Здоровье человека и здоровье общества в контексте коэволюционной парадигмы и столетнего юбилея октября

Обычно когда речь заходит о здоровье, все взгляды невольно обращаются на медиков, представителей системы здравоохранения. Это естественно. Ведь абсолютное большинство людей, заболев, обращаются к врачам. Однако здоровье отдельных людей и здоровье общества в целом – понятия связанные, но не тождественные. Это особенно важно подчеркнуть и осмыслить в текущем 2017-м году, который войдет в историю России, россиян и русских, живущих за пределами Отечества, как Год экологии и столетнего юбилея Октябрьской революции – «пересечения» в высшей степени символичного. История показала, что экология – не только окружающая человека природная среда, это в первую очередь состояние социосферы, человека, находящегося в определенной системе общественных отношений. Исследования академиков В.И. Вернадского, Н.Н. Моисеева и многих их последователей позволяют утверждать, что коэволюционное взаимодействие природы и общества определяется, наряду с другими обстоятельствами, ролью человека в обществе1.

Коэволюция означает согласованное, «взаимно пригнанное» развитие частей единого целого. С середины 1960-х гг. этот термин применялся для описания координированного развития различных видов в составе одной экосистемы (биогеоценоза). Впоследствии его начали применять в более широком значении взаимосвязанного развития биосферы, природы и человеческого общества. Он оказался применимым к самым различным формам бытия – объектам естественных, социальных и гуманитарных наук. Академик АН СССР и РАН Н.Н. Моисеев, 100-летие со дня рождения которого предстоит отметить в этом году, развил впервые сформулированные В.И. Вернадским утверждения о том, что человек превращается в основную геологопреобразующую силу планеты и чтобы обеспечить свою будущность, ему предстоит взять на себя ответственность за дальнейшее развитие биосферы и общества2. Введенное им понятие «коэволюционного императива» имеет важнейшее методологическое значение как базовой категории взаимосвязанного развития естественнонаучного и гуманитарного знания. Его исследования эффектов «ядерной ночи» и «ядерной зимы» обострили внимание научных и политических элит к проблемам глобального антропогенного воздействия на биосферу и его последствиям, угрозам глобального экологического кризиса. Интегративный подход к естественнонаучным и гуманитарным знаниям на базе экологии позволил исследователям процессов глобализации выйти на философское, социоэкономическое и политологическое осмысление путей снижения ее негативных последствий3. «Сегодня, – отмечал академик РАН Г.В. Осипов, – человек и создаваемые в процессе его деятельности техносфера и социосфера детерминируют состояние и будущее не только общества и самого человека, но и физического мира – абиосферы и биосферы. Происходят изменения и в системе современного научного знания. От анализа подчас несовместимых явлений окружающего мира наука переходит к их синтезу. Постепенно реализуется идеал Карла Маркса: естествознание включает в себя науку о человеке в такой же мере, в какой науки о человеке включают в себя естествознание»4.

В определенной степени схематизируя мировое развитие, можно утверждать, что оно представляет собой коэволюционное взаимодействие функционирующих на основе определенных и несовпадающих принципов следующих образующих единое целое систем (в зависимости от масштабов анализа – подсистем):

человек, как биологическое и социальное существо;

деятельность человека, индивидуальное и коллективное поведение людей;

техносфера – созданная организованным научно-техническим разумом человеческим трудом искусственная оболочка земли;

социосфера – человечество с присущими ему общественными отношениями и освоенная человеком природная среда;

биосфера – оболочка Земли, в пределах которой существует жизнь, совокупность организмов и растений;

абиосфера – неорганическая часть природы (сырьевые ресурсы, вода, воздух и т. д.), являющаяся предпосылкой и условием существования и развития биосферы.

Эти взаимодействующие системы (подсистемы) могут быть поняты и сохранены для живущих и будущих поколений посредством комплексного социально-гуманитарного дискурса и, на его основе, целенаправленных действий национальных государств и мирового сообщества в целом. Такая модель согласованного развития социума и природы и составляет суть современной коэволюционной парадигмы, развивающей принципы всеобщей диалектической связи, взаимообусловленности и системного подхода. В числе ее преимуществ – и возможности переосмысления столетнего периода отечественной истории, повышения роли социальногуманитарных наук в надежном обеспечении безопасного и устойчивого развития в качественно новых условиях современного противоречивого, но вместе с тем целостного мира. Коэволюция гуманитарного знания и повседневных действий акторов обеспечения национальной и глобальной безопасности на всех уровнях социальной организации открывает возможности более полной реализации жизненно важных интересов людей5. Как показали многочисленные социологические опросы в различных странах, сохранение и укрепление здоровья имеет приоритетное значение в системах человеческих потребностей и ценностей.

