Военная социология или социология войны

В самом начале ХХI века возникла вполне объективная причина обращения внимания социологов к проблеме военного дела, изучением вооруженных сил как особого рода социального института, как социального явления, присущего всему Мировому сообществу. Предметная область этих актуализированных проблем позволила обозначить такое направление социологической науки как военная социология, изучающая социальный состав вооруженных сил, ценности и мотивации, а также мировоззрение военнослужащих и гражданского персонала, взаимоотношения вооруженных сил, то есть военной организации с другими социальными институтами, структура и управление воинскими подразделениями, социальная реабилитация и адаптация ветеранов вооруженных сил и участников боевых действий.

Необходимо заметить, что военная социология возникла не на пустом месте, а прошла значительный временной период своего становления. Так, на рубеже XIX и ХХ столетий военная социология проходила, пожалуй, новый этап своего становления. Именно в этот период возникла потребность в новой научной интерпретации военно-политического поражения России в войне 1904-1905 годов, состояния и направленности как конституционного, так и революционного движения в период 1905-1917 годов.

По сути, возникновение военной социологии явилось результатом осознания социально-исторических, социально-политических и социально-экономических условий развития России. У истоков концептуального оформления военной социологии стояли М. Бакунин, П. Кропоткин, П. Лавров, Ф. Сте-пун и другие. Их своеобразный научный посыл явился формированием нового взгляда на проблему модернизации всего военного потенциала страны, который, как показал период военного противостояния с Японией, оказался на низком уровне или не соответствующим политическим и экономическим вызовам начала ХХ века. Как следствие, возникла объективная необходимость более детального изучения не только политических и экономических событий, предшествовавших началу военных действий, но и причин, связанных с общественными настроениями, амбициями, действиями манипулятивного характера и так называемого «управляемого хаоса». В этом контексте несомненный приоритет принадлежит Н.Н. Головину1, который отмечал необходимость мониторинга образа и уровня жизни граждан, их настроений, изменения психики и поведения населения. Особую роль в понимании результатов воен- ных действий он отводил командному составу армии и флота, его профессиональным и социальным качествам. Но наиболее ярким представителем понимания значения численности и качества населения, экономики страны, политики государства и его органов управления, состояние морально-правовых отношений между различными слоями населения, состояния духовно-нравственной жизни, развития науки, образования и культуры, превалирующей идеологии в обществе, в военных достижениях явился П. Сорокин2.

Заметим, что и А.А. Свечин, анализировавший проблемы, приведшие к военному противодействию в Европе в период с 1914 по 1918 год отмечал, что стратегия военных действий должна учитывать не только возможность победы в одном каком-то глобальном сражении, но и весь ресурсный потенциал страны, исключающий как поражение, так и разрастание военных действий в территориальном и временном аспектах3. Этот вывод получил свое теоретическое обоснование в работах А.Е. Снесарева, который связывал военные успехи в войне с состоянием всех сфер жизни общества, народной упругостью и народным духом, взаимопониманием органов государственного управления и обществом, составом общественных настроений4.

Теоретические положения военной социологии, как отмечал И.В. Образцов, во все последующие годы и вплоть до начала 90-х годов ХХ столетия не были использованы5. В этом временном интервале состоялись и война с Финляндией, и Великая Отечественная война, и военные действия ограниченного контингента войск в Афганистане.

К настоящему времени сложилась ситуация, при которой военная социология приняла характер узкоотраслевой дисциплины. Совершенно неслучайно и в настоящее время культивируются взгляды на военную социологию, сформулированные более 100 лет назад, а именно: обозначение социальной стратификации армии по принципам иерархии в формировании и реализации властных отношений (генерал — новобранец); социально-культурное разнообразие образов военнослужащих по принципам, включающим образование, культуру, профессию; состав материального обеспечения различных военных подразделений; уставные отношения и система поощрений. Можно с уверенностью констатировать, что на современном этапе военная социология ограничилась морально-бытовым состоянием военнослужащих и материально-техническим обеспечением армейских и вспомогательных подразделе-ний6.

Головин Н.Н. Россия в Первой мировой войне. — М: Вече, 2006, с.525; Наука о войне. О социологическом изучении войны. Париж, 1938; Военные усилия России в мировой войне. Париж, 1939 год.

2 Сорокин П.А. Война и милитаризация общества.//Артельное дело 1922 № 1-4 (21-28) январь-февраль, с. 3-4

Свечин А.А. Четырехлетняя война 1914-1918 г.г.// Постижение военного искусства: идейное наследие А. Свечина.— М.: Военный

университет. Русский путь. 1999, с. 241.

Снесарев А.Е.: Афганские уроки: Выводы для будущего в свете идейного наследия А.Е. Снесарева.— М.: Военный университет. Русский путь. 2003. с. 499.

5 Образцов И.В. Социология военная // Социологическая энциклопедия. В 2-х томах, М.: 2002. Т. 2, с. 511.

См. подробнее: Брадевич С.С. Военная социология в России: идеи, проблемы, опыт (середина XIX — начало ХХ вв.) — СПб., 1997. с 212; Военно-техническое наследие В.И.Ленина и проблемы современной войны (Под ред. А.С. Миловидова.— М. — Воениздат, 1987.; Голосенко И.А. Военная социология в России// Социология и социальная антропология. — 1988 год, т. 1, вып. 2.

