The terracotta male head from the bay near Ak-Burun cape: preliminary results of research and new questions

Фрагментированная терракотовая голова, изображающая бородатого мужчину (рис. 1), была найдена весной 2017 г. при подводных археологических раскопках на трассе Крымского моста в Керченской бухте, в раскопе № 278-ЖД, сектор № 3, на глубине 0,7 м ниже поверхности дна (рис. 2). Первые результаты этих работ были опубликованы ранее ( Ольховский, Степанов , 2016; Ольховский , 2017). В результате анализа новых данных есть основания полагать, что обнаруженное здесь керамическое скопление происходит из перемещенного культурного слоя акватории порта Пантикапея, сброшенного в море у мыса Ак-Бурун при дноуглублении Генуэзской гавани Керчи в 1970-х гг., и изучаемый предмет явно происходит с этого участка.

* Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 18-00-01104 КОМФИ).

1 Авторы выражают благодарность руководству Восточно-Крымского историкокультурного музея-заповедника за предоставленную возможность работы с музейным предметом.

Рис. 1. . Фрагмент терракотовой скульптуры: голова бородатого мужчины. Восточно-Крымский историко-культурный музей-заповедник, КП-190673

Комплекс находок изучаемого памятника представлен преимущественно тарной, кухонной, столовой и строительной керамикой, крышками, светильниками, лутериями. Особенностью коллекции является многочисленность археологически целых форм, широко датируемых V в. до н. э. – XIII в. н. э. До 70 % керамического комплекса составляют амфоры, 80 % из них датируются IV–III вв. до н. э. и происходят из региона Эгейского моря, 20 % – из южнопонтийских центров и Колхиды. Среди столовой керамики преобладает понтийская, аттическая и малоазийская посуда IV–II вв. до н. э. Более ранний материал второй половины/последней четверти VI – V вв. до н. э. представлен

Рис. 2. План-схема ОАН «Бухта Ак-Бурун» и местоположение находки немногочисленными находками амфор ранних типов различных центров (Хиоса, Фасоса, Клазомен, Милета, Лесбоса, Коринфа, Северной Эгеиды), обломками сосудов с росписью лаком (фрагментов хиосских столовых сосудов, североионийской простой полосатой керамики второй половины VI – начала V вв. до н. э.), некоторыми фрагментами чернолаковых сосудов (по информации Т. В. Егоровой, с последней четверти VI в. до н. э.). Результаты обработки коллекции из почти 70 000 находок готовятся к публикации.

Изучаемый предмет представляет собой фрагмент терракотовой монументальной скульптуры мужчины, от которой до нас дошла только голова. Хорошо сохранилась лицевая часть от макушки до кончика бороды. Полностью отбиты затылок и левая височная часть от края левого глаза. Высота предмета составила 27,0 см, ширина – 15,0 см, глубина – 8,0 см. В области темени по центру проделано отверстие круглой формы, передний край которого заглажен вручную.

Бóльшая часть отверстия утрачена вместе с затылочной частью головы, его диаметр составлял около 5,5 см. Подобные отверстия проделывали в технологических целях – для выхода воздуха при высокотемпературном обжиге ( Бритова , 1969. С. 125; Bookidis , 2010. P. 74). Наличие такого отверстия позволяет предположить, что скульптура была полая.

Керамическая масса изделия на изломе имеет светло-серый цвет с зеленоватым оттенком. Она насыщена большим количеством крупных зерен пироксена. Толщина черепка колеблется от 2,0 до 3,5 см. В ходе осмотра поверхности терракоты в продолговатых углублениях, передающих пряди волос и бороды, были найдены остатки смолы. Исследование их с помощью радиоуглеродного анали-за² позволило датировать памятник с высокой долей вероятности последней четвертью V в. до н. э. (рис. 3). Судя по глине, скульптура является импортом. Так, керамическая масса сероватых оттенков с большим количеством пироксена характерна для изделий Синопы. С другой стороны, производство подобных терракот в обозначенный период в Синопе археологически не зафиксировано. Похожая по цвету и текстуре керамическая масса характерна и для италийской коропластики (см., например, Lulof , 1996. P. 12–17). Поэтому до проведения специальных анализов глины вопрос о регионе производства остается открытым ( Jones , 1986; Hein et al. , 2002; Jilditch , 2016).