Здоровье отдельных людей и народов в целом является функцией всей системы общественных отношений. Здоровье человека – это состояние его биологического организма, его телесной субстанции, а «здоровье организма» – возможность выполнения им всех жизненно важных функций, необходимых для нормального протекания жизни6. Согласно Уставу ВОЗ, «здоровье является состоянием полного физического, психологического и социального благополучия, а не только отсутствием болезней и физических дефектов»7. Многими болезнями людей заражают не микробы, и не состояние физической среды, в которой находятся люди, а социальная среда.

На здоровье человека и населения в целом влияет всё, что происходит в политике и экономике, в нравственности социума, духовной жизни, в образовании и воспитании, во взаимоотношениях между людьми в трудовых коллективах, в семье, на улице, в торговых учреждениях, общественном транспорте и т. д. Наличие или отсутствие возможностей высказаться и быть услышанным, реально влиять на общественные процессы; наличие или отсутствие средств, достаточных для обеспечения стандартного уровня комфорта, и возможностей их честно заработать; духовного и нравственного самоопределения личности в рамках правил цивилизованного человеческого общежития; развития и наиболее полного проявления заложенных в каждом человеке задатков и способностей; характер и степень реализации в обществе принципов социальной справедливости; стрессовые ситуации, спонтанно возникающие или создаваемые в повседневной жизни в процессах так называемого «управления конфликтами», – все это, по большому счету, оказывает влияние на мироощущение, самочувствие людей, следовательно, и на их здоровье. В числе социальных факторов здоровья – и влияние хозяйственной деятельности на окружающую среду, возможности компенсации последствий различного рода стихийных бедствий, антропогенные катастрофы типа Семипалатинска или Чернобыля. Было бы неправильным сбрасывать со счетов и ментальные основания подобных явлений и нездорового образа жизни, уходящие корнями в особенности культуры. Все это позволяет утверждать, что уровень здоровья отдельного человека, населения различных стран является производным и от состояния общества. Не только сегодняшнего, но и вчерашнего и позавчерашнего8. Иными словами, оно является объектом внимания и опосредованного воздействия не только медицинских, но и социально-гуманитарных наук – философии, экономической теории, социологии, политологии, культурологии и, конечно, истории.

Историческая эволюция состояния общественного здоровья и здравоохранения в бывшей Российской империи весьма показательна и симптоматична. Она, как в капле воды, отражает становление и развитие, внутреннюю структуру новой социальной организации, её достижения и проблемы. На рубеже ХIХ-ХХ вв. средняя продолжительность жизни в стране немногим превышала 32 года, в 1913 г. составляла 35 лет. Первая мировая война, революционные потрясения 1917 г., становление «диктатуры пролетариата» и Гражданская война переместили проблему здоровья человека в плоскость его выживания, они сопровождались разрушением общечеловеческой морали и нравственности, обесценением самой человеческой жизни. «Ценность человеческой жизни есть поповско-квакерская болтовня», – говорил с присущим ему апломбом «демон революции» Л.Д. Троцкий, остающийся в течение первых лет советской власти вторым после В.И. Ленина человеком в партии большевиков.

Насилие над людьми считалось не только «повивальной бабкой истории».

«Пролетарское принуждение» во всех его формах активно использовалось в качестве метода «социалистического

строительства»,

«выработки

коммунистического человечества из

человеческого

материала

капиталистической эпохи»9.

Склоняясь «со слезами на

глазах» перед

героизмом,

самоотверженностью и жертвенностью миллионов советских людей,

обеспечивших выдающиеся достижения «социалистического общественного строя» (прежде всего – Победа над фашистской Германией, освобождение человечества от ужасов возможного ядерного апокалипсиса, поддержка угнетенных народов мира в их борьбе за политическую самостоятельность и социальный прогресс, прорыв в космос), нельзя не признать, что в рамках сконструированной в стране тоталитарной системы человек, от «простого» рабочего и крестьянина до «ленинской гвардии», партийных вождей, маршалов, великих ученых и самих «меченосцев», осуществлявших террор и репрессии, стал «винтиком», либо беззаветно служащим системе и её вождю, либо легко превращаемым в «лагерную пыль» или вообще «вычеркиваемым из жизни» изгоем. Жертвы тоталитаризма не должны быть забыты, необходимо сохранить их в исторической памяти народов так же, как и жертвы Гражданской и Великой Отечественной войн.

