Возрастные аспекты субъективного ощущения одиночества в группе нормы и группах риска

Одиночество является объектом изучения различных гуманитарных наук: антропологии, философии, психологии, социологии. В истории философско-психологической мысли осмысление и объяснение проблемы одиночества достаточно многообразно: от преклонения перед ним на Древнем Востоке до активного его неприятия в Древней Греции. Платон и Аристотель определяли одиночество как зло, путь к избавлению от которого лежит в наслаждении благом любви и дружбы. По мнению С. Кьеркегора, одиночество – это замкнутый внутренний мир человеческого самопознания, и единственным собеседником человека может быть образ Бога, который находится в нем самом. Г. Гегель рассматривал одиночество как потерю двух отношений: связи с социальным миром и связи с собой. Согласно философии Ж.-П. Сартра самопознание личности всегда сопряжено с переживанием экзистенциального одиночества как неотъемлемой части человеческого бытия. В. Франкл полагал, что состояние одиночества возникает тогда, когда человек утрачивает смысл жизни и определенные ценности [8]. Д. Рисмен и О. Тоффлер видели причину одиночества в ускорении темпов жизни в условиях научно-технического прогресса, когда человек остается «один в толпе» [3; 4; 5; 7].

В настоящее время разработано множество подходов к изучению одиночества: биологический, феноменологический, экзистенциально-гуманистический, социологический, психодинамический, интеракционистский, когнитивный, теоретико-системный. И тем не менее одиночество остается одной из самых сложных и трудноразрешимых психологических и социальных проблем.

Факторы одиночества подразделяются на внешние (кризисные события индивидуального жизненного пути: ситуации утраты, такие как развод, смерть близкого человека, феномен «опустевшего гнезда», когда выросшие дети покидают родительский дом; тяжелое хроническое заболевание; переезд в другой город; потеря работы и т.д.) и внутренние (определенные личностные свойства – застенчивость, неуверенность в себе, неадекватно заниженная самооценка, недоверчивость, подозрительность и пр.) [6; 7]. Р. Вейс различает социальное и эмоциональное одиночество, так как считает одиночество продуктом фактора личности и фактора ситуации. Он определяет одиночество как острое ощущение напряженности и беспокойства, обусловленное фрустрированной потребностью иметь теплые, глубокие, дружеские отношения [9].

Чувство одиночества всегда субъективно и сугубо индивидуально. Оно различается по типу (одиночество среди «своих», «значимых других», при широком круге общения, переживаемое как чувство непонятости, инакости, отгороженности; одиночество как отсутствие социальной поддержки; так называемое «истинное» одиночество, когда субъективный и объективный пласты этого ощущения сливаются воедино – человек действительно одинок, он живет один, у него нет родных и близких, нет друзей; «одиночество отчаяния» [1] после психотравмирующих кризисных событий индивидуального жизненного пути), по длительности (эпизодическое – хроническое), по интенсивности переживания (от легкой грусти до витальной тоски). Одиночество свидетельствует о фрустрации социальных смыслов личности [2], таких как общение, принятие, признание. Чтобы избежать одиночества, могут предприниматься попытки ухода в мир алкогольных или наркотических грез, за спасительным порогом которого никакого спасения нет. «Одиночество отчаяния» может толкнуть человека на предельный и безвозвратный акт самодеструкции – суицидальную попытку. Особенно уязвимыми в этом плане являются молодежь и юношество.

