Усиление многовекторности российской внешней политики

О сновной тенденцией уходящего года во внешней политике нашей страны стало усиление многовекторности, которая в современных условиях является одним из ключевых факторов обеспечения реального суверенитета.

В январе 2008 г. в «Нью-Йорк Таймс» была опубликована примечательная статья американского аналитика Парага Кханны «Приближающееся прощание с гегемонией», автор которой утверждает, что новый век станет эпохой доминирования в мировых делах «Большой тройки» – США, ЕС и Китая, пришедшей на смену попыткам Америки установить собственную гегемонию. Причем, с точки зрения Кханны, ЕС будет по-прежнему сохранять большую степень ориентированности на США. Политолог полагает, что в этих условиях России с массой нерешенных социальных проблем и не преодоленным сырьевым характером экономики придется сделать выбор между ЕС и Китаем, а в более широком смысле – между КНР и Западом. Кханна считает, что в интересах России стать частью Запада, прежде всего через привязку к ЕС. Автор не скрывает, что западные политики ведут дело к созданию на постсоветском пространстве политических, экономических и военных предпосылок для включения России в орбиту Запада.

Как известно, глобальный финансово-экономический кризис негативно сказался на социально-экономическом положении нашей страны, усугубив и без того непростую социально-экономическую ситуацию, ключевыми характеристиками которой являются сырьевая направленность и недиверсифицирванность экономики, высокая степень износа основных фондов, незавершенность технологической модернизации и реформирования социально-экономической системы, бедность большинства населения и отсутствие стандартов качества жизни, сформировавшихся в развитых странах.

НИКИТИН

Андрей

Константинович – к.и.н., доцент МГИМО (У)

МИД РФ

Очевидно, что российской власти за истекшее десятилетие во многом удалось восстановить контроль над политической и экономической ситуацией в стране. Однако в сегодняшних непростых условиях тем более закономерен вопрос о том, каким образом обеспечить развитие России на десятилетия вперед как самостоятельного государства и центра силы. О необходимости реализации подобной модели во взаимоотношениях с внешним миром говорит весь предшествующий исторический опыт. Россия как евразийская держава призвана играть стабилизирующую роль в мировых делах, способствуя сглаживанию противоречий между Западом и Востоком, Севером и Югом, религиями и цивилизациями. Те периоды, когда наша страна выбирала узкую блоковую привязку или оказывалась вне клуба мировых держав, определявших правила игры, как это имело место накануне и после Первой мировой войны, заканчивались общецивилизационной катастрофой.

Представляется, что нынешнее российское руководство извлекло определенные уроки из далекого и недавнего прошлого и старается предложить обновленную версию нашего внешнеполитического курса, которая, кстати, отвечает общей тенденции усиления многополярности в мире. В Послании Федеральному Собранию 2009 г. президент России Д.А. Медведев вновь подчеркнул, что «мы по-прежнему за укрепление многополярности», которая «все отчетливее утверждается в мире».

Опыт СССР периода после Второй мировой войны, на который приходится максимальное внешнеполитическое усиление нашей страны, в этом смысле применим лишь частично. Несмотря на то что Советский Союз стремился активно действовать на международной арене по всем направлениям, крайняя идеологизация советской системы оказывала существенное негативное влияние на внешнюю политику.

В связи с этим перед нами в сфере внешней политики вновь встает задача самоидентификации – того, что означают «да» и «нет» в диалоге с нашими партнерами, каковы конкретные параметры нашего суверенитета в политическом, геополитическом, экономическом и военном плане с учетом вызовов и угроз нового века.