Многие и сегодня считают, что невинных жертв в советском обществе не было. С этим можно согласиться лишь в определенном смысле. Противоречивость советского феномена, состоит и в том, что большая часть населения бывшей Российской империи оказалась по разным причинам чрезвычайно восприимчивой к фетишизированным Лениным идеям необходимости и неизбежности мировой пролетарской революции, классовой ненависти и непримиримой классовой борьбы, убежденности в историческом призвании построить общество избирательной социальной справедливости и силой загнать человечество в счастье пролетарского социализма. Этим оправдывались фактические преступления против нравственности и человечности в периоды массового «красного террора», на фронтах войн, в тюрьмах и концентрационных лагерях, на собраниях и митингах, требующих расстрелять «отщепенцев» и «врагов народа». Известный ученый, общественный деятель и публицист, активный защитник культуры, пропагандист нравственности и духовности Д.С. Лихачёв, начавший свой путь к научным знаниям в 1914 г. в гимназии Императорского Человеколюбивого общества, прошедший Соловецкий лагерь особого назначения и БелБалтлаг, знаток Древней Руси и России ХХ века имел основания для горькой констатации: «Есть в нашем народе бесовщина. Если бы не она, никакой Ленин ничего не смог бы сделать». Правда, нельзя не согласиться и с доктором исторических наук В.В. Кабановым, который писал: «Человеку, который окончательно сформировался в годы величайших социальных утопий, в годы «пафоса первых пятилеток», трудно предъявлять какие-то обвинения, счеты, претензии. Он весь, как и сама эпоха, – сгусток величайших ошибок и заблуждений»10.

Сам Ленин, хотя и редко, но признавал кулуарно и публично собственные ошибки и заблуждения. В узком кругу единомышленников он говорил: «Мы сделали… огромное количество глупостей. Никто не может судить об этом лучше и нагляднее, чем я»11. Оценивая осуществляемую по его инициативе политику военного коммунизма, которую её адепты все ещё называли «героическим периодом революции», намечая подлежащие решению задачи, он писал 4 июля 1921 г.: «Главная ошибка всех нас была до сих пор, что мы рассчитывали на лучшее; и от этого впадали в бюрократические утопии. Реализовалась из наших планов ничтожная доля. Над планами смеялась жизнь, смеялись все. Надо это в корне переделать»12. Через три месяца, 17 октября 1921 г., уже в публичной речи на II Всероссийском съезде политпросветов он говорил: «Наша предыдущая экономическая политика, если нельзя сказать: рассчитывала (мы в той обстановке вообще рассчитывали мало), до известной степени предполагала, – можно сказать, безрасчётно предполагала, – что произойдет непосредственный переход старой русской экономики к государственному производству и распределению на коммунистических началах». И продолжал: «Отчасти под влиянием нахлынувших на нас военных задач и того, казалось бы, отчаянного положения, в котором находилась тогда республика, в момент окончания империалистической войны, под влиянием этих обстоятельств и ряда других, мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, – и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение… На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение, гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное. Оно выразилось в том, что наша хозяйственная политика в своих верхах оказалась оторванной от низов…»13. И Ленин повернул партию и страну в направлении признания частной собственности и рынка, при сохранении «диктатуры пролетариата», точнее – диктатуры его партии. Однако трансформировавшаяся диктатура недолго терпела эти «исторические зигзаги».

Отмечая столетний юбилей октябрьского переворота 1917 г., как называли его сами большевики14, имея в виду «по гамбургскому счёту» его продолжение и последствия, нам необходимо, памятуя призыв известного философа: «Не плакать, не смеяться, а понимать», не ограничиваться славословиями о величии исторического прорыва к социализму посредством «диктатуры пролетариата» на фоне демонстрируемого возвращения общества к заповедям Христовым, а предпринять усилия, направленные на восстановление полноты исторической правды, и сделать выводы, необходимые для духовного оздоровления социума и укрепления здоровья населения.

