Управление фиктивным капиталом в эпоху фундаментальных изменений международного финансового рынка

Кризис 2007-2009 годов, ставший по оценкам многих ученых первым в истории мировым экономическим кризисом в эпоху завершения процесса глобализации, сопровождался глубоким падением и существенным усилением волатильности всех без исключения мировых фондовых рынков, «схлопыванием пузырей» на рынках недвижимости и ряда финансовых активов, обрушением финансовых пирамид, основанных на чрезмерном неконтролируемом использовании деривативов и продуктов секъюритизации. Научное осмысление этих новых экономических реалий придало новый импульс исследованиям современных особенностей функционирования и движения капитала на глобальных финансовых рынках, попыткам расширить и обновить научные представления о природе современного капитала и перспективах дальнейшего развития. Вновь зазвучали идеи о том, что современный капитал все больше становится совокупностью постоянно надувающихся и прорывающихся финансовых «пузырей», усиливается его качественный и количественный отрыв от реального сектора экономики, происходит его трансформация в виртуальный капитал. Мы полагаем, что все эти процессы должны анализироваться опираясь на методологию К.Маркса в исследовании феномена, охарактеризованного им как «фиктивный капитал».[ 3. c,4-88]

Теория фиктивного капитала, созданная еще в период домонополистического капитализма в изменившихся социально-экономических и институциональных реалиях современного мира не только не утратила своей значимости, а напротив, позволяет правильно понять сущность происходящих новых процессов и уберечь от ошибочных представлений о внутреннем содержании и перспективах развития вышеупомянутых новых явлений, происходящих на глобальном рынке капитала.

Опираясь на методологию К.Маркса можно утверждать, что фиктивный капитал возникает на развитой стадии развития капиталистического способа производства и отражает процесс диалектического взаимодействия и своеобразного сращивания основного (капитал) и исходного (товар) производственных отношений капитализма, что, в конечном счете, приводит к появлению особого товар – «товар-капитал». Формирование рынка этого специфического товара обуславливает возникновение особой разновидности транзакционных сделок инвестирования и заимствование капитала. Этот глубинный многосторонний процесс приводит к существенному изменению в формах существования капитала.

Капитал не существует как отдельная самостоятельная субстанция, а имеет различные (телесные и бестелесные) формы материализации. Представляя собой сложную саморазвивающуюся систему отношений по поводу непрерывного многоуровневого межсекторного движения самовозрастающей стоимости, капитал не способен надолго «задерживаться» в каждой из этих форм, ему требуется постоянная и быстрая смена форм существования, а на определенном этапе – возникновение новых форм. Причем каждая из таких форм отражает специфическое бытие и особое состояние капитала, в котором особым образом проявляется его всеобщая глобальная природа и специфически реализуют себя его коренные сущностные свойства.

Постоянно возникающее противоречие между стремлением к ничем не ограниченному движению и материально-вещественной ограниченностью конкретных форм воплощения приводит на известном этапе к отмеченному К.Марксом специфическому диалектическому раздвоению капитала на капитал-собственность и капитал-функцию. Капитал-функция, или реально функционирующий «истинный капитал» (термин предложен Я.М.Миркиным и в нашем понимании более удачен в качестве противоположного для категории «фиктивный капитал», чем часто используемый термин «действительный ка-питал»,)[6, c.44-45], находящийся в товарной, производительной и денежной формах, функционирует в конкретной сфере экономики, реализуя свою репродуктивную и созидательную природу, непосредственно генерирует процесс самовозрастание стоимости. Капитал-собственность, представляющий собой обособленно обращающийся на финансовом рынке титул собственности на истинный капитал, существует в виде ценных бумаг, деривативов и структурных финансовых продуктов. Его предназначение – быть представителем истинного капитала на финансовом рынке и опосредовать перераспре- деление стоимости, собственности, риска и информации. Эта особая бестелесная невещественная титульная форма существования капитала, опосредующая движение товара-капитал на финансовом рынке, характеризуется Марксом как фиктивный капитал.

Приняв фиктивную форму, капитал переходит в принципиально новое состояние, демонстрируя целый ряд новых особенностей проявления своих сущностных свойств.

