Турецкий фактор в крымско-татарском этнополитическом процессе

Важным фактором крымско-татарского этнополитического процесса является иностранное воздействие в лице Турецкой Республики, исторически связанной с данным этносообществом. Фактор турецкого влияния на крымско-татарский этнополитический процесс усиливается не только исторической связанностью народов Турции и Крыма, но и значительной диаспорой в самой Турции. Данные о количестве проживающих в Турции крымских татар разнятся. На территории этой страны имеется ряд анклавов, населенных как самими крымскими татарами, так и многими родственными им народами. Также надо учитывать тот факт, что официальная национальная политика турецких властей направлена на аккультурацию и ассимиляцию нетурецкого населения, а данные об этническом составе Турции официально не публикуются.

По мнению А.Г. Шевчука, Турция строит отношения с крымскими татарами как со своей диаспорой и потому не только лоббирует интересы крымских татар, но и учитывает это в проведении своей геополитической стратегии в Причерноморском регионе [1, с. 281]. Ряд исследователей полагают, что Турция вместе с некоторыми арабскими государствами играет активную роль в возрождении ислама в Крыму [2]. Важнейшим источником влияния Турции на крымскотатарский этнополитический процесс традиционно является идеологема пантюркизма, понимаемая в широком смысле как стремление к политической, экономической, культурной и этнической интеграции тюркских народов, в которой доминирующую роль предполагается отдать Турции как наиболее развитому с геополитической и социально-экономической точки зрения государству с преобладающим тюркским компонентом.

Идейная платформа пантюркизма активно разрабатывалась известным просветителем, философом и общественно-политическим деятелем крымско-татарского происхождения И. Гасприн-ским (1851–1914). Являясь активным деятелем национального движения крымских татар на рубеже XIX–XX вв., он выпускал первую в Российской империи тюркоязычную газету, имевшую свое распространение на все тюркоязычные народы страны. Эмиграционные потоки из Крыма в конце XVIII – середине XIX, а также в XX в. главным образом устремлялись именно в Османскую империю. Как указывает О.В. Рябцев, «вассалитет Крымского ханства не воспринимался крымскими татарами как захват или оккупация, чему во многом способствовала этническая, культурно-лингвистическая и религиозная близость тюрков Крыма и Анатолии, исповедовавших магометанскую веру, объединяющую их на тот момент в рамках единого исламского халифата» [3, с. 59].

Турецкое влияние распространялось и на культурно-языковые маркеры крымско-татарской этнической группы. Долгое время официальным литературным языком в Крымском ханстве оставался османский. В сфере народного образования также было сильно османское влияние. Учебные пособия, образовательные методики, преподаватели присылались из Турции. Турецкая буржуазия исторически была заметно представлена в самом Крыму. В ее руках было сосредоточено некоторое количество столовых, пекарен, булочных, постоялых дворов, кофеен и объектов строительной сферы [4, с. 61]. Для самой Турции Крым исторически воспринимался как зона собственного влияния, выступая неотъемлемой частью тюркского ареала. «До конца XIX в. Крым не был ни русским в полной мере, ни тем более украинским, а в наибольшей степени был турецким» [5].

В условиях внутриполитических кризисов в Турции в начале XX в. актуализировался вопрос о формировании политической идентичности нового типа, что в конечном счете оформилось в виде идеи создания под эгидой турецкой нации тюркско-мусульманской федерации «Великого Турана». Наиболее значимыми структурами, функционирующими в области пантюркистского движения, были Milli Hareket Partisi («Партия национального движения» Турции) с боевым крылом Boz kurt («Серые волки»), Turk Ocaklari («Тюркские очаги») и «Нурджулар». Идейной платформой подобных им организаций выступали идеи исламизма (в меньшей степени) и тюркской надгосударственной консолидации (в большей степени).

Современное влияние Турецкой Республики на полуостров Крым является частью «мягкой силы» Турции, активизация которой началась с момента распада СССР и образования новых независимых государств, имеющих в своем составе значительный тюркский сегмент. Как отметил в 1992 г. премьер-министр Турции С. Демирель, «Турция расширится, несмотря на то, что границы останутся неизменными. Другими словами, Турция расширит свое влияние от Адриатики до Великой Китайской стены» [6].

