Восточное Завкавказье накануне и в период персидского похода Петра Великого

кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии Дагестанского федерального исследовательского центра РАН

Под Восточным Закавказьем понимается территория от Каспийского моря до Нагорного Карабаха, включая Восточную Грузию (Кахетию), Закатало-Шекинскую и Шемаха-Куба-Хачмаз-скую зоны современного Азербайджана. К югу от Главного Кавказского хребта вдоль границы с Дагестаном, от Кварельского района Грузии на западе до каспийского берега с древнейших времен проживали различные по этносоциальным и этнокультурным характеристикам дагестанские народы: аварцы, цахуры, рутульцы, лакцы, лезгины и народы шахдагской группы (крызы, будуги и хиналуги), которые еще в недавнем историческом прошлом входили в составы тех или иных союзов сельских общин или феодальных владений Кавказа.

Информацию о социально-экономическом и военно-политическом развитии народов Восточного Закавказья рассматриваемого периода мы обнаруживаем в трудах авторов дореволюционного периода, в местных исторических хрониках, в описаниях зарубежных путешественни-

^∗ Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-09-42023 «Петр Великий в исторической судьбе Кавказско-Каспийского региона».

^∗∗ The research was carried out with the financial support of the Russian Foundation for Basic Research within the framework of the scientific project No. 20-09-42023 “Peter the Great in the historical fate of the Caucasus-Caspian region”.

ков. Важное место в нашем сообщении занимают сведения российского военного деятеля, географа И. Гербера, который по заданию русского правительства в начале 20-х гг. XVIII в. объехал побережье Каспийского моря, а в 1722 г. принимал участие в походе Петра I. По его описанию, «город Шемаха обнят горами» [1, с. 62]. Жители провинции Шаки «убого живут, питаются скотиною» [2, с. 96]. Останавливался И. Гербер и на Джаро-Белоканском союзе. Он писал, что эти общества расположены «к востоку от Грузии и к югу от места проживания таулинцев (горцы Северного Кавказа – авт.)» [3, с. 131]. Далее И. Гербер говорит о социально-политическом положении региона. Здесь он отмечает, что «Джарцы податей никому не платили и впредь платить не будут. Хотя турки искали с ними союз и желали привести их к послушанию, но джары им противились, поскольку хотели жить свободно, как в прежние времена» [4, с. 133].

Особую значимость в Восточном Закавказье имели города Шеки, Куба, Баку, Гянджа, полисы Кахетии. Автор исторической хроники «Джар салнаме» отмечает, что жители Джаро-Талы и Белокана «на рынках Кахетии покупают сельскохозяйственные товары. Здесь один тагар (мера веса сыпучих тел, равная 83,2 кг – авт.) кукурузы стоит восемь алтын, один тагар пшеницы – двенадцать алтын» [5].

В целом же политическая судьба народов Восточного Закавказья, как и Северного Кавказа, в исследуемый период была зависима от власти шахского Ирана и Османской империи, которые еще в XVI в. вступили в борьбу за обладание этими территориями. Однако в начале XVIII в. на пути осуществления их планов уже стоял третий «игрок» – Россия, стратегические приоритеты которой не совпадали с замыслами её закавказских соперников.

В конце XVII в. сефевидский Иран переживал глубокий социально-экономический и политический кризис. Доходы не покрывали расходов правящей верхушки, в связи с чем власть решила выйти из положения путем обложения своего народа новыми налогами. Однако такая политика лишь ускорила хозяйственный упадок страны.

Экономический хаос провоцировал возникновение протестных настроений среди населения. В начале XVIII в. в Джаро-Белоканах вспыхнуло восстание. С нашей точки зрения, оно было направлено не столько против властителей Ирана, сколько против грузинских правителей. Восстание набрало силу после похода кахетинского царя Имама Кули-хана в Джаро-Белоканы в начале XVIII в. В «Джар салнаме» подтверждается факт выступления Имама Кули-хана против населения Джаро-Талы и Белокана. В исторической хронике отмечается, что после «неудачного похода царя Кахетии (Имама Кули-хана – авт.) жители Джара и Талы подняли восстание, к которому примкнули жители Шеки, Ширвана и даже из мест близ самой Гянджи» [6, с. 21].

В «Каиме» Бедреддинзаде Али-бея также сообщается о восстаниях в начале XVIII столетия и связываются эти события с социально-экономическим положением в стране Сефевидов. Согласно «Каиме», горцы некоторых обществ, воспользовавшись обстановкой, начали «совершать [набеги – авт.] в область [нахийе] Тифлис и город [балад] Гянджу, убивая официальных лиц [раис], сжигая дома и имущество» [7, с. 77].

Таким образом, из источников явствует, что восстание в Джаро-Белоканах началось после похода кахетинского царя.

В начале 20-х гг. XVIII в. повстанцы вместе с казикумухским Сурхай-ханом, Хажи Давудом и Али-султаном Элисуйским взяли Шемаху. В «Каиме» отмечается, что «в 15-й день месяца раджаб 1132 г. (середина мая 1720 г. – авт.) повстанцы захватили крепость Шемаху, арестовали правителя Гусейн хана, ограбили местных жителей, купцов и торговцев. После взятия города Шемахи, восставшие осадили Гянджу» [8, с. 78].

