Трансформация концепта "хаос" в истории культуры

Волошинов Александр Викторович

Концепты «хаос» и «космос» – это первичные смыслообразы, отражающие смену исторических эпох, ментальных конструкций и культурных парадигм. Для лучшего понимания закономерностей этих культурно-исторических переходов проанализируем концептуальную и, соответственно, семантическую трансформацию понятия «хаос» в истории мировой культуры.

Хаос (греч. χαος, от χασκω – ‘зевать, зиять’) – это бездна, пропасть, из которой произошло все сущее. В бинарной оппозиции к концепту «хаос» находится понятие космоса. Греческое слово κοσμος первоначально имело простой и прозрачный смысл – порядок. Но именно античная философия возвысила данное слово до его современного концептуального значения – мировой порядок, царящий во Вселенной. Слово «космос» имеет у греков и второй смысл: это не только мировой порядок, но и прекрасное устройство мироздания. Это значение сохранилось в современном разговорном и научном языке. В своих исследованиях И. Пригожин ввел обозначение порядка латинским словом ordo (англ. order, нем. Ordnung, фр. ordre и т. д.), а беспорядка – греческим словом χαος [1, с. 9].

Античный хаос чаще всего понимают как первичное состояние мира, неупорядоченное пространство, дающее начало всему живому, некий принцип становления. Но эта общая концепция не предполагает семантического единства в трактовке понятия хаоса античными мыслителями.

В «Теогонии» Гесиода хаос мыслился как первопотенция : «Прежде всего во Вселенной Хаос зародился» [2, 116, с. 24]. У Гесиода хаос выступает и как физическое (пустое пространство мира), и как мифологическое (порождающее Эреба и Ночь) понятие. Согласно Гесиоду, хаос не является единственной первопотенцией: наряду с Хаосом в сонме первопотенций пребывают Гея, Эрос и великая бездна Тартара, которой боятся даже боги и куда были низринуты побежденные Зевсом титаны. В философии досократиков хаос как начало всякого бытия отождествлялся с водой или заполненным пространством . Например, в космогонии Аристофана хаос – это древний мифологический персонаж, в союзе с Эросом порождающий мировую жизнь, на пародийном языке Аристофана – птиц [3, 691–702, с. 48].

Позднее, к концу классического периода, в Греции формируются две концепции, определяющие понятие «хаос»: как пустое или наполненное пространство и как животворное первоначало. Первую концепцию разрабатывали Платон и Аристотель. Платон под хаосом понимал «всеприемлющую природу», т. е. чистую материю [4, 50bc, с. 454]. Согласно Платону, хаос есть невидимое и неосязаемое, не имеющее никаких физических свойств начало, которому даже нельзя дать собственное имя, ибо всякое имя предполагает те или иные свойства предмета. Аристотель же говорит о хаосе как о физическом месте, где располагаются те или другие физические тела [5, IV 208 b 31, с. 124].

Попытка научного объяснения происхождения Вселенной через понятие «хаос» появляется также и у стоиков, которые объединили это понятие с первоэлементами мироздания. В их трактовке хаос есть вода, которая путем сгущения или разрежения превращается в разные тела. Неоплатоники представляли хаос как монаду, как исходный и конечный пункт всех эманаций. Рассуждая о теологических воззрениях Платона, Прокл говорит, что «все будет участвовать в благе и восходить к единому началу» [6, с. 134]. Таким образом, учение о совпадении начала и конца стало излюбленной темой античной философии. Это совпадение влечет за собой свойства непрерывности, нераздельности и бесконечности, которыми греки наделяли понятие первородного хаоса. А.Ф. Лосев писал: «Античный хаос вечно бурлил неугомонными тенденциями к порождению из себя благоустроенного космоса; а с другой стороны, космос, несмотря на все свое оформление, всегда имел тенденции снова превратиться в хаотическое состояние» [7, c. 559].

Иное значение слово «хаос» получает в римской литературе. Здесь хаос – это не начало жизни, но, скорее, конец всему или смерть. Хаос понимался римлянами как всепоглощающая бездна, в которой все разрушается и тонет. У Овидия хаос полностью отождествляется с Аидом [8, Х 29–31, с. 471].

