Трансформация коммуникативного пространства в ракурсе политической социологии

Professor of the Department of Theory and History of State and Law, Khabarovsk State University of Economics and Law

E.Y. Dovgopolov,

Candidate of Law, Associate Professor, Lawyer of the Center for the Study of Problems of Russian Law, Moscow

TRANSFORMATION OF THE COMMUNICATIVE SPACE IN THE PERSPECTIVE OF POLITICAL SOCIOLOGY

В условиях информационного хаоса и глобальной дезинформации с особой остротой встает вопрос о поиске истины в познании социальной реальности. Немаловажную роль в этом процессе играет теоретический потенциал и методологический инструментарий социальногуманитарного знания. Одним из его значимых компонентов является политическая социология (социология политики). Сформировавшаяся на стыке социологической и политической наук, эта дисциплина исследует «социальные основания функционирования и развития политических институтов, социальные механизмы власти и влияния, закономерности воздействия социальных общностей и институтов на политический порядок» [2, с. 304]. Весьма актуальным является дальнейшая разработка методологических оснований политической социологии с точки зрения совершенствования ее преподавания как учебной дисциплины. Так, в Хабаровском государственном университете экономики и права ее базовые элементы преподаются в рамках интегрированного курса «Социология и политология» студентам ряда специальностей и направлений. В процессе изучения социально-политических процессов большое внимание должно уделяться формированию навыков здорового сомнения, критического мышления. Научно-практическое и образовательно-воспи-тательное значение политической социологии особенно важно в условиях стремительного роста объема информации в сочетании с катастрофическим снижением ее качества [4, с. 8]. В этой связи представляется целесообразным отметить, что одним из значимых аспектов объекта политико- социологического анализа является трансформация коммуникативного пространства современного общества.

В общем и целом социальную коммуникацию можно представить как процесс информационного взаимодействия между социальными субъектами. В этом смысле можно полагать, что коммуникативные процессы всегда образовывали поле, пространство, в котором происходили обмен, распределение, накопление, восприятие и обработка различных сведений и данных, собственно и составляющих содержание любой информации. Однако коммуникативное пространство в условиях постиндустриальной эпохи претерпело существенные изменения. И произошло это потому, что появилась массовая коммуникация. Как особый вид социальной коммуникации она представляет собой процесс циркулирования информации и ее трансляции с помощью специальных технических средств одновременно на большие группы (множества) индивидов.

Прежде всего, следует отметить, что появление феномена массовой коммуникации сопровождалось широкомасштабной сетевизацией социального взаимодействия. Появление социальных сетей предсказывали еще классики социологической мысли Э. Дюркгейм, Ф. Теннис, Дж.Л. Морено в процессе исследования социальных групп и социальных связей [3, с. 254-257]. Более того, термин «социальная сеть» впервые ввел в социологический оборот уже в середине XX века британский социолог Дж. Барнс [6, р. 39 – 58]. Однако только в постиндустриальную эпоху под воздействием повсеместного внедрения информационно-цифровых технологий произошло массовое распространение и доминирование сетевых форм социального взаимодействия. С этим обстоятельством согласуется мнение известного современного социолога М. Кастельса о том, что «Хотя сетевая форма социальной организации существовала и в другие времена … новые информационные технологии обеспечивают материальную основу для ее безграничного расширения во всем социальном мире…» [7, p. 500]. Проявлением сетевой глобализации выступает формирование множества социальных сетей в пространстве глобальной информационнотелекоммуникационной сети «Интернет». В формате виртуальности происходит массовое умножение следующих возможностей коммуникации:

• 1)    символизация социальных индивидов и групп (отображение их символов в информационном пространстве);

• 2)    дистанционность поиска и взаимодействия социальных субъектов (акторов сети) на основе удаленного доступа в режиме онлайн;

• 3)    быстрое (одномоментное) добавление в свое социальное окружение или удаление из него;

• 4)    интерактивная коммуникация в онлайн-режиме различной социальной информации, являющейся содержанием сети «Интернет» (интернет-контентом);

• 5)    взаимный контроль, мониторинг действий, поведения между акторами сети;

• 6)    формирование социальных кругов, групп и объединений по интересам;

• 7)    открытие или блокирование доступа к персональной или групповой информации (например, закрытые группы в соцсетях – ВКонтакте, Instagram, мессенджерах – Telegram, WhatsApp, Viber).

Таким образом, социальные сети, формирующиеся в современном коммуникативном пространстве, весьма схожи с социальными сетями как социальной структурой. Однако в виртуальном формате статус актора сети не имеет принципиального значения в процессе социального взаимодействия, между тем как в реальности поведение социального субъекта серьезно ограничено рамками его социального статуса, определяющего набор его социальный ролей [1, с. 9].