Агентом влияния из Турции на крымско-татарский этнополитический процесс можно считать диаспору, проживающую в этой стране. Среди представителей турецкой элиты немало лиц, имеющих крымско-татарские корни [7]. Приверженность к исторической родине сохранилась в национальной памяти диаспоры, на что указывает известный специалист в области изучения диаспор У. Шафран: «Базовыми чертами диаспоры являются наличие у представителей этнической общины своего этнического самосознания, а также более или менее четкого образа исторической родины. При этом приверженность исторической родине может сохраняться в национальном самосознании диаспоры на уровне исторической памяти, которая на разных этапах становится основой для пропаганды идей репатриации. Как правило, представители диаспоры имеют проблематичные взаимоотношения с окружающей этнокультурной средой, в которой они проживают, воспринимая ее как угрозу ассимиляции» [8].

Фактором сохранения этнической идентичности крымских татар за период с конца XVIII в. на территориях Турции, Румынии, Болгарии можно считать существование переселенцев из Крыма в обстановке моноэтничного воспроизводства своей этнической группы, что способствовало сохранению этнокультурного ядра крымских татар. При этом разница между крымско-татарской диаспорой Турции и собственно крымско-татарским этносообществом Крыма является ощутимой. Это объясняется тем, что диаспора в Турции, как указывает в своем исследовании О.В. Рябцев, «продолжает нести в себе историческую память о Крыме, являясь, по сути, частью современного турецкого общества» [9, с. 84]. Однако, как отмечает он же, «на этом фоне с конца 1980-х гг. отмечается активизация национального самосознания диаспоры, что было тесно связано с институционализацией крымско-татарских национальных структур в Турции» [10]. Другой исследователь указывает, что «репутация крымских татар довольно высока в Турции, поскольку тюркское самосознание выросло из работ известных татарских мыслителей, таких как Исмаил Гаспринский и Юсуф Акчура, которых почитают не только турки, но и их собратья в тюркском мире» [11].

Каналами влияния крымско-татарской турецкой диаспоры являются гуманитарные организации. Одна из них – «Союз культуры и взаимопомощи крымских тюрков», основными декларируемыми задачами которого являются оказание поддержки соотечественникам в Крыму и сохранение этнической культуры крымских татар.

Аналогичное взаимодействие происходит и по линии молодежных структур. Государственным органом Турции по реализации государственной политики в отношении крымско-татарского этносообщества в Крыму является Агентство по международному развитию и сотрудничеству при

Совете министров Турции – Türkiye İşbirliği ve Kalkınma İdaresi (TİKA). Хоть работа данного органа и распространена на многие регионы, среди которых Балканы, Северная Африка, Ближний и Средний Восток, Восточная Европа, Причерноморье, Северный и Южный Кавказ, Центральная Азия и Поволжье, Крым представляет собой один из наиболее пристальных объектов внимания [12, с. 94]. Данная организация является механизмом сотрудничества между государственными учреждениями, университетами, неправительственными организациями и частным сектором. Финансирование организации растет: если в 2002 г. объем средств, выделяемых на международные проекты, составлял 85 млн долл. США, то в 2015 г. он составил 3 913 млн долл. США [13].

Крымско-татарское этносообщество может восприниматься и как связующий элемент между Турцией и Украиной, а последняя – как связь с Восточной Европой. Геостратегическая важность связей Украины и Турции объясняется совместным членством данных стран в ряде международных и региональных объединений. Турецкое влияние на Крым объясняется также геополитическим положением полуострова. Географическое расположение Крыма в Причерноморском регионе дает возможность контролировать положение дел в Азово-Керченской акватории, а также обеспечивает выход к проливам Босфор и Дарданеллы. При этом ключевое значение для реализации внешней политики Турции приобрела политика «мягкой силы», в комплекс форм реализации которой входит:

• –    в сфере образования, науки и инноваций – заключение соглашений между университетами и совместные исследовательские проекты в рамках реализации программ научно-технического сотрудничества;

• –    в сфере предпринимательства и инвестиций – двусторонние и многосторонние советы, упрощающие деятельность турецких предпринимателей;

• –    в сфере продвижения языка и культуры – создание школ, в которых изучаются турецкий язык, турецкая история и культура, открытие кафедр преподавания турецкого языка в университетах.

