Воспитание подрастающего поколения в условиях дистанционного образования и цифровизации: новые концептуальные подходы правового государства

Президент России В.В. Путин внес на рассмотрение в Госдуму поправки к Федеральному закону «Об образовании в Российской Федерации» об укреплении воспитательной составляющей системы образования. Предлагается ввести механизм организации воспитательной работы. Она войдет в состав образовательных программ, в которые планируется включить календарный план и рабочую программу воспитания. Участвовать в разработке рабочей программы и календарного плана смогут советы обучающихся и родителей (законных представителей) детей. В.В. Путин заявил, что смысл предлагаемых поправок в том, чтобы «укрепить, акцентировать воспитательную составляющую отечественной образовательной системы». Он подчеркнул, что система образования не только учит, но и воспитывает, формирует личность, передает ценности и традиции, на которых основано общество [1]. Безусловно, мы поддерживаем нашего лидера в его понимании важности воспитательного воздействия на подрастающее поколение, учитывая, что в нашем государстве еще со времен А.С. Макаренко и В.С. Сухомлин-ского сложилась высокоэффективная система, основанная на принципах коллективизма, трудовом воспитании, формировании социальной коммуникации, ответственности, взаимовыручки.

Очевидно, что понимание роли учителя только как лица, предоставляющего образовательную услугу, не отвечает запросам нашего общества на Россию как Великую державу.

Еще в XIX в. известный русский педагог Л.Н. Модзалевский (1837–1896) обратил внимание на то, что не должно быть образования без воспитания [2]. Примечательно, что до сих пор его исследования остаются актуальными. Их научное и познавательное значение становится еще более необходимым с учетом отхода педагогической школы России начиная с 90-х годов XX в. от воспитательного процесса и сосредоточения внимания лишь на обучении [3].

Во времена Л.Н. Модзалевского русское образовательное общество обладало знаниями иностранной педагогической практики, среди читающей публики были популярны педагогические работы Ж.-Ж. Руссо «Эмиль, или О воспитании», Дж. Локка «О воспитании Джентльмена», педагогические сочинения философов французского и немецкого Просвещения, содержащие размышления не только об обучении, но и о воспитании.

В то же время в начале второй половины XIX в. в России «собственных произведений историко-педагогического характера, в которых вопросы образования и воспитания обсуждались бы в качестве исторического развития, не было» [4, с. 5-6]. Поэтому труд Л.Н. Модзалевского стоит особняком в отечественной историографии. Как пишет Л.В. Мошкова, Л.Н. Модзалевский начал исследовать особую роль и значение воспитания в контексте развития всего человечества [5].

Исследование Л.Н. Модзалевским предметно ориентированного мышления задавало предельные границы педагогического воспитания. Оно было тесно связано с российской культурно-исторической традицией, поэтому с расстояния в сто лет мы воспринимаем его «не только как историографию, историческое описание развития воспитания, но и как источник, как живое свидетельство культурно-исторических процессов, происходящих в России в конце» XIX в. [4, с. 8-9]. В этом проявляется, с нашей точки зрения, суверенность российской историко-педагогической идеологии.

Отечественные исследователи все чаще стали вести речь о суверенной русской государственно-правовой идеологии и российской суверенной философии права [6; 7]. Действительно, «в любом случае: если мы формируем теорию права и государства на заимствованной философско-правовой платформе, то мы просто обречены постоянно оправдываться за все действительные или мнимые ошибки в законодательстве, обречены с вечной оглядкой на чужое мнение создавать нормативно-правовую основу как внутренней, так и внешней политики» [8, с. 164]. По нашему мнению, в России сегодня «сложился ценностный консенсус, опирающийся на многовековые традиции российской правовой культуры. Суть этого консенсуса в признании ценностных оснований права, а значит, и в признании самих социальных институтов права, государства, суверенитета в качестве базовых социально-нравственных ценностей» [8, с. 164].

Показательна в этом плане речь Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, произнесенная на расширенном заседании Патриаршего со- вета по культуре 22 февраля 2012 г., где он чуждые российским людям псевдоценности назвал суррогатной продукцией и подчеркнул, что псевдоценности ведут к деградации любого общества, поэтому нам всем остается выбирать между живыми, подлинными ценностями и суррогатной продукцией, подменяющей собой настоящую культуру [9, с. 152]. Информационные агентства обратили внимание на то, что Кирилл, выступая на церемонии открытия XXII Международных Рождественских чтений, посвященных 700-летию со дня рождения преподобного Сергия Радонежского, и первом пленарном заседании Совета Федерации (2014), особо выделил важность сохранения именно института традиционной семьи и значимость патриотизма. Говоря о патриотизме как одной из ценностей российского общества, предстоятель четко заявил о том, что дело здесь не в религии. Патриотизм присущ не только христианам, его демонстрируют и представители других религий, он характерен и всем «нравственно здоровым людям, которые не причисляют себя ни к какой религии» [10].

