Уточнение колонки радиоуглеродных дат Большого Ипатовского кургана и особенностей символики его конструкции

Раскопки Большого Ипатовского кургана протекали в 1998, 1999 гг. Стратиграфия этого 7-метрового степного гиганта была представлена 11 насыпями с 36 погребениями эпохи палеометалла, которые датируются от середины IV до начала I тыс. до н. э. При подготовке материалов к публикации нам удалось для многих из них получить радиоуглеродные определения. Последние в основном выполнялись в лаборатории Института Геологии РАН и некоторые в Гронингенской лаборатории. В связи с тем, что практически каждая насыпь имела свое захоронение, над которым она была насыпана, мы смогли выстроить колонку погребений, отражающую динамику местных археологических культур в данном месте. Однако не все полученные даты в лаборатории ГИН оказались достоверными. Часть из них была явно дефектна и отражала некое омоложение образцов. Причину такого явления установить не удалось, хотя образцы переделывались руководителем лаборатории ГИН Л. Д. Сулержиц-ким по нескольку раз. При публикации раскопок Ипатовского кургана мы не скрывали такого факта и выстроили стратиграфическую колону погребений с указанием на приемлемые и неприемлемые (дефектные) датировки (Кореневский и др., 2007. С. 91–95).

Спустя некоторое время в лаборатории Оксфорда под руководством Тома Хайма многие датировки были продублированы, и мы смогли получить радиоуглеродные определения для ряда захоронений, которые ранее обладали лишь дефектными датами ( Hollund et al. , 2010). В связи с этим сейчас представляет интерес привести такие значения в стратиграфической колонке рассматриваемого памятника.

Насыпь 1 Ипатовского кургана над разрушенным погребением 187 (мужчина 35–45 лет) имеет дату 3659–3530 ВС¹ по определению Оксфордской лаборатории (кость птицы) (см. табл. 1) и дату 3499–3349 ВС по кости человека, полученную в лаборатории ГИН. Культурная атрибуция его не ясна. Датировка комплекса, видимо, соответствует среднему диапазону дат майкопско-носвобод-ненской общности (МНО) или началу её позднего диапазона дат ( Кореневский , 2011. С. 21–40).

Насыпь 2 появилась над погребением в катакомбе № 195, содержащим остовы двух молодых людей (мужчина в возрасте 18 лет, женщина – 12–11 лет) в положении сидя и в окружении вертикально поставленных плит, среди которых одна явно имела антропоморфный облик (рис. 1, 1 ). Погребение носит ярко выраженный особый ритуальный характер. В лаборатории ГИН были датированы оба костяка. Даты дали диапазоны с широкими доверительными интервалами – 4610 ± 140 ВР и 4410 ±170 ВР. Зона совпадения значений приходится на интервал 3350–3256 ВС, который является крайне высоким для одной даты и крайне низким для другой.

Хронология погребения 195 была уточнена по кости жертвенного животного (овца/коза), которая дала дату Кi-14218: 4650 ± 60 ВР, 3520–3360 ВС ( Кореневский , 2011. С. 29). Приведенный пример показывает, что при встречаемости нескольких радиоуглеродных дат из одного захоронения их невозможно усреднять, и реальное событие находится в пределах их диапазонов в непредсказуемом (не усредненном) месте.

Насыпь 3 связана с погребениями майкопской культуры 183 (ребенок 6–7лет) и 185 (мужчина 18–19 лет). Погребение 185 имеет дату 3367–3039 ВС. Погребение 183 датируется в диапазоне 3336–2497 ВС, но последующее захоронение 182 ямной культуры (на спине скорчено, руки в позе адорации) имеет дату 3095–2913 ВС. Такая дата совпадает с финалом МНО, т. е. с концом IV – началом III тыс. до н. э. ( Кореневский , 2011. С. 21–40) и показывает, что предыдущее захоронение 183 датируется также концом IV – началом III тыс. до н. э.

Начало постамайкопского периода, связанного с временем поздней ямной и ранней катакомбной культур. Серию таких захоронений открывает предкатаком-бное погребение 181 (женщина, старше 55 лет) 1 (в яме, скорчено с наклоном на правый бок) 2898–2508 до н. э. Учитывая дату последующего захоронения,

Таблица 1 Даты части погребений Большого Ипатовского кургана 2, выполненные в Оксфорде, в сравнении с датами лаборатории ГИН

