Труд и субъект деятельности в обществе потребления

Согласно современному философу К.Х. Момджяну, главный тип социального существования человека представляет собой деятельность. Я думаю, что это понятие не всегда точно определяет взаимоотношения людей и не всегда является настоящей «скрепой», связью между людьми.

Полагаю, понятие «деятельность» у К.Х. Момджяна шире, чем понятие «труд», представленному в работах, например, В.С. Барулина, хотя и продолжает идею Владимира Семеновича о том, что труд является основой материально-производственной сферы общественной жизни.

Как известно, В.С. Барулин считал, что при редукции материальнопроизводственной сферы к способам производства (а именно это было сделано в целях упрощения и схематизации наследия К. Маркса в его советском прочтении), понятие труда отходит на второй план. Я согласна с этим исследователем в том, что «ведь не сами же по себе развиваются производительные силы и производственные отношения, не сами же по себе совершаются промышленные и научно-технические революции1».

Полагаю, что В.С. Барулин в начале 2000-х гг. оказался все же в лучшей ситуации, чем мы сейчас. Он боролся с комментаторами (и, очевидно, с авторами учебников по философии) сочинений К. Маркса, упрощавшими и вульгаризирующими его наследие. Например, он мог привести такую цитату: «Труд, — отмечал К. Маркс, — есть всеобщая возможность богатства как субъект и как деятельность»2, чтобы «вернуть» «живое» рассуждение классика о том, что труд – это исключительно человеческое качество, и, поскольку субъектом труда является человек, он является и общественным субъектом.

Однако вернусь к понятиям «деятельность» и «труд». Я считаю их недостаточными в определении основы общественных отношений по трём причинам.

Во-первых, в современном мире, особенно в России, с его экономикой кредитования, а также с повсеместной рекламой отдыха и потребления, и труд, и деятельность уже ставятся под вопрос. А стоит ли работать, если можно взять кредит, а потом отказаться его выплачивать (что, собственно, и послужило одной из причин кризиса банковского сектора экономики в 2008гг.)?

Современные студенты высказываются в пользу лени, а не в пользу труда, произнося расхожую фразу: «Лень – двигатель прогресса». А как лень может «двигать» прогресс? Ну, конечно, ведь находится изобретатель, который придумывает… Странно, что современные студенты не помнят роман И. Гончарова «Обломов», согласно которому ни дружба, ни любовь, ни (тем более) страстные призывы изменить что-то в судьбе не сдвигают главного героя. Ничто не в силах победить лень. И если только ее культивировать, то, в конце концов, и находчивые изобретатели могут облениться…

Во-вторых, кроме труда настоящего, когда человек действительно много работает и поэтому продвигает свои дела, улучшает свое финансовое положение, есть еще и такое явление, как имитация трудовой деятельности. Эта имитация особенно процветает в больших организациях, в которых бюрократический аппарат не только заставляет исполнителей (простых работников) переделывать без каких-либо обоснований несколько раз одно и то же, но и заставляет сознательно избегать всякой инициативы. Здесь наказывают невиновных, а награждают непричастных. Здесь главное – писать «красивые» отчеты, и неважно, что отчет, по сути, -ложь. Ведь он же вовремя был сдан. А пока проверят, можно еще что-нибудь написать…

Таким образом, если пафос философии К. Маркса был связан с угнетенным положением пролетариата, действительно, много работавшего и почти не имеющего никаких прав (поэтому понятно, почему пролетарии всех стран могли бы объединиться), то пафос современной социальной философии, построенной на понятии «деятельность», явно это понятие делает более значительным, чем оно может быть в реальности. «Деятели», красиво пишущие отчеты, всегда будут рассчитывать на доверие окружающих? И не является ли их «деятельность» дискредитацией понятия «труд»?

В-третьих, на мой взгляд, понятие «творчество», вбирая в себя значения понятий и «деятельность», и «труд», все же более точно отражает смысл общественных отношений. Творчество, способность творить, создавать нечто новое, а не копировать пройденное, и есть суть человека, его интересов. В творчестве раскрываются лучшие стороны человека, проявляется его стремление к совершенствованию.