Организация исследования

Эмпирическое исследование субъективного ощущения одиночества в группе нормы и так называемых «группах риска» проводилось в течение 2011–2014 гг. Всего в исследовании приняли участие 1345 респондентов юношеского, молодого и зрелого возрастов. Группа нормы включала в себя 948 условно здоровых испытуемых с нормативным поведением: 437 мужчин и 511 женщин, из них лица юношеского возраста (17 лет – 23 года) были представлены юношами и девушками в количестве 241 человек, в выборку молодого возраста (24 года – 35 лет) вошли 259 человек, число здоровых респондентов зрелого возраста (36–60 лет) составило 448 человек. Условно здоровые обследуемые набиралась на базах Государственной классической академии имени Маймонида и Московского городского психолого-педагогическо- го университета. В эту выборку вошли студенты гуманитарных факультетов, слушатели различных программ профессиональной переподготовки и курсов повышения квалификации, их родственники и знакомые. Три группы риска были представлены лицами с аддиктивным и суицидальным поведением, относящимися к тем же периодам онтогенетического развития – юности, молодости и зрелости. Выборка алкогользависимых респондентов составила 103 человека юношеского, молодого и зрелого возрастов: 78 мужчин и 25 женщин. В группу лиц с химическими зависимостями (страдающих опийной наркоманией и полинаркоманиями, из них 94 мужчины и 77 женщин) вошли 57 юношей и девушек, 70 респондентов молодого и 43 респондента зрелого возрастов – всего 171 испытуемый. Третью группу риска составили 123 суицидента, в жизненном анамнезе которых было от 1 до 4-х суицидальных попыток, 41 респондент юношеского возраста, 43 – молодого и 39 – зрелого, из них 45 мужчин и 78 женщин. Эмпирическими базами для «групп риска» послужили Московский научно-практический центр наркологии, Центр психологической помощи Евгения Полякова, Наркологическая клиническая больница № 17, Психиатрическая клиническая больница № 4 им. П.Б. Ганнушкина Департамента здравоохранения г. Москвы, Московский научно-исследовательский институт психиатрии (филиал ФГБУ «ФМИЦПН») Минздрава России. Необходимо отметить, что у всех респондентов, стационированных в острые отделения ПКБ № 4 им. П.Б. Ганнушкина, а также в отделения аффективной патологии МНИИ психиатрии, на фоне наркотических и алкогольных психозов или суицидальных попыток было диагностировано отсутствие эндогенной симптоматики, о чем свидетельствовалиданные историйболезни, пато- и нейропсихологических заключений и результаты бесед с лечащими врачами и медицинскими психологами. На момент обследования все аддикты были выведены из психозов с помощью адекватной и эффективной психофармакотерапии и находились в ясном сознании.

В проведенном исследовании решались следующие задачи:

• •    сопоставить показатели субъективного ощущения одиночества условно здоровых респондентов с нормативным поведением, алкогользависимых испытуемых, лиц с наркотической зависимостью и суицидентов;

• •    сравнить уровни субъективного ощущения одиночества и особенности отношения к смерти респондентов всех четырех выборок на разных возрастных этапах: в юности, молодости и зрелости.

Для решения поставленных задач в эмпирическом исследовании использовалась Шкала одиночества (UKL) Д. Рассел и М. Фергюсон в адаптации Н.Е. Водопьяновой {1].

Результаты эмпирического исследования и их обсуждение

В таблице 1 и на рис. 1 представлены среднегрупповые значения показателей одиночества в группе нормы и группах риска.

Таблица 1.

Среднегруповые показатели уровней одиночества условно здоровых, алкогользависимых, наркозависимых респондентов и респондентов с суицидальным поведением

Группа испытуемых	Среднегрупповое значение	Стандартное отклонение	N
Норма	18,4706	10,00791	948
Алкоголики	27,0746	11,76192	103
Наркоманы	36,3182	13,97998	171
Суициденты	29,8217	16,71753	123
Всего	21,8116	12,88443	1345

Как видно на графике 1, самый высокий уровень субъективного ощущения одиночества (36,32 балла) зафиксирован в выборке лиц, страдающих опийной наркоманией и полинаркоманиями, самый низкий (18,47 балла) – в группе нормы.