Тематика российских социологических исследований, во многом, соотносится с проблемами политического и социально-экономического развития страны, положением военнослужащих в обществе, реакциях общества на армию вообще и внутренние армейские отношения, военной службы как образа жизни и выборе профессии. В принципе достаточно емко выразился о состоянии военной социологии А.И. Каменев, который писал, что «Офицер — профессия особая и эта особенность проявляется в своеобразных требованиях к его качествам. Эта профессия трудна (физически, морально и психологически), опасна даже в мирное время, требует высокой самоотверженности, доходящей до самозабвения. Ряды офицерского корпуса покинуть значительно сложнее, чем порвать с какой-либо другой специальностью. Офицерская служба сопряжена со многими лишениями, неудобствами, которые не испытывают представители других профессий. Денежное вознаграждение за офицерский труд, как правило, не соответствует той высокой его «стоимости», которой по справедливости этот труд должен бы оцениваться. Высокая степень ответственности, ограниченность гражданских и личных прав и свобод тяжелым бременем ложатся на душу офицера и требуют высочайшего уровня сознательности и самоограничения. Не каждый человек в состоянии нести по жизни такой «крест»⁷» . В современной интерпретации военная социология не затрагивает главного — войны как особого ряда общественно-политического, экономического и религиозного явления, связанного с навязыванием странам-оппонентам своего превосходства в решении общественно значимых задач, использованием различного рода ресурсов и с применением вооруженных сил различного назначения. Но, как показывает общественная практика, войны по своему содержанию резко отличаются друг от друга: захватнические, освободительные, мировые, отечественные, холодные, гражданские, религиозные, психологические и т.п. Каждая из этих войн имеет свои предпосылки, стратегии возникновения и факторы их определяющие, целевые установки, временные интервалы, степень вовлеченности различных государств в военные конфликты, военно-политические блоки и формирования, являющиеся проводниками идеологии подавления инакомыслия и превосходства, а также политические, экономические, социальные, религиозные и правовые последствия. Первопричинами захватнических войн являлись территориальные притязания одного из государств, либо народов, не определившихся в своих территориальных границах и ведущих кочевой образ жизни. В современных условиях захватническая война соотносится не только с территориальными притязаниями, но и рынками сбыта продукции, составом природных ископаемых, включая так называемых энергоносителей, а также с подавлением суверенитета государств с целью создания на их основе государств-сателлитов.

Освободительные или национально-освободительные войны — это, прежде всего, войны народов колониальных и государств-сателлитов за свое национальное освобождение от диктата со стороны других государств, использующих как территории, ресурсы и труд угнетенных народов с целью извлечения прибыли. Основная цель этих войн состоит в приобретении государственного суверенитета, условий для свободного и независимого развития в сообществе независимых государств. В условиях применения таких видов военных действий как террор, диверсии, прямое военное противодействие и т.п. национально-освободительные войны могут перерасти в межгосударственную войну с привлечением нескольких заинтересованных государств, интересы которых совпадают либо с одной, либо с другой стороной военных действий. Кроме того, на примере национально-освободительной войны китайского народа в период с 1937 по 1945 годы, народов Вьетнама в период с 1945 по 1954 годы, народов Алжира в период с 1954 по 1962 годы, народов Кореи в период с 1950 по 1953 годы и народов Анголы в период с 1961 по 1974 годы можно констатировать, что при определенных условиях, а именно, из-за вмешательства государства, инициировавшего внутренние противоречия, война перерастает в гражданскую, растягивающуюся на многие десятилетия и вспыхивающую вновь и вновь.

В период с 1816 по 1997 год в мире было 213 гражданских войн, 104 из которых произошли только в последние 70 лет, а 20 продолжались в самом начале ХХI века8.

Заметим, что в Женевской конвенции нет термина Гражданская война, однако военный конфликт признан «вооруженным конфликтом не международного характера» и определены его критерии:

• —    стороны восстания должны обладать частью национальной территории;

• —    восставшие гражданские власти должны де-факто обладать властью над населением в определенной части территории страны;

• —    повстанцы должны иметь некоторое признание в качестве воюющей стороны;

• —    правительство «обязано прибегнуть к регулярной военной силе против повстанцев с военной организацией»⁹.

Заметим, что в разных исследованиях отмечалось, что причинами возникновения гражданских войн являлись этнические, религиозные, социальные, а в ряде случаев и экономические разногласия групп населения, а в конце ХХ века первопричинами являются материальные и финансовые ресурсы; неравенство в распределении доходов; этническое доминирование; перенаселенность стран, вызывающая борьбу за территории проживания.

Войны по характеристикам военно-политических конфликтов, вовлечению в них множества государств, количеству человеческих жертв и глобальных для мирового сообщества последствий принято считать мировыми. Представителями мировых войн являются войны XVII — XIX веков, к которым можно причислить такие, как Тридцатилетняя война, Семилетняя война, война за испанское наследство, Наполеоновская война 1812-1815 годов. Но эти мировые войны все же нельзя сравнить с Первой мировой войной 1914-1918 годов, Второй мировой войной 1939-1945 годов, в которые были вовлечены десятки государств практически всех континентов.

Для России эти мировые войны носили и характер Отечественной войны, в основе которой борьба за национальный суверенитет, политическую и экономическую независимость, национальное достоинство, отторжение и противодействие захватнической идеологии.