Ипатовский курган
Шифр	№ пп	Образец	ВР	Шифр	ВС
OXA 16138 OXA 16137	162	Human Ovis a.	4185±30 4035±29	–
OXA 16139 OXA 16140	163	Human Ovicaprid	4109±31 4630±46	ГИН 10230	3630± 120*
OXA 16141 OXA 16142	164	Human (2) Unid. animal	4078±31 4202±31	ГИН 10228	3800± 200
OXA 16143 OXA 16144	168	Human Ovis a.	4012±30 3999±30	ГИН 10299 ГИН 10231	3990 ±110 4050 ±50 уголь
OXA 16145 OXA 16146	184	Human (1) Unid. animal	4129±30 4158±30	ГИН10306	4030 ± 40
OXA 18708	187	**Bird?	4865±33	ГИН 10297	4630 ± 50
OXA 16148 OXA 16149	186	Human Unid. animal	4115±30 4115±31	ГИН 10303 Grn13652 Grn12406	3800 ± 200 4080 ± 40 трава 4120 ± 70 трава

(по: Hollund et al. , 2010)

* – курсивом выделена дефектная дата его можно отнести к 29–28 вв. до н. э. Культурная атрибуция погребения может быть связана с вариациями обряда ямной КИО на её позднем этапе.

Далее начинается серия погребений в катакомбах с покойными людьми в положении вытянуто на спине. Её открывает захоронение 167 – основное для насыпи 5 (женщина 45–55 лет). Дата горелой травы под выкидом из этого комплекса – 2880–2581 ВС. Дата же самого погребения 167, полученная по кости человека, оказалась дефектной.

Насыпь 6 появилась над погребением 164. Погребение 164 парное с вытянутыми на спине костяками (Женщина 25–35 лет, женщина 55 лет). Дата его снова была дефектной. В лаборатории Оксфорда датировка этого погребения была проведена по кости человека и животного. Дата по кости человека дала результат 2830–2503 ВС, по кости животного – 2881–2701 ВС. В принципе, это одинаковые значения возраста.

Насыпь 7 связана с двумя погребениями 162 и 163 (ребенок около 1 года), которые не удалось корректно датировать ранее в лаборатории ГИН.

Погребение 162 – катакомба, в которой зафиксировано вторичное захоронение человека в положении скорчено на левом боку (мужчина 45–55 лет) (рис. 1, 5). Дата погребения 162 Оксфордской лаборатории представлена двумя радиоуглеродными определениями. Дата по кости человека – 4185± 30 ВР, 2878–2699 ВС, по кости овцы – 4035±29 ВР, 2616–2422 ВС. Имеет ли место здесь резервуарный эффект, сказать трудно, так как комплекс не сохранил положение костей в непотревоженном состоянии.

Рис. 1 Каменные стелы и комплексы с уточненными датами Большого Ипатовского кургана

1 – погребение 195; 2–4 – погребение 163; 5 – погребение 162

Погребение 163 (в катакомбе) связано с детским захоронением ребенка, положенного в камеру сооружения на спину вытянуто (рис. 1, 3 ). Погребение примечательно тем, что в нем найдены шнуровидные каплевидные подвески – браслет на левой голени, характерные для заупокойного костюма северокавказской культуры (рис. 1, 4 ), а также антропоморфная стела, закрывающая вход в катакомбу (рис. 1, 2 ). Дата комплекса, полученная в Оксфорде по кости человека, имеет вид 2856–2582 ВС, по кости овцы дата более ранняя – 3501–3358 ВС. Последнее значение явно выбивается из дат среднебронзовых определений возраста погребений и уводит в предшествующую эпоху раннего периода бронзового века. Для рассматриваемого погребения оно дефектно или кость овцы попала в заполнение могилы из предшествующей эпохи вместе с грунтом засыпки.

Даты горелой травы на насыпи 7 дают значение 2863–2726 ВС, 2850–2540 ВС. Они позволяют полагать, что события рассматриваемого времени относятся к 29–28 вв. до н. э. – начальному периоду раннекатакобного времени в Предкавказье.

Насыпь 8 из отборного черноземного грунта, явно имеющего магическое значение в курганной архитектуре раннекатакомбных племен Предкавказья, связана с погребением в катакомбе 186 (мужчина 45–55 лет). Его дата, полученная в лаборатории ГИН, была проваленной. Дата Оксфордской лаборатории по кости человека имеет вид 2858–2583 ВС, и то же самое определение устанавливается по кости овцы.

Насыпь 9 связана с катакомбными погребениями 165 и 184. Она также имела особое магическое значение, так как характеризовалась специально отобранным ярким желтым грунтом материкового суглинка. Дата захоронения 165 (женщина 45–55 лет), связанного с этой насыпью, полученная в лаборатории ГИН, оказалась дефектной. Погребение 184 парное и несколько более позднее, чем погребение 165 ( Кореневский и др., 2007. С. 85). В нем находились кости двух детей (2–3 и 3–4 лет) в положении на спине вытянуто. Дата погребения 184 – 2582–2470 ВС.

Насыпь 10 возведена после впуска в насыпь 9, богатейшего по меркам своего времени, погребения с повозкой 168 , в котором покоилась женщина (25–35 лет) в положении на спине вытянуто. Дата этого комплекса по кости человека – 2573–2471 ВС, по кости овцы – 2569–2469 ВС. Обе даты практически одинаковые и дают 26–25 вв. ВС. В принципе, они определяют финал раннекатакомбного периода. Более молодые погребения манычской культуры Ипатовского кургана относятся к 24/23–22 вв. до н. э.