Рис. 1. Уровни субъективного одиночества в группе нормы и группах риска

Статистический анализ полученных данных выявил достоверные, на высоком уровне значимости, различия в показателях субъективного ощущения одиночества между группой нормы и всемитремя группами риска(см.табл.2):одиночество в выборкеусловноздоровыхреспонден-тов с нормативным поведением существенно (при р<0,001) ниже, чем в группах респондентов с алкогольной зависимостью, наркозависимостью и суицидальным поведением. Также выявлены достоверные различия в показателях одиночества между группой наркозависимых и всеми остальными выборками: субъективное ощущение одиночества значительно(при р<0,001) выше в группе наркоманов, чем в группе нормы, группе алкогользависимых и выборке суицидентов.

Таким образом, наркозависимые личности в наибольшей степени склонны к переживанию субъективного одиночества. Анализ протоколов ответов этих респондентов к «Шкале одиночества» показал, что в большинстве случаев отметками «часто» помечались следующие утверждения опросника: «Я испытываю недостаток в дружеском общении», «Никто из окружающих не разделяет моих интересов и мыслей», «Вокруг меня нетлюдей, кто искренне готов меня поддержать», «У меня нет глубоких привязанностей (глубоких чувств)», «Я несчастен(а) оттого, что мне не хватает общения с понимающими и интересными мне людьми».

Попарные сравнения продемонстрировали отсутствие достоверных различий в уровне одиночества между двумя группами риска: алкогользависимыми и суицидентами: среднегрупповые показатели в обеих выборках примерно одинаковы (27,07 и 29,82 балла соответственно).

Анализ ответов к опроснику «Шкала одиночества» лиц, страдающих алкоголизмом, и респондентов, совершивших суицидальные попытки, свидетельствует об их недовольстве семейной жизнью, отсутствии необходимой социальной поддержки, чувстве непонятости,

Таблица 2.

Различия в показателях одиночества

Множественные сравнения Зависимая переменная: Одиночество НЗР (I) Группа испытуемых (J) Группа испытуемых Средняя разность (I-J) Стандарт. Ошибка Значимость различий 95% доверительный интервал Нижняя граница Верхняя граница Норма Алкоголики -8,6040* 1,43434 0,000 -11,4178 -5,7901 Наркоманы -17,8475* 1,05289 0,000 -19,9131 -15,7820 Суициденты -11,3511* 1,06364 0,000 -13,4377 -9,2644 Алкоголики Норма 8,6040* 1,43434 0,000 5,7901 11,4178 Наркоманы -9,2436* 1,70429 0,000 -12,5870 -5,9001 Суициденты -2,7471 1,71095 0,109 -6,1036 ,6094 Наркоманы Норма 17,8475* 1,05289 0,000 15,7820 19,9131 Алкоголики 9,2436* 1,70429 0,000 5,9001 12,5870 Суициденты 6,4965* 1,40663 0,000 3,7370 9,2560 Суициденты Норма 11,3511* 1,06364 0,000 9,2644 13,4377 Алкоголики 2,7471 1,71095 0,109 -,6094 6,1036 Наркоманы -6,4965* 1,40663 0,000 -9,2560 -3,7370 Основаны на наблюдаемых средних. Погрешность – Средний квадрат (Ошибка) = 129,087. *Средняя разность значима на уровне 0,05. изолированности от окружающих. В ответах суицидентов, кроме того, прослеживается ощущение неспособности улаживать отношения с окружающими, стремление не раскрывать перед ними глубины своих чувств и переживаний.

В группе нормызафиксирован низкийуровеньодиночества, во всех группах риска–средний.

Теперь проанализируем возрастную динамику одиночества во всех четырех выборках. На рис. 2 представлены возрастные различия в показателях одиночества в группе нормы, группах алкогользависимых и наркозависимых и в группе суицидентов.

