Уголовно-правовая характеристика преступника-иудея, сосланного в Сибирь (конец XIX в.)

В XIX в. западными учёными создаются школы по изучению особенностей личности преступника. Первые попытки такого изучения относятся к 20-м гг. XIX в., когда возникло учение Галя. Он исходил из мысли о том, что полушария большого мозга представляют собой собрания отдельных органов, из которых каждый служит центром для той или иной способности души¹. Все способности или склонности человека являются прирождёнными и состоят в прямой зависимости от строения тела. Измерив череп, считал Галь, можно определить умственные и нравственные качества человека. Если у человека, судя по выпуклостям, впадинам и соотношению частей черепа, развит, например, инстинкт разрушения или хищничества, он станет разбойником или убийцей.

Теория Галя была развита Ломброзо. Основная мысль его исследований заключается в том, что типичный преступник представляет собой особую разновидность человеческого рода, отличающуюся от остальных людей своеобразной анатомо-физиологической структурой. Школа Ломброзо учила, что существует определённый антропологический тип преступника или несколько антропологических типов преступника. По мнению самого основателя школы, около 40% преступников составляли преступники прирождённые. Во всех частях тела преступника Ломброзо находил ряд характерных аномалий.

Позднее наука пошла по пути изучения самой личности преступника. Психологическая школа считала, что в нормальных условиях человеческая психика представляет собой систему, которая находится в равновесии с окружающей средой. Обычно многое удерживает человека от преступления, и прежде всего уклад жизни, когда человек хочет завести семью, добиться социального, служебного, имущественного положения. Таким образом, человек подсознательно старается избегать моментов, которые бы грозили подрывом добрых отношений с людьми.

Сегодня основной теорией появления и развития преступности является социальная теория. Основой данной теории является мысль о том, что причины преступности лежат в самом обществе, в его развитии. Преступность по своей сути является социальным продуктом, определяемым юридическим основанием, историческим происхождением и психологическим поведением преступника1.

В данной статье нам хотелось бы рассмотреть правовое основание возникновения преступности и предпосылки психологического поведения преступника на примере ссыльных иудеев, которых чаще ссылали в Сибирь из западных губерний Российской империи. Характеристику личности преступника мы раскроем на примере ссыльных иудеев – жителей «черты еврейской оседлости» в сравнительной характеристике с другими национальными группами.

К концу XIX в. не существовало единого понятия преступления. Со второй половины XIX в. появляются национальные преступные группировки, которые формировались по принципу языковой и этнической принадлежности. Применительно к преступлениям, совершаемым евреями, мы даём новое понятие – «этнические преступления» в силу существовавшего по отношению к ним ограничительного законодательства.

Исторически сложилось, что в границах Российского государства евреи занимали определённое место в экономической, политической, социальной и других сферах жизни. Специфику занятой иудеями ниши определяла особая законодательная регламентация их жизни в пределах империи, которая характеризовалась множеством разнохарактерных, противоречивых и непоследовательных мер и постановлений2. «Временные правила» 1882 г. запретили евреям селиться в сёлах, приобретать или арендовать в них недвижимое имущество (что исключало возможность основания фабрик и заводов вблизи источников сырья). Более того, вводились и другие жёсткие санкции: затруднялось членство евреев в фондовых биржах и запрещены выборы их в председатели бирж; для них был введен запрет на владение рудниками, расположенными на государственных землях, и на строительство товарных складов возле государственных железных дорог; введена государственная винная монополия, устранившая евреев от торговли и отчасти производства спиртных напитков. Вводился жёсткий контроль за проживанием иудеев вне «черты оседлости», что привело к массовым депортациям из Киева, Москвы, где еврейские купцы на тот момент уже проживали веками. Перечень городов и местечек, предназначенных для поселения евреев, был по-прежнему ограниченным, а населенные пункты, не имевшие статуса города, оставались для них закрытыми.

Запретительные законодательные меры оставили лишь несколько свободных для иудеев профессий, таких как торговля, ремёсла. Однако большая скученность в городах, постоянная конкуренция среди названных профессий еврейского населения не давала им возможности стабильного заработка и нормального существования. Таким образом, запретительные правила толкали обедневший, голодный народ на совершение преступлений. Этот вывод подтверждает статистика Министерства юстиции по судопроизводству, производимому в 1893 г. Наибольший процент из всех рассматриваемых в статистическом источнике преступлений евреев занимали кражи и укрывательство кражи. Весьма естественным на этом фоне выглядит вывод о том, что среди евреев самыми распространёнными были экономические преступления. Евреи отличались весьма слабым развитием тяжких и особо тяжких преступлений. Среди лиц, осуждённых за бродяжество и нарушение правил о паспортах, было больше иудеев3.

Запретительные законодательные меры последней трети XIX столетия устанавливали запрет всем евреям на въезд в Сибирь, кроме указанных в «Уставе о ссыльных», ссылаемых по суду и в административном порядке⁴. При этом одновременно существовали законодательные нормы, дозволявшие некоторым категориям иудеев повсеместное жительство в империи. Та же законодательная двойственность наблюдалась и в отношении уже сосланных в Сибирь преступников иудейского вероисповедания. Их положение регулировалось как общими постановлениями, применяемыми ко всем категориям ссыльных, так и специ альными решениями и распо-

• ³    Тарновский Е.Н. Итоги русской уголовной статистики за 20 лет (1874–1894 гг.). – СПб., 1899, стр. 168.

