Творческие связи музыкальных сообществ Иркутска и Улан-Удэ в 1920-1950-х гг

Уникальность развития сибирской культуры во многом обусловлена синтезом традиций, пришедших с русскими переселенцами, и традиций коренных народов Сибири. Достаточно ярким примером, демонстрирующим специфику данного синтеза, являются творческие связи, существовавшие между музыкальными сообществами Иркутска, старейшего центра культуры европейского типа в Восточной Сибири, и Улан-Удэ, важнейшего центра национальной культуры одного из крупнейших коренных народов Сибири.

В данной статье анализируются связи, существовавшие между представителями музыкальной культуры названных городов в 1920-1950-х гг., то есть с момента начала широкой пропаганды бурятского искусства до начала эпохи так называемой «оттепели», поскольку описание развития данных связей более позднего периода заслуживает специального исследования. Помимо описания непосредственных творческих связей между Иркутском и Улан-Удэ автор посчитал необходимым дать краткое описание деятельности музыкантов, внесших заметный вклад как в развитие иркутской музыкальной культуры, так и музыкальной культуры Бурятии.

Стоит заметить, что, несмотря на наличие фундаментальных трудов, касающихся культурного развития Восточной Сибири в советский период (например, диссертационного исследования Б. В. Базарова [3]), а также глубоких исследований, касающихся развития музыкальной культуры названных городов [6; 12; 30], творческие связи между музыкантами Иркутска и Улан-Удэ еще не становились объектом специального исследования. При работе над статьей использовались документы государственных и частных архивов, воспоминания свидетелей, публикации периодической печати.

Руководствуясь идеями национальной политики СССР, с первых послереволюционных лет советские музыкальные деятели стремились всемерно содействовать пропаганде музыкального искусства различных народов страны и поиску путей для его дальнейшего развития. В частности, это касалось и музыкального искусства бурятского народа, которое после создания в 1923 г. Бурят-Монгольской АССР стало развиваться с большой интенсивностью. Это не могло не находить отклика в иркутской музыкальной среде в связи с тесными культурными связями Иркутска и Верхнеудинска.

Иркутск, старейший культурный центр Восточной Сибири, в дореволюционное время и первые десятилетия советского периода имел необычайно насыщенную музыкальную жизнь. Поэтому неудивительно, что именно с этим городом связан эпизод проведения одного из первых крупных концертов, куда вошли песенные творения бурятского народа. Он был подготовлен прибывшей в Иркутск И. П. Яунзем, молодой, но и необычайно инициативной певицей, впоследствии Народной артисткой РСФСР (1957). Обладая прекрасными вокальными данными и владея немалым классическим репертуаром, по окончании Петроградской консерватории она решила посвятить себя собиранию песен различных народов, населяющих Советский Союз [22, с. 73-74]. В 1924 г., подхватив на гастролях в Краснодаре тропическую малярию, артистка отправилась в Иркутск, где жили ее родные. Именно на иркутской земле и произошло знакомство с бурятскими песнями «Саган сесек» («Белый цветок») и «Эй, до!», которые вызвали большой интерес певицы и были ею записаны. Впоследствии И. П. Яунзем вспоминала: «… тем временем в Иркутске узнали, что приехала артистка из Москвы, попросили меня выступить в Городском театре. Я согласилась и сказала, что буду петь русские, киргизские, латышские, украинские, белорусские и… бурятские песни. Когда бурятам стало известно, что со сцены прозвучат их родные песни, да еще на бурятском языке, из селений съехались и стар и млад. Песни я пела по два раза, старики и старухи плакали от радости. Мне показалось тогда, что, услышав родные песни в исполнении московской певицы, буряты особенно остро ощутили красоту и неповторимость своего национального искусства...» [13].

В течение последующего десятилетия музыкальная культура Бурят-Монгольской АССР продолжала развиваться с немалой интенсивностью во многом благодаря ряду ярких энтузиастов музыкального просветительства, собравшихся в Вернеудинске. В их числе следует назвать П. М. Берлинского, крупного дирижера и композитора, появившегося на свет и начавшего свою творческую деятельность в Иркутске. Он был воспитанником Иркутской Частной музыкальной школы, учебного заведения, которое в дореволюционный период играло исключительно важную роль в культурном развитии Восточной Сибири. Несмотря на свой статус, школа давала подготовку, позволяющую выпускникам свободно поступать в консерватории, причем иногда и не на первый курс. В данном заведении Берлинский учился параллельно по двум специальностям, причем в классах лучших иркутских педагогов - пианистки Е. Г. Городецкой и скрипача М. Н. Синицына [26, с. 75], выпускников Санкт-Петербургской консерватории.

