Влияние пандемии на глобальный энергетический переход в мире и в России

Что касается краткосрочного влияния пандемии на процесс энергетического перехода, то уже на протяжении нескольких месяцев в мире наблюдается спад спроса на ископаемое топливо и снижение потребления электроэнергии. Это связано с временными остановками производств, с переводом многих офисных сотрудников в режим удаленной работы, с отменой авиарейсов и сокращением любых передвижений, как внутри населенных пунктов, так и между ними.

8(110) 2020

В странах, где вводились карантинные меры, объемы генерации электроэнергии сократились, и во многих странах это сокращение произошло в первую очередь за счет генерации на ископаемом топливе. Например, согласно данным Национального бюро статистики Китая, в Китае в январе-феврале 2020 г. тепловая генерация и гидрогенерация существенно сократилась (-8,9% и -11,9% соответственно), в то время как атомная и ветровая - незначительно (-2,2% и -0,2% соответственно), а объемы солнечной генерации возросли (+12,0%) [1]. Это можно объяснить приоритетной диспетчеризацией электроэнергии от ВИЭ в Китае.

Что касается влияния пандемии COVID-19 на перспективы энергетического перехода в долгосрочном периоде, то следует отметить наличие как рисков, так и возможностей.

Развитие сектора возобновляемой энергетики может замедлиться по следующим причинам.

Во-первых, это может произойти ввиду сокращения глобального спроса на энергию. Сокращение спроса может приобрести длительный характер, если практика удаленной работы во время пандемии станет долгосрочным явлением, и в мире произойдет снижение спроса на офисные помещения. Также сокращение спроса на энергию может приобрести длительный характер, если глобальный экономический кризис и пониженная деловая активность не будут преодолены за короткий срок.

Во-вторых, развитие ВИЭ может замедлиться в связи с временной остановкой заводов в Китае, где производится около 80% оборудования для солнечной энергетики и значительная часть оборудования для ветроэнергетики. Также в некоторых странах из-за пандемии пришлось отложить проведение конкурсных отборов проектов по строительству новых электростанций на ВИЭ.

В-третьих, развитие ВИЭ может замедлиться по причине недавнего резкого снижения цен на нефть, за которым последует снижение цен на прочие ископаемые энергоносители. В конце марта на рынке США даже наблюдалась ситуация, при которой цены на нефть стали отрицательными в связи с переполнением нефтехранилищ.

В-четвертых, сейчас наблюдается замедление процесса международных климатических переговоров. Так, 26-я ежегодная конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК ООН), которая должна была состояться в ноябре 2020 г. в Глазго, перенесена на 2021 г., и новая дата пока не назначена. Промежуточная климатическая конференция РКИК ООН, которая ежегодно проходит в Бонне, перенесена с 1–11 июня на 4–12 октября 2020 г [2]. Процесс подачи странами обновленных и более амбициозных национальных вкладов в реализацию Парижского соглашения (National Determined Contributions, NDCs) является крайне медленным – такие планы пока подали лишь 5 стран из 186. Страны должны были обновить свои планы к 26-й конференции РКИК ООН в Глазго (к ноябрю 2020 г.).

Все это способно оказать негативный эффект на темпы энергетического перехода.

С другой стороны, вызванный пандемией кризис может привести к переосмыслению развития во многих странах и ускорить переход к устойчивому развитию, неотъемлемыми элементами которого являются повышение энергетической эффективности и переход на ВИЭ. Согласно недавно опубликованным документам различных международных организаций, энергетический переход и развитие возобновляемой энергетики должны стать приоритетом антикризисных программ, которые страны начнут реализовывать в ближайшее время для преодоления экономического кризиса, вызванного пандемией COVID-19.

8(110) 2020

Согласно заявлению Фатиха Бироля, исполнительного директора Международного энергетического агентства (МЭА), от 14 марта 2020 г., «правительства могут использовать текущую ситуацию для усиления своих климатических амбиций, а также для принятия устойчивых антикризисных мер, сосредоточенных на технологиях чистой энергии». Данное заявление имеет название «Чистая энергетика должна стать ключевым элементом антикризисных программ». Это тем более показательно, что МЭА – международная организация, которая отличается традиционными и консервативными взглядами на энергетику. Например, МЭА систематически недооценивало перспективы солнечной и ветровой генерации. В реальности возобновляемая энергетика развивалась гораздо быстрее, чем каждый год прогнозировало агентство. Например, прогнозы МЭА 2002 г. для ветроэнергетики на период до 2030 г. были выполнены уже в 2010 г.

26 марта 2020 г. Римский клуб опубликовал открытое письмо глобальным лидерам, в котором говорится о том, что текущий кризис – это беспрецедентная возможность отказаться от роста любой ценой и от старой экономики, основанной на ископаемом топливе. То, как глобальные лидеры будут стимулировать экономику в ответ на текущий кризис, либо усилит глобальные угрозы, либо смягчит их. Есть риск принятия близоруких решений, которые увеличат выбросы и усилят деградацию окружающей среды в долгосрочном периоде. Но можно предпринять меры, которые не только повысят экономическую активность, но и ускорят переход к устойчивой и низкоуглеродной экономике. Эти меры известны: инвестиции в возобновляемую энергетику вместо ископаемого топлива, инвестиции в охрану окружающей среды и восстановление лесов, инвестиции в устойчивые системы производства продуктов питания, переход к более локальной, циклической и низкоуглеродной экономике. Согласно открытому письму, сейчас пришло время отказаться от ископаемого топлива [3].

