Транскультурное преобразование ономастической метафоры и метонимии в юмористическом дискурсе

Изучение метафорического поля имен соб-ственных-антропонимов, представленного проявлениями ономастической метафоры и ономастической метонимии в русско-китайском юмористическом дискурсе, показало наличие транскультурных преобразований при их передаче из русской лингвокультуры в китайскую ввиду естественной гетерогенности наших языков. Тем не менее характер этих преобразований представляет несомненный научный интерес, так как метафора и метонимия как отражение когнитивной деятельности личности в равной степени свойственны любому языку. Другое дело, что при переводе с одного языка на другой процесс метафоризации / метонимизации может оказаться несущественным для переводчика, перед которым стоит множество других когнитивно обусловленных задач.

В работе мы вводим понятие транскультурной модификации ономастических единиц, которое рассматриваем как родовое по отношению к видовым понятиям «перевод» или «стратегия перевода». Мы опираемся на трактовку перевода, предложенную одним из авторов статьи, согласно которой перевод представляет собой транспонирование множества гетерогенных смыслов из одной лингвокультуры в другую, что укладывается в современную культурно-ориентированную парадигму перевода. Иными словами, в понимании перевода акцент постепенно смещается в сторону межкультурных и даже транскультурных преобразований. Это означает, что в процессе транспонирования метафорических смыслов исследуемых ономастических единиц происходит их транскультурная модификация в соответствии с ожиданиями и предпочтениями реципиентов, принадлежащих другой культуре. Выбор стратегии перевода осуществляется переводчиком как активной языковой личностью, нацеленной на воссоздание прагматического (юмористического) эффекта, и эта стратегия может быть как успешной, так и неуспешной.

Как показал анализ литературы, в аутентичных художественных текстах на китайском языке ономастическая метафора встречается гораздо чаще, чем в русском. Но это свойство не распространяется на процесс перевода. Вероятно, пере- водчики стремятся сохранить «русскость» в именовании персонажа произведения, в связи с чем их выбор ограничивается использованием приемов транскрипции в ущерб смысловому переводу «говорящих имен». Предметом нашего анализа послужили антропонимы, представленные ономастической метафорой и ономастической метонимией, совокупное рассмотрение которых позволяет расширить наши представления об ономастической метафоре как мотивированном антропониме и об ономастической метонимии как отантропонимической номинации.

Личность А. П. Чехова занимает особое место в российской словесности. Чехов ввел в русскую литературу жанр короткого рассказа, представляющий собой своего рода «зарисовки» русской повседневной жизни, калейдоскоп характеров и судеб. В своих ранних произведениях Чехов предпочитал юмористическое повествование. В его произведениях преобладает внешний комизм, т. е. комизм ситуаций. Он создавал шедевры юмористики, которые олицетворяют несбыв-шиеся надежды его персонажей, что отражено, в частности, в наименованиях героев. Так, именами своих героев Чехов создал не только галерею образов комических персонажей, но и портреты ономастической метафоры, которая стала «юморообразующим» фактором его произведений. Вместе с тем каждое слово, включая онимы, обладает предельной информативностью, что осложняет задачу переводчика. Отличительная черта коротких рассказов Чехова – широкое использование говорящих фамилий, которые приобретают метафорические смыслы. Невозможность гармонично передать метафорически созданные имена собственные приводит к потере эмоционально-экспрессивной, аксиологической, национально-культурной информативности, заложенной в семантике говорящего имени.

Согласно утверждениям китаеведов, любимым русским писателем в Китае является А. П. Чехов. Первые переводы произведений А. П. Чехова на китайский язык появились в начале ХХ в. благодаря исследовательской, писательской, переводческой практике Лу Синя (Чехов 2009). В настоящее время в китайской филологической науке различают пять этапов проникновения русской литературы в китайскую культуру. Если на первом этапе произведения Чехова переводились на китайский на основе языков-посредников, т. е. с английского, или с немецкого, или с японского, то на последующих этапах переводы выполнялись непосредственно с русского языка. Первые переводы появились в 1907 г. Интерес к творчеству Чехова объясняется прежде всего тем, что в его произведениях поднимается актуальная для Китая проблема «маленького человека». Произведения Чехова оказали существенное влияние на духовную жизнь в Китае, на многих китайских писателей ХХ вв.