—•— Норма

-■- Алкоголики

-*— Наркоманы

—•— Суициденты

Рис. 2. Возрастные различия в уровнях одиночества в группе нормы и группах риска

Как видно на рис. 2, здоровым респондентам без признаков отклоняющегося поведения свойственен устойчиво низкий уровень субъективного ощущения одиночества на всех трех этапах онтогенетического развития: в юности, молодости и зрелости. Наблюдается незначительное снижениеуровняодиночества от юности к молодости и затем незначительное повышение этого показателя в зрелости. Достоверных возрастных различий в показателях одиночества в группе нормы не обнаружено (см. табл. 3).Выявлены различия на уровне тенденции по этому параметру между здоровыми респондентами молодого и зрелого возрастов: в группе нормы самый низкий показатель субъективного ощущения одиночества свойственен молодым людям.

В группах как алкогользависимых, так и наркозависимых респондентов возрастная динамика переживания одиночества сходна: в юности в обеих группах риска лиц с аддикция-ми зафиксированы наиболее низкие значения по этому параметру, в молодости показатели одиночества возрастают и еще более высокий уровень одиночества зафиксирован в этих выборках у испытуемых зрелого возраста. Вместе с тем если в группе лиц с алкогольной зависимостью, как и в группе нормы, не выявлено статистически значимых возрастных различий в показателях одиночества (различия на уровне тенденции обнаружены лишь между алкого-лизирующимися испытуемыми молодого и зрелого возрастов), то в выборке обследуемых с опийной наркоманией и полинаркоманиями достоверные различия выявлены между всеми возрастными подгруппами. Достоверные, на высоком уровне значимости (р<0,003), различия обнаружены между наркозависимыми юношеского и молодого, юношеского и зрелого возрастов. Также выявлены достоверные, на пятипроцентном уровне значимости, различия в показателях субъективного ощущения одиночества между молодыми и зрелыми наркозави-симыми (см. табл. 3). Если у наркотизирующихся респондентов юношеского и молодого возрастов показатели одиночества не превышают среднего уровня, то у химически зависимых зрелого возраста субъективное одиночество достигает высокого уровня (значение среднегруппового показателя в подгруппе наркозависимых среднего возраста превысило43 балла).

Таблица 3.

Значимость возрастных различий в показателях одиночества в группе нормы и группах риска

Зависимая переменная: Одиночество
Группа нормы
(I) Возрастная группа	(J) Возрастная группа	Средняя разность (I-J)	Стандарт. Ошибка	Значимость различий	95% доверительный интервал
					Нижняя граница	Верхняя граница
1 (юность)	2 (молодость)	1,5636	1,00693	0,121	-0,4124	3,5395
	3 (зрелость)	0,0625	0,89812	0,945	-1,7000	1,8249
2 (молодость)	1 (юность)	-1,5636	1,00693	0,121	-3,5395	0,4124
	3 (зрелость)	-1,5011	0,86147	0,082	-3,1916	0,1894
3 (зрелость)	1 (юность)	-0,0625	0,89812	0,945	-1,8249	1,7000
	2 (молодость)	1,5011	0,86147	0,082	-0,1894	3,1916
Группа алкогользависимых респондентов
(I) Возрастная группа	(J) Возрастная группа	Средняя разность (I-J)	Стандарт. Ошибка	Значимость различий	95% доверительный интервал
					Нижняя граница	Верхняя граница

