Вселенная знаков. К вопросу о противопоставлении категорий культуры и цивилизации

В русской философии и культурологии существует определенная данность, воспринимаемая как очевидность. Это противопоставление категорий культуры и цивилизации. Эта оппозиция, возникшая еще во второй половине ΧΙΧ в., до сих пор является обязательным элементом учебников и начальным положением любого исследования относительно культуры и цивилизации в нашей стране. Даже авторы, считающие, что антиномия духа и материи уже «набила оскомину» и не может сегодня принести никаких результатов, все равно вынуждены разделять эти категории [1, с. 16]. В статье демонстрируется историчность (а не безусловность) оппозиции культуры и цивилизации, а также предпринимается попытка концептуализации этих ставших традиционными категорий на новых основаниях.

Противопоставление понятий культуры и цивилизации имеет своим фоном определенные метафорические стратегии познания. Это органицизм и эссенциализм. Первое предполагает рассмотрение социальных феноменов как «органических тел», элементами которых являются социальные и культурные «органы». Здесь имеет место классическая проекция микромира на макромир, изучение неизвестного в терминах известного. Эссенциализм же означает когнитивную презумпцию, предполагающую наличие устойчивой «сущности» социокультурного феномена, которая «разворачивается» в процессе истории.

Ф. Тённис в работе «Общность и общество» (1887) дает знаменитую дихотомию «общности» и «общества». Первое представлено как «организм», явление естественное и позитивное. «Общество» же выступает как «механизм», явление искусственное и негативное. «Механизм» репрезентирует традиционные «общности», «организм» – индустриальное «общество». «Механизм», по логике философа, испорченный «организм». Цивилизация – это «такое социальное состояние, где индивидуумы пребывают в одинаковой изоляции друг от друга и испытывают друг к другу скрытую враждебность, так что они лишь из боязни или из благоразумия воздерживаются от нападения друг на друга… …мир и возможность сообщения между людьми поддерживается в нем конвенцией и выражающимися в ней взаимными опасениями, это состояние охраняется государством и формируется его законодательством и политикой, в науке и в публичном мнении оно отчасти понимается как необходимое и вечное, отчасти же восхваляется как движение к совершенству». Общность же сохраняет «народность» и «народную культуру», которые «противостоят государственности» [2, с. 366]. В этой работе наблюдаются основы будущего понимания культуры как блага, а цивилизации как зла. В духе Ж.-Ж. Руссо философ представляет историю как картину культурного регресса.

В историософской системе О. Шпенглера также противопоставляются культура и цивилизация. Последние представляют собой «органическую последовательность». «Гибель Запада», согласно О. Шпенглеру, есть «проблема цивилизации». Цивилизация – это «органически-логиче-ское следствие» культуры, ее «закат». «У каждой культуры есть своя собственная цивилизация». Переход от культуры к цивилизации происходит в Античности в IV в., в современной Европе – в XIX в. [3, с. 163–164]. Очевидно, что цивилизация есть максимально возможное развертывание «сущности» культуры, когда она теряет свойства «органичности» и превращается в некий «неорганический» геологический артефакт. Недаром О. Шпенглер называл свой метод термином этой науки – «морфологией».

Н.А. Бердяев продолжает идеи «Заката Европы» в своей «Философии истории». Цивилизация, согласно философу, есть «смерть духовной культуры – священной и символической». Цивилизация поглощает последнюю посредством «бездушной техники». От «надвигающегося небытия цивилизации» люди «закатной культуры бессильны перейти к подлинному бытию, бытию вечному, они спасаются бегством в мир далекого прошлого, которого нельзя уже вернуть к жизни, или чуждого им бытия застывших культурных миров Востока». Всякая цивилизация, согласно Н.А. Бердяеву, – это «удаление и угашение… убыль духа». Культура же всегда связана с творчеством и расцветом. Если культура качественна, то цивилизация количественна. В книге отмечается «символичность» культуры. Цивилизация же «реалистична» [4, с. 163].

Также важна идея Н.А. Бердяева о связи культа и культуры. Культ заключает в себе в свернутом виде все содержание культуры. Благодаря этому культура «полна священной символики, в ней даны знаки и подобия иной, духовной действительности». Культура есть «разворачивание» (на латыни – «эволюция») культа.

Органицистские презумпции очевидны в следующем тезисе философа. Результатом развития христианства стала «механизация природы», тогда как для языческой культуры Древнего мира «природа была живым организмом». «Природа в христианскую эпоху сначала была страшной и жуткой, вызывала чувство опасности. С этим связана была опасность познания природы, бегство от природы, духовная борьба против нее. Позже, на заре новой истории, началось техническое воздействие на природу, началась механизация природы, связанная с восприятием природы как мертвого механизма, а не живого организма» [5, с. 90].

Историософские построения Н.А. Бердяева оказали значительное влияние на философию истории и культуры в современной России. Примером могут послужить философские и культурологические идеи Ю.М. Федорова, выраженные им в «Сумме антропологии». Отечественный мыслитель развивает мысль Н.А. Бердяева о связи культа и культуры. Он также полагает, что культура рождается из культа. «Трансцендентная культура» является тем зерном, из которого прорастают различные формы культуры: «эвалюативная», («феноменальная») и «квазиэвалюа-тивная». Последняя представлена как противоположность «трансцендентной культуры». В этой концепции также наблюдается постепенный регресс и деградация сакральной начальной формы [6, с. 303–305]. «Квазиэвалюативная культура» Ю.М. Федорова изоморфна локальной цивилизации. Сама ее локальность указывает на ее неизбежную смерть [7, с. 327–328]. Священная же первооснова культуры («трансцендентная культура») вечна и неуничтожима.