Н.В. Гоголь в свое время писал: « Нечего таить — все мы очень плохо знаем Россию».10 В термине «отечество» мы выделяем национально-государственное устройство, национальногосударственные интересы, оборону страны и охрану границ, защиту государственного суверенитета и безопасность, политические и гражданские нормы и свободы, историческую обусловленность и общественное самосознание. Н.А. Данилевский писал о непоследовательной и вероломной политике запад- ноевропейских стран по отношению к России11. В свою очередь А.Ф.Керенский приводил многочисленные документы, предшествовавшие «версальской трагедии», а именно:

• V    признание де-факто правительств, представляющих финнов, эстонцев, литовцев, украинцев;

• V    рассмотрение Кавказа как сферы влияния Турецкой империи;

• V предоставление какой-либо державе ограниченного мандата на управление Средней Азией на основе протектората;

V создание отдельных, достаточно представительных правительств, как для Великороссии, так и Сибири¹².

И если судить по кратким репликам во время саммитов 8-ки и 20-ки история отношений Запада к России повторяется.

Приведем некоторые «цивилизованные» начала противодействия Запада России. Анализ процессов 500-летнего развития Америки показывает, что целостность и самосознание североамериканского (подчеркнуто нами — В.П.) общества формировалось на основании признания различными социальными группами «базовых политико-идеологических предпосылок американской цивилизации. Именно поэтому эта цивилизация не могла интегрировать индейское население с его «непреодолимо самобытным самосознанием, абсолютно чуждым новым идеологическим рамкам, претендующим на свою самостоятельную целостность». И далее. В идеологии Североамериканского государственного устройства приоритет отдается «квазисвященному» статусу экономической сферы.¹³ В основе североамериканской цивилизации искусственное насаждение новых ценностей и установок, преобладание собственных государственных интересов над интересами других государств. Заметим, что североамериканский цивилизационный контекст весьма прозрачно просматривается в инициации военных действий в Ливии, Ираке, Сирии, Афганистане и, пожалуй, в Украине.

Но если достигнуть планируемого результата сформированной политикой Запада невозможно по причине сильного независимого оппонента, то можно использовать принципы ведения «холодной войны».

Термин «холодная война» впервые использовал Джордж Оруэлл еще в 1945 году в британском еженедельнике «Трибь-юн».14 Основанием для употребления данного термина послужила Победа СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов и усиление его влияния на международной политической арене. Ожидалось также, что СССР вслед за США может стать обладателем ядерного оружия. Так, основанием для холодной войны стал внедряемый в сознание людей на Западе страх перед угрозой со стороны СССР. Это и страх перед возможной ядерной катастрофой, хотя США впервые в 1945 году взорвали две атомные бомбы над Японией, и иррациональный страх, основанный на отключении здравого смысла, и страх перед образом сильного врага.

В процессе холодной войны, по словам Джорджа Оруэлла, можно положить «конец масштабным войнам ценой бесконечного продления «мира, который не есть мир».15

Главные технологии холодной войны можно обозначить как информационно-психологические и информационно-потребительские. Эти технологии направлены на подавление самосознания людей, формирования облика отреченности от жизни общества и подавления общественных инициатив, как ничего не решающих и не влияющих на процессы общественного и социально-экономического развития страны.

В холодной войне СССР потерпел поражение, в результате чего был ликвидирован сложившийся вокруг СССР блок государств, затем был распущен сам Советский Союз. Следующим шагом был ликвидирован существовавший в СССР общественный строй и политическая система и начата форсированная деиндустриализация. Фактически идет уничтожение большой страны как «геополитической реальности», причем создаются такие условия жизни населяющих территорию СССР народов, чтобы сильная независимая страна не могла возродиться. Не раз была декларирована цель реформы — создание необратимостей. Феномен необратимости состоит в создании ситуации, когда общество в целом и каждый человек в отдельности утрачивают возможность не только анализировать и использовать «прошлое» и его уроки, но определять свою позицию в современных вызовах мироустройства.

Опубликованные в последние годы (по истечении 50 лет после принятия документов) сведения о доктрине холодной войны, выработанной в конце 40-х годов в США, показывают, что эта война с самого начала носила характер «войны цивилизаций». Разговоры о борьбе с коммунистической угрозой были поверхностным прикрытием. Когда Наполеон готовил поход на Россию, его называли «воскpесшим Каpлом» — императором, который завоевал земли западных славян. В 1942 г. фашисты пышно праздновали 1200 лет со дня pождения «Каpла-евpопейца», а в pазгаp эpы Аденауэpа каpдинал Фpингс из Кельна назвал холодную войну «pеализацией идеалов Каpла Великого». Но за годы перестройки нас убедили, что холодная война была порождена угрозой экспансии со стороны СССР, который якобы стремился к мировому господству. Это — недавний миф, в послевоенные годы никто из серьезных людей в него еще не верил.

С. Кара-Мурза — исследователь холодной войны, подчеркивал, что американские авторы признают, что руководство СССР делало много попыток предотвратить холодную войну, в частности, через расширение экономических связей с США. Так, в январе 1945 г. переговоры с послом США вел В.М. Молотов, а в сентябре 1945 г. тот же вопрос поставил Сталин в беседе с американскими конгрессменами. Речь шла о большом (6 млрд. долл.) кредите США для покупки американского оборудования с оплатой золотом и нужным США сырьем. В той же беседе предлагались и политические уступки — скорый вывод советских войск из Восточной Европы. Министр финансов США Г. Моргентау писал Рузвельту: «Этот кредит России стал бы важным шагом в осуществлении вашей программы создания 60 млн. рабочих мест после войны». Как известно, США на это не пошли.