Постановка проблемы и исследовательские цели

Цель нашего исследования состоит в выявлении метафорических и метонимических смыслов, свойственных комической ономастической метафоре / метонимии в юмористическом дискурсе и анализе способов их трансляции при переводе. Свою исследовательскую задачу мы видим в том, чтобы проанализировать процесс установления функционального подобия имени собственного-антропонима, представленного ономастической метафорой или ономастической метонимией, в переводном юмористическом дискурсе.

Мы выдвигаем предположение о том, что при переводе возможно градуальное проявление юмористического эффекта, а именно: в случае реметафоризации юмористический эффект оригинала сохраняется, возникновение стертой метафоры приводит к ослаблению юмористического эффекта, а в случае деметафоризации юмористический эффект исчезает.

Юмор как феномен давно привлекает многих исследователей. Эволюция исследований юмора представлена в работах А. В. Дмитриева, который систематизирует подходы к анализу юмора и «…выявляет три ведущих направления его изучения: философское, социологическое, лингвосемиотическое» [Дмитриев 1996: 55]. Философское осмысление юмора принадлежит З. Фрейду и его последователям. Социологическое освещение юмора содержится в работах А. Бергсона, полагавшего, что смех зависит от общества, принадлежит обществу, имеет общественное значение. Лингвосемиотическое изучение юмора проводилось Л. В. Карасевым, трактующим смех как символ, как набор смысловых линий. «Юмор как категория комического является целостным культурно-историческим и онтологическим феноменом» [Карасев 1996: 169]. Появление юмора происходит одномоментно, но его происхождение связано с происхождением языка и культуры, настолько юмор является неотъемлемым свойством человека.

Л. В. Карасев выделяет два вида юмора или смеха: смех тела и смех ума, полагая, что оба они выражают сильные человеческие эмоции, но во втором случае эмоции переплетаются с рефлексией. А. В. Дмитриев акцентирует внимание на восприятии комического, на его принадлежности группе, поскольку смех передается в отклике другого человека или группы других людей и требует гибкости духа.

В рамках нашего исследования источником юмора и смеха выступает имя собственное, обладающее юморообразующим эффектом в комической прозе А. П. Чехова.

Имя собственное трактуется в нашей работе, вслед за О. И. Фоняковой как «универсальная функционально-семантическая категория имен существительных, особый тип словесных знаков, предназначенных для выделения и идентификации единичных объектов» [Фонякова 1990: 21].

В художественном тексте и в художественном дискурсе, в рамках которого мы изучаем юмористический дискурс, имя собственное, по мнению Л. А. Исаевой и В. В. Катерминой, является «…значимой деталью в создании художественного образа, который творится в целом тексте и составляет основное его содержание» [Исаева, Катермина 2020: 35]. Авторы приходят к выводу о том, что в художественном тексте имя собственное обладает функцией социальной маркировки, отражая при этом характерные нормы межличностных взаимоотношений.

Эта функция находит свое воплощение в ономастической метафоре, представленной говорящим именем в юмористическом дискурсе, что позволяет размышлять о комической ономастической метафоре.

Методология исследования

Ономастическая метафора неоднократно выступала предметом анализа. Впервые о способности имен собственных быть метафорой заявил М. В. Ломоносов.

Проблема культурной рецепции произведений русских писателей-классиков обсуждается в работах современных российских исследователей Т. П. Мироновой, Е. А. Серербрякова, М. Е. Шнайдер, Н. Г. Аскокова и др.

Обращаясь к идее ономастической метафоры, мы ограничиваем круг нашего исследования только теми именами собственными, которые обладают метафорическими свойствами, обогащающими ономастическое пространство юмористического дискурса.