Оппозиция культуры и цивилизации, построенная на презумпциях органицизма и эссенциализма, во многих отношениях догматизирована в современной философии культуры и истории. Концепции Ф. Тённиса, О. Шпенглера и Н.А. Бердяева многократно воспроизводятся. Примером является система академика В.С. Степина, далекого от религиозной философии, но все же воспроизводящего элементы органицистского и эссенциалистского подходов. В.С. Степин описывает культуру посредством метафоры К. Маркса как «неорганическое тело человека». Согласно философу, человек обладает «двухкомпонентной телесностью». Развитие технологий приводит к усложнению культуры: «В процессе исторического развития производства происходит усложнение системной организации объектов, создаваемых в качестве продуктов деятельности, что приводит к соответствующему усложнению неорганического тела цивилизации» [8, с. 22–23]. «Неорганическое тело цивилизации» не рассматривается Н.С. Степиным как нечто негативное, но рассмотрение культуры и цивилизации как «тел» или «организмов», а также развитие технологий как «развертывание» «сущности» человека приближают мыслителя к традиционным презумпциям.

Альтернативные органицизму и эссенциализму презумпции возникают в связи с «лингвистическим поворотом» в философии XX в. Первой из этих презумпций становятся текстуализм, в соответствии с которым социальные и культурные феномены рассматриваются как «тексты», а не как организмы. Подобная презумпция характерна для таких направлений философии, как постструктурализм, структурализм, герменевтика, аналитическая философия, и др. Вместе с тем в последнее время эссенциализм уступает позиции конструктивизму. С этой позиции сущность – это не то, что изначально задано, но то, что задается, «вписывается» в феномен.

Культура и цивилизация могут быть определены как знаковые и символические системы. Классики «цивилизационной теории» часто описывали культуру как мир символов. Примером является определение О. Шпенглером «высокой культуры» посредством термина «символический мир» [9, с. 324]. Н.А. Бердяев также выдвигает тезис о том, что символ представляет собой субстанцию культуры [10, с. 170]. Но все же в работах О. Шпенглера и Н.А. Бердяева органицистская презумпция безраздельно господствует над элементами текстуализма.

Интересную концепцию, во многом изоморфную оппозиции цивилизации и культуры, дает Э. Кассирер. Согласно автору «Философии символических форм», человек есть «символическое животное», а не «животное рациональное». Знаки и символы относятся к разным «дискурсивным универсумам» [11, с. 472]. Если первые являются выражением физического мира, то вторые репрезентируют «мир человека». Знаки субстанциональны, символы же исключительно функциональны [12, с. 477].

Если предположить, в соответствии с философской традицией, что культура – это мир символов, или, по Э. Кассиреру, «универсум символов», то цивилизация предстает «универсумом знаков». В таком случае противопоставление культуры и цивилизации можно представить как структуралистское противопоставление плана содержания и плана выражения, или содержания и формы. Цивилизация становится формой культуры, ее технической репрезентацией, «означающим». Культура же становится содержанием цивилизации, ее «означаемым».

Противопоставление культуры и цивилизации в текстуалистском ключе не подразумевает оппозиции «тела» и «души». Противопоставление знака и символа более условно, чем противопоставление духовного и телесного. Конструктивизм подразумевает относительность не только знака, но и символа, утрачивается их иерархия. В таком случае культура и цивилизация не рассматриваются в терминах блага и его противоположности. Цивилизация становится выражением смыслов культуры, как написание слова является выражением его значения. Оппозиция культуры и цивилизации становится аксиологически нейтральной.

Цивилизация и с текстуалистской точки зрения имеет качества технологичности. Важнейшим событием в истории локальных цивилизаций было изобретение письменности. Э. Геллнер отмечает, что изобретение письменности сравнимо по значению с изобретением государства. Далеко не все аграрные государства обладали письменностью (literacy) [13, с. 8]. Но именно письменные государства древности называют цивилизациями. Классические цивилизации древности были одновременно великими письменными культурами. Если цивилизация является знаком культуры, в таком случае письменность есть знак цивилизации.

Таким образом, можно предположить, что культура и цивилизация представляют собой не просто тексты, но «тексты текстов», или, другими словами, «метатексты». Культура – это само-воспроизводящаяся символическая вселенная. Цивилизация – это «большой нарратив», универсум знаков, обладающий большой длительностью и протяженностью.

Ссылки:

• 1.    Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. М., 1998. 376 с.

• 2.    Тённис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. СПб., 2002. 452 с.

• 3.    Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1. Гештальт и действительность. М., 1998. 663 с.

• 4.    Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990. 175 с.

• 5.   Там же. С. 90.

• 6.    Федоров Ю.М. Сумма антропологии. Кн. 3: Антропологическая историософия. Новосибирск, 2000. 714 с.

• 7.   Там же. С. 327–328.

• 8.    Степин В.С. Цивилизация и культура. СПб., 2011. 408 с.

• 9.    Шпенглер О. Указ. соч. С. 324.

• 10.    Бердяев Н.А. Указ. соч. С. 170.

• 11.    Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. 784 с.

• 12.    Там же. С. 417.

• 13.    Gellner E. Nations and Nationalism. Oxford, 1983. 150 p.