Условия поддержки незанятого населения в экономике России

По имеющимся статистическим данным, в России наблюдается довольно благоприятная ситуация по общей численности трудоспособного населения. Важной исследовательской задачей выступает анализ уровня занятости трудоспособного населения, соотношения уровней производительности труда и заработной платы. Трудоспособное население любой страны состоит из двух крупных групп: коренного населения в трудоспособном возрасте и трудовых мигрантов из других стран. Первая группа определяется в основном демографическими факторами, а вторая во многом зависит от экономических параметров.

Объем трудоспособных возрастов коренного населения определяется уровнем рождаемости в соответствующие годы и коэффициентами дожития до рабочих возрастов. В целом в России с 1950-х гг. установился режим относительно низкой детской смертности, поэтому численность трудоспособного населения в основном определяется рождаемостью. Спецификой России является неравномерность демографических волн рождаемости из-за социально-политических катаклизмов XX в., поэтому изменение доли рабочих возрастов в общем объеме населения носит волнообразный характер [2].

Ресурсы внешней миграции в целом зависят от объема трудовых ресурсов сопредельных стран, имеющих уровень жизни ниже, чем в России, что делает трудовую миграцию экономически выгодной для самих мигрантов.

Адекватная оценка внешней миграции затруднена из-за большой доли нелегальной миграции. В начале 2000-х гг. в России насчитывалось 3 млн внешних трудовых мигрантов, в 2017 г. – более 6 млн чел. При этом постоянно в России находится от 10 до 11,8 млн легальных и нелегальных мигрантов, в том числе 7,8 млн потенциальных трудовых мигрантов. В 2000 г. только 200 тыс. иностранцев работали легально, в 2013 г. – 1,4 млн чел., а с учетом новых каналов легализации – более 3 млн чел. Другие оценки относительно 15–20 млн мигрантов с учетом нелегалов являются явно завышенными [3, с. 58–59]. По разным методикам оценки разброс численности нелегальной миграции составляет от 2,1 млн чел. в 2010 г. до 31,7 млн чел. в 2013 г. [4]. По оценкам МВД, в 2004 г. в Москве проживало от 0,9 до 3 млн нелегальных мигрантов [5].

Одной из причин появления большого количества трудовых мигрантов является ухудшение демографической ситуации, что проявляется в сокращении численности коренного населения в трудоспособном возрасте. Проверим, существует ли обратная зависимость между численностью трудоспособного населения и легальным объемом привлекаемых мигрантов на основе числа выданных разрешений на работу. Сводные данные приведены в таблицах 1 и 2.

Таблица 1 – Численность трудоспособного населения и трудовых мигрантов в 1990–2018 гг.

Год	Численность трудоспособного населения, млн чел. [6]	Динамика, %	Численность трудовых мигрантов, тыс. чел. [7]	Динамика, %	Совпадение обратных трендов
1990	86,0	–	Статистически незначимо	–	–
1995	83,7	–2,7	300	+300	Да
2000	86,6	+3,5	211	–29,7	Да
2008	89,7	+3,6	2 426	+1 150	Нет
2009	89,3	–0,5	2 224	–8,3	Нет
2010	88,0	–1,5	1 641	–26,2	Нет
2011	87,8	–0,2	1 028	–37,4	Нет
2012	87,1	–0,8	1 149	+11,8	Да
2013	86,1	–1,1	1 112	–3,2	Нет
2014	85,2	–1,0	1 044	–6,1	Нет
2015	85,4	+0,2	182,4	–82,5	Да
2016	84,2	–1,4	143,9	–21,1	Нет
2017	83,2	–1,2	114,9	–20,2	Нет
2018	82,3	–1,1	93,2	–18,9	Нет

Таблица 2 – Динамика трудоспособного населения и миграционного прироста в 1990–2018 гг.

