Восстание айнов на острове Кунашир и в Менаси (на северо-востоке Эдзо) в 1789 г

Восстание на о-ве Кунашир и в местности Ме-наси – последнее вооруженное выступление айнов Эдзо за свободу против как японского, так и российского колониализма, заявляют С. Мацумото, Т. Акима, Т. Татэ [4, p. 47]. Д. Каваками отмечает, что эта отчаянная схватка была последним вооруженным антияпонским выступлением айнов после восстаний Косямаин (1456 г.) и Сякусяин (1669 г.). Это трагическое событие в истории айнско-японских отношений называют борьбой ( 戦い ) Куна-шир–Менаси [2, p. 214].

В документах того времени и исторических комментариях для их обозначения использовались термины: беспорядки, бунт, восстание – 騒動 . Так, отчаянное выступление айнов Кунашира и Менаси называется бунтом в донесениях правительственного посланника Ниида Магосабуро, возглавившего карательный отряд против айнов [11, p. 84–87].

Основными источниками о восстании стали официальные сообщения княжества Мацумаэ (ныне недалеко от Хакодатэ), других кланов Тохо-ку, представителей торгового дома Хидая, отправленные по запросу сёгуната; рассказы очевидцев, собранные представителями сёгуната, прибывшими для расследования [11, p. 82].

В дальних районах северо-востока Эдзо айны упорно отстаивали свободу. В 1737 г. они возмутились грабительскими условиями товарного обмена, предложенными японцами, и княжество Мацумаэ было вынуждено на время прекратить посылку кораблей в регион. В 1759 г. из-за смерти одного соплеменника большинство айнов Немуро и Соя подняли бунт, в результате которого было убито и ранено множество японцев [6, p. 134–135].

Айны восточного побережья Эдзо и Южных Курил находились на более низком уровне развития, чем другие туземцы, но, по мнению японских источников, представляли могущественный и опасный народ. Независимые айны этого региона не признавали власть княжества Мацумаэ и были относительно свободны в торговых операциях. В 1737 г. торговые суда японцев были вынуждены прекратить торговый обход из-за волнений айнов. Северяне представляли угрозу и для других айнских племен в борьбе за промысловые угодья [10, p. 44].

Вождь Цукиноэ из Тобуи на о-ве Кунашир был могущественным айнским лидером. В 1774 г. он атаковал и разграбил торговое судно купеческого дома Хидая, направленное с грузом и товарами для устройства басё укэой (торговые пункты) и торговли. В результате ни одно торговое судно не приходило туда в течение 8 лет [10, p. 44]. Но айны Кунашира все же участвовали в торговле с японцами, они отправлялись для этого в Кийтаппу, где обменивали товары на рис, солод, сакэ, табак, старую одежду, нитки, топоры, ножи-макири и другие металлические изделия. Без этих товаров айнское общество в основной части Эдзо уже не могло обходиться [1, p. 151].

Только в 1782 г. Цукиноэ позволил торговому дому Хидая возобновить торговлю. Почему же он пошел на примирение с японцами? Вождь айнов рассчитывал, что возможность торговать и с Россией, и с княжеством Мацумаэ позволит ему удерживать выгодные позиции [3, p. 11–12]. Но торговля с русскими не оправдала ожиданий Цукиноэ – она оказалась нерегулярной и скудной.

К тому времени княжество Мацумаэ по требованию сёгуната запрещало айнам торговлю с русскими. Так, Д. Каваками отмечает, что в записках « Эдзоти иккэн » ( 蝦夷地一件 ) приводится жалоба айнов: «Сёнко вождь Ноккамаппу в 1785 г. отправляется на Итуруп, обменивает свои товары с русскими на шелк, парчу, хлопок, которые и привозит в ундзёя (торговые пункты) Ноккамаппу для обмена уже с вадзин (японцами) . Управляющие унд-зёя , чтобы не увидели чиновники Эдо эти русские товары, сжигают их или, обвязав камнем, бросают в море, или прячут в горах. Люди из Мацумаэ все плохие» [1, p. 151–153]. Д. Каваками пишет, что и айнский вождь Сёнко непосредственно участвовал в торговле с русскими на Итурупе. Не только в ундзёя Хоккайдо , но и в Хонсю были знакомы с русскими товарами. Вождь Икотой из Аккеси говорит, что чиновники Мацумаэ и люди ундзёя угрожали туземцам, что отрубят им головы, если представителям сегуната станет известно о торговле с русскими, пугали, что не будут пускать торговые суда. Русские ежегодно в обмен на рис привозили на о-в Уруп красивый шелк, ситец, сахар, лекарства [1, p. 151–153].