Позже, в беседе с деятелем Республиканской партии США Г. Стассеном 9 апреля 1947 г. Сталин сказал: «Не следует увлекаться критикой систем друг друга... Какая система лучше — покажет история. Для сотрудничества не требуется, чтобы народы имели одинаковую систему... Если обе стороны начнут ругать друг друга монополистами или тоталитаристами, то сотрудничества не получится. Надо исходить из исторического факта существования двух систем, одобренных народом. Только на этой основе возможно сотрудничество».¹⁶ Выбор между войной и миром был сделан именно на Западе. Вот как трактуется, например, в одном важном документе 1948 г.

противник Запада: «Россия — азиатская деспотия, примитивная, мерзкая и хищная, воздвигнутая на пирамиде из человеческих костей, умелая лишь в своей наглости, предательстве и теppоpизме».¹⁷ Никакой связи с марксизмом, коммунизмом или другими идеологическими моментами здесь нет. Это именно война, причем война тотальная, против мирного населения.

Победа в холодной войне Запада с СССР была чисто технологической через критику превалирующей идеологии, подрыв социокультурных основ развития общества, навязыванию сознанию людей нелигитимно-

сти политической и социальной систем государства, фиксации подавления любого инакомыслия в системе общественных отношений.

Обычные объяснения краха СССР экономическими причинами несостоятельны — это попытка найти простое и привычное толкование необъяснимому.

В СССР темпы роста важнейших видов продукции и по другим показателям были выше, чем в США и других западных странах (см. табл. 1-5).

Человек привык к тому, что жизнь может только улучшаться, а все социальные блага, которыми он располагает, являются как бы естественной частью окружающей природной среды и не могут исчезнуть из-за его, человека, политических установок и решений. Скорее всего, речь может идти об изменении социального конструкта личности, сознания человека, понимания того, насколько убогой была жизнь и в социальном, и культурном, и политическом аспек-тах18

В последние годы становится все очевиднее, что инструментами холодной войны становятся политические и экономические санкции, цель которых состоит в ограничении политических и экономических контактов, введении эмбарго на межгосударственное передвижение произведенных товаров, продовольствия, денежных средств и т.п.

Здесь же фабрикация фактов о нарушении каким-либо государством норм международного права и психологическая война, которая действует на подавление самосознания, социального порядка, разрушает социальную идентичность, сложившуюся в обществе и действует в направлении разрыва традиционного социального порядка.

Не вызывает сомнений, что психологическая война — это не только часть холодной войны, но и специально организуемое и профессионально осуществляемое психологическое воздействие на сознание, чув-

Таблица 1. Темпы роста важнейших видов продукции, в %

Показатель	1928-1966 гг.		1950-1960гг.		1960-1980 гг.
	СССР	США1*	СССР	США2-	СССР	США3-
Производство ВНП	5,5	3,3	5,8	3,2	4,1	3,5
Занятая рабочая сила	2,2	0,8	1,2	1,4	1,4	2,0
Основной капитал	7,4	2,0	9,4	3,2	7,6	3,6
Комбинированный ресурс	3,5	1,1	4,1	2,0	3,3	2,6
Производство на единицу комбинированного ресурса	2,0	2,2	1,7	1,2	0,8	0,9
Производительность труда	3,3	2,5	4,6	1,7	2,7	1,4
Производительность основного капитала	-1,9	1,3	-3,6	0,0	-3,5	-0,1

1929-1969 гг.; ” 1948-1960; ’* Народное хозяйство СССР за 70 лет, 1987. с. 674-675.

Примечания: «Комбинированный ресурс» — совместные затраты рабочей силы и основного капитала; темпы роста «производства на единицу комбинированного ресурса» = темпам роста производства ВНП минус темпы роста комбинированного ресурса; темпы роста «производительности труда» = темпам роста производства ВНП минус темпы роста занятой рабочей силы; темпы роста «производительности основного капитала» = темпам роста производства ВНП минус темпы роста основного капитала; в отдельных случаях показатели округлены (например, темпов роста производительности труда в США и 1948-1960 гг. и 1960-1981 гг.) Источник: Gregory и Stuart, 1994, p. 238-239.

Таблица 2. Число квартир построенных в расчете на 10 тыс. человек

По числу построенных квартир в расчете на 10 тыс. человек населения СССР уступал только Японии:

Таблица 2. Число квартир построенных в расчете на 10 тыс. человек

Страна	Тыс. квартир			На 10000 человек населения
	1960	1980	1986	1960	1980	1986
СССР	2591	2004	2100	121	75	75
Великобритания	307	252	189	58	45	33
Италия	291	122	117	58	21	20
США	1296	1502	1703	72	66	71
ФРГ	528	382	304	99	64	51
Франция	117	378	372	69	70	68
Япония	424	1269	1236	45	108	102

Источник: Народное хозяйство СССР за 70 лет, 1987, с. 695

По численности студентов в высших учебных заведениях СССР уступал только США:

Таблица 3. Численность студентов ВУЗ на 10 тыс. человек

Страна	Учебный год	Тыс. человек	На 10000 человек населения
СССР	1986/87	5088	181
Великобритания	1979/80	585	105
Италия	1984/85	743	131
США	1983/84	6169	263
ФРГ	1985/86	816	138
Франция	1984/85	867	158
Япония	1985/86	1718	142

Источник: Там же, с. 697.