Период	Изменение объема трудоспособного населения, млн чел.	Изменение миграционного прироста, млн чел.	Совпадение по абсолютным величинам
1	2	3	4
1990–1995	–2,3	+0,3	Нет
1995–2000	+2,9	–0,1	Нет

Продолжение таблицы 2

1	2	3	4
2000–2008	+3,1	+2,2	Нет
2008–2009	–0,4	–0,2	Нет
2009–2010	–1,3	–0,6	Нет
2010–2011	–0,2	–0,6	Нет
2011–2012	–0,7	+0,1	Нет
2012–2013	–1	–0,04	Нет
2013–2014	–0,9	–0,1	Нет
2014–2015	+0,2	–0,9	Нет
2015–2016	–1,2	–0,04	Нет
2016–2017	–1	–0,03	Нет
2017–2018	–0,9	–0,02	Нет

Обратная зависимость между численностью коренного трудоспособного населения и трудовой миграцией наблюдалась только в 30,8 % случаев, а совпадения по абсолютным величинам не наблюдалось. Следовательно, нет заметной зависимости между сокращением коренного населения в трудоспособном возрасте и наплывом трудовых мигрантов. По данным Г. Ситнян-ского и В. Бушкова, миграция избыточной рабочей силы из Средней Азии в Россию началась в 1960–70-х гг. [8], а с середины 1970-х гг. иммиграция в Россию стала превосходить эмиграцию [9]. При этом на 1970 г. трудоспособное население России составляло всего 72,8 млн чел., что меньше не только нынешней численности трудоспособного населения, но и прогноза на 2020 г. – 80,6 млн чел.

Сравним динамику численности общего трудоспособного населения с динамикой ВВП. Сводные данные приведены в таблице 3.

Таблица 3 – Динамика ВВП и трудоспособного населения за 1990–2016 гг.

Период	Изменение ВВП, % [10]	Изменение численности трудоспособного населения, %	Совпадение трендов	Совпадение величин
1990–1995	–37,9	–2,7	Да	Нет
1995–2000	+5,5	+3,5	Да	Нет
2004–2005	+6,4	+0,27	Да	Нет
2005–2006	+8,2	+0,06	Да	Нет
2006–2007	+8,5	–0,11	Нет	Нет
2007–2008	+5,2	–0,35	Нет	Нет
2008–2009	–4,8	–0,45	Да	Нет
2009–2010	+4,5	–1,5	Нет	Нет
2010–2011	+4,3	–0,15	Нет	Нет
2011–2012	+3,4	–0,9	Нет	Нет
2012–2013	+1,3	–1,1	Нет	Нет
2013–2014	+0,6	–1,14	Нет	Нет
2014–2015	–2,8	+0,3	Нет	Нет
2015–2016	–0,2	–1,4	Да	Нет

Таким образом, в 42,9 % случаев динамика ВВП совпадала с динамикой численности трудоспособного населения, и даже в случаях совпадения трендов темпы экономического роста оказались выше темпов прироста трудоспособного населения.

В научной литературе ведется дискуссия о влиянии численности трудоспособного населения на темпы экономического роста и уровень безработицы. Р. Истерлин считает, что «при прочих равных условиях снижение темпов выхода представителей молодежи на рынок труда приводит к благоприятным условиям (снижению безработицы. – Примеч. авт. ) из-за их дефицита, и наоборот: рост темпов выхода молодежи на рынок труда приводит к неблагоприятным условиям» [11]. Р. Шимер не согласен с Р. Истерлином и считает, что «фирмы предпочитают работать на рынках с большим несоответствием (между спросом и предложением молодых работников. – Примеч. авт. ), потому что на них легче найти хороших сотрудников, чем на более плотных рынках труда» [12].

