Территориальный интерес как фактор территориального поведения

отражении) «само по себе чаще всего не рефлексируется, не осознается и никак с конкретными механизмами, обусловливающими социальное действие, не сопрягается»2

На наш взгляд, есть два пути в разрешении загадки пространственных мотиваций социального субъекта. Первый (социально-психологический) представляет собой «восхождение» от потребностей территориальной общины к ее территориальным интересам, а от них — к территориальному поведению. Второй (социологический) — изучение социальных коммуникаций, порождающих субъективную рефлексию социального пространства.

A priori полагая, что потребности людей, проживающих на планете, имеют антропогенный характер, а потому в целом совпадают (не имеют территориальной привязки) и включают потребности в средствах к существованию (жилище, питание, одежда), безопасности (экологическая, экономическая, криминальная), счастью (моральное удовлетворение), самореализации и т. д., можно утверждать, что территориальное поведение порождается не различиями в потребностях, а неадекватными возможностями их удовлетворения на разных территориях. Осознание того, что данная территория (в силу разных причин) не обеспечивает реализацию той или иной насущной потребности, порождает территориальный интерес, который, так же как и пространственная рефлексия, опосредует территориальное поведение социального субъекта.

К настоящему времени концептуализация категории территориальный интерес предпринята в разных науках. В России в 70—80-е гг. XX в. возникли два подхода к ее пониманию, сложившиеся в экономической социологии (а точнее — социологии города и деревни) и экономической географии. Их основное отличие связано, прежде всего, с отправной точкой анализа. Социологи обнаруживают ее в системе действий социально-территориальной общности, а географы — в особенностях территории как таковой.

Так, в 1970—1980-е гг. в географии категория территориальный интерес концептуализировалась как «представления (предпочтения) территории в отношении целей и средств ее социально-экономического развития»3. Территория рассматривалась географами как специфическое субъектно-объектное образование, а территориальная общность как бы «выбрасывалась» за пределы предметной области исследования. В 90-е гг. XX в. в процессе сближения социально-экономической географии и социологии изменяется и исследовательская позиция по отношению к территориальным интересам — они все более предстают (для географов) в единстве с субъектом-носителем, порождаемым интеграцией территории и социума. Д. В. Доленко, например, анализирует уже не территориальные интересы, а интересы территориальной обычности, которые, по его мнению, сводятся к эффективному экологическому, экономическому, социальному, политическому и культурному развитию; чтобы необходимая часть произведенного ею продукта использовать для своих нужд; необходимости выстраивания своих отношений с другими территориальными общностями на более выгодных для себя условиях; не создавать на своей территории экологически опасных производств4.

А. А. Ткаченко, анализируя территориальные интересы по комплексу позиций, в частности, по степени общности, содержанию, в дихотомии объективности-субъективности разделяет их на три: интересы к территории — конкретному участку земной поверхности, связанному с владением и/или пользованием; любые интересы, имеющие некоторое пространственное содержание (связанное с размещением, территориальными различиями, пространственными отношениями и связями, территориальной структурой или пространственной морфологией); все интересы, затрагивающие какие-либо аспекты регионального развития (любая проблема, привязанная к определенной территории)5

В отличие от географов, социологов интересует, прежде всего, связь интереса как сугубо психологического явления с социальным действием. По образному высказыванию X. Арендт, интерес «является тем, что interest, лежит между и создает связи, оценивающие людей друг с другом и одновременно отделяющие их друг от друга»6 Еще М. Вебер утверждал, что действие может ориентироваться в терминах: обычая (Brauch), интереса (Interessenlage) или законного порядка. Под интересом в данном случае он понимал категорию, в которой «единообразие поведенческих актов можно понять в терминах целерациональных ориентаций на сходные ожидания»7 Т. Парсонс трактует интерес с позиций аксиологии: это «заинтересованность в достижении изначальных ценностей, с которыми мы себя идентифицируем»8 Для нас особое значение имеют два высказывания ученого: утверждение о том, что «при объяснении поведения людей следует принимать во внимание не только тот факт, что люди стремятся соблюдать свои интересы, но и то, что содержание интересов подвержено изменениям»9; и второе, что «релевантной характеристикой для актора, при определении его (или «их») ориентации на объект или категорию объектов, может быть «интерес» к объекту как источнику «консумации» (удовлетворения потребностей)... При этом кроме консуматорной существует инструментальная основа ориентации на мир объектов. Здесь возникает «дилемма» стандартных переменных, ибо фундаментальное утверждение нашей теории гласит, что консуматорные и инструментальные интересы к объекту не могут быть максимизированы одновременно. Инструментальная и консуматорная основы ориентации аналитически независимы»10 Из приведенных цитат можно вывести два важных следствия. Во-первых, необходимость учета при анализе территориального поведения социальных субъектов изменения (в диахронии) их базовых территориальных интересов. Во-вторых, выявление инструментальных и консуматорных предпочтений при анализе моделей территориального поведения (в синхронии).