Российско-американские отношения

Анализ российско-американских отношений и наших отношений с Западом в целом, лидером которого остаются США, вызывает смешанные чувства. С одной стороны, мы не заинтересованы в новой конфронтации с США и Западом и стремимся это продемонстрировать. С другой стороны, в отношении нашей страны по-прежнему проводится политика «сдерживания». Соглашение о транзите через нашу страну военных грузов и персонала США в Афганистан, заключенное с новой американской администрацией в июле, в дополнение к уже действующим аналогичным договоренностям с Германией и Францией означает, что в данном конкретном вопросе мы взяли на себя по сути дела союзнические обязательства перед американской стороной. Однако возникает вопрос о том, в какой мере наши новые союзники в деле борьбы с международным терроризмом – ведущие страны НАТО – готовы прислушаться к нашим озабоченностям, рассматривают ли они Россию как союзника в стратегическом или только тактическом плане?

Новая американская администрация во главе с президентом Б. Обамой объявила об отказе от формирования третьего позиционного района НПРО США в Польше и Чехии. Однако США вовсе не отказываются от односторонних планов создания национальной системы ПРО, которая обеспечила бы для Америки безусловные военно-стратегические преимущества. В Вашингтоне ничего не говорят об отказе от формирования остальных позиционных районов по периметру наших границ. Польше в качестве компенсации обещана поставка новейших американских зенитно-ракетных комплексов. Двусторонний характер подобной сделки вообще исключает какие-либо международные инспекции. Новая американская администрация намеревается в вопросах создания НПРО сделать акцент на ракетных системах морского базирования. Очевидно, что подобные системы могут быть выдвинуты вплотную к нашим границам. Например, побережье Грузии может быть использовано для размещения американской военноморской базы. Провокационными выглядят декларации высокопоставленных представителей американского истеблишмента и нынешнего руководства Украины о возможности размещения здесь радара НПРО США вместо Чехии.

Вместе с тем позитивным моментом в наших отношениях с США стало совместное заявление президентов России и США в связи с завершением срока действия Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений. Существенным является не только обоюдное намерение выйти на заключение нового договора о СНВ, но и публичное признание нашими американскими партнерами в совместном документе значения безъядерного статуса Беларуси, Казахстана и – что особенно важно – Украины с точки зрения нераспространения и поддержания стратегической стабильности.

Даже если Россия и США договорятся до конца года по СНВ, это не снимет и других противоречий, связанных с игнорированием Западом инициатив президента России Д.А. Медведева по заключению нового

Договора о европейской безопасности, аналогичного по значению Хельсинскому заключительному акту 1975 г.

Правда, нашим партнерам все труднее уклониться от подробного обсуждения российских предложений после обнародования 29 ноября 2009 г. проекта Договора о европейской безопасности на официальном интернет-сайте Президента России. Основной принцип, заложенный в основу подобного договора, – неделимость и равенство безопасности государств и объединений государств на пространстве Евро-Атлантики от Ванкувера до Владивостока.

Представляется, что одним из ключевых положений проекта является п. 3 ст. 2: «Участник настоящего Договора не допускает использования его территории, а также не использует территорию другого Участника в целях подготовки или осуществления вооруженного нападения против одного или нескольких Участников настоящего Договора, или иных действий, существенно затрагивающих безопасность другого Участника или нескольких Участников настоящего Договора». Кроме того, в проекте подробно прописан механизм коллективного урегулирования кризисов в сфере безопасности.

В этих условиях возникает закономерный вопрос, насколько готовы наши партнеры на Западе прислушаться к российским озабоченностям в обмен на нашу союзническую военную помощь по Афганистану? С другой стороны, существует опасность постепенного втягивания нашей страны в военную операцию на афганской территории.

Активизация диалога в рамках Совета Россия–НАТО, которая произошла в последнее время, в том числе договоренность «о проведении совместного обзора вызовов и угроз 21 века», вселяет надежду на «перезагрузку» в отношениях с альянсом.

Россия заинтересована в привлечении инвестиций и передовых технологий из развитых стран, прежде всего США, ведущих государств ЕС и Японии, в модернизации инфраструктуры в соответствии с «общепринятыми международными стандартами», в приближении социальной сферы к «европейским стандартам», что президент России Д.А. Медведев вновь подчеркнул в Послании Федеральному Собранию 2009 г. Однако зачастую складывается ощущение, что наши зарубеж- ные партнеры по-прежнему стремятся добиться от России односторонних уступок, прежде всего в сырьевой сфере.