В частности, существует мнение, что России для развития обширных территорий не хватает населения. В связи с этим складывается интересная ситуация относительно внутрироссийской миграции. В России в целом наблюдался отток трудоспособного населения в центральные и южные регионы страны (всего 3 млн чел. с начала 1990-х гг.). Происходит отток населения из сельских районов в города и из мелких городов в крупные агломерации. На фоне сокращения населения Поволжья и Сибири его прирост в центральных регионах с начала 1990-х гг. составил почти 4 млн чел. С 2011 г. внутренняя миграция значительно возросла и составила до 4 млн чел. в год, а межрегиональная - до 1,9 млн чел. [13]. Лидерами по привлечению внутренних мигрантов в 2013 г. выступили Москва и Московская область, Санкт-Петербург и Ленинградская область, Краснодарский край и нефтегазовые районы Урала и Сибири. Иностранные мигранты направляются в те же регионы: на Москву приходится 20,9 % всех выданных разрешений на работу, Московскую область - 8 %, Санкт-Петербург и Ленинградскую область - 21,5 %, Краснодарский край - 5 % и Ханты-Мансийский автономный округ - 3 % [14, с. 354]. При этом регионы, принимающие мигрантов, характеризуются дефицитом рабочей силы, а регионы-доноры (Курганская, Астраханская, Кировская области, республики Алтай, Карелия, Хакасия и др.), наоборот, испытывают ее избыток.

Таким образом, в России не наблюдается явного влияния численности трудоспособного населения на экономическое развитие, однако имеет место четкая обратная зависимость: уровень экономического развития влияет на численность трудоспособного населения. По мнению авторов, миграция зависит от уровня экономического развития, состояния социально-экономической инфраструктуры и климатических условий. Но экономические факторы являются главными.

В целом внутрироссийская трудовая миграция характеризуется небольшими величинами: в 2012 г. численность работающих за пределами своего региона составила 2,3 млн чел, а без учета суточной миграции из пригородов в крупные города всего 1 563 тыс. чел. (1,4 % населения в возрасте 15–72 года, или 2,2 % занятого населения). Доля мигрантов в занятом населении регионов приезда колебалась: в нефтегазовых районах - 14,4 %, в Москве - 10,1 %, в Ненецком АО - 5,3 %. Сельские жители являются более мобильными на рынке труда: при доле 26 % от населения страны их вклад в миграцию составляет 42 % [15].

Существует распространенное мнение об отрицательном влиянии конкуренции со стороны иностранных мигрантов на рынок труда и уровень зарплат. Действительно, работодатели находят более выгодным нанимать мигрантов без оформления и выплаты налогов, однако сказанное справедливо только для сферы тяжелого неквалифицированного труда с низкой заработной платой. Согласно оценкам, в 2009–2013 гг. заработная плата мигрантов была на 40 % ниже заработной платы коренных жителей на аналогичных работах [16, с. 121]. Альтернативная оценка: 37 % в 2007 г. и 45 % в 2009 г. конкретно для трудовых иммигрантов из Таджикистана [17, с. 41]. Именно в этом секторе низкоквалифицированного и физически тяжелого труда сосредоточена большая часть трудовых мигрантов. Например, в 2011–2013 г. из 3 млн чел., получивших разрешительные документы на работу в РФ, высококвалифицированные трудовые мигранты составили 50 тыс. чел., а квалифицированные - чуть больше 200 тыс. чел. [18, с. 343-344]. По данным официальной статистики, в 2012 г. 31 % мигрантов трудился в неквалифицированном секторе (легальная миграция), а с учетом данных различных опросов этот показатель достигает 60 % (нелегальная миграция) [19, с. 348]. При этом даже в этом секторе у российских мигрантов в целом выше образование и квалификация, они предъявляют более высокие требования к рабочим местам, чем иностранцы. Следовательно, имеет место конкуренция не столько между российскими и иностранными работниками, сколько между формальным и неформальным сектором экономики (30 % иностранных мигрантов трудились рядом с внутрироссийскими мигрантами). В сфере квалифицированной рабочей силы нет заметной разницы или преимуществ у мигрантов относительно коренного населения.