В связи с тем что метафора по своей природе представляет несоответствие, ученые отмечают, что ее сущность отвечает комической природе. Так возникает комическая метафора, дающая эмоционально-экспрессивную оценку ситуации, человеку, событию и пр. В процессе перевода ономастической метафоры с русского языка на китайский происходит ее транскультурное преобразование как с позитивным вектором развития, так и с негативным. В качестве критерия мы используем достижение переводчиком гармоничного / дисгармоничного перевода, в соответствии с концепцией переводческого пространства, которая выступает методологическим основанием работы [Кушнина 2017]. Поясним, что переводческое пространство представляет собой синергетическую модель перевода, согласно которой в процессе взаимодействия языков и культур происходит развитие и саморазвитие гетерогенных субъектоцентрических и текстоцентрических смыслов и их транспонирование из одной лингвокультуры в другую. Согласно данной концепции позитивный вектор означает, что перевод ономастической метафоры гармоничен, т. е. переводчику удалось транспонировать метафорические смыслы, обеспечивая их синергетическое приращение в переводческом пространстве, что приводит к воссозданию комического эффекта. Негативный вектор означает проявление дисгармоничного перевода ономастической метафоры или деметафоризации онима, что влечет за собой исчезновение комического эффекта. Наряду с метафоризацией, антропонимы оригинала могут приобрести статус ономастической метонимии. В связи с этим их перевод исследуется нами с точки зрения транспонирования метонимических смыслов, что также может оказаться гармоничным и дисгармоничным, т. е. содержащим проявления реметонимизации и деметонимизации. С позиций метафорики при гармоничном переводе имеет место расширение ономастического и метонимического пространства антропонима, а при дисгармоничном переводе происходит его сужение.

Следующим методологическим основанием нашего исследования выступает теория когнитивной метафоры, начало исследования которой было положено Дж. Лакоффом и М. Джонсоном и которая в течение многих десятилетий изучается российскими учеными [Лакофф, Джонсон 1990]. Они впервые осознали, что метафора является не только и не столько эстетическим украшением речи, сколько прежде всего одним из механизмов ее порождения, что обусловлено ментальными процессами, происходящими в сознании человека.

Важный вклад в современную теорию метафоры внесли российские ученые. Нас интересуют работы, связанные с переводческим аспектом исследования метафоры, среди которых особую роль играет пермская школа метафоры, пред- ставленная Л. М. Алексеевой и С. Л. Мишла-новой [Алексеева, Мишланова 2016]. В работах пермских ученых раскрывается механизм метафоры как аналог текстопорождения и разрабатывается стройная теория метафоры как явления, опосредованного текстом и дискурсом. Предполагая, что ономастическая метафора в комическом дискурсе является одной из форм речевой деятельности, мы опираемся на высказывания Т. Б. Семашко и М. Н. Литвиновой, утверждавших, что метафора принадлежит не языку, а «речевой стихии» [Семашко, Литвинова 1984: 81].

В нашем исследовании акцент сделан на лингвопереводческом анализе русско-китайского художественного дискурса, в связи с чем интересно проследить транскультурную динамику метафоры в осуществлении ее прагматической функции, в частности в создании и воссоздании комического эффекта. Современные исследователи считают метафору одним из когнитивных механизмов создания комического. Среди современных отечественных исследователей назовем Р. И. Воронцова, который считает ономастическую метафору «культурно заряженной» [Воронцов 2012: 21]. Ученый утверждает, что ономастическая метафора формировалась вместе с литературным языком. Исследуя говорящие имена, Н. А. Полякова пишет о том, что они являются именами, «кричащими во весь голос», так как выполняют в тексте существенную смысловую и эмоциональную нагрузку [Полякова 2009: 65].

По мнению группы авторов Е. Ю. Воякиной, Т. В. Мордвиной, В. В. Зайцевой, ономастическая метафора представляет собой этап развития семантики имени собственного, в результате которого оним приобретает метафорическое наполнение. Авторы приходят к выводу, что метафорическое употребление имени собственного является коммуникативным аналогом историкокультурной информации [Воякина, Мордвина, Зайцева 2019: 370]. В качестве примера приводится ономастическая метафора Китайская стена, когда говорят о полной изоляции, отстранении от внешнего мира.

Изучая экономический дискурс, Е. Ю. Воякина определяет ономастическую метафору как разновидность речевой метафоры, в состав которой входят имена вторичной номинации. Автор приходит к выводу, что экономическая лексика переживает «ономастический взрыв». К их числу относятся такие метафорические выражения, как Русский Давос, Бостонское чаепитие и др.

В рамках нашего исследования важно рассмотреть, как работает механизм метафоризации при передаче ономастической метафоры с русского языка на китайский. С одной стороны, как утверждают китаеведы, «китайские ИС – это своеобразные метафоры, метонимии, образованные посредством мифологических тропов» [Кон-цевич 2006: 255]. При этом у китайцев отсутствует устойчивый список имен, они заново создаются в процессе номинации. С другой стороны, как показали наши предварительные наблюдения, лишь немногие говорящие имена метафоры сохраняют свой метафорический потенциал при переводе с русского языка на китайский. Переводчики предпочитают приемы транскрипции или транслитерации, которые не имеют никакого отношения к метафоризации.