Насильственная стабилизация страны в 1930-х гг., концентрация в руках государства всех средств и ресурсов, проведение широкомасштабных социально-экономических, гигиенических, эпидемиологических и лечебнопрофилактических мероприятий позволили успешно реализовать великие открытия в биологии и медицине Л. Пастера, И. Мечникова, Р. Коха, Ф. Эрисмана, П. Эрлиха, Д. Заболотного и других известных европейских «охотников за микробами». Полная национализация и огосударствление здравоохранения, бесплатность медицинской помощи, плановость, массовость и профилактическая направленность оздоровительных мероприятий, своевременная изоляция и лечение распространителей инфекций, выборочная диспансеризация определенных групп населения резко повысили уровень здоровья советских людей. Три-четыре десятилетия СССР был мировым лидером в этом секторе социальной сферы. В 1965 г. средняя продолжительность жизни достигла 70 лет, приблизившись к показателям западного социального прогресса.

Вместе с тем, с конца 50-х – 60-х гг. положение начало меняться. Сложились новая демографическая ситуация, возрастной состав населения, а с ними – и новая структура заболеваемости. Среди причин нетрудоспособности стали преобладать тяжелые неинфекционные патологии: сердечно-сосудистые, онкологические, заболевания легких, диабет и т.д. Определенная демократизация общества и ослабление социального контроля при значительной доле в экономике тяжелого ручного труда, низком уровне и качестве жизни и незрелости культуры оборачивались распространением пьянства и алкоголизма, возникновением и обострением проблем наркомании, токсикомании, проституции, а затем и СПИДа. При этом бесплатность медицинской помощи и полная оплата временной нетрудоспособности усиливали безалаберное отношение значительной части населения к своему здоровью. Для тех, кто не имел позитивной мотивации к труду, не смертельно болеть становилось выгодным. Нарастала психологическая усталость народа от дефицитов, постоянных очередей, общественного транспорта, общей неустроенности жизни. Дала трещину сформированная социальным нарциссизмом – безудержным самовосхвалением, формированием у советских людей непоколебимой убежденности в нашем превосходстве над другими странами, народами, системами15 – общественная нравственность, обострились проблемы молодежи. Нужно было менять принципы и подходы применительно к новым условиям, но сложившаяся командноадминистративная система уже приобрела мощный заряд инерционности, самодовольства и настороженного отношения к переменам. Продолжалась погоня за валовыми показателями экономики при безответственном отношении к экологическим последствиям нерадивого и попросту преступного хозяйствования. С середины 70-х гг. начало прогрессировать ухудшение общих показателей состояния здоровья советских людей, закрытая статистика фиксировала и быстрый рост количества рождающихся физически и умственно неполноценных детей. Возникла реальная угроза деградации генофонда народа, что требовало решительных действий и общих усилий по ее нейтрализации. Однако обостряющиеся проблемы долго не получали общественной оценки и соответствующего резонанса. Данные, характеризующие состояние здоровья населения, перестали публиковать в открытой печати. Была также запрещена публикация статей с конкретными цифрами о загрязнении окружающей среды. Они стали «государственными секретами». Лишь «перестроечная гласность» приоткрыла тайны экологической катастрофы, в условиях которой выживала значительная часть населения.

По данным специалистов16, в то время в водоемы страны сбрасывалось ежегодно 15 куб. км сточных вод, загрязненных выше допустимых норм, а 6,5 куб. км сточных вод сбрасывалось вообще без всякой очистки. Особую опасность для здоровья людей и для народного хозяйства представляло загрязнение атмосферного воздуха в городах и промышленных центрах. Общий выброс вредных веществ в атмосферу от стационарных источников и автотранспорта превышал 100 млн. т, что составляло в среднем примерно 350 кг в расчете на душу населения. Почти в 100 городах страны загрязнение воздуха в течение, по меньшей мере, нескольких дней превышало предельно допустимые нормы в 10 и более раз. Происходило интенсивное загрязнение атмосферы сернистыми соединениями, особенно сернистым ангидридом, выбросы которого достигали 20 млн. т в год, что приводило к выпадению кислотных дождей, наносящих урон лесам, сельскохозяйственным посевам, водоемам, почвам, историческим памятникам культуры, современным зданиям и сооружениям. Происходило затопление и подтопление обширных территорий, засоление и заболачивание почв, разрушение их структуры. Все это сопровождалось потерей естественного плодородия сельхозугодий, снижением урожайности, ростом затрат на производство единицы продукции земледелия и животноводства, ухудшением экологических характеристик продуктов питания. В орошаемом земледелии – основном потребителе водных ресурсов, до растений доходила лишь половина воды, забираемой из источников. В результате бездумного водохозяйственного и гидроэнергетического строительства были затоплены и подтоплены миллионы гектаров ценнейших пойменных земель. Большие площади ценных земель, например на Курской магнитной аномалии – уникальных среднерусских черноземов, разрушались при горных разработках.

