В.К. Арсеньев и музейное дело

Как и всякий ученый В.К. Арсеньев обращал особое внимание на музеи, считая, что без музейного дела не может быть и серьезной науки. Это было время энтузиастов науки и благотворителей, которые без помощи государства накапливали бесценные музейные коллек- ции. Среди этих бескорыстных деятелей и был В.К. Арсеньев. В начале молодым поручиком он пришел в музей Общества изучения Амурского края во Владивостоке, где его сразу же окружили увлеченные краеведы. Среди них был лесничий Николай Александрович Пальчевский

(1862–1909), врач Николай Васильевич Кирилов (1860–1921) и другие. С первым азами музейного дела познакомил доктор медицины Фёдор Альбертович Дербек (1871–1947), а по совместительству на общественных началах заведующий музеем Общества.

В конце своей жизни Владимир Клавдиевич писал: «Таким пионерным экспедициям, как мои, имеющим цель естественно-историческую, пришёл конец. Они более не повторятся. Век идеализма и романтизма кончился навсегда. На смену нам, старым исследователями путешественникам, пришли новые люди с эгоистическим складом характера и с материалистическим миросозерцанием. Они займутся обследованием этих тёмных пятен по специальным заданиям: для проведения железной дороги, для рубки и сплава леса, добычи полезных ископаемых, постройки какого-нибудь завода и т. д. И вот эти чисто практические цели совершенно заслонят ту прелесть и красоту географических исследований, которые всегда отсутствуют у людей, ставящих впереди или лично карьерные, или сугубо материальные соображения»1. Это полностью относилось и к музееведению.

О некоторых музейных связях Арсеньева можно узнать из монографии А.И. Тарасо-вой2. В статье Е.В. Новомодного описана работа Владимира Клавдиевича в Гродековском музее в Хабаровске3. О связях с Музеем антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук написали Б.П. Полевой и А.М. Решетов4. Из последних указателей нужно отметить справочник, подготовленный библиографами Приморской краевой библиотеки им. Горького, в котором выделен раздел «В.К. Арсеньев и музейное дело»5.

Особенно много источников, связанными с музейными интересами ученого имеется в его путевых дневниках, которые еще не изданы. В настоящей публикации использован каталог личной библиотеки В.К. Арсеньева, содержащий библиографическое описание около 900 изданий, хранящихся в фондах библиотеки ОИАК6.

День 16 мая 1903 г. оказался памятным для Арсеньева. Как видно из протокола № 19 Распорядительного комитета ОИАК, именно в этот день он был принят в Общество действительным чле-ном⁷. ( Илл. 1 .)

Илл. 1. Зал заседаний Общества изучения Амурского края. Владивосток, около 1903 г. Архив Общества изучения Амурского края.

6 июня руководство ОИАК решили «попросить поручика Арсеньева, начальника охот- ничьей команды, доставить О-ву для его Музея экземпляры разных убитых животных»8. А 13 июня того же года в книге протоколов Распорядительного комитета появилась следующая запись: «Выслушано предложение поручика В.К. Арсеньева пополнять музей различного рода материалами как зоологического отдела (шкуры, скелеты и т. п.), так и ботанического и вообще естественноисторического, и этнографического. Кроме того, В. К. Арсеньев предлагает членам ОИАК свое содействие в случае желания кого-либо участвовать в охотничьих экскурсиях, причем даже может предоставить верховую лошадь. Постановлено: принять предложение с благодарностью и обещать содействовать со своей стороны успеху коллекционирования доставлением необходимого материала и т. подобным»9.

21 ноября 1915 г. прямо с урочища Барабаш, Владимир Клавдиевич послал во Владивосток, в адрес председателя Общества изучения Амурского края Н.М. Соловьева поздравительное письмо: «С 22 августа по 10 сентября я находился в таких местах (Сихотэ-Алинь), где не было ни почты, ни телеграфа, и посему я не мог своевременно послать поздравление вам, Совету и членам Общества изучения Амурского края. Позвольте мне теперь, хотя и с большим опозданием, присоединить свой скромный голос к высказанным пожеланиям процветания и успеха Обществу, которое я искренне люблю и которому я предан душой»10.