В целом и внутренняя, и иностранная миграция сосредоточены преимущественно в одних и тех же отраслях экономики: для мужчин это строительство (40 % внутрироссийских и 32 % иностранных мигрантов), добыча полезных ископаемых, реже - сельское хозяйство, торговля (9 % иностранных мигрантов в 2012 г.) и транспорт; для женщин сфера услуг (17 % в 2012 г.). Особенно сильно влияние мигрантов в сфере строительства. В нефтегазовых районах 41 % занятых в строительстве и 37 % занятых в добыче полезных ископаемых мужчин являются трудовыми мигрантами [20, с. 40]. Легально в строительной отрасли заняты 5 % мигрантов, с учетом нелегалов этот показатель приближается к 20 %. При этом в строительстве заняты только 7,6 % коренных россиян против 34 % мигрантов (в торговле - 18,4 против 8 %, на транспорте - 9,5 против 4 %) [21, с. 347].

Влияние мигрантов на рынок труда довольно незначительно: увеличение числа мигрантов на 1 млн чел. приведет к уменьшению заработной платы в среднем по стране на 0,17 %, а депортация всех нелегальных мигрантов увеличит среднюю заработную плату всего на 0,6 %. При этом для неквалифицированного сектора цифры немного выше: увеличение доли мигрантов на 1 % уменьшит зарплату на 0,215 %, а депортация всех нелегальных мигрантов повысит ее на 1,1 %. При этом депортация всех нелегальных мигрантов увеличит цены на товары и услуги секторов с их значительным участием на 1 % [22].

По мнению С. Рязанцева, даже с учетом недополученных в 2010 г. российским бюджетом 200 млрд р. от уплаты налогов «прибыль» экономики России от работы мигрантов составила

• 2 714,1 млрд р. При этом стоимость произведенных мигрантами товаров и услуг намного больше их личного потребления и денежных переводов на родину [23, с. 24].

Структура мигрантов в целом противоречит заявленной потребности рынка труда в России в специалистах различного профиля. В 2012 г. дефицит по группе неквалифицированных рабочих составлял 2,7 %; операторов машин и установок – 2,6; квалифицированных рабочих – 2,9; медсестер – 5,6; врачей – 11,5 % [24, с. 16].

• А. Ивантер критикует саму идею оценки трудовых ресурсов исходя исключительно из количественного параметра. В 2006 г. из 90 млн трудоспособного населения в экономике было всего 68,2 млн официально занятых, что на 8,7 млн меньше показателя 1989 г., когда наблюдался рекордный процент официально занятого населения в трудоспособном возрасте (92 %). В настоящее время уровень занятости трудоспособного населения составляет 75 %. При этом резко сократилось число лиц рабочих специальностей и увеличилось количество специалистов непроизводственной сферы деятельности [25]. По данным Е. Щербаковой, численность экономически активного населения в России в 2006 г. составила 74,3 млн чел. [26]. Стоит отметить, что занятость наблюдается как в возрасте до 18 лет, так и после 55–60 лет, поэтому в некоторых источниках трудоспособным считают население в возрасте от 15 до 72 лет.

В целом все трудоспособное население можно разделить на три группы: официально занятые, официально безработные и официально не входящие в состав рабочей силы (но, возможно, входящие в неформальную занятость). Данные о соотношении различных групп по сообщениям Росстата приведены в таблице 4 [27].

Таблица 4 – Структура трудоспособного населения в 2000–2017 гг., тыс. чел.

Год	Численность людей в возрасте от 15 до 72 лет	Рабочая сила	Занятые	Безработные	Не входящие в рабочую силу
2000	111 166	72 770	65 070	7 700	38 396
2001	111 435	71 547	65 123	6 424	39 888
2002	111 544	72 357	66 659	5 698	39 187
2003	111 717	72 273	66 339	5 934	39 444
2004	111 578	72 985	67 319	5 666	38 593
2005	111 519	73 581	68 339	5 242	37 938
2006	112 177	74 419	69 169	5 250	37 758
2007	112 229	75 289	70 770	4 519	36 940
2008	112 258	75 700	71 003	4 697	36 558
2009	111 917	75 694	69 410	6 284	36 223
2010	111 533	75 478	69 934	5 544	36 055
2011	110 916	75 779	70 857	4 922	35 137
2012	110 222	75 676	71 545	4 131	34 546
2013	110 222	75 529	71 391	4 137	34 693
2014	109 505	75 428	71 539	3 889	34 076
2015	110 775	76 588	72 324	4 264	34 187
2016	110 226	76 636	72 393	4 243	33 590
2017	110 166	76 109	72 142	3 967	34 057