Именно в это заведение, носившее уже имя Петроградской, а затем Ленинградской консерватории, и поступил П. М. Берлинский с целью получить высшее специальное образование. В 1925 г. музыкант окончил консерваторию по классу фортепиано, через год - по классу композиции, после чего жил в разных городах, однако основным местом его пребывания до 1929 г. оставался родной Иркутск. В этом городе в 1927 г. прошел первый масштабный авторский концерт композитора, включавший исполнение ряда его фортепианных сочинений, а также фортепианные переложения двух фрагментов симфонической сюиты Берлинского «О городах» [7]. В 1928-1929 гг. музыкант преподавал в Иркутском музыкальном техникуме [26, с. 76], выступал как пианист и участник симфонического оркестра.

О том, какую важную роль сыграл затем П. М. Берлинский в музыкальной жизни Бурятии, подробно рассказано во многих работах, посвященных музыкальной культуре республики, а также книге Г. А. Поляновского [22, с. 216-219]. Но, находясь в Верхнеудинске, он поддерживал творческие связи с Иркутском. Особенно следует отметить, что в 1931 г. он выступил перед иркутянами в качестве симфонического дирижера. Под его руководством было подготовлено исполнение 5-й симфонии П. И. Чайковского, а также ряда других произведений, включая созданный Берлинским марш из эскизов к опере «Генерал Фомбомбо» [1].

Достоин упоминания и еще один любопытный факт. Немалую известность П. М. Берлинскому принесла книга «Монгольский певец и музыкант Ульдзуй Лубсан Хурчи» [4], написанная им в период жизни в Бурят-Монголии и изданная в Москве в 1933 г. Однако этот одаренный исполнитель, ставший объектом обстоятельного исследования Берлинского, был обнаружен находившимся в Монголии советским военным музыкантом В. А. Лялиным [5], который после окончания Великой Отечественной войны обосновался в Иркутске, где длительное время преподавал в Школе музыкантских воспитанников.

Как известно, в 1930-1936 гг. Бурят-Монгольская АССР входила в состав Восточно-Сибирского края с центром в Иркутске. Данный город играл ведущую роль в управлении различными сферами жизни огромного региона. Немало решений, касающихся содействия развитию Бурят-Монгольской ССР, принималось Восточно-Сибирским Крайкомом ВКП(б), находившимся в Иркутске. Особенно прогрессивным руководителем Восточно-Сибирского края был 1-й секретарь Восточно-Сибирского крайкома М. О. Разумов, прилагавший немало усилий для обеспечения экономического и культурного прогресса в этом крупном регионе. В частности, при данном руководителе был проведен масштабный Съезд ударников культуры Восточно-Сибирского края [18], в рамках которого по всей территории региона проводились разноплановые мероприятия, в том числе и музыкальные.

Весной 1936 г. был проведен 1-й Всесоюзный радиофестиваль, ставший большим событием в культурной жизни страны. Это мероприятие представляло собой серию масштабных радиоконцертов, где поочередно представлялись творческие силы различных мест страны. Радиокомитет Иркутска, в этот период носивший статус Восточно-Сибирского, получил получасовое время для участия в фестивале. Безусловно, учитывая тот факт, что Бурят-Монгольская

АССР входила в состав Восточно-Сибирского края, в концерт обязательно должны были войти выступления бурятских артистов. В местной печати сохранилось описания данной программы. В ее рамках выступили камерный хор Восточно-Сибирского радиокомитета (с песней иркутского композитора Г. Э. Ланэ «О декабристах»), иркутский балалаечник-виртуоз Г. М. Зару-бо, артист Краевого драматического театра Купецкий, хор и оркестр Н-ской воинской части, а также бурятские артисты Н. В. Халбаев и М. А. Балсаева [27]. Эти двое представителей Бурят-Монголии вошли в число лауреатов радиофестиваля, а музыкальный редактор радиокомитета В. Ф. Сухиненко, который вел подготовку данного концерта, получил почетный приз (радиоприемник) [21].