Позицию патриарха Кирилла разделяет абсолютное большинство населения России, что, в частности, продемонстрировало общероссийское голосование по поправкам к Конституции РФ, прошедшее 1 июля 2020 г. Нет сомнения в том, что поправки «поддерживают традиционные семейные ценности: брак как союз мужчины и женщины, уважение детей к старшим, доверие и заботу нескольких поколений семьи друг о друге» [11, с. 3]. В этом плане показательны поправки к ст. 67, 72 и 114.

Патриарх Кирилл постоянно беспокоится о нравственном консенсусе в современном мире. Об этом, в частности, он говорил на 137-й Ассамблее Межпарламентского союза в Санкт-Петербурге (14–18 октября 2017 г.). Предстоятель Русской Православной Церкви обратил внимание на тесную связь, по существу, на единство нравственности и справедливости, праведности и подчеркнул, что этимология слова «справедливость» ориентирует нас не на судебное решение, а на божественную правду.

На единение права, справедливости и нравственности мы и другие исследователи постоянно обращаем внимание в своих работах [12; 13]. В предыдущих своих работах мы неоднократно обращали внимание на концепцию синкретизма современной правовой культуры, отражающей единство всех социальных норм, регулирующих сегодня жизнь и деятельность россиян, особенно на единение права и морали [14; 15]. Как известно, о совместном влиянии права и морали на сознание и поведение людей говорили многие исследователи (Н.И. Матузов, В.А. Ойгензихт, Е.А. Лукашева, М.Р. Карева и др.), подчеркивается эта закономерность и современниками.

Интересное замечание сделал патриарх, анализируя моральные постулаты и нравственные нормы, хранимые как самой природой человека, так и религиями на протяжении тысячелетий. Он заявил, что это не ограничение человеческой свободы и не предлог для ущемления прав. Данный выбор присущ различным религиозным мировоззрениям, он всегда обусловлен универсальным нравственным императивом.

Патриарх Кирилл напомнил о «золотом» правиле нравственности из Евангелия: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». Поэтому очень важно соблюдение каждым субъектом правоотношений требований закона. По нашему мнению, закон, оторванный от нравственной природы человека, бесполезен или даже вреден для общества, такой закон может привести к защите пороков с помощью права и в конечном счете к моральной деградации общества. Об этом трактует компрехендная доктрина познания права, свидетельствующая в том числе и о наличии бесполезных, вредных и даже опасных законов [16]. «Отрыв закона от морали, – по мнению патриарха, – приводит к тому, что, пожалуй, впервые в истории человечества нормой закона признается то, что традиционно считалось нарушением нравственных устоев». С этих позиций, по нашему мнению, и необходимо подходить к пониманию сущности права и закона. На данную позицию и опирается компре-хендная концепция познания права [17], данную цель и должен предполагать Закон об образовании.

В редакции Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» от 8 июня 2020 г. серьезное внимание уделяется вопросам воспитания. В частности, воспитание понимается как «деятельность, направленная на развитие личности, создание условий для самоопределения и социализации обучающегося на основе социокультурных, духовно-нравственных ценностей и принятых в обществе правил и норм поведения в интересах человека, семьи, общества и государства», также указывается на «гуманистический характер образования, приоритет жизни и здоровья человека, прав и свобод личности, свободного развития личности, воспитание взаимоуважения, трудолюбия, гражданственности, патриотизма, ответственности, правовой культуры, бережного отношения к природе и окружающей среде, рационального природопользования»1. Все это, очевидно, абсолютно правильные и замечательные принципы, однако последние нововведения в части прово- димого эксперимента введения цифровой образовательной среды заставляют задуматься о практической их реализации.

Согласно проекту цифровая образовательная среда представляет собой, в частности, совокупность условий для реализации образовательных программ с применением электронного обучения, дистанционных образовательных технологий, обеспечивающих освоение обучающимися образовательных программ в полном объеме независимо от места их на-хождения 1 .

Безусловно, необходимо идти в ногу со временем, и если цифровая образовательная среда в сфере среднего профессионального образования и соответствующего дополнительного профессионального образования, профессионального обучения, дополнительного образования детей и взрослых, высшего образования и то в сочетании с «традиционной» формой обучения становится насущной необходимостью, то сфера общего образования при необходимости образовательной организации «обеспечивать реализацию в полном объеме образовательных программ, соответствие качества подготовки обучающихся установленным требованиям, соответствие применяемых форм, средств, методов обучения и воспитания возрастным, психофизическим особенностям, склонностям, способностям, интересам и потребностям обучающихся», «создавать безопасные условия обучения, воспитания обучающихся, присмотра и ухода за обучающимися, их содержания в соответствии с установленными нормами, обеспечивающими жизнь и здоровье обучающихся, работников образовательной организации» революционному реформированию, представляется, подвергнута быть не должна.