По наблюдениям китайского специалиста Фу Иньлу, при переводе имен собственных на китайский язык наблюдается настоящий хаос: «для разных имен на языке оригинала используется одна и та же форма перевода, одно и то же имя на языке оригинала использует разные иероглифы» [Фу Иньлу 2012: 23]. Кроме того, переводчики используют различные стандарты транслитерации, которая является основным принципом перевода. Некоторые переводчики предпочитают принципы транскрипции, так как «…они намерены уважать оригинальное произношение имени собственного. Трудности перевода имен собственных на китайский язык обусловлены тем, что китайские имена символичны, они соответствуют личности человека» [там же: 36].

Результаты исследования и обсуждение

В современной переводной ономастике переводчик выбирает подходящие, на его взгляд, иероглифы, а затем снабжает их комментариями, восполняющими культурные и языковые пробелы. В этом мы убедились, сравнивая традиционные принципы перевода имен собственных в юмористическом рассказе А. П. Чехова «Лошадиная фамилия» («马姓»), которые характеризуются выбором окказиональных иероглифов, и современные принципы, основанные на создании переводческого метатекста, расширяющего, на наш взгляд, возможности иноязычной рецепции текста. В рамках данной статьи мы проанализировали перевод ономастических антропонимов с русского языка на китайский в юмористическом рассказе А. П. Чехова «Орден», в котором переводчик использует как традиционные, так и современные подходы к своей профессиональной деятельности. Рассказ «Орден» был впервые опубликован в 1884 г. под псевдонимом Антоша Чехонте. Писатель поднимает проблему фальшивого поведения людей в обществе, раскрывает нравственное падение чиновников, купцов, учителей, коллежских регистраторов, которые готовы надеть на свой мундир чужой орден, чтобы предстать в более выгодном свете.

Изучая проблему транскультурного преобразования ономастической метафтонимии, мы обратились к ономастическим метафорам и к ономастическим метонимиям, которые широко представлены в исследуемом тексте. Нас интересуют говорящие фамилии персонажей этого рассказа: коллежский регистратор Лев Пустяков, его друг Леденцов, купец Спичкин, учитель французского языка Трамблян, которые мы рассматриваем в качестве ономастической метафоры. Такие фамилии, как Леденцов и Спичкин, можно рассматривать как своего рода стертые метафоры, так как они не обладают характерологической функцией и слабо выражают эмоциональноэкспрессивные коннотации. Фамилия главного героя Пустяков является ярко выраженной метафорой, характеризуя персонажа как пустого, никчемного человека, который ищет малейшую, пусть нечестную, возможность придать себе значимость. Он одалживает для званого ужина орден у своего друга Леденцова. Его коллега Трам-блян также имеет говорящую фамилию: во французском языке есть глагол trembler, означающий «дрожать». Действительно, Трамблян также одолжил орден для того, чтобы быть более заметным во время званого обеда, на котором он дрожит от страха быть разоблаченным.

Писатель-юморист не только дает своим персонажам говорящие фамилии, но и создает комическую ситуацию, при которой не только Пустяков, но и Трамблян воспользовался чужим орденом, чтобы показать на званом обеде свою значимость. Проанализировав опубликованный перевод рассказа «Орден» на китайский язык, констатируем, что все говорящие фамилии переведены приемом транскрипции, а именно:

Станислав – 斯坦尼斯拉夫 , Анна – 安娜 , Владимир – 弗拉基米 尔 .

Этот прием приводит к деметафоризации онима и исчезновению юмористического эффекта, который вызывает ономастическая метафора. Китайским читателям юмор автора окажется недоступен.

А теперь обратимся к проявлениям ономастической метонимии, представленным в том же рассказе:

• 1.    Русский язык (оригинал): «На груди сверкал золотом и отливал эмалью чужой Станислав». Речь идет об Ордене Святого Станислава, который являлся самым младшим в иерархии наград чиновников в Российской империи.

• 2.    Русский язык (оригинал): «...и то был не Станислав, а целая Анна…» – этот орден превышал по статусу орден Святого Станислава.

• 3.    Русский язык (оригинал): «Я бы Владимира надел» – орден Святого Владимира был учрежден в честь Владимира Крестителя и превышал обе награды.