В 1920-1950 гг. в связи с соседством Иркутска и Верхнеудинска, получившего в 1934 г. название Улан-Удэ, программы гастрольно-концертной жизни данных городов имели немалое сходство. Но из всех гастролеров наиболее существенное воздействие на музыкальную жизнь обоих городов оказал выдающийся отечественный композитор - Р. М. Глиэр. Он был большим энтузиастом музыкального просветительства, старался всемерно содействовать развитию музыкальной культуры различных областей Советского Союза, выступал с авторскими концертами в различных частях страны. Первый приезд композитора в Восточную Сибирь был вызван предложением написать музыку для фильма «Наместник Будды» [9, с. 140-141], на что Глиэр охотно откликнулся. В основу будущих произведений должны были лечь бурятские национальные мотивы, поэтому композитор длительное время провел на бурятской земле, проводя их запись и обработку. После завершения этой кропотливой работы Р. М. Глиэр дал серию концертов не только в Улан-Удэ, но и в других крупных городах Восточной Сибири: Иркутске, Красноярске и Чите [19, с. 223]. Примечательно, что с иркутскими музыкантами у композитора установились особенные творческие связи, которым автор данного исследования посвятил отдельную статью [17]. Тем не менее, следует отметить, что именно благодаря поездке в Бу-рят-Монголию Глиэр имел возможность ближе познакомиться с культурой сибирских городов, в том числе и Иркутска. Кроме того, при последующем посещении этого города в 1936 г. композитор дал целую серию концертов на различных площадках. Причем в этот приезд Р. М. Глиэра в Сибирь в Иркутске и в Новосибирске прошли симфонические концерты, составленные из его произведений. Также была дана серия камерных концертов, где композитор выступал как пианист. Выступая в данном качестве перед иркутянами, Глиэр играл на бис одно из сочинений на бурятские темы - пьесу, называвшуюся «Бурятской песенкой» [29].

В 1940 г был создан Союз композиторов Бурят-Монгольской АССР, а в 1943 г. - Иркутское отделение Союза советских композиторов. Композиторская организация Бурят-Монголии благодаря поддержке маститых музыкальных деятелей страны смогла со временем развернуть широчайшую деятельность [12, с. 190-198]. К сожалению, иркутская композиторская организация, напротив, работала с переменным успехом, что было вызвано отсутствием хорошего руководства. Тем не менее, она внесла определенный вклад в развитие сибирской музыкальной культуры. Истории деятельности данной организации посвящена отдельная статья [15]. Важно отметить, что композиторские организации Иркутска и Улан-Удэ не могли не сотрудничать между собой. Плодом совместной работы стал подготовленный данными организациями нотный сборник «Песни Восточной Сибири и Бурят-Монголии», вышедший в 1948 г. в Иркутском областном книжном издательстве. Он объединил сочинения иркутских композиторов Г. Э. Ланэ, Ю. Д. Матвеева и Э. Г. Хинкиса, а также бурятских композиторов Д. Д. Аюшеева и Ж. А. Батуева [20].

Кроме того, известно, что Ю. Д. Матвеев, в 1946-1951 гг. возглавлявший Иркутское отделение союза советских композиторов, работал совместно с Ж. А. Батуевым над хорами на стихи бурятских поэтов [8, с. 204-205]. Также бурятское музыкальное искусство вызывало немалый интерес у крупнейшего иркутского композитора Г. Э. Ланэ, который запомнился современникам, в первую очередь, камерно-инструментальными и симфоническими сочинениями. Помимо этого, он имел немалую склонность к собиранию фольклора различных народов и созданию произведений на национальные мотивы. Композитором были написаны такие вещи как «Сюита на бурятские темы» (для струнного квартета), «20-летие Бурят-Монголии» (агит- плакат для хора) и несколько песен бурятской тематики. К сожалению, подобно большинству творений Г. Э. Ланэ, все названные произведения остались лишь в рукописях, поскольку композитор, по словам его друга В. Ф. Сухиненко, «писал по велению сердца» и крайне мало задумывался о том, получится ли напечатать то или иное сочинение [28].