Если в России ситуация на рынке труда определяется больше предложением, чем спросом на рабочую силу, то между общей численностью трудоспособного населения и числом занятых должна наблюдаться прямая зависимость. Уменьшение численности трудоспособного населения должно высвобождать рабочие места и тем самым снижать безработицу, и наоборот: увеличение численности трудоспособного населения должно выталкивать излишек людей из сферы занятости и тем самым увеличивать безработицу. Проверим данную гипотезу на примере России. Сводные данные приведены в таблице 5 [28].

Таблица 5 – Динамика безработицы и трудоспособного населения в 1992–2002 гг.

Год	Альтернативная оценка численности безработных в трудоспособном возрасте, % от общей численности населения трудоспособного возраста	Динамика, %	Численность трудоспособного населения, чел.	Динамика, %	Совпадение динамики
1	2	3	4	5	6
1992	5,1	–	84 008 943	–	–
1993	5,9	+0,8	83 110 069	–1,1	Нет
1994	8,2	+2,3	83 158 608	+0,1	Да

Продолжение таблицы 5

1	2	3	4	5	6
1995	9,6	+1,4	83 674 854	+0,6	Да
1996	9,8	+0,2	83 886 769	+0,3	Да
1997	12,0	+2,2	84 170 040	+0,3	Да
1998	13,5	+1,5	84 725 544	+0,7	Да
1999	13,0	–0,5	85 635 693	+1,1	Нет
2000	10,1	–2,9	86 563 565	+1,1	Нет
2001	6,9	3,2	87 489 323	+1,1	Нет
2002	6,0	–0,9	87 909 291	+0,5	Нет

Как видим, совпадение трендов наблюдается в половине случаев. Можно провести анализ не по общей численности населения в трудоспособном возрасте, а по экономически активному населению. Сводные данные приведены в таблице 6 [29].

Таблица 6 – Динамика безработицы и рабочей силы в 2001–2015 гг.

Год	Объем рабочей силы, млн чел.	Динамика, %	Доля безработицы (от объема рабочей силы), %	Динамика, %	Совпадение трендов
2001	71,5	–	9,0	–	–
2002	72,4	+1,3	7,9	–12,2	Нет
2003	72,3	–0,1	8,2	+3,8	Нет
2004	73,0	+1,0	7,8	–4,9	Нет
2005	73,6	+0,8	7,1	–9,0	Нет
2006	74,4	+1,1	7,1	0	Нет
2007	75,3	+1,2	6,0	–15,5	Нет
2008	75,7	+0,5	6,2	+3,3	Да
2009	75,7	0	8,3	+34,0	Нет
2010	75,5	–0,3	7,3	–12,0	Да
2011	75,8	+0,4	6,5	–11	Нет
2012	75,7	–0,1	5,5	–15,4	Да
2013	75,4	–0,4	5,6	+1,8	Нет
2014	75,4	0	5,2	–7,1	Нет
2015	75,4	0	5,5	+5,8	Нет

Как видим, в большинстве случаев (11 против 3) не наблюдается прямой зависимости между численностью населения в трудоспособном возрасте и динамикой безработицы. Иными словами, ситуация на рынке труда определяется не столько предложением, сколько спросом.

