Великое в малом бизнесе

Рынок труда – важнейший социально-экономический институт. Но его нормальное функционирование невозможно при бездействии других общественных структур.

Евгений Гонтмахер, доктор экономических наук, член правления Института современного развития

Рынок труда в России как институт существует. Но институты бывают хорошие и плохие. Тот, который у нас, имеет и достоинства, и огромное количество недостатков. До недавнего времени это был рынок соискателей, они могли выбирать лучшие условия для работы. При дефиците кадров даже люди, имевшие низкую квалификацию, шантажировали работодателей: не дашь хорошую зарплату, уйду на соседнее предприятие, там тоже нужны работники. В принципе, для рынка труда, где продается рабочая сила, это неплохая ситуация. Хотя приводила она к явным перекосам, когда выпускник любого самого захудалого вуза без опыта работы тре бовал от работодателя зарплату в $2 тыс.Я хочу обратить внимание на некоторые отрицательные черты нашего нынешнего рынка труда. Первая — низкая мобильность рабочей силы. Люди предпочитают оставаться там, где они получают маленькую зарплату. Может быть, у них другие ценности — привязанность к местам, где родились, друзья, родственники. По-человечески — понятно. Но в развитых странах человек несколько раз в жизни меняет не только место работы, но и место проживания. В США принято, что человек поступает в университет не в том штате, где вырос, а уезжает в другой. Ведь работа — не только средство пропитания, а способ самореализации человека. В советские времена молодые люди ехали из Москвы на сибирские стройки (и не только на стройки, молодые ученые создавали в Сибири научные городки), делали там карьеру, добивались успеха. Для конкурентного рынка труда это очень важный момент.

Другая отрицательная черта — наш рынок труда существует не по законам, а по понятиям. У нас есть Трудовой кодекс, и он не плохой. В идеале он должен соблюдать баланс интересов работодателя и работника. Наш кодекс не идеальный, но он к этому балансу очень близок. Пожалуй, ТК в большей степени защищает работника, чем работодателя. Он должен, по закону, предупредить подчиненного об увольнении за два месяца, выплачивать ему выходное пособие. Если человек не может через биржу труда в течение двух месяцев устроиться на работу, ему положена еще одна среднемесячная зарплата. Есть гарантии, связанные с обучением, есть статьи, защищающие женщин, имеющих детей. Это нормально.

Но проблема в том, что кодекс не работает. Фактически работник с работодателем договариваются вне кодекса. Например, сложилась трудная ситуация на предприятии. Руководитель говорит: пиши заявление по собственному желанию, иначе я тебя не возьму на работу, когда ситуация станет лучше. Либо уволит за прогулы — это легко делается. Человек вынужден писать «по собственному», а следовательно, не получает никаких выходных пособий. Да и сами работники

■ ПРЯМЫЕ ИН ВЕСТИ ЦИИ / №01 (81) 2009

тоже не выполняют условий ТК, когда соглашаются получать зарплату в конвертах.

Идеального рынка труда нет нигде. В США тоже платят «в конвертах», но лишь сезонным рабочим, которые приезжают, как правило, из Мексики. А 99% постоянных жителей страны работают, как положено по закону. В России половина трудовых отношений находится в тени.

У нас варварская система оплаты труда — небольшой постоянный оклад и множество надбавок. Идет такая система от ГУЛАГа. На Беломорканале тем, кто выполнял две нормы, давали большую пайку, а кто выполнял одну норму — умирал с голоду. Оттуда пошло слово «туфта» — приписки. Они прижились и в постсталинские времена, когда можно было получать дармовые деньги, занимаясь приписками. Отсюда во многом пошла современная коррупция. Человек научился понимать: чем больше схитришь, тем больше получишь. И так у нас не только в государственном, но и в частном секторе.

На нормальном рынке схемы оплаты труда очень простые. Вы приходите, договариваетесь о заработной плате. Никаких стимулирующих надбавок (исключение могут составлять бонусы для топ-менеджмента по результатам деятельности предприятия, но это другое дело). У обычного менеджера среднего звена должна быть фиксированная оплата. Если у работодателя есть претензии — он ему их высказывает. Работник предупрежден, он должен либо устранить нарушения, либо работодатель его увольняет. Но такое рабство — когда сокращается зарплата на 20,30% или человека штрафуют, — для нормального рынка труда неприемлемо. Человек продает свой труд, и он должен знать его цену. А она не может колебаться от 5 до 40 тыс. руб. У нас же такое происходит сплошь и рядом.

Все эти проблемы порождены не рынком труда, а общественной ситуацией в целом. У нас не выстроены институты. А институты — это процедуры и правила. Они должны быть гласными, открытыми, прозрачными, а не «подковерными». По ним должна строиться экономическая деятельность людей, на основе закона, а не на основе договоренностей. У нас нет конкуренции как экономического института. Зато есть такой институт, как коррупция. Не развит институт защиты частной собственности. И нет независимых судов. В таких условиях рынок труда нормально функционировать не может. Либо работают все институты, либо не работает ни один.

