Трансформация символического значения категории "чиновничество" в общественном дискурсе (1984-2008 годы)

Чиновничество в современной России, как известно, играет далеко не последнюю роль. Бюрократы обладают реальной властью – от них зависит решение тех или иных вопросов. В то же время отношение к отечественному чиновничеству со стороны общества в нашей стране неоднозначное и, скорее, неодобрительное. Опреде- лить трансформацию символа «чиновники» в общественном дискурсе и является целью данной статьи, для ее достижения мы использовали методологию транссимволического анализа1.

Исследование периода с 1984 по 2008 г. продиктовано началом перестройки в апреле 1985 г., определившей предыдущий год в качестве референт- ной точки, а также тем, что на сегодня постсоциалистическая трансформация в России не является завершенной, и нам остается только зафиксировать промежуточные ее итоги, ограничившись последним прошедшим на настоящее время годом – 2008. Временной горизонт таким образом охватывает 25 лет.

В качестве источниковой базы членами исследовательского коллектива была выбрана газета «Аргументы и факты» по следующим причинам:

• 1)    «АиФ» имеет самый большой тираж среди российских газет, а, следовательно, максимально взаимодействует с обществом;

• 2)    «АиФ» издается с 1978 г., что позволило нам охватить необходимый временной горизонт с 1984 по 2008 г.;

• 3)    первоначально (до перестройки) газета являлась листком агитатора и в целом отражала настроения в советском обществе, поскольку явных противников социализма к началу 1980-х гг. в СССР почти не осталось, а латентные антисоветчики не оказывали сколько-нибудь значимого влияния, ограничиваясь «кухонными разговорами» (иными словами, на баррикады до конца 1980-х гг. никто не шел, КПСС была легитимной);

• 4)    в ходе перестройки «АиФ» довольно быстро включилась в обсуждение общественно-значимых проблем того времени (гласность, кооперативное движение, Афганская война и т.д.). Не надо объяснять, что благодаря этому взаимодействие газеты и общества стало только теснее;

• 5)    позднее тенденции сближения газеты с российским социумом продолжились, что стало основной причиной популярности газеты и роста ее тиражей. Разумеется, не идеализируя данное взаимодействие, стоит отметить, что его результатом становится отражение общества в «АиФ» (и наоборот).

Таким образом, было проанализировано около 1290 выпусков газеты2.

Теперь перейдем к рассмотрению символического содержания категории «чиновники» в 1984 г. Примечательны два момента:

• -    в 1984 г. зафиксирована минимальная за весь период анализа³ частота упоминания исследуемой категории, что подтверждает тезис об известной символической дискриминации чиновничества, ведь в советское время пропагандировались и превозносились совершенно иные слои общества: рабочий класс, военные, учителя и т.д.;

• -    в 1984 г. зафиксирована самая высокая оценка, данная авторами статей советскому чиновничеству – стопроцентное положительное отношение к данной категории. Это объясняется, на наш взгляд, тем, что бюрократия не выделялась из общей массы интеллигенции, которая оценивалась только положительно.

Символическая триада 1984 г. предсказуема: бюрократы характеризуются такими словами, как «коммунист», «лучшие», «работают».

В последовавшей трансформации исследуемой категории можно выделить три этапа:

• 1.    1985–1991 гг. – освещение истинной сущности советской бюрократии.

• 2.    1992–1999 гг. – становление и развитие чиновничества новой России.

• 3.    2000–2008 гг. – бюрократия «путинского» периода.

На первом этапе благодаря гласности появляются статьи, объективно освещающие особенности социального положения советского чиновничества. Отмечается, что чиновники в СССР – это привилегированные и всесильные люди, сильные «мира сего», а не «слуги народа», как это подавалось ранее. Причем постепенно открывается, что они злоупотребляют своим положением, обществу становится ясной суть советского бюрократического аппарата как «социального паразита» [6, с. 70-71].

Разумеется, в такой ситуации отношение к чиновникам ухудшается с самого начала перестройки. Исключение составляет лишь 1989 г., статьи в этом году посвящены талантливым чиновникам прошлого, репрессированным в 1930-е гг. Таким образом, выясняется, что раньше в чиновничьих кругах велась смертельная борьба за власть. Но если талантливые чиновники сгинули в лагерях еще при И.В. Сталине, то кто же остался в итоге и воспроизводился позднее? Получается, что далеко не лучшие представители чиновничества. В результате советский бюрократический аппарат, а через него и КПСС были дискредитированы в ходе перестройки. На наш взгляд, это стало одной из основных причин неудачи перестройки и гибели СССР, поскольку ключевой вопрос в любой крупномасштабной реформе (коей, как известно, и являлась перестройка) – это проблема взаимодействия между государством и обществом. Без решения этой проблемы реформа обречена на неудачу. Дискредитировав же себя через опубликование в подконтрольной газете компромата на КПСС, советское руководство потеряло способность управлять и стремительно теряло поддержку населения.