Спецификация категории интерес в территориальной экспликации возможна также посредством привлечения «промежуточных» категорий социальный интерес и экономический интерес. В «Социологической энциклопедии» они трактуются следующим образом: первая — как «реальная причина социальных действий, событий, свершений, стоящих за непосредственными побуждениями (мотивами, помыслами, идеями и т. д.) участвующих в этих действиях индивидов, социальных групп, сообществ»; вторая — как «основная категория для обозначения реальных причин и коренных, наиболее глубоких мотивов экономической деятельности и экономического поведения людей, стоящих за их непосредственными побуждениями — помыслами, идеями и т. д.»¹¹

В российской социологии первыми сформулировали понятие и систематически изложили базовые территориальные интересы Т. И. Заславская и Р В. Рывкина12 Позже в дискурс включились и другие российские исследователи, однако принципиально отличных от географического и экономиче- ского подходов к трактовке категории территориальный интерес они так и не представили. В целом, географы, социологи и экономисты проявляют заметное единодушие, артикулируя территориальные интересы, которые, по их мнению, сводятся к требованиям увеличения социально-экономического потенциала территории, расширения разнообразия рабочих мест, возможностей использования ресурсов территории, развития социальной инфраструктуры, повышения внутренней и внешней связности территории, улучшения социально-психологического климата, включая порядок и безопасность, сохранения природной и культурно-исторической среды13 Территориальные интересы (преобладающая часть которых — социально-экономические), участвуя в формировании мотивов деятельности социальных субъектов, непосредственно формируют и различные типы территориального поведения социальных субъектов.

Не подвергая сомнению высказывания ученых, приведенные выше, полагаем, что для конкретизации категории территориальный интерес как фактора и непосредственного источника территориального поведения социальных субъектов, необходима дистинкция территориальных интересов по трем основаниям: во-первых, на интересы, порожденные территорией как атрибутом территориального поведения (это универсальные интересы, общие для любых территорий); во-вторых, интересы, порожденные эксклюзивностью (особостью) каждой территории (региона) и формирующие у ее населения определенное к ней отношение (чувство удовлетворения/депривации от того, что их территория в чем-то выигрывает/уступает соседним территориям); в-третьих, интересы отдельных социальных групп, коллективов, сетей, индивидов, проживающих на данной территории, т. е. уникальные единичные интересы. Если теперь вернуться в наших рассуждениях к содержанию территориальных интересов, сформулированных в процитированных выше работах, то обнаружится, что почти все они характеризуют лишь первую их разновидность — это наиболее общие универсальные интересы, конкретизированные либо в отношении всей России, как особой территории на политико-экономической карте мира, либо к типовым территориям: региону, городу, району города, селу. Однако очевидно, что на территориальное поведение влияют все три указанных разновидности территориальных интересов.

Концептуализируя категорию территориальные интересы как систему предпочтений (ожиданий) социальных субъектов, основанную на рефлексии территории и связанных с ней проблем их жизненного мира, являющихся непосредственной причиной того или иного типа территориального поведения, мы утверждаем, что в проекции каждой территории (будь то населенный пункт, регион в составе страны, отдельное государство или группа государств) происходит столкновение и взаимодействие территориальных интересов разного уровня, результирующий вектор которых и определяет конкретный тип территориального поведения, доминирующий на данной территории.

При этом территориальное поведение (Ть), по сути, является производной от степени свободы социальных субъектов (SLb) («социального люфта» территории по отношению к властному центру), которую можно представить в виде функции, прямо пропорционально зависящей от TI (территориальных интересов государства), Т1сог (корпоративных (или отраслевых) территориальных интересов), TIsg (территориальных интересов общности, объективированных в деятельности органов местного самоуправления и гражданского общества) и обратно пропорционально от Lau — уровня авторитарности политического режима в стране:

Т = SL =7 (TI , TI > TI L ). Ъ о ^J ' gov⁷ cor⁷ sg, au⁷

Если, например, на конкретной территории векторы интересов государства, экономических и политических элит и субэлит, местных органов власти, а также территориальной общности в целом совпадают, это объективно приводит к значительным позитивным социально-экономическим преобразованиям в регионе. Если же имеет место несовпадение векторов территориальных интересов, его следствием будет усиление социально-политической напряженности, кризисные явления, нередко перерастающие в открытые столкновения. В свою очередь, дистинкции в континууме авторитаризм/демократия определяют степень возможности самовыражения и артикулирования посредством территориального поведения территориальных интересов данной территориальной общности.

Таким образом, экстракция и сравнение конкретных территориальных интересов различных социальных групп по отношению к определенным территориям — важный инструмент социологического анализа как моделей территориального поведения, так и причин напряженностей, возникающих в социуме.