Исследуемый предмет представляет изображение зрелого мужчины с вытянутым овалом лица, обросшего густой бородой. Низкий лоб оконтурен валиком волос. Пряди переданы неглубокими насечками, расходящимися от центра к бокам. Надо лбом они трактованы в четыре ряда, сбоку – за ухом – спадают длинными прядями, доходящими до основания шеи. Большие близко посаженные глаза обрамлены рельефными валиками век; их контур повторяют симметричные жесткие дуги надбровий. Зрачки намечены чуть бóльшим объемом глиняной массы и, по всей вероятности, были также переданы в цвете. Нос – прямой и тонкий в переносице, со слегка вздернутым кверху кончиком. Интересно, что между основанием носа и верхней губой практически отсутствует промежуток. Складывается впечатление, что вислые усы, обозначенные, как и борода, короткими насечками, вырастают прямо из носогубной складки. Кончики рта опущены вниз, нижняя губа чуть толще верхней. Объем щек и скул не моделирован. Подбородок закрыт окладистой бородой. Как и прическа, борода трактована парными насечками, идущими параллельно друг другу от края к центру. На внутренней стороне терракоты заметны бороздки от пальцев мастера. Их направление позволяет предположить, что голова была слегка наклонена вперед. Отсутствие какой-либо моделировки ее боковой сохранившейся стороны предполагает фронтальное восприятия памятника.

Пропорции и общий облик рассматриваемой терракоты близки изображениям мужских персонажей на метопах храма Зевса в Олимпии – Геракла и Атласа (Stewart, 1990. Vol. II. Pl. 278, 284). Однако отдельные черты не характерны для греческой скульптуры эпохи классики. Так, строгая симметрия лица, заданная

Рис. 3. График радиоуглеродного анализа образца смолы с поверхности терракоты линией надбровных дуг, нарушается разновеликими глазами, слегка смещенным от вертикальной оси носом и несимметричным верхним краем бороды. Большие глаза утрированы рельефными веками, внешний край слезника буквально находит на крылья носа. Классический прямой нос заканчивается вздернутым кончиком и реалистичными ноздрями. В чем причины подобного несоответствия признанным канонам? Возможно, их стоит искать в особенностях изготовления терракоты?

Симметрия в изображении лица, графичность деталей, тщательная загла-женность поверхности – все это придает образу некую условность и декоративность. На этом основании складывается впечатление, что лицо было оттиснуто в форме, а отдельные части были долеплены от руки и доработаны стеком. Подробный визуальный анализ выявил ряд деталей, нехарактерных для процесса формовки, и заставил нас пересмотреть эту позицию. В частности, из поверхности терракоты выступают крупные зерна пироксена3. Подобное могло произойти только при условии, что матрица для оттиска головы была изготовлена из мягкого материала. Но в исследуемый период известны только жесткие глиняные формы. Также обращает на себя внимание разница в высоте надбровий, размере и расположении глаз, что невозможно списать на дефекты оттиска. Помимо этого, следует отметить небольшое смещение носа от вертикальной оси, которое также нельзя объяснить нарушением при выемке изделия из формы. Принимая во внимание, что значительное количество деталей было моделировано от руки, на данном этапе исследования мы склоняемся к тому, что оно было полностью лепным.

В процессе сушки и последующего обжига, в местах неплотного соединения деталей образовались «волосяные» трещины; именно они позволили восстановить этапы лепки головы.

Вначале из пласта глины была сформирована от руки основа для лица. Далее были намечены глазные впадины и оконтурены надбровные дуги. Глаза, нос, рот, валик прически и борода крепились на основу позже. На следующем этапе на месте носа мастер прикрепил ромбовидный лоскут глины, крылья носа были изготовлены из двух небольших шариков глины. Возможно, в процессе соединения и выравнивания этих частей и произошло легкое смещение переносицы влево, а также появился вздернутый кончик носа. Скругленные края крыльев носа, вероятно, были обозначены отпечатком ногтя. Также в результате этой операции появились небольшие складки в центре лица. В последнюю очередь были прорезаны ноздри.

После завершения работы над носом были прикреплены рельефные полоски век. Именно такая последовательность лепки и привела к просчету в расположении глаз на лице: слезники глаз оказались на границе с линией носа. Глазное яблоко изготовлено в виде глиняной полусферы, на ней стеком был намечен зрачок. Губы моделированы из небольшой овальной пластинки, которая плотно прижата по краям слева и справа к основе, после чего горизонтальным разрезом стека разделена на верхнюю и нижнюю. Этим можно объяснить опущенные уголки губ, не характерные для классических статуй. Далее кончиком пальца мастер моделировал форму губ. Надавив пальцем в центре верхней, он придал ей изгиб и создал носогубную складку. Работая надо ртом, коропласт прикрепил его слишком близко к носу, так что верхняя губа оказалась практически на месте усов.

