Защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений, и ее содержание при производстве по уголовным делам

ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

Действующее в настоящее время уголовно-процессуальное законодательство предусматривает в качестве одного из проявлений назначения уголовного судопроизводства защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (п. 1 ч. 1 ст. 6 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК)). Исходя из того, что рассматриваемое положение помещено законодателем в ст. 6 УПК РФ, которая находится в главе 2 «Принципы уголовного судопроизводства», оно действует на всем протяжении уголовного судопроизводства. В связи с этим максимально полное и всестороннее уяснение его смысла является необходимым условием успешности уголовного судопроизводства как необходимой составляющей функционирования всей системы отечественных общественных отношений в условиях построения в России интегрированного в международное содружество правового государства.

По официальным данным Главного информационно-аналитического центра Министерства внутренних дел Российской Федерации, за период с января по октябрь 2017 г. на территории Российской Федерации зарегистрировано 1 755 837 преступлений, при этом из числа преступлений, дела и материалы о которых находились в производстве, в отчетном периоде раскрыто 944 815 преступлений, что на 6,8 % меньше, чем за аналогичный период прошлого года; нераскрытыми же из числа преступлений, дела и материалы о которых находились в производстве, остались 679 415 преступлений [1]. Несмотря на положительную динамику, следует учитывать, что данный показатель отражает ситуацию только по уголовным делам, направленным для дальнейшего рассмотрения в суд, либо по уголовным делам, производство по которым прекращено в стадии предварительного расследования, что может с определенной долей вероятности гарантировать дальнейшее обеспечение прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, посредством применения не только средств уголовного судопроизводства, но и иных способов, в частности, в рамках гражданского судопроизводства. В остальных же случаях для реализации такой возможности лицо, потерпевшее от преступления, вынуждено ожидать окончания производства по уголовному делу длительное время, что приобретает особое значение в условиях действия принципа разумного срока уголовного судопроизводства и при условии неустановления лица, совершившего преступление. Изложенное свидетельствует о необходимости уделять особое внимание вопросам деятельности государственных органов, уполномоченных осуществлять производство по уголовным делам, в части защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений.

Идея о восприятии человека и гражданина как высшей ценности государства, в том числе в части защиты и обеспечения присущих им прав и свобод, является концептуальной, гарантированной не только на государственном, но и на международном уровне. Однако в отличие от УПК РФ, правовые акты, в том числе и международные, имеющие приоритетное значение, провозглашают в качестве основного ориентира государственной деятельности в уголовно-процессуальной сфере общественных отношений осуществление не только защиты прав и законных интересов потерпевших от преступлений лиц и организаций, но и их соблюдения, обеспечения, охраны, а также возмещения им вреда, причиненного в результате совершения преступления. В связи с этим как в досудебном, так и в судебном производстве по уголовному делу как составляющих уголовное судопроизводство в целом (п. 56 ст. 5 УПК РФ) вся деятельность должна быть направлена на реализацию данных установлений.

Следует отметить, что понятие «защита» упоминается в уголовно-процессуальном законе, по нашим подсчетам, более пятидесяти раз, ввиду чего его значение неоднократно подвергалось анализу на страницах юридических изданий [2]. Из них применительно к установлению правового статуса потерпевшего данный термин используется менее десяти раз, в остальных случаях его употребление связано либо с осуществлением соответствующей функции в деятельности стороны защиты в рамках состязательного построения уголовного судопроизводства [3], либо с осуществлением деятельности по обеспечению безопасности лиц, участвующих в производстве по уголовному делу [4]. Подобное решение законодателя не может быть признано оптимальным ни для науки, ни для практики, поскольку ведет к разночтению одних и тех же терминов в зависимости от контекста.

В соответствии со словарем С.И. Ожегова, «защитить» значит «охраняя, оградить от посягательств, от враждебных действий, от опасности, обезопасить» [5, с. 228]. Исходя из этого, в рамках уголовного процесса целью деятельности должно выступать не только недопущение новых фактов нарушения в процессе осуществления такого производства прав и законных интересов потерпевших, как их защита, но и восстановление охраняемых законом прав, которые уже нарушены преступлением. То есть в ее содержание необходимо включать комплекс действий по соблюдению, обеспечению, защите и восстановлению прав и законных интересов таких лиц.

Положительное влияние на правоприменительную практику в части защиты прав потерпевшего оказало обращение законодателя к вопросам обеспечения прав потерпевших при производстве по уголовным делам, выразившееся в принятии 28.12.2013 Федерального закона № 432-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве». В результате внесения данным законом изменений в уголовно-процессуальное законодательство значительному реформированию в сторону усиления подверглась система уголовно-процессуальных гарантий реализации конституционных положений о государственной защите лиц, потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью, а также прав на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Хочется верить, что принятие данного закона, как и в зарубежных странах, ознаменовало начало процесса приведения внутрироссийского законодательства в соответствие с требованиями международных правовых актов в части улучшения положения потерпевших [6, p. 421–422]. Следует отметить, что названный нормативный правовой акт явился первым, на законодательном уровне усовершенствовавшим правовое положение потерпевших от преступлений в уголовном судопроизводстве. Однако не все привнесенные им в УПК РФ нововведения имеют положительный характер.