Важным пробелом в музыкальной жизни Иркутска является отсутствие стационарного оперного театра, остро чувствовавшееся в рассматриваемый период и ощущающееся в наши дни. Следует отметить, что в дореволюционный период в большинстве сезонов на сцене Иркутского Городского театра работали различные оперные труппы, причем, по выражению известного сибирского ученого Г. Н. Потанина, «ни один сибирский город не имел такой оперы, как Иркутск» [23, с. 243]. В 1920-1922 гг., 1931-1934 гг. и 1936-1938 гг. в городе существовали оперные коллективы, но их деятельность по разным причинам прекращалась. Однако работа этих коллективов и общая развитость иркутской музыкальной культуры обусловили наличие большого числа любителей оперного жанра в городе.

Поэтому важным моментом в жизни города стали многочисленные гастроли Бурятского театра оперы и балета в Иркутске. Первые гастроли состоялись в 1950 г. Маршрут данных гастролей включал посещение центров соседних регионов: Красноярска, Иркутска и Читы. Во всех городах театр имел успех. В частности, высоко оценила гастроли иркутская общественность. Успех театра среди иркутян легко объясняется уже одной фразой из рецензии, написанной солисткой Иркутского радиокомитета В. Л. Савельевой: «Мы, иркутяне, соскучились по опере» [24]. Программа этих гастролей была многообразной, поскольку жители названных городов смогли посетить ряд известнейших опер и балетов, а также новую оперу «На Байкале» Л. К. Книппера с сюжетом о жизни Бурят-Монголии, которую маститый советский композитор создал в 1948 г. Также в программу гастролей входила опера «Мэдэгмаша» («У подножья Саян») С. Н. Ряузова, главной героиней которой была молодая бурятская колхозница. Однако по какой-то причине данная опера, уже прошедшая в Улан-Удэ, так и не была представлена публике в период гастролей [14].

Несмотря на отдельные замечания критиков, в целом гастроли театра получили положительный отклик иркутской печати. С этого времени театр часто приезжал в Иркутск на гастроли. Многие артисты стали настоящими любимцами иркутской публики. В особенности полюбился местным слушателям молодой, но уже необычайно ярко заявлявший о себе певец Л. Л. Линховоин, в 1959 г. удостоенный звания Народного артиста СССР.

Следует отметить, что в связи с соседством Иркутской области и Бурятии между ними всегда наблюдался обмен творческими кадрами. Немало судеб различных музыкальных деятелей связано с работой в обоих названных регионах. Достаточно вспомнить дирижера И. Л. Рыка, успешно работавшего в Бурят-Монголии с оркестром национальных инструментов и ярко проявившего себя в качестве автора инструментовок [12, с. 140, 151], а затем в течение некоторого времени жившего в Иркутске.

Также следует вспомнить еще одного дирижера с достаточно насыщенной биографией - С. М. Огарева. О нем сохранились различные свидетельства. Хотя, если говорить о негативных отзывах, то большинство из них было обусловлено дисциплинарными промахами музыканта. Однако в музыкальной жизни Иркутска он сыграл важную роль, поскольку в сезоне 1935/36, являясь главным дирижером симфонического оркестра Восточно-Сибирского радиокомитета, смог наладить проведение регулярных симфонических концертов на различных площадках. Тем не менее отношения Огарева с музыкантами иркутского оркестра не сложились, кроме того, им был сорван совместный концерт коллектива с известным пианистом Л. Н. Обориным [16]. По окончании сезона дирижер покинул пост руководителя оркестра и затем преподавал скрипичную игру в Восточно-Сибирском музыкальном училище (Иркутск) и Красноярском музыкальном училище. Позднее Огарев вернулся к дирижерской практике. Известно, что он был дирижером Казанского театра оперы и балета и симфонического оркестра Владивостокского радиокомитета. В 1950 г. вновь посетил Иркутск уже в качестве дирижера Бурят-Монгольского театра оперы и балета. Правда, по мнению В. Л. Савельевой, он проявлял себя куда менее ярко, чем другой дирижер театра - В. С. Тимофеев [24]. Улан-Удэ стало последним местом работы Огарева, поскольку именно здесь он скончался в 1952 г. Его уход из жизни отражен в дневнике тогдашнего солиста Бурят-Монгольского оперного театра Н. Т. Сенькина-Садовского: «23 мая, чт. Вчера умер С. М. Огарев неожиданно. Утром был на спевке. Должен был прийти на спевку «Пиковой дамы», но не пришел, умер от разрыва сердца» [25].