Как известно, еще в мае 2008 г. вступил в силу закон «О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства», который поставил инвестиционную деятельность иностранных компаний в России по широкому спектру направлений под непосредственный контроль правительства России, что вызывает подчас негативную реакцию в среде зарубежного бизнеса. С другой стороны, очевидно, что наши зарубежные партнеры пока не готовы к налаживанию подлинно равноправного и взаимовыгодного сотрудничества, сдерживают передачу своими компаниями в Россию новейших технологий.

Отношения России и ЕС

В уходящем году не произошло существенного продвижения в диалоге Россия – ЕС. В значительной мере это стало следствием сохраняющейся политической, экономической и военной зависимости Европейского союза, включая ведущие государства ЕС, от США. Очевидно, что подобное положение вещей не изменится в обозримой перспективе, даже несмотря на формирование на базе ЕС нового центра силы в рамках Запада. Основой этой тесной связки служит не только сохраняющееся доминирование США в рамках Запада, но и тесное переплетение интересов элит западных государств. Поэтому реформирование системы европейской безопасности, которого добивается руководство России, невозможно без участия Вашингтона, стремление которого к развитию диалога в этом направлении пока не просматривается.

В результате приходится констатировать отсутствие прогресса как в обсуждении общих проблем европейской безопасности, поднятых российским руководством, так и в конкретных вопросах, касающихся основ взаимодействия России и ЕС. Речь идет, прежде всего, об инициативе президента России Д.А. Медведева по подготовке нового Договора о европейской безопасности. Наряду с этим так и не удалось выйти на заключение обновленного Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между Россией и ЕС, хотя работа над ним ведется. Существенным препятствием остаются невыгодные для нашей страны принципы Европейской энергетической хартии (ЕЭХ).

Следствием нежелания наших партнеров в США и ЕС всерьез рассматривать российские инициативы становится опасный правовой и институциональный вакуум в решении вопросов безопасности в Европе, возникший после окончания «холодной войны», развала СССР, ликвидации блока Варшавского договора, расширения НАТО и ЕС. Причем это касается как политической и военной сферы, так и экономики. В частности, одним из измерений формирования нового режима безопасности в Европе призвана стать, по мнению российской стороны, энергетическая проблематика, связанная с вопросами транзита энергоносителей в условиях новых политических реалий, в том числе появления новых государств на постсоветском пространстве. Однако западные элиты по-прежнему пытаются оказать давление на руководство России в энергетических вопросах, участвуя в управлении транзитными кризисами, прежде всего в Украине.

ОБСЕ, формально включающая все заинтересованные страны, участвующие политических процессах на Европейском континенте и шире – в Евразии, не в состоянии эффективно разрешить ключевые проблемы европейской безопасности. События на Кавказе в августе 2008 г., связанные с агрессией режима Саакашвили против российских миротворцев и населения Южной Осетии и Абхазии, продемонстрировали, что в этой части Европы не сработали не только собственно европейские механизмы обеспечения безопасности, но и механизмы ООН.

С другой стороны, появление новых государств в Европе, признанных в одностороннем порядке либо Западом (Косово), либо Россией (Южная Осетия и Абхазия), существенно осложняет процесс выработки новых общеевропейских договоренностей в сфере безопасности.

Не следует упускать из виду, что формирование общей внешней и оборонной политики Евросоюза также превращает ЕС в новый военно-политический блок в Европе, наряду с НАТО, во многом с идентичным составом участников. Очевидно, что экстраполяция этой новой военнополитической реальности возможна и в регионе СНГ – зоне «наших привилегиро- ванных интересов», по словам президента России Д.А. Медведева, в рамках «новой восточной политики» и «восточного партнерства» ЕС. Частично подобный процесс на постсоветском пространстве уже реализован, так как три бывшие прибалтийские республики СССР стали членами НАТО и ЕС. Подобный бесконтрольный процесс развивается параллельно с продолжающимся созданием альтернативной системы транспортировки углеводородов в обход России, существенным элементом которой является проект «Набукко». В то же время Запад добивается от нас исполнения ДОВСЕ.