Если причиной дефицита предложения на рынке труда является преимущественно количественный фактор (численность трудовых ресурсов), то между числом заявленных вакансий и процентом безработных должна наблюдаться обратная зависимость: увеличение числа вакансий должно уменьшать процент безработных, и наоборот. Если же причина дефицита трудоспособного населения заключается больше в качественных факторах (разрыв между предложением и спросом на рынке труда по профессиям и квалификациям), то зависимость между двумя показателями будет слабой или статистически незаметной. Проясним данный вопрос на примере России [30].

С 1998 по 1999 г. число вакансий увеличилось и по данным отчетности предприятий, и по данным банка Государственной службы занятости (ГСЗ). Процент безработных сократился. С 1999 по 2000 г. число вакансий увеличилось, а процент безработных сократился по обоим источникам данных. С 2000 по 2001 г. число вакансий увеличилось по данным отчетности предприятий и не изменилось по данным банка ГСЗ, процент безработных по данным ГСЗ увеличился. С 2001 по 2002 г. число вакансий по обоим источникам не изменилось, процент безработных уменьшился. С 2002 по 2003 г. число вакансий по отчетности предприятий незначительно повысилось и осталось неизменным по данным ГСЗ, процент безработных увеличился. С 2003 по 2007 г. число вакансий по отчетности предприятий незначительно увеличилось и незначительно уменьшилось по данным банка ГСЗ, процент безработных уменьшился. С 2007 по 2009 г. число вакансий резко сократилось, процент безработных увеличился. С 2009 по 2012 г. число вакансий увеличилось, процент безработных сократился. С 2012 по 2013 г. число вакансий практически не изменилось, процент безработных немного увеличился. С 2013 по 2014 г. число вакансий уменьшилось, процент безработных уменьшился. С 2014 по 2015 г. число вакансий сократилось, процент безработных увеличился. С 2015 по 2016 г. число вакансий по отчетам предприятий увеличилось, по данным ГСЗ практически не изменилось, процент безработных уменьшился. Таким образом, для большинства периодов (11 против 7) наблюдалась явная обратная зависимость между числом вакансий и уровнем безработицы. Иными словами, на рынке труда существует значительный резерв незанятой рабочей силы. Также отметим, что об абсолютной нехватке трудоспособного населения речи не идет: даже в пиковый по числу вакансий 2013 год по отчетам предприятий и данным ГСЗ безработица сохранялась на уровне 5,2–5,6 % рабочей, или в 3,9–4,1 млн чел. [31].

При достаточно высоком уровне официальной занятости и низком уровне безработицы Россия характеризуется большой долей неформальной занятости. Впрочем, оценки объема серого сектора экономики наталкиваются на большие трудности и имеют значительный разброс. Согласно оценкам Обследования населения по проблемам занятости Росстата, с 1999 по 2012 г. удельный вес неформально занятых работников увеличился с 12,4 до 19,0 % [32, с. 5]. Оценки на основе баланса труда (БТ) завышают цифры примерно на 5 %. Расчет В. Гимпельсона и Р. Ка-пелюшникова говорит о примерно 28 % неформально занятых на 2008 г. и уже о 30 % – на 2012 г. [33]. И хотя оценки различаются от 8 % на начало периода до 16 % на конец периода, почти все методики показывают неуклонное увеличение процента занятых в неформальной экономике. Использование Российским мониторингом экономического положения и здоровья населения ВШЭ легалистского подхода для оценки дает показатель не более 15 %, а производственный метод МОТ – чуть больше 10 %.

Таким образом, в зависимости от оценок Россия по неформальной занятости либо находится на уровне самых развитых стран мира, либо смещается в среднюю группу, к уровню Южной Европы. Часть неформально занятых балансирует на грани безработицы, являясь эпизодически занятыми. Сами рабочие места в неформальном секторе в целом менее надежны по сравнению с формальной занятостью. При этом неформальная занятость сосредоточена в сферах торговли, строительства и бытовых услуг.

