Теория жизненного цикла в потреблении и её применение в анализе динамики уровня жизни

Изучение личных сбережений, национальных накоплений и богатства считались центральным вопросом экономики, поскольку национальные сбережения являются одним из параметров уровня жизни. Именно благодаря наличию такой связи между сбережениями и уровнем жизни создание накоплений традиционно считалось добродетельным, социально полезным делом. Тем не менее, был один период, когда под влиянием Великой депрессии, вернее – ее интерпретации, предложенной Кейнсом в его работе «Общая теория занятости, процента и денег», на сбережения стали поглядывать с подозрением, усматривая в них потенциальный источник экономических бед и угрозу социальному благополучию. Упомянутый период продолжался с середины 30-х годов до конца 40-х и начала 50-х. В сбережениях начали видеть потенциальную угрозу, поскольку они снижают одну из компонент спроса – личное потребление, не создавая одновременно равноценного спроса на инвестиционные товары. Перенакопление личных сбережений не только рассматривалось как одна из главных причин Великой депрессии; все боялись, что подобная проблема может вновь вернуться и в послевоенный период. Эти страхи питались весьма распростра- ненным убеждением, что в будущем нужда в дополнительном накоплении капитала ослабнет, а сбережения, наоборот, будут расти быстрее доходов. Рано или поздно такое сочетание должно привести к тому, что рост сбережений обгонит «потребность» в капитале. Именно такого рода рассуждения лежали в основе «стагнационистского» учения, которое было весьма популярным в конце 40-х – начале 50-х годов [7, С. 436].

Одним из ответов на сомнения Кейнса стала теория жизненного цикла, предложенная в 1950-е гг. итальянским экономистом Франко Модильяни с соавторами. В своей исследовательской работе Ф.Модильяни стремился соединить кейнсианскую экономическую теорию с неоклассической теорией, сочетая макроэкономический подход Кейнса с анализом индивидуального потребительского поведения, при котором отдельные лица стремятся улучшить свое благосостояние. Разрабатывая дальше «потребительскую функцию» в учении Кейнса, Модильяни находит более рациональную основу для объяснения макроэкономического поведения отдельных индивидуумов. Он предположил, что домашние хозяйства стремятся сгладить свое потребление в течение жизни, предпочитая равномерное потребление неравномерному. Основной целью этой гипотезы было стремление объяснить закономерности образования личных сбережений и накоплений. Главной причиной накоплений он считал желание каждого человека поддерживать свой «жизненный стандарт». Сбережения индивидуума, по его мнению, отражают разницу между предполагаемым уровнем потребления и изменяющимся уровнем его доходов в течение определенного времени или даже всей трудовой жизни. Поскольку доход домашних хозяйств варьируется в течение жизненного цикла, потребители вынуждены в периоды высокого дохода сберегать, а в периоды низкого дохода – проедать накопленные сбережения [6]. Кроме того, экономически активная жизнь индивида разделится на три крупных периода: молодость, зрелость и старость. В молодости доходы потребителей еще недостаточно высоки, и они вынуждены заимствовать, чтобы поддерживать потребление на относительно высоком уровне, который соответствует их ожидаемому объему доходов в будущем. В зрелости потребители работают и получают высокий доход, из которого они покрывают взятые в молодости займы и сберегают деньги для старости. В старости они уходят на пенсию и тратят сделанные сбережения.

Из стремления человека поддерживать постоянный уровень потребления, несмотря на колебания своего дохода, Ф. Модильяни вывел известное суждение: «молодые сберегают, старые тратят». Индивидуумы строят уровень своего благосостояния в течение всего начального этапа жизни ради обеспечения себя в старости, а не ради обеспечения детей. Модильяни показывает, что уровень сбережений тесно связан с темпом роста населения, так как последний существенно влияет на соотношение людей молодого, среднего и зрелого возраста. Высокие темпы экономического роста также повышают уровень сбережений, поскольку увеличивают доходы работающих, но не увеличивают сбережений людей, вышедших в отставку [6].

Функция потребления, предложенная Модильяни, ставила целью, в том числе, увязать циклические вариации нормы сбережений с ее многолетней стабильностью, постулируя, что текущее потребление определяется не только текущим доходом, но также его наивысшим, достигнутым в прошлом, поэтому функция потребления в краткосрочном аспекте имеет «зубчатый» вид и растет медленно. Главный упор делался на причины, заставляющие сбережения двигаться циклически, а также на то соображение, что для экономики, характеризующейся стабильным долговременным ростом, отношение текущего дохода к его наивысшему прошлому уровню является вполне приемлемым показателем цикличности [7].