Попытки вытеснения нашей страны с авансцены мировой политики чреваты заметным сужением многополярности, новой поляризацией в духе «биполярного мира» времен «холодной войны», переходом к миру без правил, обострением ключевых межгосударственных и межцивилизационных противоречий, прежде всего между Западом и Японией, с одной стороны, и Китаем – с другой, между христианством и исламом.

Казалось бы, обнадеживающий характер в рамках сотрудничества России и ЕС, тем более в условиях глобального финансовоэкономического кризиса, носит прогресс в двусторонних отношениях нашей страны, в частности, с Германией – экономическим лидером еврозоны и нашим основным торгово-экономическим партнером, что выразилось в том числе в заключении комплекса соглашений по итогам 11-х российско-германских межгосударственных консультаций на высшем уровне в июле 2009 г.

В то же время приходится констатировать, что торговое сотрудничество с Германией, которое с нашей стороны имеет преимущественно сырьевую направленность, в разы превосходит прямые инвестиции в реальный сектор российской экономики. Таким образом, далеко не в полной мере используется потенциал российско-германского взаимодействия, которое могло бы существенным образом способствовать развитию в России высокотехнологичных производств. Представляется, что наши зарубежные партнеры в развитых странах, в том числе в ЕС, не до конца осознают собственную заинтересованность в успехе российской модернизации, появлении в нашей стране массового платежеспособного потребителя качественных товаров и услуг.

Большое внимание российская дипломатия уделила в 2009 г. развитию отношений со странами Восточной и ЮгоВосточной Европы – как теми, которые уже стали членами НАТО и ЕС, так и теми государствами, которые Евросоюз рассматривает в качестве «потенциальных кандидатов» на вступление. Эти страны имеют существенное значение, в том числе с точки зрения обеспечения транзита в нашем товарообороте с ЕС. Линия на наращивание сотрудничества с объединяющейся Европой, приближение нашей страны к стандартам ЕС и в дальнейшем останется в числе приоритетов российской внешней политики.

Китайский векторроссийской внешней политики

На фоне пробуксовывания наших отношений с Западом знаковым является заметный прогресс в российско-китайских отношениях, выражением которого стал комплекс соглашений и договоренностей по итогам визита Председателя Правительства России В.В. Путина в Пекин в октябре этого года. Несмотря на то что многие параметры расширения сотрудничества с КНР пока до конца не определены, а ряд подходов уже вызвал критику в СМИ, обоснованным представляется вывод о том, что руководство России в нынешних непростых условиях предприняло решительные шаги для сохранения государственной самостоятельности нашей страны, как раз не делая окончательного выбора между Западом и Востоком в лице его безусловного лидера в наступившем веке – Китая. Интенсификация сотрудничества с КНР, в том числе в нефтегазовой сфере, должна также стать источником дополнительных финансовых средств для осуществления российской модернизации. Особо хотелось бы отметить российско-китайские договоренности в сфере атомной промышленности, которые позволят нашей стране так же, как и в случае с Ираном, выступить в роли экспортера высокотехнологичной продукции и услуг.

Россия в многосторонних структурах

Новый формат «двадцатки» – «Группы двадцати», возникший в 2008 г. в качестве одного из ответов на глобальный финан- сово-экономический кризис, пока только формируется. Объем влияния «двадцатки» на управление мировыми финансами остается еще весьма скромным. Несмотря на то что нынешний финансовый кризис зачастую связывают в том числе с недостатками американской кредитно-денежной политики, США сохраняют роль мирового экономического лидера, главного финансового центра, а доллар – основной резервной валюты. Тем не менее активная позиция нашей страны в работе «Группы двадцати» имеет большое значение в контексте укрепления коллективных начал в решении ключевых мировых проблем.