Работы А. Ощепкова и Ф. Слонимчика показывают, что объем серого сектора зависит от размера минимальной оплаты труда и налогообложения: при повышении МРОТ труд неквалифицированных работников становится менее рентабельным и переходит в неформальную занятость [34]. В результате налоговой реформы 2001 г. число выходящих на неформальные приработки оказалось на 14 % ниже дореформенного показателя, неформальная занятость уменьшилась на 2,5 %, а нерегулярные приработки – на 4,0 %. По выводам В. Гимпельсона и Р. Капелюш-никова, специфика России заключается в довольно высоком уровне образования работающих в неформальном секторе, а причиной роста нелегальной занятости является не качество рабочей силы (как в слаборазвитых странах), а уменьшение спроса на труд в результате сокращения формального сектора экономики [35].

Таким образом, проблемы неформальной занятости следующие: из-за неквалифицированного характера работ зарплаты в сером секторе экономики обычно ниже; нелегально работающие не платят налоги и тем самым подрывают финансовые возможности социального государства; производительность и технологический уровень неформальной занятости очень низкий и препятствует экономическому росту [36].

Все эксперты сходятся во мнении о низкой производительности труда в России. В 1990-х гг. производительность труда в России резко упала, в 2000–2007 гг. росла на 5,9 % в год, в 2010– 2017 гг. замедлилась до 1,4 %, а в 2019 г., по мнению аналитиков The Conference Board , достигнет 2,9 %. По данным Росстата, резкое замедление производительности труда наблюдалось в 2009 и 2015 гг., а с 2016 г. отмечался небольшой положительный прирост в 2 % в год [37].

Согласно данным ОЭСР, в 2017 г. Россия по производительности труда опережала только Мексику, но зато уступала всем остальным странам. Вклад среднего россиянина за 1 час рабочего времени составлял 26,5 долл.; жителя США – 72,1; Германии – 76,4; Великобритании – 60; Японии – 46,1; в среднем по странам ОЭСР – 54,8; странам G7 – 64,1 долл. в год [38]. При этом по количеству отработанных часов россияне, наоборот, в лидерах: 1 978 часов в год против 1 371 у Германии и 1 482 у Франции. При этом отставание наблюдалось еще в советское время: от США – в 4,2 раза, Великобритании – в 2,8. И если в современное время разрыв между Россией и развитыми странами практически не сократился, то развивающиеся страны стали постепенно догонять Россию: с 1991 по 2012 г. производительность труда в России повысилась на треть, а, например, в Китае – в 7 раз [39].

По данным А. Щербакова, россияне отстают не только в производительности труда, но и в размере зарплаты: от США в 3–5 и 7–8 раз соответственно [40]. О низкой оплате труда россиян относительно ВВП пишет и С. Сулакшин [41]. Но, по данным Э. Соболева, относительно производительности труда не наблюдается данной зависимости: в Великобритании зарплата по паритету покупательной способности (ППС) в 1,8 раза выше России при двукратном превышении в производительности труда, в Канаде – превышение в 1,9 по зарплате и в 2,0 по производительности труда, в Италии – 1,8 и 2,0, в Германии – 2,3 и 2,4, во Франции – 2,0 и 2,4, в США – 2,5 и 2,6, в Норвегии – в 2,1 и 3,4 раза соответственно [42, с. 87]. По данным Р. Капелюшникова, по доле оплаты труда в ВВП в 2007 г. Россия опережала 12 из 32 стран – членов ОЭСР, имея показатель выше развивающихся стран (Чили) или некоторых стран Южной и Восточной Европы (Польши), ниже США и почти всех стран Западной Европы и находясь на одном уровне с Венгрией и Южной Кореей. Впрочем, не наблюдается и явной зависимости между уровнем зарплаты и производительностью труда: в анализе за 1998–2012 гг. разброс между показателями составляет от –17,6 до +10,3 % в «корректном» методе и от –16,6 до +11,0 % в «упрощенном» [43]. По данным И. Терентьевой, средняя зарплата в России в 2,5 раза меньше среднего показателя стран ОЭСР по ППС [44].