Огромный вред окружающей среде и здоровью людей наносили также большие потери нефти, газа, угля, минерального сырья при их добыче, переработке, транспортировке и использовании.

При этом искусственно сдерживалось становление и развитие в стране социальной гигиены. Идеология лидерства в движении человечества к коммунизму и социального оптимизма была поставлена выше фактологии. Ставшее очевидным отставание в области охраны здоровья народа все более усугублялось начавшейся в мире компьютерной революцией. Экономика ограниченных возможностей была не в состоянии обеспечить массовое внедрение в отечественное здравоохранение дорогостоящих компьютерных технологий, аппаратуры и методов high tech, названное американским хирургом Х. Хейденом «гонкой медицинских вооружений».

Все обозначенные процессы были типичными не только для здравоохранения, но и социума в целом, обострялись социальноэкономические, финансовые, продовольственные проблемы, что и сделало необходимым оздоровление всего общественного организма, но приобрело форму политического коллапса, катастрофически повлиявшего на положение широких народных масс. Полученные, пока ещё далеко не осмысленные результаты верхушечных политических решений весьма противоречивы. Не удалось избежать крупных и трагических потерь, главная из которых – утрата во многих отношениях уникального государства, единства многонационального народа. Остро стоит вопрос о содержании и последовательности дальнейших шагов на пути к здоровью общественного организма.

С учетом исторического опыта некоторые выводы могут быть сформулированы следующим образом:

• 1.    Проблема здоровья стала центральной и приоритетной в современном цивилизованном обществе. Само это понятие приобрело статус своего рода сверхкатегории с постоянно усложняющимся содержанием и расширяющейся сферой влияния. Практически, любой аспект общественной жизни можно рассматривать, оценивать и регулировать, исходя именно из критерия здоровья членов общества.

• 2.    Духовно и физически здоровое общество может и должно базироваться на достоверном научном знании, в том числе – исторической правды. Её «умолчания», «подчистки», «нас возвышающий обман» политически и идеологически несостоятельны, аморальны и безнравственны, поскольку, в конце концов, неизбежно обрекают народ на разочарования и повторение ошибок прошлого. Нет ничего тайного, что раньше или позднее станет явным. Историкам необходимо в «воспитательных целях» постоянно доказывать этот постулат. В нашей истории было много социальной активности, замешанной на социальных утопиях, незнании или заблуждениях, это дорого обошлось и стране, и народу. Тяжелее всего последствия допущенных просчетов и социальной демагогии переживает большинство наших пожилых людей, ветеранов. Необеспеченность их существования, лечения и поддержки жизнеспособности – одно из самых

• 3.    Общество системно, основные сферы общественной жизни (экономическая, социальная, политическая, духовная) взаимосвязаны и взаимообусловлены. Они находятся в неразрывном единстве, их разграничение возможно лишь в теоретическом анализе. Кризисные явления в одной из подсистем распространяются на другие, приобретают общесистемный характер. Отсюда следует, что усилия по оздоровлению общества должны быть скоординированными и всеохватывающими. Попытки упорядочить одну из сфер социума (например, политическую или экономическую), а затем перейти к решению проблем других сфер (например, духовной) или наоборот обречены на неудачу.