Таким образом, сами японцы избегали напрямую участвовать в торговле и получали русские товары при посредничестве айнов. Об этом знали вожди Сёнко и Итокой, поэтому айнская верхушка не была настроена столь враждебно по отношению к вадзин из Мацумаэ.

Х. Табата считает Икотой из Аккеси сильным и влиятельным вождем среди соплеменников. В ходе кровавых столкновений японцев с айнами в

1789 г. он сумел объединить 170–180 восставших туземцев, а также убедить их обеспечить безопасность японского управляющего басё в Аккеси и дать последнему уйти живым. Кроме того, считает Х. Табата, Икотой был тесно связан с русской торговлей, его влияние распространялось и на айнов о-ва Итуруп, являвшихся посредниками в торговле с русскими. Вместе с тем Икотой отличался жестокостью и к сородичам в Аккеси, заставляя их отдавать ему цугунай (подарок, отступное). На Итурупе он требовал от курильчан ценные меха каланов. В своей жадности до наживы он не останавливался перед убийством непокорных соплеменников [9, p. 85–86]. Японские чиновники считали, что, избавившись от Икотой, смогут контролировать ситуацию в этом регионе. Но вместе с тем они понимали, что за Икотой стояли многочисленные и сильные родственные племена, поэтому совладать с ним было трудно. Кроме того, он быстро и надолго уходил на Курилы, на о-в Итуруп или о-в Уруп, где пользовался доверием русских [9, p. 86].

Постепенно княжество Мацумаэ распространяет влияние на дальние районы Эдзо. Так, в 1774 г. оно направило предписание в каждое басё Кусиро, Аккеси, Кийтаппу (Кийтафу) и Кунашир об уплате налогов. Здесь к междоусобным спорам среди айнов прибавились острые противоречия с японцами в торговых постах, в которых туземцы почти полностью отдавались под власть, точнее неограниченный произвол, пришлых купцов. Представителям княжества Мацумаэ приходилось постоянно направлять чиновников в те отдаленные районы для урегулирования конфликтов между айнами и японцами [6, p. 134–135]. Но с распространением и развитием басё, с их переходом в откупную систему ( басё укэой 場所請負 ) обострились противоречия между японскими колонизаторами и туземным населением и усилилось айнское сопротивление.

К началу 1780-х годов японцам удалось устроить и на Кунашире басё укэой , на котором откупщики незамедлительно организовали рыбный промысел с переработкой рыбы и морепродуктов, используя дешевый кабальный труд айнов. При этом хозяевами или управляющими этих предприятий были японцы, бежавшие из метрополий за различные преступления. Здесь они отнюдь не исправились, а проявили по отношению к айнам жестокость. О злоупотреблениях этих людей оставлено немало записей («Записи с восточных морей»). Так, правительство бакуфу в 1783 г. направило в Эдзо для проведения дознания о волнениях среди айнов чиновника Хэгури Тосаку. Он писал в «Записях о путешествии на восток» о жестокостях переводчиков и надсмотрщиков княжества Мацумаэ [8, p. 121].

«Переводчики на рыбных промыслах вводили в заблуждение айнов, порой делая перевод в свою пользу, чем вызывали возмущение аборигенов. Это было обычной практикой и никого из японцев не возмущало», – писал Хэгури Тосаку. Он приводит пример подлого использования самых заветных традиций коренного населения. Один айн из-за смерти отца не смог выйти на работу, и его заставили выплатить цугунай . Чтобы доказать надсмотрщикам причину своего отсутствия, айну приказали раскопать могилу отца. Он не мог это выполнить, так как согласно обычаям айнов ни в коем случае нельзя возвращаться к могиле, а тем более вскрывать ее [8, p. 121].