Во-вторых, высокая степень интерактивности, открытости, автономности действий и интенсивности виртуальной коммуникации стали мощным катализатором расширения открытого информационного пространства, что, в свою очередь, интенсифицировало развитие возникшего еще в индустриальную эпоху феномена массовой политики, характеризующегося процессами массового политического участия социальных индивидов и групп, а в настоящее время и сетевых сообществ. Обезличенность, виртуальность, дистанционность и доступность сетевизации, способствуя усилению аморфизации, размыванию групповых социальных общностей и расширению общностей массовых, обусловили трансформацию традиционной социальной базы государства, политических организаций и движений, традиционного понимания политики и политического. Происходящая массовизация политики – результат сетевой структуризации по множествам, группам и сообществам, вследствие чего происходит институционализация массовой политики путем виртуализационной трансформации традиционных политических институтов.

В-третьих, особенностью современного коммуникативного пространства является интенсивная символизация социальнополитических процессов. Поскольку постиндустриальная экономика обусловливает наращивание объемов информации и ее доставку во все социальные кластеры, происходит широкомасштабное внедрение цифровой техники и коммуникативных технологий, обеспечивающих деятельность СМИ. А это, в свою очередь, непосредственным образом предполагает использование и дальнейшую разработку символического языка брендов и ярлыков, что не может не проявиться и в «политической коммуникации, нацеленной не на рациональное осмысление, а на внушение устойчивых смыслов посредством инсценирования визуальных эффектов». Процессы символизации политического коммуникативного пространства предполагают «сознательное использование эстетически-символи-ческих ресурсов власти для ее легитимации и упрочения посредством создания символических «эрзацев» (суррогатов) политических действий и решений» [5, с. 62]. Можно полагать, что социальные сети стали идеальным механизмом для массового распространения в коммуникативном пространстве различных политических представлений, образов, символов, ценностей с целью сетевой политической мобилизации.

В-четвертых, современное коммуникативное пространство характеризуется умножением возможностей скоростной межличностной и межгрупповой коммуникации, размыванием и расширением границ межкультурного общения. Вместе с тем, происходит повсеместное внедрение средств аудиовизуального контроля за деятельностью и поведением индивидов в общественных местах и местах проживания. Идут процессы мониторинга коммуникаций, в рамках которых находятся различные формы межличностного и межкорпоративного взаимодействия. Посредством современных цифровых технологий идет выведение персональных и конфиденциальных данных в различные сегменты открытого информационного пространства. Ввиду вышеизложенного целесообразно заключить, что созданы практически все условия для мультипликации ресурсов власти и влияния в процессах политической борьбы и политического управления.

Проведенный анализ позволяет предложить к рассмотрению следующие политикосоциологические тезисы.

• 1.    Трансформацию коммуникативного пространства целесообразно рассматривать, прежде всего, с точки зрения объективной потребности современного глобализирующегося мира в редукции социальной конфликтности, развитии толерантности и межкультурной коммуникации. Такая потребность может реализовываться посредством самоорганизации акторов социальных сетей, формирования и самомобилизации множеств на основе обсуждения позитивных программ и ценностей интеграции и сотрудничества. Однако политические представления и смысловые конструкции, продвигаемые в коммуникативное пространство политическими элитами, аффилированными с определенными группами интересов, могут войти в противоречие с интересами неэлитных масс. Риск этого сохраняется в условиях монополизизации информационно-технологических ресурсов управления массовой коммуникацией.

• 2.    В современном мире возникает комплекс противоречий, формирующихся в процессе сетевой трансформации коммуникативного пространства:

• 1)    противоречие между открытостью и «интимностью» акторов массовой коммуникации;

• 2)    противоречие между глобальностью информационного пространства и локальностью множеств и групп;

• 3)    противоречие между транснациональностью, универсальностью кросскультурной коммуникации и стремлениями (установками) к определению идентичности;

• 4)    противоречие между эмансипацией и самоорганизацией сетевых множеств и групп и трендами информационного контроля и ограничений.

• 3.    В условиях расширения информационной открытости коммуникативного пространства происходит виртуальная структуризация по группам и сообществам, что создает предпосылки институционализации массовой политики. В зависимости от целей построения в рамках сети конструируется определенный тип связей между индивидами и сообществами. Именно таким образом социально-сетевая структура может обрести черты структуры политической, обладая следующими признаками: 1) более тесная связь между одними акторами по сравнению с другими; 2) строгая иерархия акторов по вертикали, имеющая тенденцию к образованию политического ядра; 3) функционирование горизонтальных сетей в виде объединения индивидов на основе их политических представлений.

• 4.    Процессы трансформации коммуникативного пространства обусловливают изменение роли государства в управлении обществом от администрирования к координации и сотрудничеству. Однако проблема заключается в возможностях реализации этой необходимости в условиях многосоставных обществ, особенно если существуют угрозы экстремизма и радикального национализма. Наложение сетевизации и сегментизации чревато угрозами территориальной целостности и транснационализацией конфликтов. Именно поэтому важно, чтобы информационно-сетевая структура стала ресурсом сотрудничества, а не сепарации и агрессии.