Влияние состояния опьянения и вида алкогольного напитка на особенности убийства

Злоупотребление алкоголем тесно связано с криминальной агрессией и убийствами [1-4]. Глобальное исследование ВОЗ по алкоголю и здоровью 2016 г., бремени болезней 2017 г. (150 стран) показало, что увеличение на 10% цены на алкогольную продукцию приводит к снижению убийств на 18% (14% в странах с низким и средним уровнем дохода). Сокращение дней и часов продажи алкоголя, корректировка акцизов с учётом инфляции сопровождается сокращением убийств на 4-5% по всей выборке стран [5]. Особенно заметное снижение в первую очередь наблюдается при «домашних убийствах» (супруга, интимного партнера), во вторую – при других видах агрессии [6]. Положительные корреляции были получены между насильственными действиями со стороны интимного партнера и частотой употребления алкоголя, его объёмом (концентрацией алкоголя в крови) [7].

Исследования, проведённые в Западной Европе и Северной Америке, показали, что употребление разных видов алкогольных напитков может по-разному влиять на уровень убийств как внутри стран, так и в разных странах мира. Общее потребление алкоголя и водки, измеряемое продажами, было в значительной степени связано с уровнем убийств как мужчин, так и женщин: увеличение общего объёма продаж алкоголя на 1 л привело бы к увеличению уровня убийств мужчин на 5,9% и увеличению числа убийств женщин на 5,1%. Соответствующие показа-

Alcohol abuse is closely associated with criminal aggression and homicide [14]. The WHO Global Study on Alcohol and Health 2016, Burden of Disease 2017 (150 countries) found that a 10% increase in the price of alcohol resulted in an 18% reduction in homicides (14% in low- and middleincome countries). Reducing the days and hours of alcohol sales, adjusting excise taxes for inflation is accompanied by a reduction in murders by 4-5% across the entire sample of countries [5]. A particularly noticeable decrease is observed in the first place with “domestic murders” (spouse, intimate partner), and secondly with other types of aggression [6]. Positive correlations were obtained between violent actions by an intimate partner and the frequency of alcohol consumption, its volume (blood alcohol concentration) [7].

Studies conducted in Western Europe and North America have shown that the consumption of different types of alcoholic beverages can have different effects on homicide rates both within countries and around the world. The total consumption of alcohol and vodka, measured by sales, was significantly associated with the homicide rate of both men and women: a 1 liter increase in total alcohol sales would lead to a 5.9% increase in the homicide rate of men and an increase in the number of homicides of women by

тели для водки составили 16,4% и 14,3%. Потребление пива и вина не было связано с изменениями уровня убийств. Авторы сделали вывод, что потребление крепких спиртных напитков оказало особенно пагубное влияние на смертоносное насилие в России, по крайней мере, с 1970 г. по 2005 г. [8].

Анализ общих и гендерных уровней убийств с 1950 по 2003 гг. в зависимости от потребления алкоголя в целом, а также различных напитков, позволил сделать выводы: увеличение потребления на 1 л на душу населения сопровождалось 8-процентным увеличением общего количества убийств и убийств мужчин, и 6-процентным увеличением количества убийств женщин. Эффект был в основном обусловлен потреблением пива [9].

Хотя многие из этих исследований показали положительную корреляцию между общим объёмом продаж алкоголя, эффект, по-видимому, связан с особенностями потребления алкоголя в том или ином регионе мира. Так, в Восточной Европе эта закономерность наиболее сильна для крепких спиртных напитков, в Северной Европе эффект – для пива, а в Южной Европе – для вина [10]. Стереотипы потребления алкоголя могут меняться со временем с учётом культуры. Значение здесь имеет выбор предпочитаемого алкогольного напитка (водка и крепкие спиртные напитки в «северном стиле потребления алкоголя», вино – в «южном», пиво – в «центральноевропейском»), его регулярного потребления и степени использования. В последнее время страны с «северной моделью» потребления алкоголя сдвигаются к «центрально-европейской», а регионы с «центральноевропейской» – к «южной» [11]. Для России характерен высокий уровень общего потребления алкоголя, в основном преобладание крепких спиртных напитков (водка и самогон), особенно среди мужчин. С 2000-х годов до настоящего времени снижается продажа водки, стабилизируется потребление домашнего алкоголя (самогона) при значительном росте потребления пива. Однако переход России от «северного» («советского») стиля потребления алкоголя к «центральноевропейскому» пока произошёл не полностью (для соответствия модели доля потребления пива и вина должны ещё больше возрасти, а потребление крепких алкогольных напитков – сократиться) [12].