31 марта 2020 г. ООН опубликовала доклад под названием «Совместная ответственность, глобальная солидарность: реакция на социально-экономические последствия COVID-19». В докладе подчеркивается, что пандемия не отменяет необходимости реализации Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 г. и Парижского соглашения по климату. Также в документе говорится, что правительства не должны реагировать на кризис COVID-19 путем принятия решений, усугубляющих глобальные проблемы, такие как загрязнение окружающей среды и климатический кризис [4].

9 апреля 2020 г. 10 министров окружающей среды стран ЕС опубликовали совместное открытое письмо, в котором заявили, что «Новый зеленый курс ЕС должен стать ключевым элементом устойчивого восстановления после пандемии COVID-19». Согласно письму, страны ЕС «должны увеличить объем инвестиций, прежде всего, в экологически устойчивые транспортные системы, возобновляемые источники энергии, реновацию зданий, научные исследования и инновации, восстановление биоразнообразия и циклическую экономику». В заявлении отмечено, что ЕС следует удержаться от соблазна ответить на текущий кризис принятием краткосрочных решений, которые грозят блоку сохранением углеводородной экономики на ближайшие десятилетия [5]. Письмо подписали министры Австрии, Дании, Финляндии, Италии, Латвии, Люксембурга, Нидерландов, Португалии, Испании и Швеции. 10 апреля к письму также присоединилась Франция.

Важно отметить, что стоимость производства 1 кВт*ч электроэнергии за счет энергии ветра за последние 10 лет снизилась на 70%, стоимость производства 1 кВт*ч электроэнергии за счет энергии солнца – на 89%. В 2019 г. производство 1 кВт*ч электроэнергии за счет энергии ветра стоило 2,8–11,5 центов, за счет энергии солнца на больших электростанциях – 3,2–4,4 цента [6].

8(110) 2020

Таким образом, есть основания ожидать, что активное развитие возобновляемых источников энергии в мире в ближайшее время продолжится, даже при сохранении низких цен на ископаемое топливо и даже в условиях жесткого экономического кризиса.

В России планируемые антикризисные меры пока не включают в себя мер поддержки повышения энергетической эффективности или мер поддержки развития возобновляемых источников энергии. Более того, два обсуждаемых в настоящее время стратегических документа предполагают активное развитие традиционной энергетики и наращивание экспорта ископаемого топлива.

В настоящее время в российских ведомствах идет обсуждение Программы развития угольной промышленности на период до 2035 г. [7]. Согласно данной программе, добыча угля в период до 2035 года возрастет на 10% при консервативном сценарии и на 52% – при оптимистическом сценарии. Учитывая, что в последние годы внутреннее потребления угля практически не увеличивается, рост добычи, очевидно, будет достигаться за счет наращивания экспорта. Среди глобальных рисков в документе перечисляется «возможное снижение потребления угля в мире по экологическим и климатическим соображениям в связи с переходом отдельных стран на низкоуглеродные стратегии развития, наблюдаемый рост доли возобновляемых источников энергии и природного газа в энергобалансах развитых и развивающихся стран», однако в дальнейшем этот риск не упоминается и не учитывается в сценариях.

2 апреля Правительство РФ одобрило Энергетическую стратегию на период до 2035 г. В рамках данной стратегии рассмотрены два сценария, в которых предполагается «сохранение в качестве основы мировой энергетики ископаемых видов топлива, с постепенным увеличением доли ВИЭ в мировом и национальных ТЭБ» [8]. Добыча нефти и газового конденсата, согласно опубликованному проекту стратегии, к 2035 г. составит в РФ 490–555 млн тонн в год, по сравнению с 555 млн тонн в год в 2018 г. Пропускная способность экспортных газопроводов возрастет с 240 млрд куб. м. в 2018 г. до 405 млрд куб. м. в 2035 г. Доля России на мировом рынке угля увеличится с 14% в 2018 г. до 23–25% в 2035 г.

Таким образом, вероятность существенного прогресса в сфере глобального энергетического перехода упоминается, но не учитывается ни в одном из приведенных стратегических документов России. Данный подход, на наш взгляд, лишает Россию полноценного участия в глобальном энергетическом переходе. Также он создает риски того, что оптимистичные прогнозы относительно добычи и экспорта ископаемого топлива на период до 2035 г. окажутся нереалистичными. Особенно это касается экспорта угля.

Подобные ожидания могут привести к постепенной утрате Россией доходов от экспорта энергоносителей при отсутствии существенного прогресса в развитии других отраслей, включая технологии возобновляемой энергетики. В качестве мер реагирования могут быть предложены следующие действия:

• 1.    Включить сектор ВИЭ и энергоэффективных технологий в российскую антикризисную программу;

  8(110) 2020

  
  

• 2.    Пересмотреть проект Программы развития угольной промышленности на период до 2035 г. и Энергетической стратегии на период до 2035 г., включив в них сценарии, при которых в мире существенно возрастет доля ВИЭ во всех секторах ТЭК (отопление и охлаждение, транспортное топливо, электроэнергетика);

• 3.    Начать процесс разработки государственной политики поддержки ВИЭ и электрификации в секторе отопления и охлаждения и в секторе транспортного топлива.