Китайский язык (перевод): 他胸上那枚 别人的斯坦尼斯拉夫勋章金光闪闪， 泛出珐琅瓷的光泽。

Китайский язык (перевод): 而且那不是斯坦尼夫斯拉夫 勋章，而是整整一个 安娜勋章！

Китайский язык (перевод): 我就干脆戴上一枚弗拉基米 尔勋章来。

Мы полагаем, что ономастическая метонимия до сих пор не являлась предметом специального рассмотрения. Между тем то, что представляется очевидным на родном языке, требует дополнительных усилий и пояснений со стороны переводчика. Как показал анализ опубликованного перевода, ономастическая метонимия компенсируется переводчиком за счет восстановления в тексте перевода лексемы «орден», который опускается в оригинале. Оценивая китайские переводы, приходим к выводу, что переводчику удается передать проявления ономастической метонимии, так как созданный им метатекст содержит пояснения переводчика, согласно которым китайскому реципиенту ясно, что в тексте упоминаются ордена разных уровней: уровень ордена Анны выше, чем Святого Станислава, уровень ордена Владимира выше, чем Анны. Такой подход требует от переводчика знакомства с русской историей, в частности с историей орденов, существовавших в Российской империи до 1917 г.

Исследование ономастической метафоры и ономастической метонимии в переводном юмористическом дискурсе показало, что в ходе мыслительной деятельности переводчика интерпретация понятого происходит на разных уровнях когнитивного процесса. Если в концептуальной системе переводчика отсутствует соответствующий опыт восприятия и понимания «говорящих имен» в виде ономастической метафоры, он прибегает к традиционным приемам их передачи в виде транскрипции и выбирает окказиональные иероглифы. Если переводчик осознает значение «говорящих имен», в его сознании происходит интериоризация всей структуры их значения, что приводит к воссозданию метафорических смыслов. Эти процессы мы обозначили как реметафо-ризация и деметафоризация, реметонимизация и деметонимизация. В случае реметафоризации происходит либо сохранение исходной метафоры, либо порождение новой, приемлемой в принима- ющей культуре. В случае деметафоризации имеет место исчезновение метафорических смыслов онима. Так проявляются позитивный и негативный векторы транскультурной модификации исходной модели. Аналогичные процессы происходят при ономастической метонимии. Можно предположить, что проанализированные нами ономастические единицы в дальнейшем станут предметом повторного перевода, в результате которого в сознании реципиента возникнет синергетическая система новых метафорических и метонимических смыслов, обеспечивающих юмористический эффект переводного дискурса.

Заключение

В заключении отметим, что в современном переводоведении, ориентированном на выявление закономерностей перевода не только на европейские языки, но и на китайский, открываются новые возможности. Проявление ономастической метафоры и ономастической метонимии в юмористическом дискурсе оригинала может оказаться нивелированным в переводном дискурсе, ослабляя или даже разрушая комический эффект как неотъемлемый компонент авторской интенции. Одной из компенсаторных стратегий выступает создание переводческого метатекста, ориентированного на культурно-историческое изучение и осмысление исходных денотативных смыслов, порождающих соответствующие метафорические и метонимические смыслы, т. е. воссоздающих прагматический эффект художественного текста. Как показал наш анализ, при переводе ономастической метафоры и ономастической метонимии из одной лингвокультуры в другую происходит их транскультурное преобразование как с отрицательным, так и с положительным вектором. Принимающая культура по-своему воспринимает и вербализует исходные образы юмористических персонажей и событий, в которых они находятся. В рамках данной статьи мы ограничились анализом ономастической метафоры и ономастической метонимии на примере одного рассказа А. П. Чехова. Следует упомянуть о том, что наши исследования проводятся на материале других юмористических произведений великого русского писателя, относящихся к раннему периоду его творчества, как в оригинале, так и в переводе на китайский язык.

В качестве перспективы исследования мы предполагаем сопоставление переводов, выполненных с китайского языка на русский в разные исторические периоды. Как известно, «рукописи не горят», но переводы устаревают. Возможно, новые переводы Чехова позволят китайским чи- тателям в полной мере осознать его тонкий юмор, закодированный в ономастической метафоре и ономастической метонимии, что даст нам возможность выявить иные закономерности их транскультурного преобразования, осуществляемого переводчиком. В дальнейшем представляется перспективным анализ переводов ономастической метафоры и метонимии с английского языка на русский и китайский языки, что позволить расширить транскультурное ономастическое пространство языка.