J. Landberg, T. Norström выявили, что увеличение потребления на 1 л чистого алкоголя приводит к увеличению убийств на 10%. В России 73% убийств обусловлено употреблением алкоголя, в США – 57% [13]. Показатели потребления алкоголя и количество

5.1%. The corresponding figures for vodka were 16.4% and 14.3%. Beer and wine consumption was not associated with changes in homicide rates. The authors concluded that the consumption of hard liquor had a particularly detrimental effect on lethal violence in Russia from at least 1970 to 2005 [8].

Analysis of overall and gendered homicide rates from 1950 to 2003 depending on the consumption of alcohol in general, as well as various drinks, led to the conclusions: an increase in consumption of 1 liter per capita was accompanied by an 8% increase in the total number of murders and murders of men, and a 6% increase in the number of murders of women. The effect was mainly due to beer consumption [9].

Although many of these studies have shown a positive correlation between total alcohol sales, the effect seems to be related to the patterns of alcohol consumption in a particular region of the world. Thus, in Eastern Europe, this pattern is strongest for strong alcoholic beverages, in Northern Europe, for beer, and in Southern Europe, for wine [10]. Alcohol consumption stereotypes can change over time in response to culture. What matters here is the choice of the preferred alcoholic beverage (vodka and spirits in the “northern style of drinking”, wine in the “southern style”, beer in the “Central European style”), its regular consumption and degree of use. Recently, countries with a "northern model" of alcohol consumption are shifting to "Central European", and regions with a "Central European" – to the "southern" [11]. Russia is characterized by a high level of total alcohol consumption, mainly by the predominance of spirits (vodka and moonshine), especially among men. From the 2000s to the present, the sale of vodka has been declining, the consumption of home-made alcohol (moonshine) has stabilized, with a significant increase in beer consumption. However, Russia’s transition from the “northern” (“Soviet”) style of alcohol consumption to the “Central European” style has not yet completely taken place (to match the model, the share of beer and wine consumption should increase even more, and the consumption of strong alcoholic beverages should decrease) [12].

J. Landberg, T. Norström found that an increase in consumption of 1 liter of pure alcohol leads to a 10% increase in homicides. In Russia, 73% of murders are due to alcohol consumption, in the USA it is 57% [13]. Alcohol consumption and homicide

убийств сильно различаются в регионах России. Построенные логарифмические модели выявили, что увеличение потребления алкоголя в субъекте федерации на 1 л связано с увеличением количества убийств примерно на 0,25% [1].

Чувашия в 2015-2017 гг. по смертности от убийств занимало 40-62 место в России, по потреблению водки (7,7-8,2 л на душу населения в год) – 25-31 место, пива (40,2-42,3 л) – 57-62, вина (5,0-6,3 л) – 33-54, коньяка (0,4-0,5 л) – 61-63 и шампанского (0,5-0,7 л) – 71-77 место1. Наше предыдущее эпидемиологическое исследование убийств в 1981-2010 гг. в Чувашии показало, что больные алкоголизмом в 2,2-18,5 раза чаще совершали такие преступления по сравнению с общей популяцией [14], и они же лидировали среди других групп психических расстройств (ПР) [15]. Однако особенности алкогольных напитков в связи с совершением убийств не анализировались. Выше представленный краткий обзор между тем показал определённые корреляции между этими показателями, отличающимися в разных регионах России [1, 2, 14, 16, 17].

Материалы и методы

Анализировались 485 убийств, совершённых 504 убийцами (мужчин – 406, женщин – 98) в Чувашии в 2011-2020 гг. и прошедших судебно - психиатрическую экспертизу (СПЭ) в Республиканской психиатрической больнице г. Чебоксары. Возраст убийц колебался от 15 до 83 лет (средний – 35,8±13,4 года). Критериями исключения из исследования было наркотическое опьянение преступника. Учитывались медико-социальные (пол агрессора, его возраст, уровень образования, семейное положение, перенесенные заболевания, наследственная психопатологическая отягощенность) и криминальные показатели (судимость преступника, совершённые убийства в прошлом, орудия агрессии, сокрытие, наличие соучастников, число жертв, самоубийство после убийства), а также пол, возраст и взаимоотношение жертв с агрессором, характер ПР и особенности случая.

Степени и виды опьянения у испытуемых квалифицировались по [18].