По мнению В. Гимпельсона, российский рынок труда имеет свою специфику: при снижении объема ВВП в результате рецессии очень слабо меняется степень занятости, но зато резко падает уровень зарплаты. После снижения от уровня в 100 % в 1990-х гг. занятость стабилизировалась на уровне меньше 6 % безработицы и с тех пор практически не менялась вне зависимости от динамики ВВП. В отличие от занятости и безработицы реальная зарплата колебалась практически синхронно с динамикой ВВП: примерно до 2012 г. на уровне ниже колебаний ВВП, а после 2012 г. – выше. По его мнению, данная модель уменьшения объема ВВП при постоянной занятости приводит к уменьшению и без того низкой производительности труда. Альтернативой повышению производительности труда и уровня зарплаты будет резкий рост безработицы [45]. Компьютеризация вытеснит много рабочих мест: например, в результате развития автоматизированных систем работу потеряет 1,5 млн чел. охранников (2 % трудоспособного населения), сокращения также коснутся банковской сферы, бухгалтерии, юридических услуг и промышленности. При этом, по заявлению властей, на оставшихся после массовой компьютеризации рабочих местах резко повысится производительность труда [46]. По оценкам Д. Белоусова, рост производительности труда приведет к высвобождению примерно 4–5 млн занятых, при этом 1,5 млн потерянных рабочих мест будет компенсировано сокращением трудоспособного населения. По оценкам Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, цифровизация экономики увеличит производительность труда в 2–3 раза, но при этом высвободит огромное количество занятого населения. Даже при сокращении трудоспособного населения возможен рост ВВП на 4–4,5 % в год при условии повышения производительности на 5–5,5 % в год. В 2019 г. был запущен национальный проект «Производительность труда и поддержка занятости», в ходе участия в котором, по словам главы Минэкономики М. Орешкина, 58 % предприятий показали рост производительности труда более чем на 10 %, выручки – на 13 %, налоговых поступлений – на 19 % [47].

В целом можно сделать следующие выводы. Внешняя трудовая миграция не зависит от объема трудовых ресурсов в самой России, поэтому не направлена на свободные рабочие места, а создает определенную конкуренцию гражданам РФ в сфере малооплачиваемого, неквалифицированного труда. Объем ВВП в России не демонстрирует заметной связи с объемом трудоспособного населения, поэтому некорректно говорить о дефиците или избытке рабочей силы. В свою очередь, нет заметной связи между изменением численности трудоспособного населения и уровнем безработицы. Из этого следует, что в России наблюдается дефицит не предложения, а спроса на труд. В противном случае уменьшение численности трудоспособного населения через высвобождение рабочих мест приводило бы к уменьшению уровня безработицы, и наоборот. Напротив, видна явная обратная зависимость между числом заявленных вакансий и уровнем безработицы. Из этого следует, что, вопреки распространенному мнению о дефиците трудовых ресурсов, в России есть потенциал для увеличения занятости. Несмотря на слабую заселенность, в большинстве регионов России наблюдается избыток трудоспособного населения по сравнению со спросом на труд, что обусловливает дополнительную миграцию в экономически благоприятные субъекты страны. В России велик сектор неформальной теневой занятости, что уменьшает налоговые отчисления в бюджет. Также наблюдается очень низкая на фоне других стран ОЭСР производительность труда. В целом рекомендуется уделить значительное внимание выведению серого сектора экономики в правовое поле, а также повышению производительности труда. Напротив, нет необходимости в привлечении большого количества внешних трудовых мигрантов. Более того, повышение производительности труда может резко увеличить безработицу среди коренного трудоспособного населения, что потребует опережающего экономического роста и создания новых рабочих мест. Также рекомендуется создавать дополнительные рабочие места в российских регионах, повышать трудовую активность и мобильность рабочей силы.

Ссылки и примечания:

(дата обращения: 18.10.2019).

(дата обращения: 18.09.2019).

(дата обращения: 18.10.2019).

(дата обращения: 18.10.2019).

(дата обращения: 18.10.2019).