Ресурсы, которые репрезентативный потребитель любого возраста тратит на потребление, зависят только от величины его жизненных ресурсов (т.е. от текущей величины его трудовых доходов и от размеров наследства, если таковое им было получено), а не только от текущего дохода. Если к этому добавить еще одно предположение, что репрезентативный потребитель стремится поддерживать свое потребление на стабильном уровне, приближающемся к ожидаемому среднему уровню потребления на протяжении всей жизни, то можно сделать вывод, который имеет фундаментальное значение для объяснения политики личных сбережений, – размер сбережений определяется тем, насколько текущий доход отличается от средних жизненных ресурсов.

Базовая модель теории «жизненного цикла» позволяет получить целый ряд других выводов:

• -    средняя для страны норма сбережений совершенно не зависит от душевого дохода в этой стране;

• -    различные нормы сбережений в разных странах – это не просто результат неодинаковой природной бережливости их граждан. За различными национальными нормами сбережений может стоять одна и та же модель индивидуального поведения (модель жизненного цикла);

• -    если взять две страны с одинаковой моделью индивидуального поведения, агрегированная норма сбережений будет выше в той стране, в которой выше темпы долгосрочного экономического роста. Для страны с нулевым темпом роста и норма сбережений будет нулевой;

• -    отношение богатства к доходу является убывающей функцией от темпа экономического роста, таким образом, наивысшего своего значения это отношение достигает при нулевом росте;

• -    в экономике может быть накоплен весьма большой запас богатства (большой по отношению к уровню дохода), даже если богатство не передается по наследству;

• -    главным параметром, который управляет отношением богатства к доходу, а также нормой сбережений при данном темпе экономического роста является средняя продолжительность пенсионного периода [11].

Из модели также вытекает, что динамика агрегированного потребителя может быть описана очень простой функцией, линейно зависящей от агрегированного (трудового) дохода (Y) и богатства (W).

С = a Y + e w               (1),

• г де a - предельная склонность к потреблению по доходу;

• в    - предельная склонность к потреблению по накопленному богатству [3].

Если доход растет темпами, близкими к постоянным, то параметры a и в можно считать неизменными во времени, и определяться они будут продолжительностью жизни, продолжительностью пенсионного периода и темпом экономического роста.

Изучим случай простого воспроизводства. Предположим, что выпуск продукции из года в год остается одним и тем же, что рост населения отсутствует, что для населения, достигшего некого возраста, смертность равна 1, а для всех других возрастных групп она равна 0. Агрегированное отношение богатства (W) к доходу (Y) зависит от единственного параметра – продолжительности пенсионного периода (М).

W M                    (2)

У “ У

Если доход и численность населения постоянны, совокупное богатство не будет изменяться во времени, в результате прирост богатства будет равен нулю, хотя сам по себе объем накопленного богатства может быть большим. Это объясняется тем, что в условиях простого воспроизводства пенсионеры черпают средства своего существования из сбережений, т.е. из ранее накопленного богатства, и такое «проедание» сбережений в точности компенсирует те накопления, которые население в трудоспособном возрасте откладывает себе на старость [7, С. 443].

Ресурсы, которыми потребитель располагает на протяжении жизни, складываются из начального богатства (W) и дохода (R*Y). При этом мы не учитываем процент на сбережения, т. е. отвлекаемся от ставки процента.

Поскольку сумма W и RY распределяется равномерно по Т годам, то ежегодно потребляется [3]:

W + RY

T где R – планируемое число лет работы до момента выхода на пенсию; Т - ожидаемое число лет экономически самостоятельной жизни.

Функция потребления для рационального потребителя выглядит так [3]:

С = | - W + | — I Y I T )    I T )

Рассмотрим влияние стимула к сбережению на функцию потребления на примере среднестатистического российского потребителя в 2007 году. Средняя продолжительность жизни в России в 2007 году составляла 67,5 лет [5]. Допустим, что большинство российских потребителей начинают работать с 18-летнего возраста, тогда ожидаемое число лет экономически самостоятельной жизни, состоящей из периода трудовой активности индивидуума и периода жизни за счет «пенсионного фонда», который он должен сам себе накопить, составит 49,5 лет. Формально продолжительность рабочего возраста для мужчин – 44 года, для женщин – 39 лет. Фактическая же продолжительность рабочего возраста отличается от приведенной. Получение специального образования сокращает эту продолжительность, случаи смерти в рабочем возрасте также влияют на его сокращение. С другой стороны, работа в пенсионном возрасте увеличивает длину рабочего периода.