К группе убийц с употреблением крепких спиртных напитков относили лиц принимающих перед деликтом преимущественно водку (но без суррогатов алкоголя)2, но иногда в сочетании с другими rates vary greatly across regions of Russia. The constructed logarithmic models revealed that an increase in alcohol consumption in the subject of the federation by 1 liter is associated with an increase in the number of murders by about 0.25% [1].

Chuvashia in 2015-2017 in terms of mortality from murders, it ranked 40-62 in Russia, in terms of vodka consumption (7.78.2 liters per capita per year) – 25-31st place, beer (40.2-42.3 liters) – 57-62, wine (5.0-6.3 l) – 33-54, cognac (0.4-0.5 l) – 61-63 and champagne (0.5-0.7 l) – 71-77 place1. Our previous epidemiological study of homicides in 1981-2010 in Chuvashia showed that alcoholics were 2.2-18.5 times more likely to commit such crimes compared to the general population [14], and they were also in the lead among other groups of mental disorders (MD) [15]. However, the characteristics of alcoholic beverages in connection with the commission of murders were not analyzed. The above brief review, meanwhile, showed certain correlations between these indicators, which differ in different regions of Russia [1, 2, 14, 16, 17].

Materials and methods

We analyzed 485 murders committed by 504 killers (406 men, 98 women) in Chuvashia in 2011-2020 and those who underwent a forensic psychiatric examination (FPE) at the Republican Psychiatric Hospital in Cheboksary. The age of the killers ranged from 15 to 83 years (mean age 35.8±13.4 years). The criteria for exclusion from the study was drug intoxication of the offender. We took into account medical and social indicators (aggressor's gender, age, level of education, marital status, past illnesses, hereditary psychopathological burden) and criminal indicators (conviction of the offender, murders committed in the past, instruments of aggression, concealment, the presence of accomplices, the number of victims, suicide after the murder), as well as the sex, age and relationship of the victims with the aggressor, the nature of the MD and the characteristics of the case. The degrees and types of intoxication in the subjects were classified according to [18].

The group of killers with the use of strong alcoholic beverages included persons who took mainly vodka before the delict (but

напитками (пиво, вино и др.), и к группе агрессоров с употреблением суррогатов – соответственно, принимающих спиртсодержащие жидкости (около 20 наименований, чаще всего дезинфицирующее средство для наружного применения «Асептолин» 7090˚) и самогон [19], к группе убийц с употреблением пива – принимающих только пиво перед деликтом и ничего больше из других алкогольных напитков и к группе агрессором с употреблением вина – только принимающих вино.

Математическая обработка осуществлялась с помощью описательной статистики (расчёт среднего значения – М, стандартного отклонения – SD) и χ²-распределения. Когда один или несколько показателей были < 5, использовали поправку Йейтса. Обработка осуществлялась с помощью программы SPSS.

Результаты исследования

В состоянии алкогольного опьянения в момент совершения убийства находилось 418 агрессоров (82,9%), в том числе в лёгкой степени 12,2%, средней – 83,3%, тяжёлой – 4,5%; различия между полами достоверны (p<0,007). Как видно из табл. 1, у женщин чаще наблюдалась лёгкая степень опьянения (22,7% vs 9,9% у мужчин; χ2=9,345; df=1; p=0,002), у мужчин – средняя степень (85,7% vs 72,0% у женщин; χ2=8,302; df=1; p=0,003). В 94% случаев убийства совершались тремя способами: с помощью колюще-режущих предметов (61,3%), путём избиения («тупым предметом») (19,8%) и удушения (12,9%). Жертвами (n=504) были знакомые люди (50%), супруги (22,8%), родственники (15,7%), незнакомые люди (6,3%) и дети (5,2%).

Преимущественно крепкие алкогольные напитки (в основном водка) перед убийством употребляли 60,1% агрессоров, суррогаты алкоголя – 32,5%, только пиво – 5,5%, крепленное вино (портвейн) – 1,9%. Связь их приёма со степенью опьянения убийц высоко достоверна (χ2=59,736; df=6; p<0,001). Употребляющие крепкие алкогольные напитки и суррогаты чаще находились в средней и тяжёлой степени опьянения, а пиво и вино – в лёгкой.

