Византийская Paideia в современных исследованиях

Изучая книжные новинки последнего времени, пожалуй, можно отметить, что современное развитие византинистики свидетельствует о громадном научном интересе к византийской энциклопедической учености как основе культуры и цивилизации. Причем, базовые установки византийской пайдейи анализируются на парадигмаль-ном уровне, даже, например, путем сравнения таких, казалось бы, далеких друг от друга классических образовательных моделей, как китайская и византийская. Так, именно эту цель преследует научный проект Эдинбургского университета Classicising learning in medieval imperial systems: Cross-cultural approaches to Byzantine paideia and Tang/Song xue , которым руководят Нильс Гол (Niels Gaul) и Кьюри Вираг (Curie Virág) — под эгидой European Research Council (ERC CoG 726371, 2017–2022).

Профессор Нильс Гол хорошо известен в византологических кругах Европы своими многочисленными проектами и научными работами. В 2017 году совместно с А. Камерон он выпустил коллективную монографию Диалоги и дебаты: от поздней Античности к поздней Византии [Cameron, Gaul, 2017], в которой впервые предлагается многостороннее рассмотрение традиции греко-язычного литературного и философского диалога в широкой культурологической перспективе — от эпохи императорского Рима до конца существования Византийской империи, и далее — в пост-византий-ском цивилизационном пространстве. Шестнадцать тематических исследований, объединенные как общими теоретическими подходами, так и углубленным анализом материала, включают в себя также элементы сравнения греческих риторических традиций с аналогичными текстами в сопредельных Византии культурах: сирийской, грузинской, армянской и латинской. Кроме того, в монографии выясняется и внутренняя динамика византийской традиции диалога в контексте многогранной пайдейи на примере риторических, богословских и литературных диалогов, связанных с увеличением количества риторических текстов в поздней византийской литературе как в связи с анти-латинской полемикой и диспутами с платонизирующими философами, так и в рамках традиции «феатрона» — интеллектуального действа салонной аристократии. Что касается имен, то в книге можно найти главы, посвященные Плутарху, Дамаскию, святителю Иоанну Златоусту, Феодору Продрому, Сотериху Пантев-гену, Никите Маронейскому, Никифору Григоре, императору Мануилу II Палеологу, патриарху Геннадию II Схоларию и др.

Византийская paideia изучается также и на примерах формирования и существования культуры чтения. Этим вопросам посвятили очередную коллективную монографию Тереза Шокрос (Teresa Shawcross, Princeton University) и Ида Тоф (Ida Toth,

University of Oxford), так и озаглавив свой труд: Чтение в Византийской империи и за ее пределами [Shawcross, Toth, 2018]. Отметим, что в этой книге есть и глава, написанная Нильсом Голом — «Чтение как представление в поздневизантийском феатроне». В отношении прочих сюжетов можно назвать такие как: мемуары, автобиографии, риторические темы, литургическая поэтика, политические речи, историографические заметки, религиозные тексты, а также вопросы заимствований, цитат и аллюзий в византийских текстах. В книге отдельные главы посвящены таким известным византийцам, как патриарх Геннадий II Схоларий, Иоанн Мавропул, Катакалон Кекавмен, преп. Роман Сладкопевец, Иоанн Малала, преп. Симеон Новый Богослов, Андроник Каматер. Фактически, в монографии проводится мысль о всестороннем влиянии письменной культуры на жизнь человека и общества в Византии, что было обусловлено ее религиозными, культурными, социальными, политическими, экономическими приоритетами — неслучайно первые части книги называются «Любовь к Запечатленному Слову» и «Встреча с Живой Культурой», а саму Византию Тереза Шокросс именует в предисловии «Книжным Миром».

Однако, эта византийская книжность жила еще в одном измерении — в переводах. Возможно, в нашу мультикультурную эпоху этим никого не удивишь, но пространство культурного перевода для Византии было многоаспектным явлением. Как пишет Амелия Браун во вступлении к сборнику научных статей Византийская культура в переводе [Brown, Neil, 2017]: «Византия — культура постоянного перевода. От императора и патриарха до простого народа (столичного и периферийного) — все вовлечены в необходимость перевода понятий, структур, текстов из опыта своего римского прошлого в опыт и контекст настоящего момента. В каждую эпоху своего существования византийская культура нуждалась в современном переводе: между реалиями различных регистров письменного и устного греческого языка, между реалиями в практической жизни столицы и окраин, между реалиями города и деревни, Церкви и государства» [Brown, Neil, 2017, 1]. Более того, в этой книге рассматриваются практика и теория перевода в контексте средневековых процессов глобализации: движение классической христианской культуры на восток, север и запад (сирийский, арабский, коптский, славянский, готский, латинский, турецкий и др. языки). Изучаемые тексты переводов включают в себя такие сюжеты, как агиография, история, философия, поэзия, архитектура и наука. Например, интерес вызывает такая тема: «Византийские религиозные рассказы в латинском переводе — сочинение Иоанна Амальфийского». Отметим, что этот сборник статей основан на докладах, представленных на 18-й Конференции австралийской Ассоциации византийских исследований, организованной Университетом Квинсленда (Брисбен, Австралия) 28–30 ноября 2014 года.