Связаны с Иркутском и биографии нескольких вокалистов, певших в течение послевоенного десятилетия в Бурят-Монгольском театре оперы и балета. Важно назвать А. М. Колобова, который ранее был солистом небезызвестной Сибгосоперы, в 1931-1934 гг. работавшей в Иркутске. Певец был в числе ведущих солистов данного объединения. В Улан-Удэ он прибыл в 1952 г. в уже достаточно солидном для оперного певца возрасте. Тем не менее, Н. Т. Сенькин-Садовский сделал о нем следующую запись: «26 апр., пт. Восстановили «Тоску». Приехал Народный [артист] УССР Колобов А. М. На 2500 [рублей в месяц], уже старый баритон. Голос, правда, для его лет приличный» [25]. В скором времени состоялись гастроли театра в Иркутск. Таким образом, жители города вновь смогли встретиться со знакомым исполнителем.

Также следует отметить, что в первой половине 1950-х в Иркутске с различной периодичностью работали трое вокалистов, до этого певших в Бурят-Монгольском театре оперы и балета: Г. И. Бенеманская, С. П. Марков и Г. К. Кейс. Особенно следует выделить Бенеман-скую, ранее работавшую в Москве, где она удостоилась высокой оценки со стороны К. С. Станиславского [10, с. 486]. В период пребывания в Иркутске певица была солисткой Иркутской филармонии, затем - Иркутского радиокомитета. Несмотря на отсутствие оперного театра, благодаря энтузиазму местных музыкальных деятелей весной 1953 г. была подготовлена сценическая постановка оперы «Евгений Онегин» П. И. Чайковского, что для города, где отсутствует оперный театр, безусловно, было большим событием. В этой постановке участвовали все названные артисты: Г. И. Бенеманская исполняла роль Лариной, С. П. Марков - Онегина, Г. К. Кейс - Ленского [11].

Анализируя творческие связи Иркутска и Улан-Удэ в сфере музыкального образования, наиболее важно назвать имя Г. П. Анисимовой (в девичестве Перминовой), старейшей пианистки Бурятии, долгие годы проработавшей в Улан-Удэнском музыкальном училище и воспитавшей немало ярких музыкантов. Г. П. Анисимова является выпускницей Иркутского музыкального училища, где училась в классе В. Ф. Сухиненко (выпускника Московской консерватории по классу С. Е. Фейнберга), известного также в качестве музыковеда. О годах, проведенных в Иркутске, пианистка вспоминает с огромной теплотой: «Владимир Федорович относился очень даже по-отечески. Я бывала у него дома. Мы собирались там по несколько человек, учеников, на какой-нибудь праздник. И мы очень много пели в хоре. Обязательно все ходили в хор. Руководил Николай Николаевич Глаголев. И он нас не выпускал из хора. Почти до самого конца. Уже только в последнюю четверть перед выпуском он разрешал покинуть хор. Я была в таком диком восторге в этом хоровом классе! Я услышала очень много интересных произведений. Педагоги относились к нам, к пианистам, хорошо: свой ли ученик, не свой ли…» [2]. В 1950 г., окончив училище, молодая пианистка попала по распределению в Улан-Удэ, где начала работать в музыкальном училище. Позднее Г. П. Анисимова окончила Алма-Атинскую консерваторию, после чего возвратилась в училище, где стала одним из самых авторитетных преподавателей. Также она работать в музыкальных школах Улан-Удэ. Стоит отметить, что, по воспоминаниям пианистки, ее иркутский педагог В. Ф. Сухиненко приезжал в Бурятию с лекциями и даже был представлен к зданию Заслуженного работника культуры Бурятии [2].

Приведенный материал наглядно демонстрирует, насколько тесными были творческие связи между музыкальными сообществами Иркутска и Улан-Удэ в 1920-1950 гг. Безусловно, они продолжали существовать и в последующие десятилетия, хотя анализ процессов данных лет должен служить темой отдельного исследования.