В 1721 г. сефевидский шах Султан Хусейн приказал царю Картли Вахтангу VI вместе с кахетинским царем совершить поход против джарцев. Кахетинская религиозная верхушка также обратилась к царю Вахтангу VI, прося его исполнить приказ шаха. Вахтанг VI, оказывая помощь кахетинскому царю, надеялся получить военно-политическую поддержку России, с помощью которой хотел подчинить себе Шеки, Джаро-Талы и Белоканы. В местной хронике отмечено, что, «услышав о походе русских войск, Вахтанг возрадовался, что настал час спасения христиан» [9, с. 24–31].

Изменения социально-экономического и политического положения сефевидского Ирана притягивали внимание и Петра I, и турецкого султана. Османы, учитывая религиозные интересы населения и антисефевидский характер беспорядков, стремились усилить свое влияние на землях Западного Прикаспия. Российское правительство внимательно следило за событиями в се-февидском Иране еще с начала XVIII в. [10, с. 483]. Петр I, учитывая значимость Каспийского моря в торгово-экономическом и военном отношениях, также считал необходимым укрепиться в данном регионе. Еще в 1715 г. русский царь отправил в сефевидскую страну офицера А. Волынского, который информировал его о положении в прикаспийских областях. Волынский советовал Петру I в первую очередь захватить Шемаху и Дербент. В начале 1719 г. император послал поручика флота фон Вердена и лейтенанта Ф. Соймонова исследовать берега Каспия, гавани от устья Волги до Астрабада. Одновременно Баскаков был отправлен по сухопутной дороге из Астрахани в Иран для осмотра Ширвана, Шемаху, Апшеронского региона, Гилана, а также для сбора подробной информации о Персии [11].

Мысль о необходимости похода в Каспийские земли возникла у Петра Великого задолго до его организации. Этому способствовали призывы христианских священников Восточного Закавказья. Еще в начале XVIII в. российский император получил обращения от представителей армянского духовенства с просьбой о принятии их в российское подданство и оказании военной помощи для освобождения от власти сефенидов и османов. Накануне петровского похода царь Картли Вахтанг VI писал императору, что он готовит наступление на город Гянджу. Армянская духовная элита во главе с католикосом Есаи и грузинские отряды, руководствуемые Вахтангом VI, встретившись в Гяндже, должны были направиться в Шемаху и объединиться там с русскими войсками [12].

В целях разъяснения основных целей предпринятого им похода Петр I издал «Манифест», в котором были указаны основные причины этой военной кампании. В частности, говорилось о том, что поход несет в себе месть за купцов, убитых в г. Шемахе, а также преследует цель наказания бунтовщиков. Консул при сефевидском дворе С. Аврамов должен был убедить шаха в том, что русский поход в Каспийские провинции направлен именно на усмирение восставших [13]. Однако Петербургский двор не скрывал и свое желание присоединить территорию Западного При-каспия к Российскому государству. По этому поводу Петр I писал шаху следующее: «Нужда будет берегами по Каспийскому морю овладеть, понеже турков тут допустить невозможно» [14, с. 486].

Западноевропейские державы были весьма обеспокоены масштабными планами Петра I. Французский посол при Петербургском дворе де Кампредон, сообщая о замыслах Петра Великого, в своем донесении от 20 марта 1722 г. отмечал, что русский император желает иметь для безопасности своей торговли порт и крепость в Западном Прикаспии [15]. Английское правительство всеми силами стремилось столкнуть османов с Россией.

Петр Великий отправился в поход, оставив в Петербурге для управления государственными делами Головкина, приказав, что «если турки за нанесенные от шаха русским обиды объявят свое посредничество, необходимо доносить ему, чтобы выиграть время. А если турки вступятся за Персию и ее повстанцев, то со стороны России никаких важных действий [не предпринимать – авт.]. [Если] турки сами объявят войну с Россией, то следует изложить им наше правое дело» [16].

В источниках сообщается о встрече Петра Великого с шамхалом Адиль-Гиреем Тарковским, который прислал царю подводы (арбы) для перевозки тяжестей, скот для обеспечения войск мясом и три персидские лошади, одна из которых была оседлана окованным в серебро седлом. Император подтвердил все его права и имущество [17]. Однако на пути к Дербенту им пришлось преодолеть противодействие одного из дагестанских правителей – султана Махмуда Утамыша, который, надеясь на свои силы и на обещания уцмия Каракайтагского, решил воспрепятствовать дальнейшему походу Петра Великого. Собрав войска, он атаковал русских недалеко от Буйнакска, однако был разбит [18, л. 125–128].