Для того чтобы получить более точное представление о трудовых ресурсах, надо еще принять во внимание инвалидизацию населения. В связи с этим следует отличать категорию населения в рабочем возрасте от категории трудоспособного населения в рабочем возрасте. Надо считаться с тем, что на протяжении жизни человек подвергается не только риску смерти, но и риску полной или частичной потери трудоспособности. Средняя фактическая продолжительность жизни в рабочем периоде составляет 41,5 лет жизни. Из этой величины надо еще вычесть годы учебы в рабочем возрасте с отрывом от производства, годы при более раннем (льготном) выходе на пенсию, годы пребывания в армии и время, теряемое из-за перехода части населения на инвалидность I и II групп. Будем считать, что после всех этих вычетов останется 35 лет рабочей жизни. Но к этой величине надо прибавить годы трудовой жизни за пределами рабочих возрастов. С этим дополнением примем период рабочей жизни в среднем 36 лет.

Следовательно, используя формулу (4), функция потребления будет выглядеть: С=0,02W + 0,72Y, т.е. потребление зависит от уровня дохода и размера первоначального богатства.

В структуре российского общества происходит переход от U-образной зависимости между возрастом и сбережениями домохозяйств, которая имела место в 1990-х годах, к форме «горба», представленной в модели жизненного цикла Ф. Модильяни [10] Однако «горб» в профиле сбережений по возрасту еще не доказывает справедливости модели жизненного цикла. В последнее время все чаще обнаруживаются свидетельства того, что пожилые не растрачивают свои сбережения в той мере, в какой это совместимо с гипотезой жизненного цикла. В упрощенном виде модели не учитывался мотив наследства и существование ограничений ликвидности. Так, семье может оказаться достаточно трудно занять деньги под обеспечение будущих доходов.

Среди населения сбережения распределены неравномерно: довольно много домохозяйств не делают сбережений вообще (их около 60%), сбережения откладывает и тратит лишь часть домохозяйств. Большая часть сбережений делается именно высокодоходными семьями. Может оказаться, что среднестатистическое домохозяйство сбережений не делает, не тратит их, а также не одалживает денег, потребляя весь текущий доход.

В России не собираются данные о размере сбережений семей за год, которые бы позволили провести оценку функции сбережений в рамках модели жизненного цикла. Однако, данные, полученные в результате опросов, позволяют сделать ряд важных выводов.

Российские данные о потреблении и сбережениях домохозяйств полностью отрицают предположение в моделях о выравнивании потребления. При уменьшении дохода российские домохозяйства уменьшали потребление в той же самой мере, в какой уменьшался доход. Выравнивание, если и происходило, то было направлено на защиту потребления только продуктов питания, остальные расходы напрямую зависели от динамики дохода: если доход был больше, чем размер расходов на питание, то оставшиеся средства шли на покупку непродовольственных товаров и оплату услуг, если доход был ниже – то домохозяйства одалживали средства у друзей или родственников. Причем выравнивания расходов на питание не происходило в том случае, если речь шла не о колебаниях текущих доходов, а об изменении уровня цен на продукты питания. В последнем случае домохозяйства предпочитали сокращать потребление, а не брать деньги взаймы [4, С.124].

Государственные пенсии в России находятся на достаточно небольшом уровне, в среднем их величина ненамного превышает прожиточный минимум пенсионеров. По логике модели жизненного цикла в потреблении, россияне должны делать сбережения на старость в период, когда их доходы достигают своего максимума.

Для анализа предмета используем данные всероссийского опроса Национального агентства финансовых исследований (НАФИ), проведенных по многоступенчатой стратифицированной территориальной случайной выборке*. Данные НАФИ утверждают, что примерно две трети россиян в трудоспособном возрасте считают, что размер государственной пенсии в будущем будет недостаточным: всего 5% респондентов уверены в том, что им будет хватать их государственной пенсии. Причем, по сравнению с 2005 годом оценки населением достаточности государственных пенсий практически не изменились. Большинство респондентов в трудоспособном возрасте планирует иметь дополнительные источники доходов на пенсии. Однако значительная часть: 41% россиян в трудоспособном возрасте не рассчитывают по достижении пенсионного возраста на дополнительные источники доходов кроме государственной пенсии или затрудняются в оценке своей возможности иметь таковые [8].

