Торфоразработки Среднего Поволжья в годы Гражданской войны и их роль в преодолении топливного кризиса 1918 - 1921 годов (по материалам Казанской, Пензенской, Самарской и Симбирской губерний)

Развитие промышленности в любую эпоху немыслимо без применения топлива. В рамках данной статьи рассмотрена история заготовок торфа как альтернативного вида топлива в трудный период экономического кризиса 1918 – 1921 гг.

Боевые действия Гражданской войны обусловили невозможность подвоза в центральную часть России, занимаемую красными, угля из Донбасса и Сибири и нефти из Бакинского и Грозненского районов Кавказа, контролируемых войсками белых. Крупные размеры запасов и распространенность торфяных месторождений России в условиях топливного кризиса обусловили повышенное внимание к этому виду местного топлива. В довоенный период торф использовался на отдельных предприятиях рассматриваемого региона1.

Декреты о разработке торфяных месторождений и образовании органов по руководству отраслью были изданы 20 апреля 1918 г.2. Руководство торфодобычей осуществляли Главный торфяной комитет ВСНХ (Главторф, с 1921 г. – Цуторф) и его структуры на местах – губернские торфяные комитеты (губторфкомы). В конце 1921 г. губторфкомы вошли на правах отделов в губернские управления по топливу, подчинявшиеся Главтопу (с этого времени они в документах именовались губторфы). Определённую специфику формирования органов, осуществлявших торфодобычу, имеют Пензенская и Самарская губернии. В Пензенской губернии в 1918 г. все работы по обследованию торфяных болот и развёртыванию торфоразработок осуще-

ствлял Торфяной отдел губернского земельного управления, личный состав которого в мае 1919 г. перешёл в образованный губторфком при губернском совнархозе. В Самарской губернии губернский торфяной комитет в 1919 – 1920 гг., в отличие от Казанской, Пензенской, Симбирской и большинства других регионов страны, вообще не был создан. Его функции взял на себя в 1920 г. губернский лесной комитет (гублеском)3, осуществлявший заготовку дров и лесных материалов. Это обстоятельство в значительной степени, как будет показано далее, негативно повлияло на масштаб развёртываемой торфодобычи.

Наиболее подробные сведения сохранились по личному составу Пензенского губторфкома. В 1918 – 1919 гг. его возглавлял Борис Петрович Боголюбов, 1890 года рождения, уроженец города Пензы, горный инженер, кандидат математических наук, окончивший до революции Петроградский горный институт (рудничное отделение) и работавший в сфере геологоразведок на шахтах Донбасса и нефтепромыслах Баку. С февраля 1920 г. губернским торфяным комитетом руководил его заместитель4 Алексей Иванович Марков, 1887 года рождения, имевший среднее образование, техник-торфмейстер, знающий специфику торфодобывания. За время работы Марков проявил себя инициативным и грамотным работником. Благодаря его энергии впервые после революции удалось начать торфоразработки в Пензенской губернии уже летом 1918 г., развернуть работы в четырёх пунктах в 1919 г. и 32х – в 1920 г. После его отстранения от должности в конце 1920 г., Пензенский губторфком возглавил заместитель председателя Сергей Андреевич Ганцев, 1888 года рождения, учивший- ся до войны в Лесном институте, окончивший в период Первой мировой войны школу прапорщиков и бывший три месяца на фронте в чине подпоручика. Таким образом, руководящий состав губторфкома в Пензенской губернии состоял из лиц, имевших среднее и высшее образование, что для того времени считалось высоким уровнем профессиональной пригодности.

А. И. Марков через 10 месяцев после своего назначения был освобождён от занимаемой должности. Узнав об этом, сослуживцы Алексея Ивановича направили две служебных записки, адресованные в президиум губернского совнархоза, в которых Марков характеризовался как хороший организатор и грамотный специалист (”незаменимый работник”) и подчёркивалось, что только благодаря его участию разработки 1919 – 1920 гг. в губернии проведены ”образцо-во”5. Судя по тексту этих записок и самому факту их написания, можно с уверенностью констатировать, что А. И. Марков пользовался подлинным уважением и авторитетом у своих коллег по работе, которые высоко ценили его профессиональные и человеческие качества.