Закончив работу над лицом, мастер перешел к формированию головы в целом. Слева и справа к лицевой стороне наращивались боковые части изделия. Судя по следам пальцев и отпечаткам ногтей на внутренней стенке терракоты, лепка внутри полой головы происходила в направлении снизу вверх. Последней прикреплялась теменная часть, в которой было проделано отверстие для выхода воздуха4. Далее был сформирован и прикреплен надо лбом валик волос и намечены пряди по бокам. С обеих сторон головы были прилеплены овальные пластины, после чего в них стеком достаточно небрежно были моделированы ушные раковины. Борода, как наиболее выступающий элемент, была изготовлена в последнюю очередь. Судя по ее форме и сколам на ней, она была вылеплена внесколько приемов из двух кусков глины. На предпоследнем этапе поверхность головы была тщательно заглажена пальцами. В завершении были нанесены волоски прически, бороды и усов в виде неглубоких насечек тонким раздвоенным стеком по сырой глине. В процессе сушки волосы бороды в нескольких местах оказались деформированы..

Судя по качеству, структуре и цвету глины, предмет подвергся равномерному обжигу. Следуя традиционной практике, после него голова, как и все терракоты независимо от их размеров, была раскрашена. В результате нахождения головы под водой в течение длительного времени следы пигментов практически не сохранились (см. Florian , 1987). Тем не менее несколько образцов из микроуглублений и трещин на поверхности было взято на анализ. Его результаты показали, что поверхность терракоты была некогда покрыта красочным слоем – пигментами, смешанными с древесной смолой типа сандарак ( Грешников и др ., 2019; Greshnikov et al. , 2019). Смола, по всей вероятности, использовалась в качестве связующего материала для пигментов ( Colombini et al. , 2003. P. 671–672; Schilling , 2005. P. 186; Andreotti et al ., 2014. P. 198). Удалось установить, что волосы и борода были окрашены в темно-коричневый цвет. На губах сохранились следы красной охры (на данном участке также зафиксирован подстилающий слой гипса)⁵, а в межгубной щели – следы коричневого пигмента⁶. Общий цвет лица и глаз остается неизвестен. По аналогии с памятниками этого времени лицо могло быть расцвечено в тона от темно-бежевых до коричневых, в то время как радужная оболочка глаза имела коричневый или черный цвет, а брови могли быть как коричневыми, так и черными.

На неровной поверхности внутренней стенки лицевой стороны головы (на уровне носа и рта) прослежены следы свинца. Очевидно, что это случайный затек, «зацепившийся» за неровности поверхности. Тем не менее наличие металла в этом месте позволяет говорить о его функциональном назначении. Свинцовую заливку могли применять в конструктивных целях. Так, использование свинца для соединения элементов терракотовых скульптур зафиксировано уже для 530–520-х гг. до н. э. ( Barletta , 2006. P. 82; Lulof , 1996. P. 155, 156, 180). Он также мог служить для балансировки больших терракотовых скульптур (Ibid. P. 24).

На неровной внутренней поверхности лицевой стороны головы (на уровне носа и рта) прослежены следы свинца. Очевидно, это случайный затек, «зацепившийся» за неровности поверхности. Тем не менее, наличие металла в этом месте позволяет предполагать его функциональное назначение. Свинцовую заливку могли применять для соединения элементов терракотовых скульптур, что зафиксировано уже для изделий 530–520-х гг. до н. э. (Barletta, 2006. P. 82; Lulof, 1996. P. 155, 156, 180). Свинец также мог служить для балансировки больших терракотовых скульптур (Lulof, 1996. P. 24).

Очевидно, что по размерам и технологии изготовления изучаемое изделие относится к категории терракотовых монументальных скульптур⁷, которые в Средиземноморье были распространены гораздо меньше, чем произведения из камня. Археологически производство скульптуры из глины зафиксировано на Кипре⁸, в Италии (см.: Ferruzza , 2016) и в Греции. Согласно древней письменной традиции (Pliny, Nat. Hist. XXV, 151–153), производство монументальных отдельно стоящих терракотовых статуй было изобретено в Коринфе в VII в. до н. э. и распространилось в Центральную Италию через греческие колонии в начале VI в. до н. э. ( Winter , 1993. P. 17–21). До 1970–80-х гг. было известно немного терракотовых скульптур, происходящих с территории Греции: некоторое их количество было найдено в Олимпии, Дельфах, Коринфе, Афинах ( Lulof , 1996. P. 177). Раскопки в Коринфе подтвердили письменные данные: этот город действительно являлся ведущим центром производства крупных террако-товыx скульптур ( Weinberg , 1957)⁹. На данный момент признано, что терракотовые статуи, фрагменты которых были найдены, например, в Афинах, Олимпии, Дельфах, Фивах, на Самосе и на Керкире, являются продукцией коринфского производства ( Bookidis , 2000. P. 381. No. 2).