После подавления вооруженного восстания айнов проверили социально-экономическое положение в северо-восточном регионе Эдзо. В результате перед правительственными агентами предстала удручающая картина деградации местного населения, разрушения их традиционного уклада жизни. Японцы (управляющие басё укэой , другие чиновники и сторожа) вели себя по отношению к айнам грубо, угрозами заставляли работать на себя, применяли жесткие наказания. За очень низкую плату или за какую-то вещь айны трудились так, что у них не было возможности заготавливать себе пропитание на зиму охотой и рыбалкой, поэтому зимой они часто гибли от голода. В случае плохой, по мнению надсмотрщика, работы айнских женщин избивали и даже убивали. В отношении айнских женщин было много насилия и издевательств. Конечно, такое положение не могло долго продолжаться [8, p. 217].

Айнские женщины часто становились объектом сексуальной эксплуатации пришельцев. Японцы находились в Эдзо временно, и им запрещали привозить женщин. Кодзукай (айнский работник) Симоти из Аккеси докладывал, что среди японцев, приходящих в Кунашир, были и те, кто брал туземок во временные жены, а в случае беременности зачастую применял по отношению к ним насилие, чтобы у них был выкидыш. В результате эти женщины уже не могли рожать. Другие распутничали с женами вождей айнов. В ходе допроса после инцидента 1789 г. в Менаси выяснилось, что одной из главных причин стихийного выступления айнов была распущенность японцев и их сексуальное насилие по отношению к айнским женщинам [10, p. 43].

Не отличались в лучшую сторону японцы, приехавшие на заработки на остров (дэкасэги – отходники). Большинство прибывало из бедных рыбацких селений Намбу, Цугару и Дэва, т.е. с северо-востока о-ва Хонсю. На Кунашире они были в качестве надсмотрщиков Хидая: обучали айнов ис- пользовать большие сети, надзирали за их работой. Они обращались с айнами почти как с рабами [7, p. 116–118]. Торговый дом Хидая из Токио, первоначально развернувший свое лесоторговое дело в Эдзо в 1719 г., в основном набирал работников в местечке Симокита в северной части Тохоку. Одновременно, с более раннего времени, с 1702 г., представители Хидая вели торговый обмен с айнами и на дальних восточных землях Эдзо [7, p. 120, 125].

Таким образом, по сравнению с тем, что было во времена войны Сякусяин (1669 г.), когда айнов с японцами связывали более или менее свободные торговые отношения, айнов постепенно превращали в подневольную рабочую силу [8, p. 125–126]. Японские рыбопромышленники вынуждали туземцев ловить для них рыбу большими сетями, что увеличивало объем добычи за короткий срок нереста. Для себя айны ловили рыбу традиционным способом, а значит меньше. Кроме того, нерестовой рыбы доходило до верховьев рек уже мало, поэтому айны, вытесненные с устьев рек, не могли запасти достаточное для выживания количество рыбы. Айны были вынуждены работать у японцев на переработке рыбы в рыбий жир и тук. Все больше рыбы шло не для пищи и получения жира, а на производство тука. Он использовался как удобрение, и торговля им давала немалые барыши японским купцам. Это подталкивало на бесконечное увеличение вылова рыбы, что заставляло хозяев использовать сети все больших размеров [8, p. 122–123]. Нарушался естественный процесс воспроизводства лососевых и других рыб на Хоккайдо, а значит, подрывалась естественная среда обитания аборигенов.

Тяжкий и ежедневный труд с весны до осени мало оплачивался, и чаще всего скудными съестными припасами. Айны вынуждены были жить во времянках рядом с рыбными промыслами под неусыпным надзором сторожей. Они уже не могли добыть для своей семьи пищу охотой и рыболовством. Следствием этого, как говорилось выше, стали частые случаи голодной смерти аборигенов зимой. Вдобавок японцы грозились убивать тех айнов, которые не смогут работать.