Кросс-культурные взаимосвязи в поздневизантийский и пост-византийский периоды выявляются в коллективной монографии, собранной Ангеликой Лимберопулу (Angeliki Lymberopoulou, Open University, UK) Межкультурное взаимодействие Византии и Запада (1204 – 1669): чье же все-таки Средиземноморье? [Lymberopoulou, 2018]. На материале различных свидетельств (живопись, мозаика, архитектура, музыка, народные традиции) культур Крита, Кипра и Пелопоннеса изучаются вопросы пересечения западной и восточной традиций. Особенно интересны разделы, посвященные эпохе так называемого «Критского ренессанса» (1453–1669).

Как известно, венецианский Крит послужил в свое время кардиналу Исидору в качестве перевалочного пункта, когда этот защитник Константинополя, будучи выкуплен из турецкого плена, направлялся в Италию на встречу с кардиналом Виссарионом Никейским. Возможно, фигура Исидора привлекает современных ученых сугубо ренессансной противоречивостью. Философ-гуманист и богослов, военный деятель и дипломат, иерарх и путешественник, он — активный участник многих исторических событий эпохи кватроченто, происходивших в бурный период первой половины XV века. О его непростой судьбе и неоднозначных убеждениях написана новая книга: Кардинал Исидор (c.1390-1462): Поздневизантийский ученый, военачальник и прелат [Philippides, Hanak, 2018]. Помимо современной зарубежной интерпретации жизни и деятельности этого бывшего русского митрополита, основанной, надо сказать, на скрупулезном изучении архивных источников, монография привлекает внимание приложением, где приведены отрывки из панегириков, написанных Исидором в адрес византийских правителей — Мануила II и Иоанна VIII.

Интерес к судьбам Византии в контексте рассмотрения концептов «Константинополь — Новый Иерусалим» и «Византия — Новый Израиль» отразился в монографии израильского ученого Эшель Шай (Eshel Shay, Hebrew University), специализирующейся на исследованиях византийского менталитета. В своей новой книге Концепция избранного народа в Византии [Shay, 2018] она показывает, как ветхозаветная модель древних израильтян стала значимым фактором эволюции римско-византийского национального сознания в период между VII и XIII веками. По ее мысли, византийская интерпретация эпических событий VII века (арабское завоевание территорий Pax Romana Aeterna), именно как проявления Божьего гнева, способствовала включению этих событий в общую библейскую парадигму, согласно которой ветхозаветные отношения Бога с Израилем проявляются в такой цепочке: грех — гнев — наказание — раскаяние — спасение. Дальнейшие вторжения на византийские земли только упрочили эту модель, что отразилось и в житии св. Георгия Амастридского, и в гомилиях св. патриарха Фотия, и в позднейших литературных памятниках. Конечно, концепт «Новый Иерусалим» связан и с Церковью как новозаветным Царством Небесным, явленном на земле. В таком случае главный храм Константинополя посвящается Софии — Божией Премудрости, а покровителем города становится Пресвятая Богородица. Об этом так говорит Э. Шай: «Согласно византийским представлениям столица заменила собой древние центры — Рим и Иерусалим — с их пониманием святости и божественного покрова, возымев его отныне от Девы Марии — защитницы города» [Shay, 2018, 15]. В целом исследование — весьма обстоятельное и взвешенное, написанное с большим пониманием и симпатией к Византии. Книгу отличает внушительная библиография как на европейских языках, так и на иврите.

В заключение обзора можно сделать вывод о том, что современные зарубежные византологи комплексно подходят к рассмотрению специфики византийской пайдейи как многопланового и разностороннего феномена, при этом изучая пути эволюции и распространения классической образованности не иначе, как в контексте междисциплинарных исследований и предпочитая отражать результаты научной работы в международных коллективных монографиях.