Турция поддерживала усилия украинских властей по содействию репатриации крымских татар. Турецким агентством по международному сотрудничеству и развитию в Крыму был реализован ряд проектов, общая стоимость которых составила 25 млн долл. США, в том числе проект «1000 домов» для крымских татар [14, с. 147]. Финансовый аспект влияния Турции на крымскотатарский этнополитический процесс заключается в привлечении по каналам TİKA значительных инвестиций в экономику Крыма. Контрагентом турецко-крымско-татарского взаимодействия в Крыму является «Меджлис крымско-татарского народа», выступающий посредником в процессе продвижения турецкого капитала на полуостров. «Меджлис», как указывает О.В. Рябцев, «по вполне понятным причинам имеет “карт-бланш” в процессе распределения инвестиционных средств. Более того, по оценкам некоторых крымских экспертов, для лидеров “Меджлиса” турецкий капитал стал едва ли не основным источником личного обогащения. Одновременно с активизацией работы агентства на крымской “площадке” под эгидой “Меджлиса” был создан фонд “Крым”, председателем которого стал М. Джемилев. Фонд выступает в роли основного партнера TİKA не только в Крыму, но и целом на Украине» [15, с. 96].

Присутствие турецкого капитала наиболее ощутимо в районах компактного проживания крымско-татарского населения Крыма: в Симферопольском, Белогорском, Бахчисарайском и Нижнегорском районах [16, с. 97]. TİKA участвовало в реализации проектов, связанных с развитием курортной сферы, а также в сфере строительства. К ней относятся строительство жилых объектов, национальных школ, реставрация историко-культурных памятников. Отлаженная система сотрудничества «Меджлиса крымско-татарского народа» с официальными представителями Турецкой Республики, ее бизнес-кругами, куда входит регулярное участие руководства «Меджлиса» в украинских делегациях в поездках в Турцию и при приеме турецких делегаций на Украине, может свидетельствовать о высоком уровне международного влияния «Меджлиса крымско-татарского народа».

Таким образом, в течение длительного исторического времени Турция, начиная с установления вассалитета Османской империи над Крымским ханством в конце XV в., остается одним из наиболее значимых игроков в Крыму, рассматривая полуостров, являющийся центром северного Причерноморского региона, в качестве плацдарма для укрепления своих геополитических позиций. Стремление к сохранению турецких инвестиций, благоприятным условием существования которых является политическая стабильность территории, может выступать причиной, объясняющей представляемую некоторыми современными исследователями недостаточно активной позицию руководства Турции по защите территориальной целостности Украины в период ее фактической утраты контроля над Крымом в 2014 г.

Принимая во внимание все вышеперечисленные факторы, связанные с обоснованностью турецкого влияния на крымско-татарский этнополитический процесс на Украине, можно обосновать отрицательную реакцию Анкары на итоги крымского референдума 2014 г. Сюда относятся также громкие заявления имеющего по некоторым данным крымско-татарские корни министра иностранных дел Турецкой Республики А. Давутоглу в марте 2014 г., обещавшего политическую, международную и экономическую поддержку Украине для сохранения территориальной целостности данного государства. Однако присоединения Турции к антироссийским санкциям не произошло, что может быть вызвано фактором несопоставимости экономического значения Украины и Российской Федерации для Турции. На 2014 г. товарооборот между Турцией и РФ превышал 33 млрд долл. США, а доход от российских туристов составлял на тот момент не меньше 4 млрд долл. США [17]. Следует также иметь в виду, что период, предшествовавший 2014 г., характеризовался значительным укреплением двусторонних отношений между Турецкой Республикой и РФ, что также можно считать фактором, определившим половинчатую политику Турции по отношению к внутриукраин-ским политическим процессам, в том числе к проблеме крымско-татарского населения полуострова Крым в условиях фактической утраты контроля над ним со стороны Украины.

Ссылки:

(дата обращения: 04.02.2018).