Среди употребляющих пиво было больше молодых лиц (средний возраст – 30,4±9,3 года), женщин (χ2=4,720; p=0,029), городских жителей (χ2=8,047; p=0,004), агрессоров без ПР (χ2=8,279; p=0,004); все их жертвы находились в алкогольном опьянении (χ2=14,790; p<0,001). Употребляющие вино чаще проживали в сельской местности (χ2=12,995; p=0,004) и страдали умственной отсталостью (χ2=19,917; p<0,001). Все 100% жертв находились в алкогольном without alcohol surrogates), but sometimes in combination with other drinks (beer, wine, etc.), to the group of aggressors with the use of surrogates – respectively, taking alcohol-containing liquids (about 20 items, most often the disinfectant for external use " Asep-tolin" 70-90˚) and moonshine [19], to the group of killers with beer consumption – taking only beer before the delict and nothing else from other alcoholic beverages and to the group of the aggressor with drinking wine – only those who take wine.

Mathematical and statistical processing was carried out using descriptive statistics (calculation of the mean value – M, standard deviation – SD) and χ²-distribution. When one or more scores were < 5, the Yates correction was used. Processing was carried out using the SPSS program.

Research results

418 aggressors (82.9%) were in a state of alcoholic intoxication at the time of the murder, including 12.2% in a mild degree, 83.3% in an average degree, and 4.5% in a severe degree; differences between the sexes are significant (p<0.007). As can be seen from Table. 1, women were more likely to have a mild degree of intoxication (22.7% vs 9.9% in men; χ2=9.345; p=0.002), in men – an average degree (85.7% vs 72.0% in women; χ2=8.302; p=0.003). In 94% of cases, murders were committed in three ways: with the help of piercing objects (61.3%), by beating (“blunt object”) (19.8%) and strangulation (12.9%). Victims (n=504) were acquaintances (50%), spouses (22.8%), relatives (15.7%), strangers (6.3%) and children (5.2%).

Predominantly strong alcoholic beverages (mainly vodka) were used by 60.1% of the aggressors before the murder, alcohol surrogates – 32.5%, only beer – 5.5%, fortified wine (port wine) – 1.9%. The connection between their intake and the degree of intoxication of the killers is highly reliable (χ2=59.736; p<0.001). Those who consumed strong alcoholic beverages and surrogates were more often in moderate and severe intoxication, and beer and wine were in light.

Among the beer drinkers there were more young people (average age – 30.4±9.3 years), women (χ2=4.720; df=1; p=0.029), urban residents (χ2=8.047; df=1; p=0.004), aggressors without MD (χ2=8.279; df=1; p=0.004); all of their victims were intoxicated (χ2=14.790; df =1; p<0.001).

Wine drinkers more often lived in rural

опьянении (χ2=9,753; p=0,020) и зачастую выпивали вместе с агрессором (χ2=9,856; p=0,019).

Преступники, страдающие алкогольной зависимостью, по сравнению с другими группами убийц чаще находились в тяжёлой степени опьянения (χ2=17,459; p<0,001). Это, как правило, были многократно судимые личности (χ2=18,546; p<0,001). Они чаще убивали своих знакомых (χ2=14,894; p<0,001), которые сами находились в состоянии сильного опьянения (χ2=5,678; p=0,017).

Как видно из табл. 2, 73% находились в состоянии простого (неизменённого) алкогольного опьянения; дисфорический вариант наблюдался у 18,7% убийц, параноидный – у 3,4%, алкогольное опьянение с истерическими чертами – у 4,9%.

areas (χ2=12.995; df=3; p=0.004) and suffered from mental retardation (χ2=19.917; df=3; p<0.001). All 100% of the victims were intoxicated (χ2=9.753; df=3; p=0.020) and often drank with the aggressor (χ2=9.856; df=3; p=0.019).

Criminals suffering from alcohol addiction, compared with other groups of killers, were more often in a severe degree of intoxication (χ2=17.459; df=3; p<0.001). These, as a rule, were repeatedly convicted persons (χ2=18.546; df=3; p<0.001). They more often killed their acquaintances (χ2=14.894; df=1; p<0.001), who themselves were in a state of extreme intoxication (χ2=5.678; df=1; p=0.017).

Таблица / Table 1

Взаимосвязь степени алкогольного опьянения с клиническими, демографическими и криминологическими показателями убийств, % / Correlation between the degree of alcohol intoxication and clinical, demographic and criminological indicators of murders, %