• 4.    В соответствии с принципами коэволюционного взаимодействия систем (целостности, сложности, полипараметричности, эмерджентности) изменение одних элементов системы вызывает опосредованные изменения других. Однако сферы общественной жизни неоднородны. Каждая из них имеет определенные особенности, развивается на основе присущих ей закономерностей. И механизмы, и скорость изменений в различных сферах специфичны, и пока что изучены недостаточно. Теоретически не разработаны и конкретные вопросы взаимодействия экономических, политических и духовных факторов развития. Тем не менее не вызывает сомнения тот факт, что наиболее динамичной и «влиятельной» сферой в современных условиях является экономика. Она оказывает непосредственное влияние на благосостояние людей, создает необходимые материальные условия для укрепления общественного здоровья. Экономические успехи в сочетании с другими обстоятельствами быстро оптимизируют общественную и индивидуальную психологию, которые могут стать мощными факторами социально-экономического и духовного прогресса. Условия и принципы экономической эффективности оказывают большое влияние на содержание современной экономической культуры и мировоззрения народа.

• 5.    Определяющую роль в оздоровлении общества может и должна сыграть система образования и воспитания. Для этого необходимо скорректировать ее ориентиры и требования к ней. Эта сфера характерна двумя противоречащими друг другу особенностями. С одной стороны, она обеспечивает сохранение и воспроизводство существующих общественных отношений и структур, менталитета и культуры социума. С другой стороны, для выполнения своего основного предназначения – подготовки становящихся поколений к жизни в условиях постоянных и ускоряющихся перемен – образование должно опережать время, быть не только поддерживающим, но и инновационным. Из этих двух характеристик у нас

удручающих проявлений современного экономико-духовно-нравственного нездоровья социума, подлежащего лечению.

Не только история, но и все другие социально-гуманитарные науки – экономические, социологические, политические, по большому счету, только для того и нужны, чтобы изучать положение в стране и ставить диагнозы обществу, выявлять его социальные болезни17, способствовать его оздоровлению. Это роднит их с медициной и здравоохранением, повышает их ответственность перед согражданами. Необходимость более тесного взаимодействия этих ветвей научного знания и общественной практики усиливает недостаточная разработанность широко используемых в их лексиконе понятий «общественное (социальное) здоровье», «здоровье общества (социума)», «социальные болезни» и т.п.18.

пока что преобладает первая, причем консерватизм нередко сочетается с элементарным незнанием подлинной истории страны и её народа. Между тем человечество вступило в этап невиданно ускоряющейся динамики, что чревато для стран, не «вписавшихся» в глобальные процессы, превращением в мировое захолустье. Поэтому наше образование и общество в целом остро нуждаются в современной идеологии, идеологии будущего. При этом чрезвычайно важно избежать ностальгических заблуждений, мифологизации исторического прошлого. И в Беларуси, и в России стало модным говорить о необходимости сохранить все лучшее, что было в СССР. Однако при этом не учитываются внутренние взаимосвязи явлений и процессов общественной жизни, её диалектика. «Да» - это не только «да», оно включает в себя и «нет», - учили социальные философы. «Плюсы» неотделимы от «минусов». Нельзя сохранить «хорошее», отказавшись от органически связанного с ним «плохого». Социальные возможности и международный авторитет советского общественного строя, по меньшей мере, ограничивали политический и идеологический монополизм; отторжение и жесткое преследование инакомыслия; ничем не сдерживаемые чрезмерная централизация и бюрократизм; безответственность властей при беззащитности «простого» человека; сохранение страха за себя и своих близких в мотивации поведения людей, прикрытого социальной демагогией и др.

В особой заботе нуждается не только очищение социальногуманитарных наук от заблуждений и утопических иллюзий прошлого, но и создание нормальных условий их изучения и преподавания. Осуществляемая в Беларуси и России, обусловленная, наряду с другими обстоятельствами, финансовыми трудностями и устаревшей системой финансирования образования так называемая «оптимизация» социально-гуманитарного блока высшей школы свелась главным образом к значительному уменьшению учебного времени на изучение интеллектуально, социально, идеологически и политически значимых проблем общественного бытия19, что чревато не только снижением среднего уровня гуманитарной культуры и дегуманизацией всех сфер профессиональной деятельности, но и обострением социальных болезней общества, нарастанием невежества, бездуховности, подлинной дебилизацией молодёжи. Ситуация усугубляется недостаточным уровнем профессиональной подготовки значительной части преподавателей социально-гуманитарных наук, отсутствием возможностей и стимулов их фактического, ориентированного на потребности студенчества и других обучающихся, профессионального роста. Деградировала система институционального повышения квалификации гуманитариев. В советские времена они могли не менее одного раза в пятилетие на пять месяцев оторваться от повседневной «текучки»; собравшись большими коллективами в крупнейших научных и культурных центрах страны, послушать лекции выдающихся учёных, специалистов различных министерств и ведомств по широкому кругу проблем страны и мира; подискутировать в узком кругу специалистов-предметников. В современных условиях, например в Республиканском институте высшей школы в Минске, «переподготовка», часто без освобождения слушателей от текущих занятий и других поручений, ограничивается двухнедельными постоянными переходами из одного состояния в другое. С другой стороны, нередки серьёзные сбои в функционировании государственной системы аттестации кадров высшей квалификации. Не только специалисты могут привести немало примеров, когда учёные степени кандидатов и докторов наук, учёные звания доцентов и профессоров присваиваются недостаточно компетентным, морально и нравственно нечистоплотным соискателям. Вопреки утверждённым установлениям, аттестационные органы не свободны от вмешательства «сверху» и «со стороны».