На этом фоне как-то на второй план отошла «восьмерка» как площадка взаимодействия России с наиболее развитыми странами мира, прежде всего – странами Запада и Японией, несмотря на то что «семерка» в условиях кризиса продолжает свою деятельность. Казалось бы, появление нового, более широкого международного форума по финансово-экономическим вопросам в лице «двадцатки» отвечает нашим интересам. Однако будет весьма печально, если для «восьмерки», которая во многом была данью нашему сохраняющемуся военно-политическому потенциалу, не будет найдена обновленная повестка, ориентированная на сотрудничество в области технологического прогресса и модернизации.

Уходящий год не ознаменовался сколько-нибудь заметным прогрессом в вопросах совершенствования деятельности и повышения дееспособности ООН на фоне продолжающегося усиления военно-политического инструментария обеспечения глобального позиционирования НАТО и ЕС. В целом только самостоятельная и сильная Россия способна интенсифицировать деятельность СБ ООН, которому в противном случае будет отведена в новом веке роль системы гуманитарных организаций. Взаимодействие «шестерки посредников» (пять постоянных членов СБ ООН и Германия) по иранской ядерной проблеме в 2009 г. не привела к нахождению устраивающего все стороны решения, что объективно тормозит процесс укрепления международного режима ядерного нераспространения. Столь же трудно, а зачастую – драматично продвигался и диалог международных посредников с участием России по ядерной программе КНДР. Не наступил прорыв и в вопросах ближневос- точного урегулирования, где наша страна также является членом «квартета» посредников. Россия по-прежнему остается вне рамок ВТО, хотя и не отказывается от намерения вступить в эту организацию.

В целом можно констатировать, что глобальный финансово-экономический кризис в какой-то мере отодвинул на второй план ключевые вопросы мировой политической повестки.

Россия в процессахна пространстве СНГ

Большинство государств СНГ, уступая нашей стране по весу и влиянию, даже с учетом переживаемых нами трудностей, тем не менее, стремятся лавировать между Россией, Западом, включая США и ЕС, и Китаем. В этом смысле они тоже выстраивают свою многовекторность и так же, как и важнейшие мировые центры силы, желающие закрепиться на постсоветском пространстве, не склонны рассматривать СНГ как зону российских «привилегированных интересов». Как известно, это касается даже Беларуси, нашего союзного государства. Вместе с тем благоприятным для нас является готовность элит части стран СНГ несколько дистанцироваться от Запада, что выразилось в 2009 г. в усилении взаимодействия в рамках ОДКБ. Другим позитивным моментом стало создание Таможенного союза России, Беларуси и Казахстана, соглашение о котором вступит в силу с 1 января 2010 г. Очевидно, что регион СНГ является для нас важнейшим рынком сбыта продукции нашей обрабатывающей промышленности и машиностроения, продажи информационных и образовательных услуг.

С другой стороны, Россия является, как известно, притягательным объектом для трудовой миграции. Представляется, что мы не в полной мере используем этот фактор для профилирования взаимоотношений с государствами СНГ в наших интересах, в том числе из-за сохраняющейся неупорядоченности трудовой миграции на территории России.

Наиболее болезненным вопросом для нас по-прежнему остается судьба Украины, в которой продолжается нагнетание русофобии. Дрейф и включение Украины в орбиту Запада чревато самыми тяжелыми и трудно прогнозируемыми последствиями для нашей страны, в том числе потому, что речь идет о колыбели нашей государс- твенности. З. Бжезинский во многом прав, повторяя, что без Украины Россия больше не великая держава. Приходится с сожалением констатировать, что пока не удалось найти эффективных инструментов противодействия тем разрушительным процессам, которые сегодня определяют украинские реалии. Вопрос о внешнеполитической привязке и сохранении нейтрального статуса Украины останется одной из ключевых проблем российской внешней политики в ближайшем будущем.