Музейная деятельность В.К. Арсеньева ярко проявилась в Хабаровске, где он в 1910 г. стал директором музея Приамурского отдела Императорского Русского географического общества. ( Илл. 2.)

В своем отчете Владимир Клавдиевич подводил первые итоги своей деятельности: «За последнее трехлетие, несмотря на неблагоприятную обстановку, созданную войной, число посетителей в Музее ежегодно увеличивается»11.

Илл. 2. Музей и библиотека Приамурского отдела Русского Географического общества. Хабаровск. Начало ХХ века. Библиотека Общества изучения Амурского края.

По словам сына, Арсеньев очень любил Хабаровск: отсюда он совершил все самые крупные экспедиции. В Хабаровске он написал книги «В дебрях Уссурийского края», «Дерсу Узала», «Китайцы в Уссурийском крае». После завтрака Владимир Клавдиевич шел в музей. Владимир Владимирович вспоминал: «Кабинет в музее был на первом этаже слева, стол стоял у окна, слева шкаф. Стол отличался от стола в доме. Кабинет небольшой, в форме буквы Г. Перед кабинетом стояли вазы китайские прозрачные, серые. На первом этаже стоял китайский гроб. На третьем этаже, куда вела винтовая лестница, лежали винтовки стрелков-участников путешествий. На втором этаже — звери (отдел природы), на первом этаже — этнография»¹². ( Илл. 3.).

Как вспоминал сын, Арсеньев «всё из дома тащил в музей, иголки, бумагу, карандаши, чернила, покупал портреты на свои деньги. Отец не хотел оставлять Хабаровск»13. (Илл. 4.)

В непростое Советское время Арсеньева обвинили в краже музейных коллекций. На самом деле они были собраны сотрудником Смитсоновского института в США С.Ф. Понятовским и ученым из Будапештского музея Б. Балок Баратоши. В защиту встали коллеги: «Я, нижеподписавший-

Илл. 3. Группа гольдских севонов. Гродековский музей. Архив Гродековского музея в Хабаровске.

ся, бывший член Совета Приамурского отдела Русского географического общества в г. Хабаровске И. А. Лопатин настоящим заявляю нижеследующее: 1) Этнографические предметы, дважды отправленные в 1917 году В. К. Арсеньевым и В. А. Котовым, составляли первый раз собственность С.Ф. Понятовского (сотрудника Вашингтонского национального географического общества), второй раз — собственность В. А. Котова. 2) Об отправке тех и других коллекций было известно Совету отдела, который постановил признать вещи эти не имеющими отношения к Музею (смотреть книги протоколов за 1917 и 1918 гг.). 3) Так как я очень часто работал в Музее и неоднократно оставался заместителем директора (В.К. Арсеньева — автор) во время его отъездов из г. Хабаровска, а впоследствии был и директором музея (1919–1920 гг.), то мне

Илл. 4. В .К. Арсеньев в одежде ороча. Музей Приамурского отдела Русского Географического общества. Хабаровск.

1910. Архив Общества изучения Амурского края.

детально известны все коллекции этнографического отдела, и пропажа хотя бы одного значительного этнографического предмета бросилась бы мне в глаза и, утверждаю, что никакая из музейных вещей не только не отправлялась в Америку, но и вообще никогда не выносилась из стен музея»14.

В 1924 г. Арсеньев вновь вернулся на должность директора Гродековского музея в Хабаровске, сменившим свое название. ( Илл. 5.)

Илл. 5. В.К. Арсеньев (в центре, отмечен +) среди сотрудников Хабаровского музея. Архив Гродековского музея в Хабаровске.

«Хабаровский краевой музей, — отмечал Арсеньев на заседании 23 мая 1925 г., — помещается в плохом здании, которое требует неотлагательного ремонта. Научная работа ведется в направлении учета, регистрации, предварительной обработки и систематизации коллекций. Постепенно музей подходит к восстановлению упраздненных отделов и организации новых. Намечается вновь устройство отдела истории края и отдела революции. По прибытии новых сотрудников предполагается работы развернуть еще шире»15.