По численности врачей всех специальностей СССР опережал все развитые страны:

Таблица 4. Численность врачей на 10 тыс. человек

Страна	Учебный год	Тыс. человек	На 10000 человек населения
СССР	1986	1202	42,7
Великобритания	1977	102	18,3
Италия	1979	165	28,9
США	1983	604	25,7
ФРГ	1985	178	30,1
Франция	1984	125	22,9
Япония	1984	238	19,8

Источник: Там же, с. 697.

ства, социальные ориентации, волю людей государства-противника для достижения политических целей. Важным инструментом психологической войны является манипуляция сознанием, фактами общественного развития, выдачи «белого за

черное», то есть, по мнению С.Г. Кара-Мурза, «обращение с объектами с определенными намерениями, целями….. как скрытое управление или обработка».19 Заслуживает внимания и определение манипуляции, даваемое Гербертом Франке в книге «Ма-

17 Там же, с. 336.

• ¹⁸    Raiklin, Vol. 20, N 3/4, p. 41, 56.

• ¹⁹    Кара-Мурза С.Г. Манипуляции сознанием. — М.: Изд-во: Эксмо, 2005, с. 15.

нипулируемый человек» (1964): «Под манипулированием в большинстве случаев следует понимать психическое воздействие, которое производится тайно, а, следовательно, и в ущерб тем лицам, на которых оно направлено». В этом контексте интересен так называемый документ Пайка (1871) — Как уничтожить Россию20.

Государство, используя манипуляторы в психологической войне, против своего или своих оппонентов вводит в сознание людей, возможно и не без оснований, трудности их жизни в кризисной ситуации, когда социально-политические и экономические отношения утрачивают свою прозрачность, возрастает взаимное недоверие среди различных слоев населения к органам власти, нарушается состояние устойчивости и стабильности жизненного уклада и т.п. Даже частичное восприятие людьми кризисных проявлений в их жизни приводит к разрыву интеграционных связей между различными социально-профессиональными группами, к утрате своего места в социальной организации общества, к самоунижению и безысходности своего положения. При этом в сознании превалирует тезис «каждый сам за себя». А это ни что иное, как сначала распад всех общественных отношений, деградация социально-культурной среды и, в конечном счете, распад государства как одного целого организма.

Можно констатировать, что психологическая война это планомерное наступательное воздействие политическими, интеллектуальными, эмоциональными инструментами и средствами на сознание, моральное состояние, психику и, в конечном счете, на осознанное и бессознательное поведение людей.

В последние годы внимание исследователей необходимо акцентировать на разрастании религиозных войн, в основе которых религиозно-нравственные противоречия или навязывание одной из сторон другой стороне иного вероисповедания и соответствующего ему уклада жизни. В религиозных войнах переплетаются и политические, и экономические, и территориальные, и социальные интересы. Религиозные войны известны с далекой древности. Особо широкое распространение они получили в средние века (крестовые походы XI-XIII вв., гуситские войны 1419-1434 г.г., гугенотские войны во Франции 1562 — 1598 г.г.). Религиозные факторы действовали во многих конфликтах XIX-XX вв. и сохраняют свое значение в вооруженных конфликтах XXI века, например, военное противостояние суннитов и шиитов в Ираке, приверженцев различных вероисповеданий в государствах Африки.

Безответственное отношение ведущих государств Запада, выражающееся в смещении со своих постов ряда глав государств, в общем стабильно развивающихся с учетом национальных и религиозных традиций, привело не только к дестабилизации обстановки в этих государствах, борьбе за власть, но и к возрастанию межэтнического противодействия на религиозной почве.

При всей изученности технологий религиозных войн современное общество не учло то обстоятельство, что именно они могут носить объединительный характер, с целью создания единого государства, с единой религией, с единой филосо-

Таблица 5. Распределение легальных личных доходов в домашних хозяйствах

Страна	Доля дохода
	10% домашних хозяйств с наиболее низкими доходами	20% домашних хозяйств с наиболее низкими доходами	20% домашних хозяйств с наиболее высокими доходами	10% домашних хозяйств с наиболее высокими доходами
СССР ** (1972-1974 гг.)	3,4	8,7	38,5	24,1
Австралия2* (1966-1967 гг.)	3,5	8,3	40,9	25,5
Норвегия 2* (1970 г.)	4,7	10,5	35,6	22,4
Великобритания2‘ (1973 г.)	4,2	9,7	38,3	22,7
Франция 2 (1970 г.)	1,9	5,8	47,1	31,2
Канада р (1969 г.)	2,8	7,2	41,3	25,7
США2* (1972 г.)	2,3	6,5	42,5	26,8
Швеция2* (1972 г.)	3,5	9,3	35,2	20,5

1* Городские домашние хозяйства; 2* все домашние хозяйства. Источник: Bergson, vol. 22. N 3, Sept. 1984, p. 1070, 1072.

фией, законодательного закрепления норм поведения и социальной жизни. Здесь необходимо иметь в виду, что религиозные сообщества, не имея своей территории для государственного оформления, используют такие формы военных действий как терроризм. Терроризмом является угроза или использование насилия, как в религиозных, так и в политических целях, как отдельными группами, так и отдельными лицами, которые применяют различное вооружение для психологической дезорганизации общества, устрашения, воздействие на самоустранение от общественной жизни и, в конечном счете, подавления инакомыслия и завоевание как территориального, так и политико-экономического пространства в мировом сообществе.