Присланному из Главторфа в марте 1921 г. ревизору-инструктору удалось ознакомиться с обстоятельствами ”дела Маркова”. В числе обвинений фигурировали выдача продовольственных пайков сотрудникам губторфкома и членам их семей ”неизвестно на каком основании”, покупка канцтоваров ”по вольным ценам”, премирование продовольствием за выполнение заказов для торфоразработок рабочих механического завода6. Судя по перечню ”грехов”, Марков являлся редким для нашей страны послереволюционного периода типом творческого руководителя, ставящего превыше всего результат работы и решение материальных проблем своих сотрудников. Можно высказать предположение, что настоящей причиной его отстранения от должности стали не финансовые и делопроизводственные нарушения (если принять во внимание правовой хаос периода ”военного коммунизма” и всеобщую юридическую безграмотность личного состава новых структур на местах в губерниях, снимать за различные нарушения правил и декретов можно было почти всех руководителей поголовно), а конфликт с кем-то из руководящих работников губсовнархоза (об этом эпизоде вскользь упоминается в отчёте ревизора Главторфа). Косвенным подтверждением надуманности обвинений Маркова является тот факт, что он так и не был арестован и привлечён к суду (хотя распоряжение о его снятии последовало из губчека). Понимали это и в центре. В апреле 1921 г. по распоряжению Главного торфяного комитета А. И. Марков был назначен заместителем заведующего Курским губторфом7. Так, из-за личных амбиций кого-то из руководства губсовнар-хоза, Пензенская губерния потеряла энергичного и грамотного специалиста по торфяному делу.

Наиболее раннее начало заготовок периода Гражданской войны наблюдалось в Пензенской губернии, где с 10 июля 1918 г. в районе села Воскресенская Лашма Наровчатского уезда8 началась разработка торфяного месторождения. Летом и осенью 1918 г. территории Казанской, Самарской и Симбирской губерний оказались затронуты военными действиями Гражданской войны, что помешало развёртыванию здесь торфодобычи.

В сезоне 1919 г. заготовка торфяного топлива осуществлялась в Казанской, Симбирской и Пензенской губерниях9. В Казанской губернии добыча торфа велась на Кизическом болоте. В июле 1919 г. там находилось 69 рабочих; работа производилась с использованием нескольких торфяных машин10. В Пензенской губернии наблюдалось расширение работ по сравнению с предшествующим годом; разработки велись губ-торфкомом на четырех участках: 1) Лашминские (Араповские) торфоразработки в Наровчатском уезде (добыто 92,5 тысяч пудов торфа; среднее количество рабочих – 33 человека); 2) Ломовс-кие – в Нижнеломовском уезде (60,8 тысяч пудов; 80 человек); 3) Наташинские – в Краснослободском уезде (40 тысяч пудов; 5 человек); 4) Покровские – в Чембарском уезде (24 тысячи пудов торфа; 20 человек)11.

В 1920 г. добыча торфа производилась во всех четырех средневолжских губерниях, причем наивысший размах работ был опять достигнут в Пензенской, где существовало 32 разработки. В этой губернии кроме губторфкома работы велись Чембарским уездным совнархозом, специальным отделом Сызрано-Вяземской железной дороги (в районе станции Лермонтово) и населе-нием12. Наиболее крупными по объёму работ торфоразработками в сезоне этого года являлись Лашминские в Наровчатском уезде (230 рабочих; добыто 280 тысяч пудов торфа), Ломовские в Нижнеломовском уезде (80 рабочих; 82,6 тысяч пудов), Селищенские в Краснослободском уезде (140 рабочих; 68 тысяч пудов), Дураковс-кие и Ягановские в Керенском уезде (по 100 рабочих на каждом участке; добыто 63 и 61,2 тысячи пудов торфа)13.

В Симбирской губернии в 1920 г. функционировали четыре торфоразработки: Калдинская (при Старо-Тимошкинской и Игнатовской фабриках), Аксаковская (Языковская фабрика), Са-майкинская и Измайловская (одноимённые с фабриками)14. В Казанской губернии, преобразованной в Татарскую АССР, в 1920 г. функционировали три торфоразработки: Кизическая (в июне здесь работало 200 человек), Осиновская (27 человек), Шушарская (20 человек)15.