Показатель Index	Степень опьянения / Degree of alcohol intoxication			χ2; df	P
	лёгкая light	средняя average	тяжёлая heavy
Мужчины / Men	9,9	85,7	4,4	9,720; 2	0,007
Женщины / Women	22,7	72,0	5,3
Алкогольные напитки Alcoholic beverage
Крепкие (преимущественно водка) Strong (mainly vodka)	13,9	80,5	5,6	59,736; 6	<0,001
Суррогаты алкоголя Alcohol surrogates	0,8	96,3	2,9
Пиво Beer	43,5	52,2	4,3
Креплённое вино Fortified wine*	62,5	37,5	–
Психические расстройства Mental disorders
Алкогольная зависимость Alcohol dependence	9,00	79,0	12,0	59,736; 6	<0,001
Прочие ПР Other mental disorders	12,3	85,9	1,8
Психически здоровые Mentally healthy	15,3	81,6	3,1
Криминологические показатели Criminological indicators
Повторная судимость Repeated conviction	9,8	86,0	4,2	18,546; 1	<0,001
Удушение Suffocation	7,0	90,7	2,3	59,736; 6	<0,001
Алкогольное опьянение жертвы Alcohol intoxication of the victim	2,5	92,0	5,5	134,13; 1	<0,001
Знакомые люди среди жертв Familiar people among the victims	8,3	87,6	4,1	7,024; 1	0,029

Примечание: * В одном случае испытуемая употребляла перед деликтом сидр (1,5 л) / Note: *In one case, the subject used cider (1.5 l) before the delict.

Таблица / Table 2

Формы простого алкогольного опьянения среди групп убийц, % Forms of simple alcohol intoxication among groups of murderers, %

Показатель Index	Формы опьянения / Forms of simple alcohol intoxication				χ2; df	P
	Дисфорическая Dysphoric	Параноидная Paranoid	Истерическая Hysterical	Простая Simple
Вид алкогольного напитка Alcoholic beverage
Крепкие (преимущественно водка) Strong (mainly vodka)	4,8	4,4	1,7	89,1	92,160; 3	<0,001
Суррогаты алкоголя Alcohol surrogates	47,6	1,6	11,1	39,7	128,981; 3	<0,001
Пиво Beer	4,5	–	4,5	91,0	4,299; 3	НД
Крепленное вино Fortified wine	–	12,5	–	87,5	4,182; 3	НД
Психические расстройства Mental disorders
Алкогольная зависимость Alcohol dependence	16,0	9,0	–	75,0	19,934	<0,001
Органическое ПР Organic mental disorders	32,6	2,3	7,0	58,1	2,195	НД
Личностные расстройства Personality disorders	0,50	0,30	1,45		4,577	НД
Умственная отсталость Mental retardation	–	–	–	100,0	3,135	НД
Коморбидные ПР Comorbid mental disorders	33,8	1,4	14,8	50,0	37,391	<0,001
Психически здоровые Mentally healthy	4,1	1,0	1,0	93,9	28,956	<0,001

Определённую роль при этом играл вид употребляемого алкогольного напитка (χ2=132,27; df=9; p<0,001). Суррогаты алкоголя достоверно чаще сопровождались дисфорической формой опьянения (χ2=92,169; p<0,001) и опьянением с истерическими чертами (χ2=15,309; df=3; p<0,001), а приём пива и вина агрессорами реже приводили к изменённым картинам опьянения.

Выявлена также высоко достоверная закономерность между формой опьянения и отдельными группами ПР (χ2=79,164; df=15; p<0,001). Параноидная форма чаще наблюдалась у больных с алкогольной зависимостью (9% vs 1,4%; χ2=13,155; df=1; p<0,001), дисфорическая – при органических ПР (32,6% vs 18%; χ2=6,166; df=1; p=0,013) и коморбидных ПР (33,8% vs 15,1%; χ2=13,814; df=1; p<0,001), обычная форма опьянения – у психически здоровых испытуемых (93,9% vs 66,0%; χ2=28,927; df=1; p<0,001); опьянение с истерическими чертами достоверно чаще обнаруживалась у агрессоров с коморбидными ПР (14,9% vs 2,6%; χ2=13,155; df=1; p<0,001).

As can be seen from Table. 2, 73% were in a state of simple (unchanged) alcohol intoxication; dysphoric variant was observed in 18.7% of killers, paranoid – in 3.4%, alcohol intoxication with hysterical features – in 4.9%. A certain role was played by the type of alcoholic beverage consumed (χ2=132.27; df=9; p<0.001). Alcohol surrogates were significantly more often accompanied by a dysphoric form of intoxication (χ2=92.169; p<0.001) and intoxication with hysterical features (χ2=15.309; df=3; p<0.001), and the intake of beer and wine by aggressors less often led to altered patterns of intoxication.