Подведем краткие итоги . Во-первых. Верификация радиокарбонной хронологии Большого Ипатовского кургана при помощи дат, выполненных в Оксфордской лаборатории, не встречает противоречий с ранее полученными корректными датами лаборатории ГИН и Гронингенской лаборатории. Отмеченные выше даты хорошо согласуются со стратиграфией комплексов рассматриваемого памятника.

Во-вторых. На основании оксфордских дат возможно уточнение ряда сюжетов, связанных с динамикой культур, отраженных в насыпях рассматриваемого кургана. Так, начало возведения кургана может быть отнесено к среднему диа- пазону дат – началу позднего диапазона дат МНО (Кореневский, 2011) середины IV тыс. до н. э.

Появление примитивной антропоморфной каменной скульптуры в комплексах ямно-майкопского облика Кумо-Манычской периферии МНО происходит в то же время, что и у племен долинского варианта Центрального Предкавказья (Нальчикская, Кишпекская гробницы), не отражая какого-либо запаздывания, судя по датам погребений долинского варианта в могильниках Марьинская-1, п. 18 и Марьинская-5, п. 12, п. 25 ( Канторович и др. , 2013). Но такое явление на Кумо-Манычской периферии майкопско-новосвободненской общности было связано с особыми ритуальными комплексами без сопровождения их оружием, в отличие от захоронений военно-производственной элиты долинского варианта на Тереке.

Очень интересным выглядит дата погребения 162 в катакомбе со скорченным на боку скелетом. Она приходится на 29–27 или 27–25 вв. до н. э. В любом случае, это более ранний возраст, чем традиционная хронология восточно- или западно-манычской культур второй половины III тыс. до н. э. В чем тут дело, должны ответить уже специалисты по «манычской» проблематике. Мы, со своей стороны, уже отметили параллель этого комплекса захоронению в катакомбе 23/2 могильника Чограй VIII из раскопок М. В. Андреевой. В нем была найдена молоточковидная сигаровидная булавка, имеющая аналогии в раннекатакомбных комплексах (например, в погребении 167 Ипатовского кургана) ( Кореневский и др. , 2007. С. 87)

В-третьих, дата погребения 163 сер. 29 – сер. 26 в. до н. э. определяет примерный диапазон распространения погребений северокавказской и ямной культур со шнуровидными подвесками у лодыжек, а также время использования в погребальной практике антропоморфной каменной скульптуры. Традиции последней в данном месте уходят в ранний бронзовый век, как показывает антропоморфная стела из погребения 195.

В открытых погребениях раннекатакомбного времени встречены захоронения мужчин, женщин и подростков. В составе их инвентаря не зафиксировано предметов вооружения, кроме кинжалов листовидной формы. Данное явление вообще показательно для раннекатакобных захоронений. Оно, скорее всего, отражает традиции заупокойных культов, не предполагающих «вооружение» сородичей оружием ударного действия, отправляемых в мир предков, кроме эпизодического положения в могилу бронзового ножа. В постмайкопское время в Центральном Предкавказье втульчатое оружие (бронзовые топоры), а также наконечники стрел изредка встречаются в захоронениях в ямах с позой умерших на спине скорчено (на спине с наклоном набок) или вытянуто (Лебеди 1, п. 10, Бичкин Булук 2/6, Ильинский-1, 1/5) ( Гей , 1986; Калмыков, Кореневский , 2001), но не в катакомбах.

Вероятно, в отличие от погребений «позднеямной» культуры в мифологии смерти раннекатакомбных племен престиж воинского захоронения с оружием ударного действия не был столь значим, отражая тем самым далеко не первую роль военной власти и её магии в их сообществах.

Гораздо большее значение в функционировании кладбища Ипатовского кургана для совершения захоронения (с возведением над ним насыпей явно ритуаль- ного значения из специально отобранного грунта и цвета) имел статус, возраст и пол умерших. Особо подчеркивались погребения мужчин и женщин старшего возраста (более 40 лет), женщины со специальным статусом (п. 168), а также детские захоронения. Явно церемониально-культовый статус имело погребение 195 с сидячей парой молодых людей, «смотрящих» на запад, на антропоморфное изваяние – символ божества в стране «без возврата».

Среди атрибутов погребального обряда среднебронзовой эпохи раннекатакомбного периода большое значение приобрела не символика втульчатого оружия, а символика колесного транспорта и погребальных наборов с булавками и бляхами, за которыми скрывались особенности женской магии. Ярким примером тому служит погребение 168 Большого Ипатовского кургана с ритуальным комплексом бронзовых предметов виде когтей то ли животного, то ли хищной птицы.