На втором этапе бюрократия предстает пред нами в качестве привилегированной и коррумпированной институциональной группы [2, с. 7]. Чиновники не работают, а злоупотребляют своим служебным положением в личных целях. Таким образом, в 1990-е гг. складывается новая модель взаимодействия общества и чиновничества в нашей стране: чиновник – лицо беспартийное, имеет периодически увеличивающиеся льготы, он может поспособствовать тем или иным группам (бизнесменам, например) в решении их проблем за «скромное» денежное вознаграждение.

Лишь в 1992 г. чиновники характеризуются как «лишенные». Депривация, разумеется, связана с наиболее драматичным годом трансформации – 1992, когда произошло массовое обнищание населения, в том числе и большинства чиновников. Однако чиновничество очень быстро приспособилось, используя, с одной стороны, ослабление вертикали власти, а с другой – увеличение полномочий (связанных прежде всего с переходом страны на рыночную экономику), то есть злоупотребляя общественными ресурсами.

Помимо этого в качестве когнитивных символов широко использовались слова «начальство» и «бюрократы». Первый символ свидетельствует о более высоком, чем у большинства населения, социальном статусе бюрократии, обеспеченном, в первую очередь, символической властью4 над обществом. Второй же символ – «бюрократы» – свидетельствует о низкой эффективности чиновников, как правило, не заинтересованных в результате своей работы без дополнительных стимулов.

Частота упоминания чиновников на втором этапе трансформации выше, чем на первом, но ненамного. Увеличение объясняется все большим отчуждением бюрократии новой России от остального населения: чиновники теперь даже не притворяются «слугами народа», но еще и не становятся слугами государства, чем объясняется преобладание негативного отношения к ним.

На третьем этапе в целом продолжились прежние тенденции.

Во-первых, резко увеличилась частота упоминания категории «чиновники», достигнув в 2008 г. своего максимума за 25 лет. Это связано с широким распространением (по сравнению с прежними годами) уголовных дел, заведенных на чиновников различного ранга, но в основном, в регионах. Так, например, в 2008 г. в Кемеровской области было зарегистрировано 130 случаев коррупции [5].

Во-вторых, еще большее распространение получают термины, символизирующие продажность бюрократии (все годы третьего этапа, за исключением 2000 г.), что также связано с многочисленными коррупционными скандалами. Вообще подобные скандалы играют роль «общественной порки» «мальчиков для битья», поскольку коррупция в современной России вряд ли непобедима (хотя ее и можно немного усмирить), так как «для борьбы с коррупцией необходимы свобода СМИ и уменьшение государственного присутствия в экономике» [4, с. 18], что идет в разрез с проводимой политической элитой политикой.

В-третьих, в 2000 г. обнаружен непривычный, но показательный Д-символ «нервничают». Это обусловлено сменой элит, связанной с приходом в Кремль В.В . Путина. Высшие бюрократы боялись, что их сменят новые чиновники «путинского призыва».

В-четвертых, широко распространен символ «привилегированные». Привилегии не только сохраняются, но и приумножаются. В 2004 г. вышел Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» № 79-ФЗ, который выделил чиновников из общей массы «государевых людей» – военных, врачей и прочих бюджетников.

В-пятых, получил распространение символ «высокопоставленные», говорящий нам об увеличении роли верхушки бюрократии в управлении страной, что является следствием укрепления вертикали власти.

В-шестых, появляются такие Д-символы, как «воруют», «врут», «зазнались», «жиреют», «не хотят работать», которые сообщают нам о растущей пропасти между чиновниками и населением. Чиновники возомнили себя «белой костью», население же не приемлет и осуждает их действия, однако до массовых выступлений против бюрократии еще далеко.

В-седьмых, сохраняется довольно негативное отношение к чиновникам при полном отсутствии одобрения их действий (про чиновников пишут либо с отрицательным, либо с нейтральным отношением).

В итоге, на 2009 г. мы имеем следующую ситуацию:

• 1.    Как известно, государство в какой-то мере также является предприятием, работники которого – как правило, граждане страны. В конторе этого предприятия работают чиновники, и не секрет, что численность бюрократического аппарата за годы реформ выросла в нашей стране в разы. Еще М. Вебер предостерегал от этого и ставил вопрос в отношении чиновничества: каким образом «можно дать какую-либо гарантию того, что имеются силы, которые ограничивают господство этой непрерывно растущей по своему значению прослойки и действенно ее контролируют?» [3, с. 145]. Этот вопрос актуален для современной России, ведь уровень контроля за деятельностью чиновника в нашей стране обратно пропорционален: а) его рангу; б) удаленности места его работы от начальства и контролирующих органов. Общественного контроля, как известно, практически нет.

• 2.    В результате перехода от социализма к капитализму наша страна не обзавелась новым чиновничьим аппаратом [1, с. 41], и сегодня отечественная бюрократия – это смесь советских пережитков вкупе с новыми возможностями постсоциалистической России.

• 3.    В современной России сформирована некая закрытая каста, недоступная рядовым рабочим и колхозницам.