1 (юность)	2 (молодость)	-1,7111	4,48506	0,704	-10,6710	7,2488
	3 (зрелость)	-7,2020	4,33877	0,102	-15,8697	1,4657
2 (молодость)	1 (юность)	1,7111	4,48506	0,704	-7,2488	10,6710
	3 (зрелость)	-5,4909	3,05919	0,077	-11,6024	0,6205
3 (зрелость)	1 (юность)	7,2020	4,33877	0,102	-1,4657	15,8697
	2 (молодость)	5,4909	3,05919	0,077	-0,6205	11,6024
Группа наркозависимых респондентов
(I) Возрастная группа	(J) Возрастная группа	Средняя разность (I-J)	Стандарт. Ошибка	Значимость различий	95% доверительный интервал
					Нижняя граница	Верхняя граница
1 (юность)	2 (молодость)	-7,9895	2,61281	0,003	-13,1590	-2,8200
	3 (зрелость)	-14,5299	2,76559	0,000	-20,0017	-9,0581
2 (молодость)	1 (юность)	7,9895	2,61281	0,003	2,8200	13,1590
	3 (зрелость)	-6,5404	2,86660	0,024	-12,2120	-0,8688
3 (зрелость)	1 (юность)	14,5299	2,76559	0,000	9,0581	20,0017
	2 (молодость)	6,5404	2,86660	0,024	0,8688	12,2120
Группа суицидентов
(I) Возрастная группа	(J) Возрастная группа	Средняя разность (I-J)	Стандарт. Ошибка	Значимость различий	95% доверительный интервал
					Нижняя граница	Верхняя граница
1 (юность)	2 (молодость)	20,2491	3,19852	0,000	13,9189	26,5794
	3 (зрелость)	15,2070	3,25872	0,000	8,7576	21,6564
2 (молодость)	1 (юность)	-20,2491	3,19852	0,000	-26,5794	-13,9189
	3 (зрелость)	-5,0421	3,23975	0,122	-11,4540	1,3697
3 (зрелость)	1 (юность)	-15,2070	3,25872	0,000	-21,6564	-8,7576
	2 (молодость)	5,0421	3,23975	0,122	-1,3697	11,4540

Иная возрастная динамика одиночества наблюдается в группе суицидентов. В этой выборке также выявлены достоверные, на высоком уровне значимости, возрастные различия по этому параметру: между респондентами юношеского и молодого (р<0,001), юношеского и зрелого (р<0,001) возрастов. Но в данной группе риска наивысший уровень одиночества зафиксирован в подгруппе юношей и девушек с суицидальным поведением (41,46 балла), в подгруппе молодых суицидентов этот показатель почти в два раза ниже (21,2 балла), в зрелости незначительно повышается (26,25 балла). Таким образом, экзистенциальное одиночество может быть одним из главных факторов суицида именно в юношеском возрасте.

Выводы

• 1.    Здоровым респондентам с нормативным поведением как юношеского, так и молодого, и зрелого возрастов свойствен низкий уровень субъективного ощущения одиночества; возрастные различия в показателях одиночества в группе нормы выражены незначительно.

• 2.    При алкогольной зависимости одиночество нарастает от одного этапа онтогенетического развития к другому: если у алкогользависимых респондентов юношеского возраста одиночество соответствуют низкому уровню выраженности, то у молодых и зрелых ал-коголизирующихся испытуемых субъективное ощущение одиночества достигает среднего

• 3.    Достоверные, на высоком уровне значимости, возрастные различия в уровнях одиночества выявлены в группе наркозависимых респондентов. Показатели одиночества молодых людей, употребляющих наркотики, существенно превышают эти параметры у наркотизирующихся респондентов юношеского возраста, хотя и остаются на среднем уровне; субъективное ощущение одиночества у химически зависимых зрелого возраста достигает высокого уровня. Таким образом, с возрастом у наркоманов нарастают чувства ненужности, изолированности, отгороженности от окружающих, ощущения беспомощности, безнадежности, личностной неадекватности.

• 4.    Выраженные возрастные различия в показателях одиночества свойственны лицам с суицидальным поведением, при этом уровень субъективного ощущения одиночества в этой группе риска достигает максимальных значений у суицидентов юношеского возраста, значительно снижаясь от юности к молодости.

уровня. В наибольшей степени одиночество выражено у алкоголиков среднего возраста: с нарастанием алкогольного дефекта утрачиваются социальные контакты, разрушаются профессиональные, дружеские и родственные связи, круг общения крайне сужается, будучи обусловленным доминирующей биологической мотивацией. Возрастные различия в этой группе риска выражены на уровне тенденции.