• ⁴    Кальмина Л.В. Еврейские общины Восточной Сибири (середина XIX в. – февраль 1917 года). – Улан-Удэ, 2003, стр. 22.

ряжениями Правительствующего сената, регламентирующими права евреев на местах их причисления.

Таким образом, нарушенное экономическое равновесие черты оседлости, бесправие евреев фактически провоцировало их на нарушение ограничительных законов и правил, нередко устанавливаемых исключительно для них, и приводило к совершению незаконных административных или экономических преступлений, за которые они осуждались на вечное поселение в Сибирь.

Следующий показатель увеличивающегося числа преступлений, совершаемых иудеями, связан с психологическим состоянием личности преступника. Как правило, преступное поведение не возникает неожиданно, а представляет собой некоторый итог влияния общества на личность. Обозначенные выше изменения в «черте еврейской оседлости» приводят к формированию нового типа личности. Это молодой человек, который отходит от традиционного еврейского образования на идиш, от традиционных занятий торговлей, стремится к получению светского образования на русском языке. Еврейская молодёжь активно интересуется политикой, принадлежит к разным политическим партиям, движениям и течениям. Не всегда их деятельность носила мирный и законный характер. Нередко такие политически активные учащиеся сразу со студенческой скамьи попадали на скамью подсудимых, откуда их путь был только в Сибирь.

Многочисленные сведения об осуждённом мы можем выявить из «Статейного списка» – документа, который составлялся на всех осуждённых на каторжные работы или на поселение в Сибирь. Заведённый в суде или полицейском управлении на каждого преступника статейный список сопровождал его до окончания срока наказания. Анализируя данный вид документа, мы пришли к выводу, что практически все осужденные иудеи были из «черты еврейской оседлости», так как в первой графе вышеозначенного источника было указано, в каком суде какой губернии преступник был приговорён к ссылке. Кроме того, в списке отмечалась категория ссыльного. Эта информация помогает определить тяжесть вины преступника. Необходимо уточнить, что дореволюционная система наказаний дели- ла каждое из них на степени (или категории); например, ссылка в Сибирь подразделялась на пять степеней в зависимости от тяжести совершённого преступления. Менялась продолжительность срока осуждения, и удалённость места ссылки. Отсутствие в списках высших категорий по системе «лестницы наказаний» говорит о низком показателе у евреев тяжких и особо тяжких преступлений.

Особую важность для нас представляют данные о составе преступления. Из проанализированных нами личных дел осуждённых иудеев самыми распространёнными составами преступлений были политические, например «участие в сообществе, заведомо поставившем целью своей деятельности ниспровержение существующего в государстве общественного строя». Даже национальные преступные группы создавались только для единичных преступлений с целью получения денег на революционные нужды. В них не было явного лидера и активных участников группировки. Следовательно, эти преступные сообщества нельзя отнести к числу профессиональных и постоянно действующих. Однако у тюремной инспекции имелись дела на осуждённых иудеев и за покушение на убийство, и за разбой. Анализ статистики дореволюционной преступности убедительно показывает, что к концу столетия наблюдается сращивание политических и уголовных преступлений.

Данные личных дел осуждённых свидетельствуют и о том, что преступники-иудеи в меньшей степени были склонны к рецидивам преступлений, особенно носивших уголовный характер. В основном вторично осуждали за побеги с каторги, которые были достаточно распро-странены1. В отличие от преступников других этнических групп, которые стремятся вернуться домой любыми путями, в том числе и преступными, евреи стараются закрепиться на месте поселения, завести хозяйство и быть полезными этому краю.

Второй вид характеристики личности преступника – социально-демографический. Он предоставляет информацию о возрасте, социальном статусе осуждённого, профессии, составе семьи, социальной роли. Всё это определяет личность преступника как субъекта и объекта общест венных отн ошений.

Результаты статистических данных дореволюционной преступности показывают, что возраст преступников-евреев составлял 20–25 лет. Соотношение мужчин и женщин среди преступников в конце века было 15:1.

Молодые люди, осуждённые на ссылку по политическим мотивам, были чаще всего людьми холостыми, не успевшими обзавестись семьями на родине. По данным личных дел осуждённых, преступники старше 30 лет следовали к месту отбывания наказания, в основном уже имея не только жену, но и нескольких детей.

Современная криминологическая наука считает, что в целом уровень образованности у осуждённых ниже, чем у законопослушных граждан. Сравнительная характеристика дореволюционной преступности у иудеев говорит об обратном – большая часть ссыльных были грамотны, т.е. умели читать и писать, знали два языка – идиш и русский. Кроме того, на родине они успели получить специальность, знали ремесло.

Подводя итоги и составляя социальный портрет ссыльного иудея, можно констатировать, что в основном это были молодые люди, получившие образование и специальность, не успевшие обзавестись семьёй. Особый правовой статус и личностные особенности еврейского населения на рубеже XIX–XX вв. создавали новую форму преступлений – переплетение уголовного и политического состава деяния, а также формировали новый тип личности, который в большей степени стремился к изменению существующей политической и социальной реальности, а не к совершению преступного деяния.