A highly reliable pattern was also revealed between the form of intoxication and individual groups of MD (χ2=79.164; df=15; p<0.001). The paranoid form was more often observed in patients with alcohol addiction (9% vs 1.4%; χ2=13.155; df=1; p<0.001), the dysphoric form was observed in patients with organic MD (32.6% vs 18%;

Таблица / Table 3

Особенности убийств, совершенных в состоянии алкогольного опьянения и трезвом состоянии / Features of murders committed while intoxicated and sober, %

Показатель Index	Алкогольное опьянение Alcohol intoxication	Трезвое состояние Sober state	χ2; df=1	P
Психические расстройства Mental disorders
Алкогольная зависимость Alcohol dependence	98,0	2,0	21,970	<0,001
Шизофрения Schizophrenia	43,8	56,3	37,076	<0,001
Умственная отсталость Mental retardation	100,0	–	4,332	0,037
Коморбидные ПР	95,2	4,8	11,848	<0,001
Психически здоровые Mentally healthy	71,0	29,0	19,086	<0,001
Криминологические показатели Criminological indicators
Судимость Conviction	92,1	7,9	44,251	<0,001
Несколько судимостей Multiple convictions	92,3	7,7	22,332	<0,001
Убийство в прошлом Murder in the past	8,6	1,2	6,965	0,008
Состояние невменяемости State of insanity	7,7	24,4	21,299	<0,001
Стационарная СПЭ Stationary expertise	24,6	44,1	13,522	<0,001
Жертвы убийств Murder victims
Отец (отчим, свёкр, тесть) Father (stepfather, father-in-law, father-in-law)	2,9	8,1	5,457	0,019
Знакомые Familiar	52,2	39,5	4,543	0,033
Дети (несовершеннолетние) Children (minors)	2,9	16,3	26,208	<0,001
Две и более жертвы Two or more victims	2,6	7,0	4,132	0,042

Как видно из табл. 3, в состоянии опьянения убийства достоверно чаще совершали больные алкоголизмом, умственной отсталостью и коморбид-ными ПР; трезвыми чаще оказывались больные шизофренией и психически здоровые люди.

Группа преступников, совершивших убийства в состоянии опьянения, чаще имели наследственную отягощённость (36,6% vs 24,4%; χ2=4,684; df=1; p=0,030), криминальный опыт, неоднократные судимости (в том числе числе за убийства и тяжкие телесные повреждения со смертельным исходом); они чаще убивали своих знакомых (табл. 3).

χ2=6.166; df=1; p=0.013) and comorbid MD (33.8% vs 15.1%; χ2=13.814; df=1; p<0.001), the usual form of intoxication – in mentally healthy subjects (93.9% vs 66.0%, χ2=28.927, df=1, p<0.001); intoxication with hysterical features was significantly more often found in aggressors with comorbid MD (14.9% vs 2.6%; χ2=13.155; df=1; p<0.001).

As can be seen from Table. 3, in a state of intoxication, murders were significantly more often committed by patients with alcoholism, mental retardation and comorbid PD; patients with schizophrenia and mentally healthy people were more sober.

Агрессоры, находящиеся в трезвом состоянии при совершении убийств, чаще признавались невменяемыми, направлялись на стационарную СПЭ, совершали так называемые постгомицидные самоубийства [20] (7,8% vs 1,2%; χ2=11,957; df=1; p<0,001), убивали отцов (отчимов, свекров, тестей) и детей (несовершеннолетних), двух и более жертв. Среди трезвых убийц было больше несовершеннолетних (4,7% vs 0,5%; χ2=7,308; df=1; p=0,006) и лиц имеющих высшее образование (12,8% vs 3,8%; χ2=11,301; df=1; p<0,001).

Обсуждение

Проведённое исследование подтвердило предпочтение в употреблении крепких спиртных напитков (водки и суррогатов алкоголя) среди убийц [16]. Неумеренное их употребление влияет на частоту и особенности этих преступлений против жизни окружающих людей [1, 8, 17].

Среди убийц наблюдается высокий уровень потребления крепкого алкогольных напитков и суррогатов алкоголя (92,6%), пиво и вино преступниками употребляется относительно редко (7,4% случаев), и то чаще молодыми людьми и женщинами. Этим самым подтверждается факт, что водка играет ведущую роль в совершении убийств в России [2, 21]. В момент совершения убийства более 81% агрессоров, как и в 1981-2010 гг. [14], находились в состоянии алкогольного опьянения средней и тяжёлой степени (87,8%), а у 27% наблюдались изменённые формы. Другими словами, для убийц в Чувашии очень характерна так называемая «российская модель потребления алкоголя» (преобладание в общей структуре потребления крепких напитков над слабоалкогольными; потребление больших разовых доз алкоголя; употребление суррогатов как дешёвого заменителя алкоголя и др.) [22]. Также прослеживаются и другие типичные черты структуры потребления алкоголя агрессорами, выявленные в населении России для первой декады нового столетия [23]. Это, прежде всего, высокая доля лиц, потребляющих алкоголь, в том числе его суррогаты, большинство которых находятся в возрасте 26-60 лет, низкий уровень образования и совместное потребление алкоголя семейными (интимными) парами. Указанные обстоятельства создают проблемы (способствуют повышению виктимности такого союза, семейной пары), которые зачатую завершаются убийством партнёра [6, 7, 10, 24].