В.К. Арсеньев деятельно сотрудничал с различными музеями России обмениваясь коллекциями и опытом. Множество помет путешественника на «Ежегоднике Тобольского губернского музея за 1915 г. (Б-ка ОИАК. № 17656). Наиболее тесныенаучныйсвязик В.К.Арсеньевабыли с Му-зеемантропологиииэтнографииимПетраВелико-го (Кунсткамера), где работали Лев Яковлевич Штернберг, Александр Михайлович и Людмила Александровна Мерварты, Иосиф Иванович Козьминский. Одно время В.К. Арсеньев даже устроился на работу в Кунсткамеру и хотел переехать в Ленинград, но позднее отказался от этой идеи.

В дневниках можно найти и более подробное описание посланных экспонатов. Например, в дневнике 1908 г. есть описание посланных останков удэгейского старшины Джангэ Ингину Камедига16.

Тесные связи у Арсеньева были и с Русским музеем (б. Александра III), где он впервые выступил в 1911 г. с докладом и привез коллекции (одна посвящена орочам и удэгейцам, вторая — нанайцам). Он переписывался с Сергеем Ивановичем Руденко. Николай Михайлович Могилянский подарил ему оттиск своей статьи «Областной или местный музей, как тип культурного учреждения». На обложке поставил надпись: «Дорогому и глубокоуважаемому Владимиру Клавдиевичу Арсеньеву на добрую память от автора. 5 дек. 1917. СПб.». (Б-ка ОИАК. № 15577).

Геологические находки В. К. Арсеньев посылал в Геологический музей Академии наук, где их помогал разбирать Павел Владимирович Виттен-бург, уроженец Владивостока.

Много музейных знакомых В. К. Арсеньев имел в Москве. В Зоологическом музее Московского университета работал Борис Михайлович Житков, Сергей Иванович Огнев, Константин Александрович Воробьёв и другие. Он постоянно с ними переписывался и во время приезда в столицу встречался.

Сотрудником Исторического музея в Москве был Василий Алексеевич Городцов. Вероятно, в стенах этого музея с ним и познакомился В. К. Арсеньев. Как человека, увлеченного археологией, Владимира Клавдиевича интересовало, какую методику использовали москвичи для демонстрации археологических находок, а Город-цова считали автором методики полевых исследований археологических памятников и научной классификации памятников древности.

Также Владимир Клавдиевич встречался с сотрудниками Политехнического музея, Андреем Григорьевичем Данилиным, Николаем Алексеевичем Дорогутиным и Анатолием Николаевичем Туруновым.

По музейным и исследовательским делам В. К. Арсеньев постоянно связывался с Главнаукой (Главное управление научными, научно-художественными и музейными учреждениями), государственным органом, существовавшем в РСФСР в 1921–1930 гг. для координации научных исследований теоретического профиля и пропаганды науки и культуры. Через Бориса Евгеньевича Сыроечковского Владимир Клавдиевич в 1929 г. принял предложение Главнауки стать ее представителем на российском Дальнем Востоке по вопросам охраны природы. Правда, многие научные проблемы, связанные с этим, в частности финансирование и организация исследовательской работы, так и не были решены. Единственное, что использовал Арсеньев, это название столичной организации, «Главнаука», которым пугал дальневосточных функционеров.

В 1906 г. в Хабаровске В.К. Арсеньев познакомился с чиновником генерал-губернатора Приамурского края Алексеем Николаевичем Свириным, который позднее стал директором Сергиевского историко-художественного музея в Сергиево Посаде.

Владимир Клавдиевич был очень дружен с Бруно Фридриховичем Адлером из Казанского университета, которому собирал этнографические и антропологические коллекции. Также Арсеньев поставлял коллекции для Иркутского музея. В 1918 г. в Иркутск переехал Бернгард Эдуардович Петри, с которым Арсеньев до конца своей жизни поддерживал дружеские и профессиональные отношения. Учеником Петри был Павел Павлович Хороших, деятель музейного дела. Владимир Клавдиевич постоянно поддерживал связи и с Читинским музеем, который основал Алексей Кириллович Кузнецов. В Читу Арсеньев передал свои Этнографические картины.