Все это постепенно накапливало возмущение и ненависть к японцам и в конечном итоге привело к стихийному, жестокому бунту айнов на Кунашире. Ниида Магодзабуро, посланный на Кунашир усмирять взбунтовавших аборигенов, в «Кансэй Эдзоран сютё кироку» («Дневнике наблюдений бунта в Эдзо в эпоху Кансэй» – 寛政蝦夷乱取調日 記) писал, что поводом для выступления послужило то, что айнке, не вышедшей на работу, так как она должна была рожать, назначили наказание в виде выплаты цугунай [8, p. 125–126]. Чаще всего в качестве повода для вооруженного выступления называют случаи смертельного отравления айнов японцами [2, p. 217].

Но еще более тяжелое положение складывалось на противоположной стороне от о-ва Кунашир, на северо-востоке Эдзо в местности Менаси. Так, вождь айнов Менаси, руководитель восстания, жаловался, что весь нерестовый сезон они ничего не могли заготовить для зимы, так как работали не только мужчины, но и женщины, обычно делавшие припасы дикоросов на зиму. Их избивали за малейшую провинность. Однажды надсмотрщик избил палкой женщину по имени Ситоноэ, которая заболела и вскоре умерла. Трудно описать все преступления, совершенные японцами в Менаси. Айнов вынуждали работать в тяжелейших условиях за низкую плату, их жен уводили или насиловали надсмотрщики, убивали, когда они становились нетрудоспособными [8, p. 127–128].

В мае 1789 г. на Кунашире возмущенные молодые туземцы стихийно собрались, напали на японцев (управляющих, переводчиков, сторожей) и расправились с 49 незваными пришельцами. Затем вооруженное выступление перенеслось на противоположный берег острова, в Менаси на Хоккайдо. Там под влиянием событий на Кунашире восстали около 200 айнов. Они уничтожили японцев-надсмотрщиков в их жилищах и на сорока лодках подошли к торговому судну « Дайцу-мару» фирмы Хидая, захватили его, перебили 11 человек, остался жив только один. Его с тяжелыми ранениями спас Хороэмэки, сын вождя Тиуруй, и затем передал вождю Сёнко из Ноккамаппу [3, p. 19]. Всего в ходе вооруженного восстания погиб 71 японец, среди которых были и те, кто прибыл на летние заработки не только из Мацумаэ, но и из Намбу и Цугару [2, p. 214–215].

В затруднительном положении оказались главные вожди Кунашира и Менаси, не одинаково относившиеся как к самому выступлению айнов, так и к японцам. Союзный вождь айнских поселений Кунашира 70-летний Цукиноэ в день вооруженного восстания айнской молодежи находился на о-ве Итуруп и занимался торговым обменом, там же был и вождь Аккеси Икотой (30 лет). На месте событий находился только вождь Ноккамаппу Сён-ко (70 лет), но он не принимал в них участия. Услышав о случившемся, он немедленно отправился выяснять ситуацию около Менаси [5, p. 35–36, 154]. Трое этих вождей составляли верховное правление туземцев дальнего Эдзо (Оку Эдзо).

После подавления восстания 12 айнов, среди них вожди Икотой, Цукиноэ и Сёнко, представители княжества посчитали лояльными к власти Мацу-маэ и японскому правительству. Их портреты были сделаны мацумаэским художником Какидзаки Хакё (蠣崎波響) в 1790 г. (эти изображения хранятся в городском художественном музее г. Хакодатэ, Япония и музее г. Безансон, Франция) [1, p. 146].

Восстание возглавило молодое поколение местных вождей отдельных поселений Кунашира: Ма-мэкири из Фурукамаппу, Хороэмэки из Тиуруй, сын Цукиноэ – Сэппая, сын бывшего союзного вождя (до Цукиноэ) Санкити – Хонисиайну [1, p. 149].