Мы полагаем, что отдельного рассмотрения заслуживает позиция по данной проблеме высказанная Бузгалиным А.В. и Колгановым А.И.[2]. Мы полностью согласны с данными авторами в том, что современный глобальный капитал обладает рядом новых черт, по сравнению с эпохой раннего капитализма. Очевидной является финансовая доминанта, выражающаяся в глобальной гегемонии финансового капитала над остальной экономикой и опережающем росте финансового сектора по сравнению с реальным. Налицо определяющее влияние этого сектора на всю систему алокации ресурсов, направление потоков инвестиций. Приоритетное развитие финансового капитала вызвало волну дерегулирования, финансовые спекуляции стали своеобразным «регулятором», субститутом государственного воздействия на экономику. Современный капитал не имеет локализации в пространстве и во времени, постоянно «странствует» по глобальному финансовому рынку, легко уходит из-под любого национального и международного контроля и регулирования. Такой капитал потенциально неустойчив, генерирует финансовую нестабильность, непредсказуемо зависит от действия случайных факторов.

Управление движением фиктивного капитала требует в изменившихся условиях смены методологических подходов. Абсолютно прав В. Мау [4] когда утверждает, что итогом 2010 года как года выхода из кризиса стал отказ от иллюзий в отношении возможностей и перспектив государственного регулирования экономики. Шок первого этапа кризиса привел к вульгарному пониманию либерализма ( неолиберализма или экономики предложения), как виновника кризиса и возврату к идеологии и практике «большого государства», то есть активного вмешательства государства в управление национальными экономиками. И этому вульгарному пониманию либерализма как причины кризиса стали противопоставлять вульгарное понимание кейнсианства ( экономики спроса). Впрочем, вскоре пришло понимание того, что кризис в той же мере может быть объяснен недостатком государственного регулирования, сколь и неспособностью государства обеспечить адекватное экономическое регулирование. Пришло понимание, что ответом на кризис должно быть не усиление вмешательства в экономику( и тем более в производство), а выработка новых инструментов государственного регулирования.

В.Мау полагает, что предстоит выработать адекватную модель глобального финансового регулирования, поскольку стало очевидно, что именно из финансовой сферы происходит основная угроза стабильности.

Развитие регулирования финансового рынка – это диалектический процесс. В 1980-е годы произошло снижение степени регулирования ( либерализация, дерегулирование, и т.д.) что было крайне необходимо для глобализации экономики. Но, став глобальной, дерегулируемая экономика вошла в эпоху финансовой турбулентности: джин вышел из бутылки и стал неуправляем. Учащение, углубление и всеохватывающий характер финансовых кризисов свидетельствует о спонтанном перенакоплении глобального финансового капитала. Это означает необходимость возврата к идеям Бреттон-Вудской системы на качественно новом уровне. Она была создана Дж. М. Кейнсом для регулирования межгосударственного экономического порядка неглобализированной экономики. Однако сами принципы макроэкономической, денежной и финансовой дисциплины оказались универсальными и применимыми к нынешнему этапу турбулентного развития глобальной экономики. Необходимо их качественно усовершенствовать и на этой основе усилить систему регулирования как национальных финансовых рынков( прозрачность, доверие, риск-менеджмент, надзор и превентивное реагирование на первые признаки надвигающегося кризиса), так и международных экономических отношений.

По мнению В.Мау пока остаются неясными вопросы новой финансовой системы и механизмов ее регулирования. Говорят о провале модели саморегулирования, но внятного понимания того, к какой модели регулирования стоит идти, не просматривается.[5] Дискуссии ведутся на идеологическом уровне и в основном в парадигме XX века – о провалах рынка или провалах государства, о кейнсианстве и монетаризме, о необходимости создания новых регулятивных органов в национальном и международном масштабе. Все это представляет определенный интеллектуальный интерес, однако мало способствует продвижению к новой системе регулирования, отвечающей реалиям XXI века

Вопрос о новой модели регулирования является ключевой проблемой предотвращения системных кризисов. Это должна быть модель, отражающая реалии современного мира, включая скорость распространения информации, глобальный характер информационных и финансовых потоков, наличие качественно новых инструментов финансового рынка, трансформацией системы финансовых расчетов, новой конфигурацией мировых валют

Здесь возникает проблема альтернативы: излишнее регулирование вредно, оно задушит свободный рынок, но избыток свободы и недостаточность регулирования – также вредны в условиях глобализации. То есть необходимо сочетание «достаточности регулирования» и «достаточности свободы», недостаток и избыток того и другого одинаково вредны. Институты государства не должны подавлять институты рынка, нужно их гармоничное сочетание, поскольку демократия оказывается более эффективной с точки зрения экономического роста, большего уровня экономической стабильности, меньшей зависимостью от внешнеэкономических шоков, большей восприим- чивости к экономическим инновациям и большей продолжительностью периодов инновационного развития. То есть не поменять и вытеснять, а сглаживать негатив и качественно по-новому регулировать риски, левериджи, прозрачность. То есть институциализация процесса торговли капиталом должна идти по пути качественного совершенствования и максимальной реализации потенциала институтов рынка, а не только количественного регулирования его процессов. [7]

Границы регулирования должны постоянно пересматриваться, а также нужно усиление стабильности и смягчение рисков в зонах, находящихся за пределами регулирования.