Видимо, необходимо понимать, что назначение религии — это не войны, а источник формирования морального и нравственного мировоззрения человека. В религии формируется отношение человека к добру и злу, осуществляется поиск нравственного совершенства, разрешаются все жизненные противоречия. Нравственное начало призвано к единению людей, а не их разобщенности, к деятельности на пользу ближ-них21.

В процессах возникновения войн всегда прослеживается стратегия государств, находящихся в стадии активной подготовки или стадии ожидания и накопления, как ресурсов, так и политического веса для ведения военных действий. Как следствие, заслуживают внимания стратегии ведущих политических игроков. Североамериканская стратегия или стратегия США — это постоянно возобновляемая экспансия интересов и ценностей не всегда демократических с помощью военного присутствия (за пределами США в настоящее время находятся около 300 тысяч военнослужащих); информационного вброса ложной информации (Ливия, Ирак, Югославия, Сирия); финансового давления посредством санкций; ограничений, дестабилизации финансового положения стран, к которым проявляется интерес североамериканского олигарха; технологического и научно-технического доминирования и введение ограничений в подобное развитие стран-сателлитов. Если доминантность есть стремление контролировать, оказывать влияние, повеление окриком или приказом, стремление к псевдо партнерским отношениям и постановке различных барьеров к международному сотрудничеству, то в этом понятии есть и скрытый смысл: агрессия, не исключается и военная агрессия; повиновение в исполнении мер по достижению стратегических целей; государственный эгоизм, состоящий в стремлении ставить интересы США выше интересов мирового сообщества и национальных государств, быть в центре глобальных политических, экономических и военных решений. Заметим, что понятие агрессия весьма технологично — это и задача сформировать в противнике ложные представления о его деятельности и устремлениях, осудить без представления фактических данных, унизить посредством сравнения с приматами, свиньями, млекопитающими. Реализация данной стратегии способствует постоянный информационный вброс, приводящий партнеров в замешательство и заставляющий их оправдываться. По сути это и есть одна из характеристик агрессивной информационной войны. В 30-е годы прошлого века с информационной войны и началась Вторая Мировая война.

Стратегия США вполне универсальна, так как формирует у оппонентов потребность в самозащите: политической, экономической, правовой, которая не может быть осуществлена без значительных финансовых ресурсов, исключаемых из процессов развития и созидания. Другая активируемая потребность — это потребность избегания опасности, включая экономическую, политическую и военную, что предполагает уклонение от противодействия, уход от решения спорных вопросов и безоговорочное подчинение интересам другого государства.

В стратегии США прослеживается еще одна очень интересная черта — это стремление компенсировать прошлые неудачи, экономические потери, политический престиж за счет военного присутствия и давления на различные государства.

В стратегии США, как мы видим, всегда присутствует насилие. Но также очевидно, что: «Не существует такого социального порядка, который не ограничивает, не устанавливает и не контролирует возможность насилия с помощью средств наси-лия».22 И здесь противодействие насилию насилием вполне может привести к началу военных действий: локальных, гражданских, территориальных, религиозных, холодных. Не вызывает сомнений, что США по отношению к России ведет холодную войну с небольшими интервалами на передышку. 6 марта 1946 года в Фултоне Черчилль в присутствии Трумэна объявил холодную войну СССР, а Объединенный комитет военного планирования США принял директиву, в которой определил 20 городов, по которым предполагалось провести ядерную бомбардировку с использованием 196 атомных бомб. В дальнейшем число городов, предназначенных для бомбардировки увеличивалось. И это при том, что и А. Эйнштейн, и Дж. Кеннеди неоднократно повторяли, что СССР не имеет никакого намерения начинать какие-либо военные действия.

В последнее время в США снят гриф секретности с документов, из которых следует, что они в 1959 году были готовы начать ядерную войну против СССР, КНР и ряда других государств.

Европейская стратегия или стратегия евроцентризма состоит в экспансии политических и экономических интересов через политическую и экономическую интеграцию, а также создание органов межнационального и надгосударственного управления.

Феномен экспансии не так уж прост. Он связан с распространением, расширением сферы монополитических объединений, осуществляемого с помощью экономических, политических и военных методов.

Евроцентризм представляет собой как бы универсальную идеологию, суть которой состоит в том, что все народы, все ре- лигии, все культуры проходят один и тот же цивилизованный путь развития. И в то же время многие обществоведы, включая К. Леви— Стросса, считают, что не может быть мировой цивилизации в том абсолютном смысле, который часто придается этому выражению, поскольку цивилизация предполагает сосуществование культур, этносов в их многообразии. Но если это так, то стратегии евроцентризма в явной и не в явной форме присутствует политическое давление на государства с низким уровнем экономического развития, вовлечение их в так называемую Еврозону, что позволяет осуществлять через призму «Евро» не только контроль за движением финансов, но и политику подавления политического и экономического инакомыслия. Напомним, что А. Тойнби и О. Шпенглер предостерегали о том, что тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и непрерывного процесса развития человеческой истории приводит к грубейшим искажениям фактов и поразительному сужению исторического кругозора23.

Антагонизм стратегии евроцентризма можно проследить на маленьких примерах. Так, в середине XVIII века Англия извлекла из Индии ежегодный доход в 2 млн.ф. стерлингов, в то время как все инвестиции в Англии оценивались в 6 млн. ф. стерлингов. По сути, за счет колоний осуществлялись инвестиции в образование, культуру, науку, спорт и поддерживался высокий жизненный уровень самих англичан.