Д. Каваками пишет, что именно выступление айнов 1789 г. в дальнейшем определило институт айнских вождей ( котан корокур ) и их роль как исполнителей воли японского государства. До этого в восточных землях Эдзо, т.е. и на Кунашире, и в Менаси, вожди ( отона ) не назначались княжеством Мацумаэ, они или наследовали этот статус, или выбирались айнским обществом. Хотя уже в то время на юге широко практиковалось назначение княжеством Мацумаэ старост поселений аборигенов ( мура но якунин – 村役人 ) [1, p. 146–147].

Синъя Гё задает вопрос, чем же руководствовались старейшины, когда призывали прекратить восстание. Далее он пишет, что на взгляд айнов Кунашира и Менаси вождь Аккеси Икотой был слишком лоялен к японцам, а вождь Цукиноэ понимал, что упорное сопротивление грозит полным истреблением айнов. Когда он узнал о восстании, он немедленно вернулся на Кунашир и стал уговаривать сына Сэцухаяфу (Сэппая), одного из активных участников бунта, найти пути прекращения восстания. Но часть восставших стала готовиться к отражению наступления карательного отряда Ма-цумаэ и рыть рвы в горах [5, p. 36].

Учитывая сложную ситуацию для айнов в условиях их раскола, вожди Цукиноэ и Икотой направляются в Ноккамаппу для совещания с вождем Сёнко. Вожди согласились, что надо убедить сородичей прекратить сопротивление и сдаться войску Мацумаэ, так как нужно спасти жизни хотя бы детей [8, p. 133–134].

О существовании раскола среди айнских вождей пишет и Каваками Дзюн: среди айнов были разногласия, так как некоторые относились лояльно к Мацумаэ. Таким образом, считает автор, не удалось организовать единого выступления [2, p. 217–218].

На симпозиуме в Немуро, посвященном 200-летию восстания на Кунашире–Менаси, ученые высказали предположение, что вожди руководствовались стремлением избежать лишних жертв, понимая, что их народу грозило полное истребление в случае продолжения сопротивления. Хотя, считают они, есть много неясностей в этом вопросе [5, p. 40–41].

Почему же тогда молодые вожди готовились к восстанию тайно от союзных лидеров? Во-первых, после смерти Санкити и жены Мамэкири (якобы отравленных японцами) у них не было возможности в этой взрывоопасной обстановке сразу посоветоваться с Цукиноэ, так как он находился на Итурупе. А их подталкивали быстро развивавшиеся стихийные действия возмущенных айнов. Во-вторых, они знали, что Цукиноэ, который с 1782 г. был сторонником мирных переговоров с японцами, обязательно остановит вооруженное восстание. В-третьих, Мамэкири и Сэппая полагали, что если не восстать, то в такой ситуации всех айнов отравят, айнское общество погибнет. Цукиноэ же считал, что существование айнского общества может быть поддержано торговым обменом, приобщением к материальным ценностям других народов [1, p. 166].

В середине мая чиновник из Аккэси, объезжавший район Ноккэси и Сибэцу, где восстание шло полным ходом, незамедлительно послал сообщение в Мацумаэ о вооруженных нападениях на японцев. Получив известие 1 июня, власти Мацумаэ немедленно собрали отряд в 260 человек во главе с Нии-да Магодзабурои, который пешим ходом добрался до Аккеси, а затем, погрузившись на судно, прибыл 8 июля в Ноккамаппу на п-ове Немуро. Здесь они в полной боевой готовности ожидали встречи с восставшими [2, p. 217, 218; 8, p. 135–136].

Айны, вняв убеждениям Цукиноэ и Сёнко, покинули укрепления и направились в Ноккамаппу для переговоров о мире. Японцы решили воспользоваться этим, чтобы с помощью вождей выявить зачинщиков бунта. В Ноккамаппу 15–16 июля пришли две основные группы айнов: с Кунашира 131 человек и с Менаси 183 человека, вооруженные луками и стрелами. Японцы хотели их изъять, но было опасно снова возмутить айнов, да и силы были явно не в пользу японского отряда. Дознание об убийствах японцев айнами представители клана Мацумаэ провели через айнских вождей.