Итак, ключевое понятие отечественной социальной философии, имеющее долгую традицию, - понятие «труд», - к сожалению, «уходит» из активного философского лексикона. Первый «удар» был нанесен марксистами-идеологизаторами, перенесшими «доминанту» своих работ (и монографий, и учебников) с понятия «труд» на понятие «способ производства». Затем системный подход заменил это понятие понятием «деятельность». На мой взгляд, понятие «деятельность» неточно выражает смысл существования общества, т.к., во-первых, в современной массовой культуре (в отличие от массовой культуры советского периода) активно пропагандируется не труд, а отдых (если не лень), и, во-вторых, существует имитация трудовой деятельности (можно много чем заниматься, но так и ничего не сделать по существу). Я предлагаю вернуться к понятию «творчество» как более точному определению основы сообщества, более искренним связям внутри общества, основанным на доверии между людьми, а не на выполнении функций ради удовлетворения потребностей.

Меняется в современной социальной философии и понятие субъекта деятельности. Так, высмеивая понятие «масса трудящихся», Ж. Бодрийяр считает, что ситуация в Европе второй половины XX века совершенно противоположна ситуации К. Маркса. По мысли этого философа, нет никакой «массы трудящихся». И социальность как способность людей приходить к согласию друг с другом, выражать общие интересы уже «сошла на нет». «Социальное, вслед за политическим, исчерпало свой потенциал», - пишет французский автор3.

Созвучна ситуации современного российского общества ситуация, описанная Ж. Бодрийяром в книге «Общество потребления» (1970г.). Обобщая проблематику всей книги, он констатирует факт конца трансцендентного в человеческом мире. Теперь этот мир, мир знаков, полон изобилия, которым тщательно прикрывается дефицит (в первую очередь, настоящих чувств). В этом мире исчез человек, т.к. он больше не является индивидуальностью, он – всего лишь носитель социального статуса.

Современная экономика, в представлении французского философа, является системой, выживание которой достигается в ее бесконечном самовоспроизводстве. В такой системе понятие пользы (и, шире, понятие рациональности) сменяется понятием функциональности.

Счастье в этом обществе потребления является абсолютизированным принципом, тем идеалом, к которому обязан стремиться каждый. Причем, наделяя счастье количественными характеристиками (оно эквивалентно количеству вещей, которыми человек обладает), общество потребления именно в обладании вещами видит знак успеха, делающим всех людей равными (миф демократии о равенстве, «прикрывающий» реальное неучастие людей в общественной жизни). Погоня за все большим и большим количеством вещей подразумевает активность и отсутствие экономности, поощряет расточительство.

Тело, являясь статьей потребительской способности, требует вложений как в эстетическую медицину, так и в сферу услуг (косметология, например) в повышенном объеме. Сексуальность, связанная с телом, коммерциализируется и становится элементом системы производства. Так из общества потребления уходит представление о красоте как духовном качестве.

Время нельзя больше потратить вне системы потребления. Оно, совершенно противоположно своему названию – «свободное», на самом деле таковым не является, т.к. его свобода подсчитана структурой общества потребления. Досуг есть не более чем время, потраченное на восстановление работоспособности. Поэтому его «невозможно убить»4.

В мире изобилия возникает культ насилия (как не вспомнить «прогремевший» недавно фильм «50 оттенков серого»). Это насилие «переключает» человека с размышлений о свободе на размышления о счастье. Теперь насилие только и способно заставить человека сомневаться в бесконечности и счастья, и изобилия, но не способно заставить человека от изобилия отказаться.

Подводя итоги, отмечу, что идеи Ж. Бодрийяра о современном ему европейском обществе, обществе потребления, созвучны состоянию дел в современной России. Современные россияне, к сожалению, в первую очередь – именно потребители, а не созидатели, не творцы. Действительно, массовая культура формирует понятие о счастье как синонимичном количеству вещей, о теле как статье вложений в «сексуальность», и о времени, которое уже не может быть «свободным», т.к. распределено между теми или иными удовольствиями и развлечениями (условие доходов сферы развлечений) и является всего лишь временем восстановления сил для полноценной работы в дальнейшем. Человек оказывается загнан в угол необходимости не «работать, чтобы заработать», а «работать, чтобы выжить». В этой ситуации – не до трансцендентного.

Общество, функционирующее ради прибыли (казалось бы, вот он, прямой личный материальный интерес), на самом деле, оказывается далеким от понятия «труд». Функционирование – это не созидание. Это выполнение положенной, регламентированной работы. А значит, если люди всего лишь «функционируют», то они никогда не устремятся туда, где не прописан регламент, не установлены правила, - т.е. туда, где обитает творчество, возможность созидать нечто новое. Поэтому общество потребления, функционирующее подобно машине, обречено жить с музыкой маршей, но здесь никогда не будет места песне индивидуальной судьбы.