Другой пример. Во Франции в 20-е годы прошлого века возник кризис аграрного перенаселения и, как следствие, она колонизировала соседние страны той же «средиземноморской цивилизации». В Алжире французским колонистам были переданы более 50% уже культивируемых земель. Результатом подобных действий Франции стала война в Алжире.

Принимая во внимание то обстоятельство, что стратегия евроцентризма пытается все более и более акцентировать свое внимание на использовании стран Востока, необходимо привести мнение Р. Киплинга об отношении Востока к западной цивилизации: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут»24.

Заслуживает внимания и китайская стратегия, в основе которой экспансия национальных интересов и ценностей китайской многовековой цивилизации посредством внутренней социально— экономической мобилизации всех видов ресурсов и формирования этнической миграции в африканские страны, страны Южной Америки, США, Ближнего и Дальнего Востока, а также формирование в этих странах локальных китайских социально-национальных общностей, исповедующих духовную мудрость Востока. Можно утверждать, что китайская стратегия в своей основе сохранила и донесла до XXI века почти в первозданном виде учения мудрецов, не позволяющих в своих политических и экономических амбициях действовать методом «кавалерийской атаки», а последовательно, шаг за шагом использовать свои возможности для роста политической и экономической конкуренции в мировом сообществе. С.Г. Ковалев и Е.Г. Филатова отмечали, что: «Данному образу мышления чуждо критическое рационально-логическое осмысление прежнего и нового опыта развития общества, а естественные науки вообще не принимаются во внимание. В этой связи не случайно, что конфуцианство за свою почти 2,5 — тысячелетнюю историю существования так и не дошло до понимания западной логики».25 Китай, являясь одним из ведущих в мире политических игроков, действует по заветам мудрецов: «Мудрец не различает верного и неверного, а пребывает в естественном равновесии».26 Однако, в условиях современных политических и экономических противостояний подобное «равновесие» не может быть длительным. В настоящее время отвлеченность от мировых событий, от принципов и технологий разрешения все нарастающих проблем может показаться индикатором слабости. А слабых, как известно, бьют. Посмотрим на куриц в курятнике, одна из них ограничена в доступе к зерну, ее все поклевывают, она заболевает, и хозяин курятника употребляет ее в пищу. Возможно, пример неудачен, но он может лишь подчеркнуть, что Китай слабым себя не считает и ведет планомерную работу по вхождению своих мигрантов на территории других государств, создание специальных территориальных политико-экономических анклавов, а, в конечном счете, и завоевание экономического пространства. А это ведет, в свою очередь, и к завоеванию пространства территориального. Совершенно не случайно западные политологи пугают Россию китайской экспансией и возможным мягким отторжением территорий Дальнего Востока.

Стратегия Китая в современных условиях все более подпадает под категорию цивилизованного противодействия, в котором война в каком-либо виде в перспективе не исключается.

Арабская стратегия также соотносится с экспансией интересов и ценностей, превалирующих в арабской цивилизации, как правило, демографический рост, активное распространение доминирующих в арабском мире религиозных ценностей, миграцию в страны Европейского союза и США.

Миграция позволяет выходцам из арабских стран становиться полноценными гражданами в государствах Евросоюза, но с сохранением своих религиозных предпочтений, ценностей, культуры и быта. В ряде стран Европы численность выходцев из арабских стран достигает 30%, из которых около 80% живут на социальные пособия, то есть не имеют постоянной занятости. А это является своеобразной предпосылкой формирования на чужих территориях своего, для начала, территориального образования по методу национально-религиозного анклава, а уже затем и государства.

В настоящее время в Европе можно наблюдать различные террористические акты, направленные против декларирования западной идеологии, ставшие методом борьбы за власть. Можно полагать, что терроризм, диверсии становятся постепенно предысторией начала религиозных войн. Примером этому могут служить действия различных исламских группировок по созданию ИГ.

Российская стратегия последних 25 лет связана с выходом из политического и экономического кризиса, последовавшего за распадом СССР, восстановлением научно-технического потенциала страны, обеспечением цивилизованного уровня и качества жизни населения страны и безопасности от внутренних и внешних угроз посредством вновь приобретения статуса великой ядерной державы. Именно в этом и состоит русская идея общественных трансформаций в сложной общественнополитической обстановке, когда все страны смотрят на Россию, обладающую 2,0% населения планеты и почти 30% всех видов ресурсов жизнеобеспечения, как на некий лакомый кусок.

Российская идея и, пожалуй, российская идеология всегда связывается с таким понятием как державность, отечество, социальная справедливость как форма высшей нравственной ценности, духовности, веротерпимости, милосердия, а также соборности. Российская идеология не только констатирует, утверждает, но и выражает единые интересы многонационального российского суперэтноса. Л.И. Абалкин подчеркивал, что «российская идея» всегда, как правило, носила, да и сегодня носит некий извиняющийся характер. Мы как бы оправдываемся, говоря: «Простите, что мы не такие, как все». Сложился ка- кой-то синдром неполноценности, униженности, слепого ко-пирования».27 Мешает преодолеть России эти качества неполноценности и осознать себя одной из ведущих держав мира, самобытной, самодостаточной, самоориентированной политическая разобщенность элит, во многом прозападных, полагающих, что прошлое России темно, настоящее ужасно, остается одна надежда на будущее. В то же время в начале XXI века становится очевидным, что восстановление величия, самобытности России может быть связано с формированием гражданского общества, политическим плюрализмом в рамках национальной идеи, восстановления научно-технического и оборонного потенциала страны, усиления внимания к прошлым достижениям и некоторым негативным последствиям общественной жизни, а также преодоления внешних обстоятельств, связанных с военным присутствием на границах страны иностранных военных баз и внешнеполитического давления на все без исключения социальные институты.