В более ранних концепциях (древнеегипетской и шумерской), а также в библейском варианте хаос не воспринимается как нечто вечное и самостоятельное. Хаос вторичен, он создан рукой Творца и всегда остается во власти Творца: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» [9, 1–2, с. 5].

В средневековой философии (Калкидий, Фома Аквинский) распространено учение о двух материях: первичной, невещественной, чистой потенции (material) и вторичной (silva), беспорядочно движущейся массе первоэлементов, являющейся результатом первого акта творения, хаотическим состоянием до появления оформленных тел. Эту вторичную материю Фома Аквинский отождествлял с хаосом древних и считал по порядку и логике первым состоянием Вселенной [10, с. 73]. Именно от этого понятия ведет историю современное понимание хаоса как первобытного беспорядка.

Идея античного хаоса обрела свое второе рождение в философии и эстетике романтизма. Английский философ, писатель Энтони Шефтсбери в своем известном труде «Характеристики людей, нравов, мнений, времен» говорит о некогда существовавшем мировом хаосе, лишенном гармонии и разума, и называет его игрой атомов ( a play of atoms ) [11, р. 297]. Однако романтики наделили античный хаос еще одним, возможно, самым глубоким смыслом, представляя хаос как свободу . Романтики считали, что такие свойства античного хаоса, как бесконечность, вечное движение, текучесть и изменчивость, с необходимостью приводят к универсальной свободе, ибо все конечное и определенное есть «несвобода». Члены Йенского кружка романтиков – Шеллинг, братья Шлегели, Новалис – эту «хаосогенную» свободу духа видели в синтезе всей культуры: науки, искусства, философии, эстетики и т. д.

Прекрасный образец синтеза искусства, поэзии и философии дает творчество русского романтика и философа Федора Тютчева. Тема первородного хаоса глубоко волновала поэта: «О, страшных песен сих не пой // Про древний хаос, про родимый!» [12, с. 73].

Тютчев остро ощущал и «античные» свойства хаоса как смертоносной разрушающей силы и животворящего начала, и романтические свойства хаоса как манящей свободы, к которой рвалась душа поэта. Тютчев, пожалуй, был единственным поэтом, через которого тема хаоса во всем богатстве ее тонких нюансов дошла до наших дней. Другим русским певцом хаоса, который, даже будучи в Соловках, находил в себе силы различать в хаосе «златотканый покров», был Павел Флоренский [13, с. 181].

В ХХ в. хаос впервые из области философии и поэзии переходит в разряд научных понятий. Это произошло в новой науке - синергетике, которая претендовала на объяснение мировоззренческой проблемы творения. Со времен античной мифологии было известно, что хаос породил космос. Синергетика впервые попыталась математическими уравнениями описать акт самоорганизации в сложных системах, а позднее стала рассматривать обратные процессы возникновения хаоса из космоса. Этот невиданный ранее вид хаоса, возникающий там, где согласно математическим уравнениям должен быть строгий детерминированный порядок, был назван детерминированным хаосом . Так между космосом и хаосом была установлена онтологическая симметрия. Хаос перестал быть зияющей смертоносной бездной.

Позднее была выявлена и эстетическая симметрия между космосом и хаосом. Было установлено, что «Космос и Хаос есть неразрывные, дополняющие друг друга и переходящие друг в друга сущностные и эстетические начала природы и искусства. Эстетика Космоса - это созидание нового порядка, созидание красоты. Эстетика Хаоса - это предчувствие зарождения нового порядка, ожидание красоты. Космос - это красота актуальная, тогда как Хаос есть красота потенциальная» [14, с. 16].

Искусство ХХ в. старалось не отставать от научных концепций своего времени и также представляло хаос как элемент креативной среды, как определенный потенциал, из которого рождается новое и прекрасное. Примером соединения науки и искусства, порядка и хаоса является творчество нидерландского художника Маурица Эшера, в частности его работа «Порядок и хаос», где расположенный в центре композиции звездчатый додекаэдр символизирует порядок, а хаос представлен разбросанным вокруг него мусором. На грани порядка и хаоса балансируют и картины выпускника факультета нейробиологии Пенсильванского университета Грега Данна. Изображаемые Данном фрактальные структуры нейросетей головного мозга человека, хорошо известные Данну как доктору нейробиологии, поражают взаимопроникновением порядка и хаоса и в чем-то напоминают анатомические рисунки Леонардо да Винчи.