Схожие закономерности уже описывались в отечественной литературе, посвящённой связи алкогольного фактора с криминальной агрессией,

The group of criminals who committed murders while intoxicated more often had a hereditary burden (36.6% vs 24.4%; χ2=4.684; df=1; p=0.030), criminal experience, repeated convictions (including for murders and grievous bodily injury with a fatal outcome); they killed their acquaintances more often (Table 3).

The aggressors who were in a sober state when committing murders were more often recognized as insane, sent to a stationary SPE, committed the so-called post-homicidal suicides [20] (7.8% vs 1.2%; χ2=11.957; df=1; p<0.001), killed fathers (stepfathers, fathers-in-law, father-in-law) and children (minors), two or more victims. Among the sober killers there were more minors (4.7% vs 0.5%; χ2=7.308; df=1; p=0.006) and people with higher education (12.8% vs 3.8%; χ2=11.301; df=1; p< 0.001).

Discussion

The conducted study confirmed the preference in the use of strong alcoholic beverages (vodka and alcohol surrogates) among killers [16]. Their excessive use affects the frequency and characteristics of these crimes against the lives of people around [1, 8, 17].

Among murderers, there is a high level of consumption of strong alcoholic beverages and alcohol surrogates (92.6%), beer and wine are consumed by criminals relatively rarely (7.4% of cases), and even more often by young people and women. This confirms the fact that vodka plays a leading role in the commission of murders in Russia [2, 21]. At the time of the murder, more than 81% of the aggressors, as in 1981-2010 [14], were in a state of moderate and severe alcohol intoxication (87.8%), and 27% had altered forms. In other words, the so-called “Russian model of alcohol consumption” is very characteristic of murderers in Chuvashia (the predominance of strong drinks over low-alcohol drinks in the overall structure of consumption; consumption of large single doses of alcohol; use of surrogates as a cheap substitute for alcohol, etc.) [22]. There are also other typical features of the structure of alcohol consumption by aggressors, identified in the Russian population for the first decade of the new century [23]. This is, first of all, a high proportion of people who consume alcohol, including its surrogates, most of whom are aged 26-60 years, a low level of education and the joint consumption of alcohol by family (intimate) couples. These circumstances create problems (contribute to an increase in the victimization of such a union, a married couple), which conceived end in

только в качестве суррогатов алкоголя там фигурировал технический спирт («китайский спирт») [16]. У нас, как и 10 лет тому назад, среди суррогатов алкоголя фигурировали дезинфицирующие средства для наружного применения (Асептолин), др. аптечные настойки, косметические парфюмерные жидкости, нелицензионный этиловый спирт и самогон [19]. Очевидно, что причиной их употребления убийцами в Чувашии являлась дешевизна и быстрое опьянение.

Очевидно, что суррогаты алкоголя способствовали развитию опьянения с истерическими проявлениями и дисфорическому варианту, особенно у лиц с органическими ПР, алкогольной зависимостью и коморбидными ПР [18].

Из обсуждаемых данных отчётливо видно влияние алкогольного опьянения на лиц с ПР и последующим их агрессивным поведением, что неоднократно описывалось в литературе [3, 4, 15, 25]. Кроме того, определённую роль играли богатый криминальный опыт самого агрессора и окружающих, сложившиеся негативные семейные стереотипы (наследственная отягощённость алкоголизмом, личностными расстройствами, суицидальным поведением) [14].

Из описанных групп особо выделяются больные шизофренией, которые чаще совершали убийство в трезвом состоянии [26], убивали двух и более жертв и признавались невменяемыми на СПЭ [27]. Вероятно, что психопатологические механизмы без влияния алкоголя участвовали в совершении убийств отцов [28, 29] и несовершеннолетних [30], постгомицидных самоубийств [20, 31].