Впервые в этом сезоне начали функционировать торфоразработки в Самарской губернии: Могутовская (на базе торфяных месторождений в Рогожинском лесничестве) и Мелекесская (район села Мулловка) в Бузулукском и Меле-кесском уездах соответственно16. Торфоразработки находились в ведении лесозаготовительного отдела гублескома, среди работников которого не было специалистов по торфяному делу, которые могли бы квалифицированно выполнить требовавшуюся для предоставления в центр документацию по описанию торфяных болот. После долгой волокиты смета на торфоразработки в Бузулукском уезде была утверждена Главторфом в июне 1920 г. в размере 700 тысяч (губ-леском в феврале запрашивал 20 миллионов)17. Средства на Мелекесские торфоразработки в размере 500 тысяч рублей выделил уже непосредственно Самарский гублеском (постановление от 18 мая) и предоставил их в распоряжение уездного совнархоза, которому и было поручено нанимать рабочих и осуществлять добычу торфа. Но масштаб работ здесь был незначительным: число рабочих составляло в 1920 г. всего 29 человек; кроме того, в июне (торфяной сезон обычно продолжался с конца мая до конца августа) работы были уже прекращены из-за ”отсут-ствия кредитов и продовольствия”18.

В 1921 г. в Пензенской губернии функционировало 15 торфоразработок, в Симбирской – семь, в Самарской – одна19. К трём торфоразработкам Татарии 1920 г. добавилась ещё одна – Петровская20. Таким образом, в Пензенской и Самарской наблюдался спад работ, в Казанской и Симбирской – расширение торфодобычи. По размерам добычи лидировала Симбирская губерния (815,7 тысяч пудов). Наиболее крупными торфоразработками Симбирской губернии в 1921 г. являлись Бутырские (добыто 329, 5 пудов торфа), Аксаковские (172 тысячи), Вителёвские (126,7 тысяч пудов); Пензенской губернии – Лашминские (106,6 тысяч пудов), Ломовские (93,5 тысяч), Потиж-Острожские (69,3 тысячи пудов торфа)21.

По количеству рабочих торфозаготовки Среднего Поволжья не принадлежали к крупным предприятиям страны. По данным опубликованной статистики Главного управления по топливу и Цуторфа, в течение сезонов 1920 и 1921 гг. в Пензенском губторфкоме насчитывалось соответственно 1248 и 1654 постоянных и сезонных рабочих, в Симбирском – 782 и 863, в Казанском – 321 и 88122. По архивным материалам, в 1920 г. на торфоразработки Пензенской губернии было направлено 2,5 тысячи трудар- мейцев23, среднее число рабочих составляло 2732 человека. Поэтому число 1248 рабочих для этого сезона в отчёте Главтопа представляется за-ниженным24. По сравнению с традиционными центрами торфодобывания России масштаб работ в Среднем Поволжье выглядел более чем скромно: так, в Московском губторфе в 1921 г. числилось 39593 рабочих и служащих, в Петроградском – 10127, в Нижегородском – 8214, в Тверском – 4384. Но в ряде губерний Цетраль-но-Чернозёмного центра, Поволжья, Белоруссии количество рабочих и служащих на торфозаготовках было сопоставимо со Средним Поволжь-ем25. Кроме того, уровень промышленного развития рассматриваемого региона до революции был относительно низким. На нескольких стекольных заводах Пензенской губернии в 1912 г. было занято 350 человек, на спичечных фабриках, где производилось 10 % спичек России, – 1700 человек26. Поэтому для 1921 г. 860 – 880 человек Симбирского и Казанского губторфов, и тем более 1,6 тысячи Пензенского, являются значительной величиной, соответствующей на региональном уровне числу рабочих нескольких крупных по размеру предприятий.

Особенностью рассматриваемого региона являлся низкий уровень применения машинной техники. В наибольшей степени по стране механизмами в 1919 г. были обеспечены Московская (368 торфяных машин), Владимирская (319), Тверская (112), Петроградская (85), Нижегородская (64 машины) губернии. Количество машин в Среднем Поволжье (одна – две на губернию) сопоставимо только с отдельными регионами27. Необходимо принять во внимание, что механическая выработка позволяла получать более высококачественное топливо, так как торфяные кирпичи, изготовленные машиной, быстрее сохли, меньше крошились и не так сильно отсыревали в дождливую погоду по сравнению с резным торфом ручной заготовки28.

Представляет интерес организация машинной разработки торфа в Пензенской губернии. Выбор места начала работ на Воскресенско-Лаш-минском болоте в 1918 г. был обусловлен наличием расположенного в этом районе имения помещика Арапова, в котором имелись локомобиль, прессовальная машина элеваторного типа и вагонетки с рельсами. Во время разгрома местными жителями винокуренного завода при имении пострадало и оборудование для торфозаготовок: крестьяне растащили отдельные детали локомобиля и торфяного пресса. Марков сразу же развил активную деятельность по восстановлению механизмов29. После долгих уговоров жителей окрестных сёл наиболее важные из похищенных деталей ”были подкинуты на болото”, остальные удалось изготовить в мастерской при имении30. С июля 1918 г. пресс ”Анреп” с паровым локомобилем (достаточно типичная техника для торфодобычи в России того времени) уже работал на Воскресенско-Лашминских разработках.