Школьное образование помогает молодым людям войти в культуру и мир знаний не только содержанием своих учебных курсов и различных воспитательных мероприятий, не только современным материальным обеспечением, но и культурной атмосферой в целом, которая создается, прежде всего, культурным взаимодействием людей разных поколений – педагогов и учащихся. Уважительное взаимодействие взрослых участников образовательного процесса вводит школьников в психологическую культуру человеческих отношений и служит источником развития их внутренней культуры, так как формы поведения и отношений взрослых воспринимаются ими как допустимые и одобряемые обществом, следовательно, могут стать образцом для подражания; учитель передает ученику «эстафету человечности» [18, с. 11]. Переход к сугубо «дистанционному формату» школьного, да и среднеспециального обучения разрушит сложившуюся систему ценностей, в первую очередь потребность в общении и оценке референтной группы.

Уже в настоящее время большинство школьников предпочитают живому общению общение в социальных сетях через Интернет и компьютерные игры. Подростки отождествляют себя с игровым персонажем, заводят дружбу от его имени и даже влюбляются. Пребывание в Интернете у подростков не ограничивается играми. Ученики средних и старших классов много свободного времени посвящают скачиванию музыки, загрузке фотографий, общению с друзьями в социальных сетях. Их количество увеличивается в зависимости от возраста: 14,1 % – 11 лет, 25,8 % – 13 лет, 33,7 % – 15 лет. Результаты различны и в зависимости от пола: 26,8 % – мальчики, 21,9 % – девочки. Статистика интернет-зависимости у российских подростков позволяет определить количество времени, проведенного в сети за день. С 2006 по 2010 г. число подростков, проводящих за компьютером не менее трех часов каждый день, увеличилось в четыре раза (с 5,7 до 21,7 %). К 2018 г. уже 56 % детей постоянно находились в Сети [19]. Следует признать, что данная проблема нарастает. Наряду с этим было выявлено, что большинство просматривают в Интернете видеоролики со сценами насилия (61,8 %), жестокости (75,2 %), порнографии (46,8 %). При просмотре таких видеороликов испытывают отвращение 66,7 % подростков, страх – 35,6 %. Настораживает, что треть подростков просматривают такие ролики с интересом (35,6 %), а единицы – с наслаждением.

В социальных сетях появляются и смертельные группы. Организаторы, которые устраивают своего рода игры, доводят детей до самоубийства.

Выдающийся советский ученый в области психологии и педагогики Л.С. Выготский писал, что «воспитывать – значит организовывать жизнь, в правильной жизни правильно растут дети. В самой природе воспитательного процесса, в психологической сущности его заключено требование возможно более тесного контакта и близкого общения с жизнью» [20, с. 267].

Еще один важный момент, связанный с влиянием компьютеров на здоровье подрастающего поколения. По данным Роспотребнадзора, всеми силами «стоящего на охране здоровья нации», «продолжительность непре- рывного использования компьютера с жидкокристаллическим монитором на уроках составляет: для учащихся 1–2 классов – не более 20 минут, для учащихся 3–4 классов – не более 25 минут, для учащихся 5–6 классов – не более 30 минут, для учащихся 7–11 классов – 35 минут» [21]. Возникает логичный вопрос: каким образом будет осуществляться цифровая образовательная среда и соблюдаться рекомендации Роспотребнадзора?

Безусловно, в данных условиях распространение среди населения панических настроений, связанных с переходом полностью на дистанционное школьное образование, не способствует укреплению авторитета государства и не отвечает возросшим потребностям общества в «социальной справедливости» (по данным опроса Научно-исследовательского центра социологии РАН). Представляется, что полностью дистанционное среднее образование приемлемо только в условиях чрезвычайного положения, стихийных бедствий, эпидемий, эпизоотий, для детей с ограниченными возможностями, по выбору родителей и детей. Основная же часть несовершеннолетнего населения страны в целях формирования воспитанной, здоровой, интеллектуально развитой нации должна продолжать традиции российской школы с элементами цифровизации. Внедряя интернет-ресурсы в процесс воспитания и обучения подрастающего поколения, важно помнить, что они не всегда выступают благом для человека, здесь есть и обратная сторона. Они способны привести к деградации личности.