Результаты опроса, на какие дополнительные источники доходов в основном рассчитывают люди, показали, что трудовые стратегии получения дополнительного дохода в пенсионном возрасте превалируют над финансовыми или сберегательными. Примерно трое из четырех россиян в трудоспособном возрасте планируют продолжить работать после наступления пенсионного возраста. В том числе 42% продолжат работать на прежнем месте работы (или аналогичном ему), а 34% найдут более легкую работу, которую способны выполнять люди пожилого возраста. Еще 14% планируют выращивать продукты в подсобном хозяйстве, 8% рассчитывают на трудовой доход супруга. Примерно 18% россиян в трудоспособном возрасте надеются на помощь детей после наступления пенсионного возраста. Финансовые стратегии накоплений на старость значительно менее распространены: 9% собираются жить на собственные сбережения, 4% рассчитывают на выплаты частных пенсионных программ, в которые они в настоящее время делают или собираются делать взносы. Стратегия вложений в недвижимость с целью получения дохода в старости не настолько распространена, насколько это принято считать. Всего 3% опрошенных в трудоспособном возрасте рассчитывают на доходы от сдачи в аренду недвижимости и 2% – на доход от продажи имеющейся недвижимости и переезд в жилье меньшего размера. Важно отметить, что по сравнению с 2005 годом доля тех, кто планируют жить на собственные сбережения, увеличилась более чем в 2 раза (с 4% до 9%).

Все возможные стратегии по обеспечению дополнительных источников дохода в пенсионный период можно разделить на 3 группы: трудовые, финансовые стратегии и ориентация на помощь со стороны детей или благотворительных ассоциаций. Около 67% опрошенных в трудоспособном возрасте и планирующих привлекать дополнительные источники дохода намерены использовать трудовые стратегии, всего 11% – финансовые и 15% – рассчитывают на помощь. Прослеживается связь между возрастом респондента и уверенностью в достаточном пенсионном обеспечении. В возрасте от 18 до 24 лет 37% опрошенных склонны думать, что они смогут прожить на свою будущую пенсию, 43% – в этом сомневаются. К 25-34 годам доля полагающихся на пенсионное обеспечение сокращается до 31%, а доля тех, кто считает, что размер пенсии будет недостаточным, наоборот, возрастает до 59%. В возрасте 35-44 года остается 23% респондентов, которые рассчитывают прожить на пенсию, а 67% респондентов не могут положиться на пенсионное обеспечение. Непосредственно в предпенсионном возрасте (45-59 лет) только 20% респондентов рассчитывают прожить на пенсию и 73% считают, что на нее прожить нельзя. Таким образом, с возрастом возрастает число респондентов, не рассчитывающих на пенсию, как на достаточный источник материального поддержания жизни [8].

Рассмотрев пенсионные стратегии населения в трудоспособном возрасте и практику пенсионеров в отношении дополнительных источников дохода, можно сделать вывод о том, что россияне не выравнивают свое потребление с помощью сбережений на протяжении жизненного цикла. Однако потребность в обеспечении приемлемого уровня жизни после наступления пенсионного возраста есть, и большинство населения волнует данный вопрос.

Отсутствие долгосрочных стратегий является результатом очень короткого горизонта планирования личного бюджета у россиян: от одного месяца до полугода. Лишь пятая часть опрошенных уверена в том, что знают, каков будет уровень их доходов через год, а треть населения не имеют привычки планировать свои расходы даже на месяц. Большинство респондентов (67%) уверены в том, что знают, каков будет уровень их дохода только на ближайший месяц, в основном это люди с относительно низкими доходами. Почти вдвое меньше опрошенных (39%) сообщили, что могут уверенно прогнозировать размер своего дохода на полгода вперед. Далее, с увеличением горизонта планирования снижается доля респондентов, которые могут с уверенностью оценить размер своего будущего дохода. Так, при сроке в 10 лет доля таких респондентов снижается до 3% [8]. Таким образом, уверенности в своих доходах более чем на полгода вперед у большинства россиян нет.

Сложившаяся ситуация нуждается в переменах, необходимо придать большинству россиян уверенность в завтрашнем дне и уровне доходов на протяжении не только месяца, но и нескольких лет, для формирования собственной стратегии потребления и сбережения средств на протяжении жизни.

Необходимо в ближайшее время довести покупательную способность заработной платы хотя бы до уровня, который сложился в конце 80-х годов. Это означает, что ее надо повысить примерно на одну треть. Только в этом случае удастся существенно снизить среди бедных высокий удельный вес тех, чьи семьи возглавляют наемные работники. Затраты на рабочую силу на каждом этапе ее жизнедеятельности должны быть выше стоимости жизненных средств, необходимых для простого воспроизводства человека и его семьи. Общественному прогрессу соответствует расширенное воспроизводство рабочей силы. Именно на эти цели направлены восстановительные общественные издержки на рабочую силу. Величина этих затрат определяется стоимостью физических, культурных и социально необходимых жизненных средств, обеспечивающих нижнюю границу развивающего (расширенного) потребления работника. Каждому периоду жизни человека соответствует своя модификация затрат на рабочую силу. Заработная плата является важнейшей формой затрат на функционирующую рабочую силу. Вторая по значимости форма затрат на рабочую силу – это пенсия, призванная обеспечить существование работников за пределами трудоспособного возраста [2, С. 5].