В 1919 – 1920 гг. по одной торфяной пресс-машине с паровым двигателем работало в Казанской и Пензенской губерниях. В 1921 г. началось производство механическим способом ещё и в Симбирской губернии. Казанский торфяной комитет получил в начале июня 1921 г. вторую торфяную пресс-машину с паровым двигателем, но пустить её удалось только с 15 августа, то есть в самом конце сезона31. В рассматриваемый период помимо традиционных торфяных прессов с механическим двигателем (паровым, как в Среднем Поволжье и на большинстве участков по стране, или электрическим) существовали механизмы для полумеханической добычи торфа – деревянные торфяные кадки с конным приводом. Два таких механизма находились в Пензенской губернии на торфяном болоте в районе Нижнего Ломова. После проведённого в течение весны 1920 г. ремонта обе кадки были пущены в работу32. Более удачно протекал опыт использования аналогичного оборудования в Татарии. Казанский губторфком использовал три кадки с конным приводом на Кизической торфоразработке ещё в сезоне 1919 г.; в 1920 г. их работало уже пять штук, в 1921 г. – шесть33.

Интересно отметить, что в 1918 – 1919 гг. прорабатывался вопрос об организации торфоразработок новым гидравлическим способом34 на базе Казанского губторфкома. Гидроторф являлся изобретением инженера Р. Э. Классона, который при поддержке Ленина, заинтересовавшегося новым способом торфодобычи, добился выделения средств для продолжения опытов. В 1930-е гг. гидравлический способ добычи активно применялся на многих крупных разработках Союзторфа. Но в рассматриваемый период гидроторф имел наряду со сторонниками немало противников среди специалистов торфяного дела, в том числе и среди руководства Главторфа. Вероятно, именно они повлияли на принятие решения руководством Казанского губторфкома, направив сюда в феврале 1919 г. подробный доклад с анализом недостатков гид-роторфа35. Таким образом, Казанская губерния упустила шанс оказаться в числе первых во внедрении нового способа торфодобычи и тем самым обеспечить себе финансирование центра в повышенных размерах и развёртывание торфодобычи в значительных масштабах уже в 1920-е гг.

Серьёзной проблемой на торфоразработках стало продовольственное снабжение. В период Гражданской войны получила распространение практика выдачи натуральных пайков в сочета- нии с денежной частью зарплаты36. По сезону 1919 г. архивные материалы сохранили эпизод, произошедший на Ломовских разработках Пензенской губернии. В протоколе общего собрания красноармейцев от 27 июля эмоционально и красочно описывались условия труда: ”При сильно тяжёлой работе и отсутствующих продуктах работать становится невозможно. Обещанные из Пензы продукты, селёдка, масло, а также мука, не доставлены; а у местных граждан купить… невозможно, приходится работать на одном хлебе, которого недостаточно”37. В этом же сезоне недостаток продовольствия повлиял на работу торфяных машин на Кизических торфоразработках Казанской губернии38.

В Среднем Поволжье ситуация усугублялась голодом 1921 г., особенно сильно проявившемся в Самарской и Симбирской губерниях. В этих условиях перебои с поступлением продовольствия приводили к прекращению торфозаготовок. В Самарской губернии из-за недостатка продуктов летом 1921 г. не удалось возобновить работы на Могутовском участке в Рогожинском лесничестве Бузулукского Бора. Добыча торфа в Мелекесском уезде на двух участках не достигла уровня прошлого года, когда торфоразработки велись только в одном месте. В июне на торфоразработках Пензенской губернии наблюдались перебои с выдачей продовольствия. В июле добыча торфа прекращалась на срок до двух недель на пяти участках из 15-ти действующих в этом сезоне, на двух из них впоследствии удалось возобновить только сушку ранее заготовленного торфа. Был случай, когда артель торфяников, обслуживающих машину для прессования торфа на Воскресенско-Лашминских заготовках, не вышла на работу из-за отсутствия хлеба39. В отчёте Казанского торфяного комитета отмечалось, что ”полностью паёк не выдавался”. На Петровских торфоразработках Казанского губторфа торфянники не получали мясо, рыбу, масло, овощи; в итоге заготовка здесь прекратилась 19 июля40.