Непростые 1920–30-е годы по-разному отразились на деятельности музейных коллег В.К. Арсеньева. Одни прожили остатки своей жизни благополучно и умерли в своей постели, других репрессировали, а иные эмигрировали. Среди последних был Владимир Андреевич Котов, ставший научным сотрудником Музея Квинсленда (Queensland Museum, Брисбен, Австралия).

После 1924 г. ситуация с музеями во Владивостоке и Хабаровске стало быстро меняться. Общую картину интеллектуальной жизни в регионе можно было охарактеризовать как аполитичность и нейтралитет к Советской власти, хотя некоторая часть интеллигенции была заражена патриотизмом, истоки которого прослеживались со времени иностранной интервенции российского Дальнего Востока.

Несмотря на т рагическое время Гражданской войны, В.К. Арсеньев, не только постарался сохранить музейные ценности Общества изучения Амурского края, но предпринял большие усилия по наведению порядка, включая катало-гизацию17.

1924-й стал последним годом, когда музей официально числился за Обществом изучения Амурского края. Что же в нем имелось? «Была произведена переустановка этнографических и археологических коллекций, кои в настоящее время выставлены весьма наглядно и при наиболее выгодных условиях освещения. Одежда инородцев и все прочие, легко портящиеся объекты, а также чучела и шкурковые орнитологические коллекции были подвержены радикальной дезинфекции от микропаразитов и моли и после этого вновь выставлены в демонстративных витринах. Наиболее интересные объекты естественно-исторического отдела музея снабжены особыми плакатами с изложением значения экспоната, гео-графич. распространения данного вида или рода и простыми популярными объяснениями для учащейся молодежи. Кроме существовавших до сих пор естественно-исторического, этнограф. и ар-хеологичес. отделов музея приступлено к образованию новых отделов» культурно-исторического с уголком истории революции и общественно-промышленно-экономического»18.

17 февраля 1925 г. Декретом Совнаркома музей ОИАК стал самостоятельным и назывался Владивостокский государственный областной музей. Судя по архивным документам, В. К. Арсеньев и другие деятели Общества никак не комментировали это событие, а занимались приведением в порядок музейных коллекций, передавали в музей новые экспонаты, занима-

Илл. 6. Археологический отдел Хабаровского музея, в котором работал В.К. Арсеньев. 1930. Архив Общества изучения Амурского края.

лись расширением экспозиций, не забывая о текущем ремонте¹⁹. ( Илл. 6.)

В 1929 г. Общество продолжало финансово содержать музей (3700 руб. в год), хотя это вызывало удивление у рядовых членов Общества. Если государство забрало музей, почему они должны его поддерживать? Ревизионная комиссия Общества сделало важное замечание: «Признавая неразрывную связь между музеем и отделом Географического общества по всем, без исключения, вопросам, связанным с научно-исследовательской работой по изучению края, а также учитывая крайне ограниченное число научных работников в крае, по мнению ревизионной комиссии является целесообразным, в интересах концентрации всех лиц, интересующихся научно-исследовательскими работами, а также и в целях избежания параллелизма в работе и распыления денежных средств, поручить будущему совету Общества возбудить ходатайство перед центром о сохранении музея за Географическим обществом, которое. Согласно имеющего быть принятым нового устава Общества, по-прежнему признается вполне компетентной организацией на право учреждения у себя музея, который по существу является экраном, отражающим деятельность Общества»20.

Для всех, включая и Арсеньева, было видно, что советская идеология все больше и больше вмешивается в жизнь и особенно в музеи. Коллекции и упоминания о прошлом режиме всячески удалялись и уничтожались. Церкви и старые памятники разрушались. Во Владивостоке заколоченным оказался памятник героя Крымской войны В.С. Завойко, с памятника легендарному Г. И. Невельского сняли царских орлов и поменяли предназначение, похоронив у подножья героев Гражданской войны.

Во времена В.К. Арсеньева музеями занималась общественность. Это было не так просто на далекой окраине Российской империи. Но таких энтузиастов, как В.К. Арсеньев было немало. Сейчас Музей истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева (бывший Музей Общества изучения Амурского края), Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова (Гродековский музей) и другие Российские музеи гордятся коллекциями, которые в свое время собирал Владимир Клавдиевич Арсеньев.