Вызывает тревогу и происходящая в постсоветских странах определенная дегуманизация самих социально-гуманитарных наук. К примеру, выпускник математико-механического факультета ЛГУ им. А.А. Жданова, кандидат экономических наук и доктор философских наук М.В. Попов пропагандирует в Санкт-Петербурге и на площадках интернета не только величие Октябрьской революции, но и пролившей реки крови «диктатуры пролетариата». Бывший военный строитель, полковник в отставке, кандидат технических наук, доктор экономических наук и доктор философских наук А.И. Субетто, провозгласивший эпоху «краха рынка, капитализма и либерализма» пугает жёсткой альтернативой:  либо экологическая гибель человечества, либо «прорыв к социализму», выдвигает современный вариант мировой социалистической революции20. При этом, как это было уже не раз в прошлом, не ставится вопрос, согласятся ли с такой альтернативой народы. Когда-то Маркс предсказывал, что пролетариату понадобятся 10-20-30-50 лет войн с противниками мировой пролетарской революции, но сейчас воевать за это никто не собирается.

Доктор философских наук В.А. Кутырёв в 2005 г. обращал внимание ещё на одну печальную тенденцию, проявившуюся в том, что в опубликованном в Минске в 2001 г. 2-м издании «Новейшего философского словаря» слову «человек» уделена одна страница, слово «личность» отсутствует совсем, в то время как «смерти» отдано 12 страниц21. Показательно то, что в 3-м, исправленном издании этого словаря подобная дозировка философского внимания и приоритетов осталась без изменений22. Видимо, в Беларуси некоторые «учёные мужи» пытаются возродить традиции романтизации смерти, подготовки молодежи (и не только её – ?) к самопожертвованию в духе понравившихся автору статьи в далёкие юношески-наивные годы строк не очень экологически грамотного поэта: «Пусть недолго прожить, но чтоб ярче сгореть, чтобы полюс и льды растопить и согреть». Думается, смысл изучения социально-гуманитарных наук вообще и философствования в частности состоит не в напоминании memento mori, а в подготовке молодых людей, в том числе и будущих военных, к содержательной, благополучной, счастливой жизни. Нужно научить молодых людей выполнять любые, даже самые сложные задачи, и, по возможности, оставаться при этом живыми.

Для решения многих проблем развития образования, так же как и здравоохранения, необходимо коренным образом преобразовать в направлении многоканальности систему их финансирования, разумно выстроить социальное партнёрство государства, бизнеса и гражданского общества в этих важнейших секторах социальной сферы. Все хорошо понимают, что успех любого дела, решения любой задачи определяют деньги, финансы, но их необходимо разумно и инновационно организовать с учётом мирового опыта. Известно, что расходы на образование и здравоохранение являются крупнейшими статьями государственных бюджетов США и многих других развитых стран. Но при этом значительная часть этих расходов финансируется местными органами власти, в том числе и за счёт местных, территориальных налогов, корпорациями и фирмами, многочисленными и крупными благотворительными фондами, различными структурами и людьми. При этом не только государственные органы, но и сами налогоплательщики и спонсоры, уполномоченные представители общественных организаций на местах участвуют в распределении полученных средств, контролируют их эффективное использование. Государства постсоветского пространства в имеющихся условиях не могут и не должны полностью финансово обеспечивать достойное образование и медицинское обслуживание всех граждан, но организовать решение этих проблем оздоровления общества «всем миром» они вполне в состоянии.