Стратегия безопасности России: политической, экономической и, в конечном счете, военной требует не только своего обозначения в действиях органов государственного управления, но и придания им нового целевого импульса — ускоренного развития и созидания. Вполне вероятно, что необходимо не только понять и осмыслить, но и дать системную оценку складывающимся «партнерским» отношениям, стратегическим партнерством с ведущими политическими игроками. Настолько ли они очевидны? Интерес к ресурсам российской территории предполагает сначала доведение страны до банкротства, а уже затем введение внешнего управления всеми видами ресурсов. Для этого запущен механизм манипуляции сознанием населения, создания различного рода мифов о русских, их быте, нецивилизованном мышлении и образе жизни. Здесь просматривается определенная цель: создать условия для национально-религиозного разобщения населения страны, раздробления страны на мелкие государства. Как это происходит, описано С.Г. Кара-Мурза в книге «Манипуляция сознанием» (2005). Однако, до тех пор пока у руководства страны есть политическая воля, поддерживаемая более, чем 80% населения, когда реализуются основные стратегические планы, обеспечивающие безопасность жизнедеятельности и жизнеобеспечения людей, задача ликвидации российского государства, тем более ядер-ной державы, не осуществима.

Учитывая то обстоятельство, что Россия ни с кем не собирается воевать, видимо, все же будут со стороны некоторых стран попытки втянуть страну в военные конфликты, например, в Сирии, на Украине, а также спровоцировать использование военной силы для подавления бандитских формирований и террористических группировок в каких-то отдельно взятых регионах страны.

Если принять во внимание то обстоятельство, что война — это всегда конфликт в его многообразии, следовательно, ее предпосылки, состав действий государств, их направленность и, как цивилизационные, так и внутригосударственные последствия необходимо постоянно изучать. В США проблемами войны занимается не только институт по исследованию войн, но и соответствующее агентство, которое руководствуется нормами и законодательными актами, принятыми на государственном уровне. В России подобная деятельность ведется «не по правилам», а ситуативно, без оценок и определения последствий.

Слабая исследовательская база различных конфликтов, которые могут привести к войне, становится основанием для тупиковых ситуаций в системе международных отношений. По определению Б.Г. Грушина эта тупиковая ситуация подобна «социотрясениям»,28 из которой выход возможен посред- ством формирования «рефлексивной» политики государств, строящейся на осмыслении собственного опыта и извлечения уроков из ошибок и неудач. Ведь, как известно, практически любое государство свою политическую позицию в легализации военных действий оправдывает и эксплуатирует сугубо в собственных политических интересах. В политической деятельности, как одной из важных предпосылок военных действий, просматривается борьба за статус, за примат решений в экономике и общественной жизни, за возможность воздействовать на вектор развития мировых отношений государств и сообществ. Можно полагать, что США как государство в своей политической деятельности сформировалось как монополист легитимного физического насилия, создания в мировом сообществе точек напряжения, выход из которых чисто политическими средствами уже просто не возможен. Властная монополистическая модель политической деятельности становится «военной машиной», как средства коллективного принуждения и разрушения, как «мегамашина», действующая на всем социальном пространстве. Монополизация политической деятельности США способствует насаждению в ряде государств мафиозно-криминалистических структур, террористических организаций, формирование протестных действий населения, основывающихся либо на временных кризисных ситуациях, либо на искаженной информации программно-целевого характера. И здесь важно понимание того, что монополизм — это есть не только насилие кого-то над кем-то, но и стиль поведения, но и намерение, реализуемое определенным составом действий, включая действия военного характера.

Монополизм в современном мире все чаще ассоциируется с таким понятием как «империя». Слово «империя» берет свое начало от латинского «империум», что означает «абсолютная власть». Империя может рассматриваться как политическое образование, деятельность территориальных образований или государств, которая объединена властью: либо властью одного правителя, либо властью одного государства.

В последнем случае наблюдается формирование как минимум трех империй: США, Россия, Китай.

Имперскими признаками здесь являются: политическая, социально-экономическая и военная интеграция нескольких территорий и государств; формирование единого властного центра в принятии стратегических решений общественного развития; обособление цивилизационных интересов и ценностей; общественно-религиозная приверженность и исторические особенности взаимодействия в решении стратегических вопросов; уровень и качество жизни населения; историческая память.

И здесь напрашивается второй вопрос о возможности чисто гипотетически войны цивилизаций за доминирование в военно-политической регуляции экономических процессов, ресурсном обеспечении жизнедеятельности и жизнеспособности населения, формировании не только однополярного мира, но и миропорядка с одним единственным центром власти. Э. Райхлин, касаясь этой проблемы,29 отмечал, что Россия на военное и цивилизационное превосходство в своей деятельности не нацелена и не имеет возможностей, а в отношении двух других стран высказался положительно. Однако, совершенно очевидно, что в последние годы можно свидетельствовать о возникновении трех разнонаправленных сил, использующих самые разнообразные инструменты для закрепления своего положения в формировании нового миропорядка.