В целом обоснованным представляется вывод о том, что на пространстве СНГ по-прежнему не удалось сформировать прозрачные и взаимовыгодные, отвечающие коренным интересам народов региона правила взаимодействия с учетом интересов России, в том числе с другими влиятельными центрами силы, прежде всего США и ЕС, продолжается линия на вытеснение нашей страны из региона.

Отношение россиянк внешнеполитической проблематике

В ноябре 2009 г. обнародованы результаты социологического исследования «Падение Берлинской стены: до и после» (Россияне о внешнеполитических процессах), проведенного Институтом социологии РАН в сотрудничестве с представительством Фонда им. Фридриха Эберта (Германия). Данные опросов свидетельствуют о сохраняющейся открытости россиян в отношении других стран и регионов, в целом положительной оценке завершения «холодной войны» (86%), объединения Германии, которое воспринимают как закономерное 56% респондентов. 48% россиян считают реалистичной задачу вхождения нашей страны в число 10–15 наиболее развитых стран мира.

Кстати, подобное настроение вполне перекликается с замечанием президента России Д.А. Медведева в Послании Федеральному Собранию 2009 г. о том, что «наши отношения с другими странами должны быть также нацелены на решение задач модернизации России. Нам нечего, как принято говорить, “надувать щеки”. Мы заинтересованы в притоке в страну капиталов, новых технологий и передовых идей. Знаем, что и наши партнеры рассчитывают на сближение с Россией для реализации своих приоритетных задач.

Поэтому наша внешняя политика должна быть исключительно прагматичной.

Ее эффективность должна оцениваться по простому критерию: способствует ли она улучшению жизненных стандартов в нашей стране».

Российская внешняя политика в 2010 г.

Российский политический класс и дипломатия встречают 2010 г. в крайне непростых условиях. Можно сказать, что за плечами определенный исторический период 1999–2009 гг., который начался бомбежками Белграда, а завершился глобальным финансово-экономическим кризисом. Представляется, что человечество пока не смогло воспользоваться уникальным шансом на формирование мировой цивилизации на более разумных принципах, который появился с окончанием «холодной войны». Основным смыслом российской внешней политики, как представляется, должно стать укрепление коллективных начал в решении ключевых глобальных и региональных проблем, поиск оптимального баланса между открытостью миру и максимальной защитой нашего национально-государственного суверенитета, активное участие в формировании новой повестки международных отношений, адекватной потребностям XXI в., в центре которой будут вопросы экологии, здоровья, образования, устойчивого развития, распространения стандартов жизни «золотого миллиарда» на все человечество. Наметившееся усиление многовекторности отечественной внешней политики создает для этого необходимые предпосылки.

7 декабря 2009 г. в Копенгагене откры- лась XV Конференция ООН по изменению климата. В настоящее время мировое сообщество вступило в фазу подготовки к посткиотскому периоду. Очевидно, что речь пойдет не только об эффективности уже принятых мер, дальнейших действиях и финансово-экономическом вкладе стран в стабилизацию климата, но и о широкой экологической проблематике, связанной с развитием ноосферы. Это хороший повод, чтобы закрепить за вопросами глобальной экологической безопасности статус неотъемлемого элемента новой парадигмы международных отношений ХХI в. Очевидно, что Россия, на долю которой приходится не менее трети мировых природных ресурсов, призвана занять самую активную позицию в формировании норм и правил международного антикризисного экологического менеджмента, чтобы воспрепятствовать практике двойных стандартов и содействовать укреплению коллективных начал в этой сфере. В конкретном плане это важно и с точки зрения обеспечения наших интересов в ходе освоения Арктического шельфа.

Подобный подход в полной мере отвечает сути поручения Президента России Д.А. Медведева МИД России о «подготовке программы эффективного использования внешнеполитических факторов в целях долгосрочного развития» с учетом необходимости «усиления координации в деятельности отстаивания интересов России во внешнеполитической, экономической и гуманитарной сферах», содержащегося в Послании Федеральному Собранию 2009 г.