Добыча торфа в Среднем Поволжье периода гражданской войны способствовала определенному ослаблению топливного кризиса. В 1920 г. показатели торфодобычи в Среднем Поволжье достигли 2274,5 тысячи пудов сухого торфа (37256 тонн)41. В 1921 г. в регионе было заготовлено 2148 тысяч пудов (35184 тонн)42. Это превышало показатели торфодобычи периода Первой мировой войны в средневолжских губерни-ях43. В материалах экономического совещания Самарской губернии за 1921 г. есть упоминание, что торфоразработки Бугурусланского уезда обеспечивали топливом школы и больницы двух волостей; в Мелекесском уезде торф использо- вала льнопрядильная фабрика44. В Симбирской губернии торф традиционно использовался в качестве топлива предприятиями суконной промышленности; в частности, торф заготовки сезона 1921 г. вывозился на Тимошкинскую, Измайловскую, Игнатовскую, Мулловскую, Румянцевскую, Языковскую фабрики45. Наиболее подробные данные о потребителях торфяного топлива сезона 1920 г. сохранились по Пензенской губернии. Здесь основную массу топлива потребляли винокуренные заводы (13 торфоразработок обслуживали данную отрасль), на втором месте стояло снабжение городов, в первую очередь, школ и больниц (5 торфоразработок), наряду с перечисленными заводами и учреждениями этот вид топлива использовали кирпичные и стекольные заводы, спичечные фабрики46. В Татарской АССР торф сезона заготовки 1921 г. предназначался кожевенному, мыловаренному и двум винокуренным заводам. После закрытия в 1922 г. некоторых из перечисленных предприятий торф использовали больница, партшкола, бани и некоторые другие учреждения города Казани47.

Следует отметить и экологический аспект рассматриваемой темы. В период Гражданской войны леса Среднего Поволжья сильно пострадали от массовых заготовок дров и сильных по-жаров48. В условиях острого топливного кризиса и низкой степени лесистости региона торф в ряде местностей мог легко заменить древесное топливо. По оценкам специалистов, теплотворная способность хорошо просушенного торфа соответствует берёзовым дровам. Остаётся только сожалеть, что несмотря на активные усилия работников местных хозяйственных органов по расширению торфозаготовок, торфяное топливо в 1919 – 1921 гг. не смогло занять значительного места в топливном балансе региона.

Интересно отметить, что проблема исчезновения лесов, истощения других топливных ресурсов и необходимости освоения торфяного топлива в более широких масштабах осознавалась современниками как в центре, так и на местах. Один из специалистов торфяного дела писал в центральном журнале, характеризуя ситуацию по стране начала 1920-х гг.: ”Мы располагаем колоссальными, всё возрастающими, запасами торфяного топлива, и в то же время сжигаем под котлами дорогую нефть, уничтожаем свои леса и держим на одном, поразительно ничтожном, уровне свою ежегодную торфодобычу”49. Работников на местах интересовала преимущественно проблема уничтожения и без того редких лесов Среднего Поволжья. Губернский уполномоченный Главного управления по топливу по Пензенской губернии в докладной записке в губсовнархоз от 27 апреля 1923

г. обращал внимание, что ”за время революции леса Пензенской губернии очень истощены, некоторые лесосеки вырублены вперёд за 10 – 15 лет”, поэтому на торфяную отрасль топливной промышленности ”надо обратить самое большое внимание”50. К сожалению, голоса специалистов и работников на местах не были услышаны. Местные заготовители региона Среднего Поволжья продолжали сжигать в топках невосстановимое в реальной ближайшей временной перспективе каменноугольное и нефтяное топливо и вырубать пострадавшие в период 1918 – 1921 гг. леса.

Полуголодные люди в лаптях и дырявых сапогах добывали торф на болотах и вывозили его на промышленные предприятия на истощённых лошадях. За свой тяжёлый труд, связанный с ущербом здоровью, они получали низкую зарплату, часто выдававшуюся с задержками и не в полном объёме. Малочисленные энтузиасты торфяного дела налаживали заготовку альтернативного топлива, пытаясь спасти от остановки промышленные предприятия своих губерний и от вырубки истощённые сверхплановыми дровозаготовками леса региона. Данная статья – попытка восстановления исторической памяти о незаслуженно забытом эпизоде истории местной топливной промышленности Среднего Поволжья эпохи ”военного коммунизма”.