Однако взаимопроникновение хаоса и порядка в ментальных конструкциях таит в себе определенную опасность. И.В. Кондаков по этому поводу пишет следующее: «В искусстве ХХ в. и в его теоретических отображениях происходит сближение и взаимопроникновение “хаоса” и “порядка” - вплоть до их полного неразличения: последние приметы порядка начинают растворяться в хаосе бытия» [15, с. 11]. Так появляется культурный феномен «хаос порядка», становящийся нормой для современности.

И.В. Кондаков называет ряд предпосылок возникновения оксюморона «хаос порядка»: появление концепции движущейся эстетики у В.Г. Белинского, кульминацией которой стала формула разрушения эстетики, выдвинутая Д.И. Писаревым [16, с. 424-425]; культурно-исторические и социокультурные потрясения, обрушившиеся на Россию в ХХ в.; такие «непредсказуемые механизмы культуры», как «переход структурной единицы смысла в свою противоположность», о которых писал Ю.М. Лотман в своей посмертной работе [17, с. 175]; «Манифест футуризма», стихийное умножение видов искусства; развитие модернизма, авангарда и постмодернизма в искусстве XX и XXI вв.; возрастающая условность форм искусства, то проникающая в жизнь, то резко от нее отталкивающаяся. Таким образом, феномен «хаос порядка», который возникает в условиях усложнения и плюрализации культурного контекста и в завуалированной форме подразумевает разрушение хаосогенными силами существующего порядка вещей, является маргинальным и опасным свойством современной культуры.

В целом концепт «хаос», претерпевая сложную историко-культурную и семантическую трансформацию, приобретает значимый общекультурный и научный статус, дающий мощный потенциал для дальнейших исследований культуры и творчества.

Ссылки:

• 1.    Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. Изд. 5-е. М., 2005. 296 с. (Синергетика: от прошлого к будущему).

• 2.    Гесиод. Теогония // Гесиод. Полное собрание текстов. М., 2001. С. 20-51.

• 3.   Аристофан. Птицы // Аристофан. Комедии : в 2 т. Т. 2. М., 1983. С. 5–103.

• 4.   Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений : в 4 т. Т. 3. М., 1994. С. 421–501.

• 5.    Аристотель. Физика // Аристотель. Сочинения : в 4 т. Т. 3. М., 1981. С. 59–221.

• 6.    Прокл. Платоновская теология. СПб., 2001. 624 с.

• 7.    Лосев А.Ф. История античной эстетики : в 8 т. Т. 1. Ранняя классика. М. ; Харьков, 2000. 624 с.

• 8.   Овидий. Метаморфозы // Античная литература. Рим : антология. 2-е изд., испр. М., 1988. С. 470–492.

• 9.   Бытие // Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 1991. С. 5–50.

• 10.    Святой Фома Аквинский. Сумма теологии. Ч. 1. Вопр. 1–64 / под ред. Н. Лобковица, А.А. Апполонова. М., 2006. 818 с.

• 11.    Shaftesbury A.A.C. The Moralists: a Philosophical Rhapsody // Shaftesbury A.A.C. Characteristics of Men, Manners, Opinions, Times : with a Collection of Letters. Vol. 2. Basil, 1790. P. 147–384.

• 12.    Тютчев Ф.М. Сочинения : в 2 т. Т. 1. М., 1980. 84 с.

• 13.    Флоренский П.А. Письма из Соловков // Флоренский П.А. Собрание сочинений : в 4 т. Т. 4. М., 1998.

• 14.    Волошинов А.В. Математика и искусство. 2-е изд., дораб. и доп. М., 2000. 399 с.

• 15.    Кондаков И.В. «Хаос порядка» как категория современной культуры // Вестник РГГУ. Серия: История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2011. № 17. С. 11–19.

• 16.  Писарев Д.И. Разрушение эстетики // Писарев Д.И. Сочинения : в 4 т. Т. 3. М., 1956.

• 17. Лотман Ю.М. Непредсказуемые механизмы культуры. Таллин, 2010.