Глобальной экономике необходима глобальная инфраструктура и такой же глобальный регулятор, нужно менять инфраструктуру и институты.

Необходимо упорядочение и систематизация национальных и международных институтов регулирования, ужесточение надзорных требований и усиление ответственности рейтинговых и аудиторских компаний. Нужно расширение и повышение гибкости государственного вмешательства в экономику наряду с ужесточением надзора в финансовом секторе.

Лидеры 20 ведущих стран призвали унифицировать стандарты бухучета, повысить прозрачность рынка сложных финансовых инструментов, ужесточить требования к раскрытию информации о них, создать торговые платформы и клиринговую палату. Нужна прозрачность финансовых систем и продуктов, унификация регулирования в разных странах. Рейтинговым агентствам и регуляторам – единые стандарты, надзорным органам – единые принципы, международным банкам – единые правила. Нужен наднациональный регулирующий орган, своеобразная коллегия финансовых контролеров для надзора за крупнейшими международными финансовыми институтами, расширение форума финансовой стабильности – организации регуляторов и центробанков, отвечающих за техническую сторону финансового надзора. Необходима консолидация финансовых систем, а не создание массы конкурирующих финансовых центров.

Новый закон о финансовом регулировании в США должен обуздать деятельность, ставящую под удар всю мировую экономику, переориентировать финансовую систему на решение присущей ей задач: управление рисками, распределение капитала, предоставление кредитов, управление эффективной платежной системой. Будет создана комиссия по безопасности финансовых инструментов, значительная часть торговли деривативами переместится из тени на биржи и клиринговые палаты, самые опасные элементы ипотечной политики будут запрещены. Финансовая реформа в США представляет собой ужесточение стандартов по всей финансовой системе, использование новых антикризисных рычагов, корректирует все сферы работы финансовых корпораций, от выпуска банковских карт до инвестиций в хедж-фонды.

Хедж-фонды должны вести «книги отзывов», содержание которых необходимо будет раскрывать перед регуляторами. Создается агентство по за- щите потребителей финансовых услуг. Ужесточаются надзорные функции в сфере банковского регулирования: более качественный анализ ситуации на рынке, отслеживание компаний с высоким уровнем риска, принимать превентивные меры.

Германия и Франция в рамках предлагаемой финансовой реформы настаивают на введении налога на транзакции на финансовых рынках, с целью предотвращения будущих финансовых кризисов, а также смягчения их последствий для налогоплательщиков( «налог Тобина» - предложен Ноблелев-ским лауреатом Джеймсом Тобином в 1970-х годах). Смысл того налога – обуздание рискованных финансовых спекуляций и стимулирование принятие банками долгосрочных инвестиционных решений.

Международным рынкам нужно международное регулирование, но существующий его вариант основан на принципах национального суверенитета. Некоторые международные правила существуют, неплохо поставлено взаимодействие между рыночными регуляторами. Но источниками легитимности все равно являются суверенные государства.

Необходимо чтобы регулирование стало полностью международным. Иначе международные финансовые рынки будут разрушены игрой на разнице между условиями регулирования на разных рынках.

Таким образом, институциональное регулирование движения фиктивного капитала в современных условиях должно перейти в новое качество, которое может быть охарактеризовано как переход к многостороннему регулированию глобальных финансов, более сложному, чем в ХХ веке [1]. Его центральными задачами должны стать:

• -    макропруденциальное регулирование, мониторинг и предупреждение системных рисков в глобальных финансах,

• -    развитие финансовых систем, стимулирующих устойчивый рост, смягчающих циклическую и привнесенную волатильность,

• -    смещение финансового регулирования с национального на международный уровень,

• -    унификация рыночного пространства (за счет гармонизации законодательства, стандартизации, обобщения лучших практик, введение единых правил раскрытия и обмена информацией на интегрированных рынках)

• -    введение системы количественных ограничений, направленных на «укрощение» волатильности ( таргетирование, коридоры параметров, нормы достаточности капитала и левериджа), лимитирование объемов и повышение прозрачности деривативов на основе перехода к их биржевому обращению.