Гипотеза жизненного цикла в потреблении Ф.Модильяни имеет очень важное прикладное значение в создании национальных программ в области пенсионного обеспечения. В американской пенсионной системе пенсии, которые выплачиваются из пенсионных фондов, включают взносы, которые человек делает всю жизнь, и являются разновидностью сбережений. В России в 2002 году для достижения долгосрочной финансовой сбалансированности пенсионной системы, повышение уровня пенсионного обеспечения граждан и формирование стабильного источника для дополнительных доходов началась пенсионная реформа. Суть ее состоит в постепенном переходе от чисто распределительной к распределительно-накопительной системе пенсионного обеспечения, в качестве образца которой была взята пенсионная система Швеции.

Целевые ориентиры повышения уровня пенсионного обеспечения должны предусматривать разные способы повышения уровня благосостояния для различных поколений:

• -    для пенсионеров, которые сформировали свои пенсионные права преимущественно в условиях предшествующих пенсионных систем, обоснованным критерием является достижение в течение первых 10 лет трудовой пенсии по старости до 2,53 прожиточных минимумов, т.е. величины, обеспечивающей основные потребности пенсионера и борьбы с бедностью;

• -    для будущих пенсионеров, которые начали свою трудовую деятельность в условиях пенсионной реформы 2002 года, созданы условия для индивидуального формирования трудовой пенсии по старости на уровне 40% заработка, с которого уплачивались взносы, за весь период трудовой деятельности [9, С. 60].

Достойный уровень жизни пенсионеров может быть беспечен только с учетом базовой, обязательной страховой, а также обязательной и добровольной накопительной частей трудовой пенсии по старости. Последние две составляющие трудовой пенсии находятся в настоящее время в зачаточном состоянии, и их развитие нуждается в создании соответствующих условий.

Для повышения уровня и покупательной способности трудовой пенсии по старости Правительству нужно изыскать возможности для значительного повышения темпов роста общего уровня заработной платы , развития обязательного и добровольного пенсионного страхования и вытекающего из этого роста размеров коэффициента замещения. Только комплексное решение всех этих вопросов позволит обеспечить достойный уровень жизни бывшим работникам после их вступления в нетрудоспособный возраст по старости [1, С. 42].

***

• 1.    Азгальдов Г.Г., Бобков В.Н. Ельмеев В.Я. и др. Квалиметрия жизни.- Ижевск: Издательство Института экономики и управления УдГУ. 2006. – 820 с.

• 2.    Бобков В.Н. Трудовая пенсия в системе затрат на рабочую силу и потребительских бюджетов старшего поколения // Пенсионные фонды и инвестиции. № 5(23). 2005. - СС. 4-11.

• 3.    Вечканов Г. С., Вечканова Г. Р. Современная экономическая энциклопедия. – СПб.: Лань. 2002. - 880 с.

• 4.    Григорьев Л., Салмина А., Кузина О. Российский средний класс: анализ структуры и финансового поведения. – М.: Экон-Информ, 2009. - 148 с.

• 5.    Демографический ежегодник России, 2008: Стат. сб. / Федер. служба гос. статистики (РОССТАТ). – М.: Росстат. 2008. – 557 с.

• 6.    Лутченко В., Макаренко В. Ученые-экономисты – лауреаты Нобелевской премии. Ф.Модильяни // Маркетинг. №2. 1993. - СС. 105-110.

• 7.    Модильяни Ф. Жизненный цикл, личные сбережения и богатство нации. // Нобелевские лауреаты по экономике. Взгляд из России / под ред. Ю. В. Яковца. - СПб.: Гуманистика. 2003. - 968 с.

• 8.    Национальное Агентство Финансовых Исследований 2008. URL: http://nacfin.ru/novosti-i-analitika/press/press/single/9341.html (дата обращения: 10.12. 2009)

• 9.    Соловьев А. Долгосрочная стратегия развития пенсионной системы // Экономист. №12. 2008. - СС.56-64.

• 10.    Gregory P., Manouchehr M., Wolfram S . Do Russians Really Save That Much: Alternate Estimates from the Russian Longitudinal Monitoring Survey, The Review of Economics and Statistics. November 1999. Vol. 81, No 4. pp. 694-703.

• 11.    Modigliani, F., Life Cycle, Individual Thrift, and the Wealth of Nations, American Economic Review, Vol.76, 1986, pp. 297-313.