Стилистические особенности головы с мыса Ак-Бурун позволяют отнести ее к греческой и италийской скульптурным традициям. Так, короткие вислые усы находят параллели в изображении Аристогетона – как видно, например, на копии римского времени из Археологического музея Неаполя (Stewart, 1990. Vol. II. Pl. 227). Особенно это сходство заметно на гипсовом слепке римского времени с бронзового оригинала (Ibid. Pl. 230)10, найденном в мастерской римского скульптора копииста в Байи, на берегу Неаполитанского залива. Интересно, что близкие стилистические соответствия присутствуют среди позднеархаических терракот Италии. Наибольшее сходство Ак-Бурунская голова имеет с изображением Зевса в скульптурной группе гигантомахии с крыши позднеархаического храма Матер Матуты в Сатрикуме в 60 км от Рима (Lulof, 1996. Pl. 2–4. Fig. 1; 2). Обращает на себя внимание сходство в расположении усов: в обоих случаях они начинаются над верхней губой и спускаются по обеим сторонам рта, не закрывая его. В то время как, например, на метопах храма Зевса в Олимпии и на гипсовом слепке с головы Аристогетона верхняя губа полностью закрыта усами.

Поскольку сохранилась только голова, да и то не целиком, уверенно говорить о назначении скульптуры затруднительно. Было высказано предположение, что голова могла являться украшением судна ( Грешников и др ., 2019). Однако происхождение со дна бухты автоматически не означает ее принадлежность кораблю. Даже если это так, то неизвестно, была ли она частью декора или грузом. Дошедшие до нас материальные и письменные свидетельства показывают, что детали корабельного декора были изготовлены из более прочного материала – дерева, бронзы и даже мрамора ( Casson , 1971. P. 344–348; Svoronos , 1914; Carlson , 2009). Таким образом, предположение, что Ак-Бурунская голова использовалась в качестве украшения корабля, представляется маловероятным.

Голова, скорее всего, не являлась автономным объектом, а была частью скульптуры – свободно стоящей статуи или горельефа. В пользу второго варианта свидетельствует продолговатая форма боковой стороны головы, хорошо читающаяся справа, не соответствующая анатомическим пропорциям. В любом случае, изображение предполагало строго фронтальный осмотр. Известно, что в рассматриваемый период создание отдельно стоящей монументальной скульптуры практически всегда связано с производством архитектурных деталей, таких как антефиксы, акротерии, фигуры на коньке крыши. Все они часто лепились от руки (Barletta, 2006. P. 80, 81). Таким образом, Ак-Бурунская голова, возможно, являлась частью вотивной11 или архитектурной монументальной терракоты. Очевидно, что портретом, в современном понимании этого слова, она не была: индивидуальные черты в ней отсутствуют12. Изображала ли она жертвователя или божество? Поскольку большинство скульптур такого типа в данный период изображают божества, наиболее возможными кандидатами являются Зевс, Посейдон и, пожалуй, Дионис (которого только в позднеклассический период начинают изображать без бороды). Учитывая, что мы не имеем сведений об общем первоначальном контексте скульптуры (т. е. была ли она отдельно стоящей или частью декора здания), вопрос идентификации изображенного персонажа также остается открытым. Откуда и как эта скульптура попала в Пантикапей? Являлась ли она частью корабельного груза и была сброшена в бухту после повреждения или происходила из здания (храма?), располагавшегося в непосредственной близости от порта?

Результаты комплексного анализа глины с большой вероятностью позволят прояснить вопрос о регионе производства памятника, частью которого является голова (например, Малая Азия, Апеннинский полуостров, материковая

Греция и т. д. Подобная информация значительно упростит дальнейшие поиски стилистических и функциональных аналогий изучаемого предмета и позволит предположить, с какой целью он был привезен в Пантикапей (табл. 1).

Таблица 1. Результаты AMS-датирования образца смолы терракотовой головы

Sample	Lab. No.	Material	δ 13 C, ‰	Analysis
Ak-Burun	UGAMS 42221	Resin	-25,40	Radiocarbon
Conventional radiocarbon age B P	pMC	2-sigma calibrated result	1-sigma calibrated result	Median probability
2360+/-20	74,56	Cal 484–391 BC 95,4 %	cal 414–395 BC 68,3 %	-407 BC