В результате внесения изменений в ч. 1 ст. 42 УПК РФ существенное изменение претерпела законодательная регламентация определения момента придания лицу процессуального статуса потерпевшего по уголовному делу. В отличие от ранее действовавшей редакции данная норма закрепила требование о незамедлительности по отношению к моменту возбуждения уголовного дела признания лица, которому преступлением причинен предусмотренный законом вред, потерпевшим. При этом законодатель учел и возможное отсутствие у органов, принявших решение о возбуждении уголовного дела, информации о лице, понесшем такой вред. В данном случае лицо получило возможность быть признанным потерпевшим немедленно после его установления. Такое решение законодателя позволило обеспечить возможность реализации права на доступ потерпевшего к механизму уголовного судопроизводства на максимально раннем этапе производства по уголовному делу [7, с. 9], что заслуживает положительной оценки с точки зрения обеспечения конституционных прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве.

При этом все так же недостаточно ясным осталось использованное законодателем понятие «незамедлительно». В соответствии со словарем С.И. Ожегова, данный термин означает «немедленный, без задержек» [8, с. 995]. Представляется, что с учетом правил определения процессуальных сроков в уголовном судопроизводстве с целью обеспечения наиболее скорого вовлечения потерпевшего лица в уголовное судопроизводство постановление о признании потерпевшим должно быть вынесено в максимально короткий срок с момента либо возбуждения уголовного дела, либо установления лица, которому преступлением причинен вред.

Реализация в уголовном судопроизводстве прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, может быть рассмотрена как многоаспектный процесс, включающий в себя деятельность различных лиц: 1) самих лиц, потерпевших от преступлений, и признанных таковыми в процессе производства по уголовному делу; 2) государственных органов и должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу; 3) иных участников уголовного судопроизводства. При этом деятельность лиц и организаций, признанных потерпевшими по уголовному делу, выражается в реализации ими как процессуального, так и общеконституционного статусов потерпевшего от преступления; деятельность государственных органов проявляется как многоаспектный процесс, включающий в себя следующие составляющие: 1) непосредственное соблюдение в своей деятельности правового статуса потерпевшего; 2) обеспечение соблюдения в деятельности иных лиц указанного статуса; 3) создание условий для самостоятельной реализации потерпевшим своего правового статуса в процессе участия в уголовном судопроизводстве.

При этом в рамках реализации охранительной составляющей в качестве общей черты, характеризующей деятельность любых субъектов в целях обеспечения полноценного воплощения в жизнь прав и законных интересов лиц и организаций, признанных потерпевшими, в процессе производства по уголовному делу представляется возможным обозначить направленность на исключение каких-либо препятствий к этому. Восстановительная же компонента рассматриваемой деятельности выражается не в исключении негативного воздействия на процесс осуществления правового статуса потерпевшего в процессе производства по уголовному делу, а в приведении в результате уголовного судопроизводства правового положения лица, потерпевшего от преступления, в первоначальный, существовавший до противоправного воздействия вид. Реализация обозначенных компонентов на протяжении всего уголовного судопроизводства в их совокупности, как видится, позволит достичь в полной мере назначения уголовного судопроизводства в части защиты прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений.

В заключение представляется возможным сделать следующие выводы: во-первых, понятие потерпевшего, употребляемое в УПК РФ, используется исключительно для обозначения правового статуса лица, на обеспечение прав и законных интересов которого, в том числе нарушенных преступлением, направлено уголовное судопроизводство; во-вторых, определенная в качестве назначения уголовного судопроизводства защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений, должна рассматриваться правоприменителями как многоаспектное понятие, включающее в себя как охранительный, так и восстановительный компоненты; в-третьих, обязательность соблюдения и обеспечения прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений, хоть и в различной степени, должна реализовываться всеми участниками уголовного судопроизводства, при этом деятельности ведущих производство по уголовному делу государственных органов и должностных лиц присущ, как видится, организующий характер. Реализация выработанных положений позволит обеспечить надлежащий уровень обеспечения прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, в том числе и на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.

Ссылки:

• 1.    Состояние преступности в России за январь – октябрь 2017 года [Электронный ресурс] // https://мвд.рф/folder/101762/item/11715403/ (дата обращения: 30.11.2017).

• 2.    Насонова И.А. Уголовно-процессуальное понятие защиты // Пробелы в российском законодательстве. 2009. № 3. С. 166–168.

• 3.    Печников Г.А., Блинков А.П. О гарантиях прав личности в свете приоритета «формы» над «истиной» в состязательном УПК РФ // Бизнес в законе. 2009. № 3. С. 130–132.

• 4.    Чмырёв С.Н. Правовое положение деятельности милиции по государственной защите потерпевшего как участника уголовного судопроизводства // Там же. С. 81–83.

• 5.    Ожегов С.И. Словарь русского языка : 70 000 слов. 23-е изд., испр. / под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1991.

• 6.    Waller I. Victima vs Regina vs Malefactor: Justice for the Next 100 Years // Criminal Law in Action: An Overview of Current Issues in Western Societies / ed. by Ch. Haffmans, [etc.]. Arnhem, 1987. P. 419–438.

• 7.    Якуб М.Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981.

• 8.    Ожегов С.И. Указ. соч.