В этом смысле кризис может расставить все на свои места. Правда, многое зависит от того, сколько он будет продолжаться, но сейчас никто не может точно предсказать его развитие. Если он продлится два — три года, экономика может деградировать до та- кого состояния, что будет не до институтов. Если правительство сможет выработать осмысленную антикризисную программу, мы через год-полтора начнем подниматься. То, что происходит сейчас, в принципе для рынка труда полезно, потому что дает возможность очиститься от негативного.

То же самое можно сказать и об экономике в целом. Если будет нормальная экономическая политика, мы сделаем то, что недоделали в предыдущие годы. Мы освободимся от неэффективного сектора. У нас две трети рабочих мест неэффективны. Средняя зарплата по стране — 16—17 тыс. Но есть регионы, где она всего 8 тыс. руб. Это ненормальная ситуация. «Леваки» и профсоюзы предлагают очень простое решение — поднять зарплату в два раза. А откуда возьмутся деньги — от печатного станка что ли? Если предприятие неконкурентоспособно, если оно производит то, что имеет маленький сбыт даже внутри страны, не говоря уже об экспорте — почему там должны быть высокие зарплаты? Его надо просто закрывать.

Но это проблема, которую должно решать государство. Я говорю сейчас не о Москве, где человек сам может найти новую работу. Хотя и здесь обстановка на рынке труда ухудшилась, и на одну приличную вакансию приходится три — четыре соискателя. Я говорю о семи сотнях так называемых «моногородов» — небольших поселков вокруг одного предприятия. Если там освобождаются люди — надо думать о том, как их занять работой. В «тучные годы» об этом не беспокоились, и напрасно. В 2002 году ликвидировали Фонд занятости и страхование от безработицы, вместо него ввели ЕСН. Уже тогда было понятно, что это решение ошибочное. Можно было бы оставить хотя бы добровольное страхование. И не продумали механизмы занятости людей в «моногородах» — это третья ошибка.

На мой взгляд, сейчас произойдет возврат к практике «отхожего промысла» который был в России в конце XIX века. Собирались крестьяне в артель — плотники,столяры, ехали в город на заработки. Правда, сейчас организовать это сложно. Единого на всю страну банка вакансий у нас нет. Регионы свои вакансии скрывают, придерживая для своих жителей. Но другого выхода, видимо, нет. Надо организовывать людей, обеспечивать им переезд к месту новой работы, туда, где она будет, где нужны рабочие руки. Да, люди будут жить в общежитии, работать без выходных два — три месяца, потом — домой к семьям. Но все же это лучше, чем сидеть дома без работы.

Другая задача — организовать переквалификацию людей. Для этого необходимо знать, где, сколько людей и каких профессий потребуется. Кроме того, если человек направля ется на переквалификацию, он должен иметь гарантию, что после курсов получит работу. И с другой стороны, он должен подписать договор, что на новом месте отработает какое-то количество времени, например год, — ведь за его учебу будет платить государство.

Следующий момент — пособие по безработице. Сейчас государство увеличивает его до 4900 руб. Мера не бесспорная, на мой взгляд. Это не страховое пособие (о чем я говорил раньше), когда человек делал взносы. Это бюджетные деньги. Они вовсе не предназначены для того, чтобы на них жить. Я понимаю, что психологически для мужчины, потерявшего работу, это важно, особенно если жена еще работает — он все-таки какие-то деньги в дом приносит. Кстати, в некоторых регионах такой суммы хватит и на хлеб с колбасой. Мне кажется, к пособиям надо подойти дифференцированно, и в первую очередь платить их тем, у кого не будет иных источников дохода, например, одиноким матерям или семьям, где оба взрослых потеряли работу.

Наконец, о малом бизнесе. В 90-е годы этот сектор экономики во многом помог решить проблему занятости, абсорбировал значительные массы людей. Но все знают, как живет малый бизнес сейчас. На малых предприятиях у нас работает около 20% трудоспособного населения, а в развитых странах — 50—70%. И не надо думать, что малый бизнес—это обязательно киоск, где сосиски продают. Напротив, это высокопроизводительный сектор экономики, высокотехнологичные, гибкие, мобильные предприятия, где и создаются инновации. Понятно, что должны быть гиганты в авиационной, автомобильной промышленности. Но они не могут работать без поставщиков, а ими должны быть в основном малые предприятия. Проблема же у нас в том, что такими мерами, как снижение налогов и ограничение проверок, дело сдвинуть невозможно. Если вы оставите хоть один налог или хоть одну проверку малому бизнесу, инспекторы всех ведомств найдут способ его «кошмарить». Нужно вообще отделить малый бизнес от государства. Совсем.

Не брать с него налогов, не устраивать никаких проверок. Нужно ввести уведомительный порядок регистрации предприятия, оставить минимальную плату за подключение к коммуникациям. И все. Только так можно сегодня спасти малый бизнес, дать возможность ему развиваться. Дело не только в том, чтобы занять людей сейчас. Малый бизнес — это будущее нашей экономики и будущее нашей страны. Без него не будет ни инноваций, ни модернизации экономики.

А кризис, повторю, — это хороший шанс для обновления рынка труда. Если, конечно, государство будет умно, тонко, профессионально решать возникающие проблемы. w