Из ограничений нашего исследования все же следует отметить отсутствие показателей концентрации алкоголя в крови (моче) у агрессоров и их жертв, что в большинстве случаев является трудным для выполнения, особенно у преступников. Поэтому степени алкогольного опьянения квалифицировались нами по нарушениям (изменениям) психических, неврологических и вегетативных функций, считая их в соответствии с «…психопатологическим синдромом, структура которого зависит от дозы принятого алкоголя, времени, истекшего с момента его приёма, а также от биологических и психологических особенностей человека, подвергшегося интоксикации» [18].

Заключение

Проведённое исследование подтвердило существенную роль алкогольного опьянения, его степени и формы, в совершении убийств, которая зави- the murder of a partner [6, 7, 10, 24].

Similar patterns have already been described in domestic literature on the relationship between the alcohol factor and criminal aggression, only technical alcohol (“Chinese alcohol”) appeared there as alcohol surrogates [16]. In our country, as well as 10 years ago, disinfectants for external use (Aseptolin), other pharmacy tinctures, cosmetic perfume liquids, unlicensed ethyl alcohol and moonshine appeared among alcohol surrogates [19]. Obviously, the reason for their use by murderers in Chuvashia was cheapness and rapid intoxication.

Obviously, alcohol surrogates contributed to the development of intoxication with hysterical manifestations and a dysphoric variant, especially in people with organic MD, alcohol addiction, and comorbid MD [18].

From the discussed data, the influence of alcohol intoxication on persons with MD and their subsequent aggressive behavior is clearly visible, which has been repeatedly described in the literature [3, 4, 15, 25]. In addition, a certain role was played by the rich criminal experience of the aggressor and those around him, the prevailing negative family stereotypes (hereditary burden of alcoholism, personality disorders, suicidal behavior) [14].

Of the described groups, patients with schizophrenia stand out, who more often committed murder while sober [26], killed two or more victims, and were recognized as insane on SPE [27]. It is likely that psycho-pathological mechanisms without the influence of alcohol were involved in the commission of murders of fathers [28, 29] and minors [30], post-homicidal suicides [20, 31].

Of the limitations of our study, however, it should be noted that there is no measurement of alcohol concentration in the blood (urine) of the aggressors and their victims, which in most cases is difficult to perform, especially for criminals. Therefore, we qualified the degrees of alcohol intoxication according to disorders (changes) in mental, neurological and vegetative functions, considering them in accordance with [18], “... a psychopathological syndrome, the structure of which depends on the dose of alcohol taken, the time elapsed from the moment of its intake, as well as on the biological and psychological characteristics of a person who has undergone intoxication” [18].

Conclusion

The study confirmed the significant role

сит от дозы выпитого алкоголя и вида (качества) напитка. Среди убийц в Чувашии до сих пор в целом преобладает «советская или водочная модель потребления алкоголя», так как основным напитком является водка, которая употребляется часто и в больших дозах. Относительно много ими потребляется суррогатов алкоголя (примерно треть в момент убийства), главным образом, за счёт дешевизны этих напитков. Любителей пива и вина среди убийц в нашей выборке было очень мало. Эти напитки, как правило, употребляются в сочетании с крепким алкоголем, иногда для «коррекции» абстинентного синдрома и при сопутствующих соматических заболеваниях.

На формирование насильственного поведения, закончившегося смертельным исходом, кроме алкогольного фактора, влияет наличие ПР и их структура, пол, возраст, криминальный опыт и органическая недостаточность головного мозга. Жертвами убийств чаще всего являются знакомые агрессора (собутыльники), которые в момент преступления зачастую также находятся в алкогольном опьянении, что увеличивает риск возникновения конфликта и его смертельного исхода.

of alcohol intoxication, its degree and form, in the commission of murders, which depends on the dose of alcohol consumed and the type (quality) of the drink. Among murderers in Chuvashia, the “Soviet or vodka model of alcohol consumption” still generally prevails, since the main drink is vodka, which is consumed frequently and in large doses. They consume a relatively large amount of alcohol surrogates (about a third at the time of the murder), mainly due to the cheapness of these drinks. There were very few beer and wine drinkers among the killers in our sample. These drinks, as a rule, are used in combination with strong alcohol, sometimes for the "correction" of the withdrawal syndrome and with concomitant somatic diseases.

The formation of violent behavior that ended in death, in addition to the alcohol factor, is influenced by the presence of MD and their structure, gender, age, criminal experience and organic brain failure. The victims of murder are most often acquaintances of the aggressor (drinking buddies), who at the time of the crime are often also intoxicated, which increases the risk of a conflict and its death.