23 августа 1722 г. войска Петра I без сопротивления заняли Дербент. Но в силу недостатка провианта (все суда, посланные из Астрахани с хлебом, были уничтожены бурей) Петр I вынужден был прервать свой поход и, оставив небольшой гарнизон в Дербенте под командованием полковника Юнгера, вернулся в Астрахань. Хаджи Давуд Мушкурский и Сурхай-хан не оказали ему сопротивления, но стали просить защиты у османского султана, обещая ему земли Ширвана с условием быть назначенными правителями в них. Султан, пользуясь внутренними противоречиями в Иране, стремился овладеть всеми его землями, поэтому предложение Хаджи Давуда и Сурхай-хана не было отвергнуто.

Тем временем западноевропейские правительства продолжали подстрекать османского султана к развязыванию войны с Петром I. Они утверждали, что если он захватит провинции Восточного Закавказья, то христиане (грузины и армяне), находящиеся во власти султана, перейдут под протекторат России. Вхождение османских войск в 1723 г. в Восточное Закавказье вынуждало Петра I поспешить с присоединением города Баку вместе с прикаспийскими землями к Российскому государству. Армии был отдан приказ на активные действия. В письме Матюшкину от 4 октября 1722 г. Петр I писал следующее: «С пятью судами и с двадцатью бусами идти в Баку и не дожидаться казанских судов» [19, л. 744].

21 июля 1723 г. русская эскадра прибыла в Бакинский залив. Безвыходное положение вынудило защитников сдать город армии во главе с Матюшкиным. Правитель Баку Мухаммед Хусейн вместе с братьями был арестован и сослан в Россию. После взятия города войска с легкостью захватили Сальян.

Установив контроль над частью прикаспийских земель, правительство Петра I решило заключить с бывшим посланником Персии в Петербурге Исмаил-беком, лишившимся своих полномочий по указу Тахмасиба II, соглашение, по которому к России перешли города Дербент, Баку,

Гилан, Мазендаран и Астарабад. 12 сентября 1723 г. в Петербурге документ был подписан. Персидский царь Тахмасиб II не ратифицировал договор, обвинив своего посла в измене.

Продвижение турецкой армии в Закавказье могло привести к ее столкновению с российскими войсками, находящимися в прикаспийских землях. Русское правительство не хотело войны с турками, поэтому склоняло их к миру, предлагая разделить спорные земли между собой. После трудных переговоров в середине июля 1724 г. в Стамбуле между Россией и Турцией был заключен договор, по которому турки признавали русскими прикаспийские земли, а Россия в свою очередь обязалась не препятствовать османам в завоевании Западного Кавказа и Южного Азербайджана. В одном из пунктов договора было оговорено, что провинции Восточного Закавказья, в частности Ширван, объявляются полунезависимым ханством под покровительством Турции, исключая прибрежные земли, которые отошли к России.

Таким образом, Персидская кампания Петра Великого сыграла важную роль в плане усиления внешнеполитической ориентации некоторых народов Восточного Закавказья на Россию, а главным ее итогом стало временное присоединение прикаспийских территорий к русскому государству.

Ссылки:

• 1.    Гербер И.Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря в 1728 г. // История, география и этнография Дагестана в XVIII–XIX вв. М., 1958. С. 50–120.

• 2.   Там же. С.96.

• 3.   Там же. С.131.

• 4.   Там же. С.133.

• 5.    Халаев З.А. «Джарская хроника» как источник по истории Джаро-Белоканских общин XVIII века / / Единение народов Дагестана в борьбе против иноземных завоевателей. Махачкала, 2013. С. 354–357.

• 6.   Молла Мəhəммəд əл-Ҹари. Ҹар Сəлнамə тəрҹүмə, ҝириш, гејд, С.А. Сулејмнованындыр. Бакы, 1997. 128 с.

• 7.   Мамедов Г.М. «Каиме» Бедреддинзаде Али-бея. Ч. 1 // Известия Академии наук Азербайджанской ССР. Серия:

• 8.    Там же. С. 78.

• 9.    Молла Мəhəммəд əл-Ҹари. Ҹар Сəлнамə тəрҹүмə, ҝириш, гејд, С.А. Сулејмнованындыр ... С. 24–31.

• 10.    О Персидском походе при Петре Великом // Русский Архив. 1899. № 12. С. 481–491.

• 11.    Научный архив Института истории, археологии и этнографии Дагестанского федерального научного центра Российской академии наук. (НАИИАЭ ДФИЦРАН). Ф. 1. Оп. 1. Д. 60. Л. 239.

• 12.    Там же. Л. 245.

• 13.    Походный журнал 1722 г. СПб., 1855. 207 с.

• 14.    Эзов Г.А. Сношения Петра Великого с армянским народом. СПб., 1889. 681 с.

• 15.    Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 396. Оп. 2. Ч. 2. Д. 1102. Л. 342.

• 16.    Там же.

• 17.    НАИИАЭ ДФИЦРАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 59. Л. 123.

• 18.    Там же. Л. 125–128.

• 19.    РГАДА. Ф. 9. Оп. 4. Д. 63. Л. 744-747 об.

История, философия и право. 1988. № 4. С. 77–78.

Редактор: Ситникова Ольга Валериевна Переводчик: Кочетова Дарья Андреевна