом поприще своей деятельности, уже имеет опыт для объединения разных сфер и разных институтов. Данное достижение может стать одной из основ единения наук, так как одни объединения людей приведут за собой другие объединения. Социальная работа в этом процессе никак не должна играть роль «толкача» и не должна предпринимать какие-то иные авторитарные замыслы для достижения принадлежности к целому. Импульсы и мотивы, интересы и потребности, направленные в сторону целостности общественных наук, имеются в самой культуре в целом, а также и в самой науке в целом, которая является частью культуры. Ученые и в этом вопросе не должны забывать, что основным свойством материи является ее самоорганизация. Данное свойство присуще и научной сфере общественных наук; задача ученых выявить эти тенденции.

Социальные работники, как и исследователи других наук, знают и иные свойства материального и духовного мира, которые своим образом свидетельствуют о единстве мира в целом и науки, в частности. Например, мнение ученого — это субъективное мнение, но субъективность не может не быть частью более общего, она порождена этим общим. О другом примере единства мира утверждал Платон, поясняя, что не бытие есть бытие некоторого вида. Люди должны рассматривать события опыта как основу взаимосвязей. Социальные работники на практике постоянно сталкиваются с отмеченными свойствами нашего мира: те проблемы, которые лежат на поверхности, требуют сочувствия, сострадания и помощи, имеют глубин но-внутренние истоки, которые более сложны по сравнению с внешними данными. Социальную работу даже в наше время можно отнести к числу редких наук о человеке, где положительно оценивается попытка преодолеть изъян абстрактного человека, она старается относиться к любому нуждающемуся в помощи как к личности. Понимая во многом трагические и разрушающие целостность нашей культуры факторы, социальные работники, вероятно, более других знают и имеющиеся возможности для преодоления негативных последствий или хотя бы для их частичной компенсации. Кто-то должен устранять, компенсировать последствия социального зла, выражающего себя в нуждах, болезнях, невежестве, бедности, безработице, сиротстве, отчуждений и прочих «видах оплаты по счету», который предъявляет современная цивилизация за свои достижения.

Для подноты восприятия жизнью имеющихся возможностей исследователи должны обратить особое внимание на «социокультурные ваккумы», которые под влиянием чрезмерных вызовов, непомерных перегрузок и неестественных раскачиваний стали в российских условиях весьма заметным явлением. Но ваккум как в природе, так и в истории не может быть абсолютным. Известный этик России А. П. Скрипник указывает, «там, где возникает социокультурный ваккум — аморализм празднует свои оргии» [6, с. 325].

Социальным работникам хорошо известно, что путь преодоления социального зла и его последствий расположен в самой культуре, в совершенствовании ее возможностей. Процесс данного совершенствования идет одновременно как в целом по антропоцентрическому пути, так и по индивидуально-эгоцентрическому пути. Понятно, что профессионал обладает своим ресурсом для участия в вечном человеческом процессе, где «всякая душа испытуема и утешена», однако, опытный социальный работник, сам многое повидавший в жизни, имеет здесь и свои преимущества: по мнению Ф. М. Достоевского, «когда мы несчастны — мы сильнее чувствуем несчастье других: чувство не разбивается, а сосредотачивается» [2, с. 195]. Совершенствование возможностей социальной работы в России накладывается на благоприятное историческое нрав ственное поле; общеизвестный факт, что русские всегда обладали обостренным чувством справедливости, а их общинная жизнедеятельность способствовала распространению чувства равенства.

Указывая на большие, пока во многом слабо используемые, возможности социальной работы, мы должны обладать гибкой и диалектической оценкой имеющихся достижений. Сфера человеческих взаимоотношений наполнена нравственными оценками и здесь линия этики роста однозначно уже не действует. Рост возможностей может быть не только добром, но и злом. Все соткано из противоречий. Мы должны совершенствоваться не в стороне от того, что нам не нравится, а вопреки этому; социальные работники (ученые, преподаватели, практики, управленцы) должны воспитывать более острую чувствительность и к любви, и к ненависти. В России реальное повышение возможностей социальной работы связано не только с ее многострукгурным ростом; необходимо строить великое общество с реальной, мощной экономикой, без ложного социального мифотворчества. Нужно найти свой путь в мировом многообразии и не ломать его многократно в истории, а постоянно совершенствовать.