В результате они выяснили, что в восстании участвовали 130 человек (на Кунашире – 41, в Ме-наси – 89), среди которых непосредственно убивали японцев – 37 человек. Несмотря на заступничество многих их арестовали, остальных отпустили, заставив выплатить цугунай [5, p. 37]. После дознания 37 айнам вынесли смертный приговор. Среди них был и сын Цукиноэ – Сэппая. Казнь состоялась 21 июля [2, p. 217–218]. Только шестерым японцы успели отрубить головы, так как айны стали шумно возмущаться. Возникла опасная ситуация, и японцы поспешно расстреляли остальных приговоренных к смерти айнов.

Табата Хироси обращает внимание, что айны, которых собрали вожди перед японским карательным отрядом, не выглядели запуганными и вино- ватыми. Вожди сдерживали их гнев и порывы. Далее автор приводит высказывания из донесения, что и на Кунашире, и в Менаси готовились к кровавой схватке: выступило около 8000 айнов, они были вооружены и ружьями, и среди них в числе командиров были и русские [9]. Вскоре после казни 37 айнов в замок Мацумаэ пригласили троих вождей, Цукиноэ, Итокой и Сёнко, поблагодарили за сотрудничество [5, p. 40]. Таким образом, японские власти понимали, что надо действовать более тонкими методами, используя влияние туземных вождей.

Итак, почему же Цукиноэ начинает сотрудничать с Мацумаэ? Каваками Дзюн считает, что, во-первых, он пытался спасти будущее существование айнского общества; во-вторых, он прекрасно понимал превосходство вооруженного отряда княжества и сегуната. Впоследствии, даже когда власти Мацумаэ посчитали его лояльным к себе, среди айнов не было мнения, что он предал свой народ [1, p. 166–167]. Заслугой троих вождей Каваками Дзюн считает то, что в результате их действий по мирному урегулированию вооруженного восстания удалось предотвратить карательные действия японцев, пожертвовав только 37 айнами [1, p. 166–167].

В тот же период Россия начинает освоение юга Курильских островов. Это усиливало тревогу се-гунского правительства. Оно опасалось, что русские получат доверие и симпатию туземцев, так как будут торговать с ними на более привлекательных условиях. А это приведет к дальней экспансии уже на Японские острова. Среди японцев прошел слух, что русские подстрекали туземцев к восстанию [10, p. 44]. Для того чтобы разобраться в этом, правительство решило провести расследование в Эдзо и в то же время отдало распоряжение клану Мацу-маэ быть более осмотрительным и осторожным в отношениях с айнами. Восстание айнов, а также распоряжение правительства, более озабоченного угрозой русской экспансии, чем судьбой коренного населения, заставляет княжество Мацумаэ провести расследование причин восстания айнов.

Приход иностранных судов, англичанина Броутона и особенно русского посольства во главе с Лаксманом, ускоряет процесс колонизации Хоккайдо и передачи его под прямое управление центрального правительства [5, p. 44].

Выступление айнов Кунашир–Менаси явилось последним вооруженным сопротивлением проникновению на их территорию (Айну мосири) японских колонизаторов, порабощению туземного населения. Очень скоро соотношение айнов и японцев в численности населения изменяется в пользу последних. Это было связано не только с высокой смертностью аборигенов из-за непосильной эксплуатации на рыбных промыслах, постоянного голода и завезенных японцами эпидемических болезней.

В результате борьбы айнов Кунашир–Мена-си клан Мацумаэ и сёгунат пришли к следующим выводам. Во-первых, во избежание смуты на соседних территориях центральное правительство, усмирив непокорных айнов, устанавливает прямое управление всем о-вом Эдзо. Во-вторых, сегунат понимал пагубные последствия откупной системы в торговле с айнами ( басё укэой ). Но вместе с тем система басё укэой не была полностью ликвидирована. Так, после расторжения аренды с Хидая на смену приходит торговая фирма Абуя. В-третьих, так как княжество сумело без большого кровопролития усмирить айнов, то в Эдо признали, что княжество будет способно самостоятельно защитить северные границы Японии от наступления России.