Зимняя война в освещении французской прессы

В современной французской историографии термин «зимняя война» является устоявшимся [14], [15]. Однако для периодической печати первой половины ХХ века он не был характерен. Употребленный для обозначения советско-финского конфликта 1939–1940 годов осенью 1939 года и единично (четыре раза) встречающийся в первые месяцы 1940 года, с апреля 1940 года он применялся лишь в значении «зимняя кампания» в последующие годы Второй мировой войны. Только в 1951 году на страницах газеты «Аврора» вышла историческая заметка, где термин «зимняя война» был вновь употреблен в нынешнем конкретно-историческом значении, и затем в его использовании снова наступил перерыв.

В целом Финляндия находилась вне сферы основных интересов французского читателя

и, как правило, появлялась в международной хронике в перечнях государств, объединенных той или иной темой. Кроме того, французы, очевидно, не имели сколько-нибудь обстоятельного представления о географическом положении этой далекой северной страны. Свидетельство тому – необходимость предварять серии публикаций о проблемах советско-финляндского противостояния, а позднее и участия Финляндии во Второй мировой войне на стороне Германии ознакомительными публикациями со схематичными картами региона; такого рода справками французские газеты в 1930–1940-х годах начинали сообщения о событиях в малознакомых их читателю регионах и странах [8], [9], [11]. Регион Фенноскандии и Карелии (за исключением Ленинградского фронта) и позднее, в годы Великой Отечествен- ной войны, интересовал французских журналистов заметно меньше, чем другие театры военных действий [10]. Тем заметнее взрывообразный всплеск интереса и пристальное внимание французской периодической печати к Советско-финляндской войне 1939–1940 годов, интенсивность которого очевидно иллюстрируют графики упоминания географических названий региона, народов и исторических личностей (рис. 1, 2).

Рис. 1. График упоминаний географических названий региона в сентябре 1939 – мае 1940 года

Figure 1. Word frequency chart for key geographical names of the region, September 1939 – May 1940

Рис. 2. График упоминаний народов и личностей в сентябре 1939 – мае 1940 года

Figure 2. Word frequency chart for peoples and key persons, September 1939 – May 1940

Несмотря на относительную непродолжительность кампании, интенсивность публикаций, посвященных советско-финляндским отношениям, не была одинаковой на всем протяжении конфликта. За осенние месяцы 1939 года финская проблематика активнее всего дискутировалась в октябре. В период военных действий выделяются два максимума новостных и аналитических публикаций – декабрь 1939 года и февраль 1940 года с последующим последовательным падением интереса к региону, хотя в марте небольшой всплеск публикаций (связанных со взятием Выборга) на фоне общего снижения количества упоминаний региона и событий советско-финляндского противостояния все же заметен.

Осенью, зимой и весной 1939–1940 годов французская периодика оставалась еще относительно гомогенной, продолжая логику своего развития в межвоенные десятилетия, и в основном настроенной антисоветски [12], [13]. В период советско-финляндского конфликта резко антибольшевистская риторика, достигавшая временами уровня истерии, стала всеобщей [7].

Настоящая статья построена на анализе массива французских периодических изданий, размещенных в базе «Ретроньюс»1 Французской национальной библиотеки. Рассмотрены публикации с сентября 1939 по май 1940 года, причем первоочередное внимание с точки зрения их содержания уделялось мнениям по следующим проблемам: 1) советско-финляндский конфликт, его предыстория и история попыток мирного урегулирования осенью 1939 года; 2) начало войны и оценка действий СССР и Финляндии; 3) оценка ситуации Лигой Наций и исключение из Лиги Наций СССР; 4) оказание Финляндии помощи со стороны западных держав; 5) оценка завершения войны и ее результатов.

***

В октябре 1939 года проблема советско-финляндских отношений начинает все чаще появляться на страницах французских газет. При этом говорилось как о претензиях СССР к Финляндии, которую большевики необоснованно обвиняли в империалистических притязаниях и угрозе Ленинграду, так и о перспективе «русской агрессии». В контексте существующего правового урегулирования в регионе читателям напоминали о Тартуском мирном договоре 1920 года, однако даже о переговорах Ярцева в 1938–1939 годах совершенно не упоминалось. Зато переговоры в Москве и предложения СССР по обмену территорий описывались довольно часто, причем акцентировалось внимание на готов- ности финляндской стороны к уступкам: «“Финские делегаты приняли две трети требований, сформулированных Советами”, – утверждает г-н Эркко. – Вчера вечером финские делегаты вновь уступили г-ну Молотову»2. Конкретика в таких сообщениях, впрочем, отсутствовала, зато они нередко сопровождались картами региона и рассуждениями о бесперспективности переговоров и готовности Финляндии мужественно защищать свою независимость3. «Уэст-Эклер» (L’Ouest-Eclair) 6 ноября 1939 года разместила на первой странице броскую и трогательную историческую заметку «Финляндия против красного великана», где говорилось о том, как в 1917 году все мужчины от 15 до 80 лет взялись за оружие, чтобы победить большевиков, и теперь готовы повторить подвиг тридцатилетней давности в случае угрозы безопасности республики4. К моменту начала Зимней войны образ СССР как агрессора был сформирован окончательно.

Относительно Майнильского инцидента 26 ноября 1939 года во французских газетах изначально транслировалась финская точка зрения, то есть версия о советской провокации5. Наиболее серьезные издания довольно подробно развили эту мысль, сообщая о маневрах Красной армии под Майнилой и гибели «четырех красных солдат» в ходе несчастного случая при метании гранат6. Даже там, где публиковались заявления Молотова7, материалы подавались в ярко выраженном антисоветском ключе, подчеркивались агрессивные устремления Кремля и отдельно – «русского населения», то есть рабочих и солдат Красной армии8. Указывалось, что Майнила находится на границе территории, «уступить которую Москва требовала в ходе недавних переговоров», о причине которых уже не говорилось ни слова9. Напротив, акцент делался на мирных устремлениях Финляндии: так, заголовок статьи в «Матен» (Le Matin) от 28 ноября 1939 года звучал как «Финляндия отведет свои войска» с подзаголовком мелким шрифтом «Если Советы сделают это первыми».

Статьи и заголовки на этом этапе становятся все более и более эмоциональными («Драма, которая разворачивается между финляндской республикой и московитским медведем»10), проводятся параллели между политикой гитлеровской Германии и СССР: «Сталин действует с Финляндией как Гитлер с Австрией и Пра-гой»11, – утверждала парижская «Матен» 29 ноября. Два дня спустя «Пти паризьен» (Le Petit Parisien) на первой странице разместит одновременно карту Балтийского региона и карикату- ру Гитлера, выглядывающего из палящей во все стороны подводной лодки, под заголовком «Жизненное пространство или пространство смерти?» (рис. 3)12. В отношении позиции СССР последовательно применяется лексика с агрессивной семантикой, и в целом публикации крайне эмоционально насыщенны. Используется образный язык с большим количеством тропов, то есть речь идет о последовательном нагнетании среди читателей антисоветской истерии.

Рис. 3. Карикатура из газеты «Пти паризьен» от 1 декабря 1939 года:

Жизненное пространство или пространство смерти?

Figure 3. Caricature in Le Petit Parisien , 1 December 1939: Living space or space of death?

Серия сообщений об ультиматуме, денонсации договора о ненападении между СССР и Финляндией и начале войны стала логичным продолжением предшествовавших публикаций. Сообщения от 30 ноября о «надменной ноте Москвы»13 и объявлении Молотовым о разрыве дипломатических отношений с Финлянди-ей14 сменились взволнованными публикациями 1 декабря о начале военных действий. «Вчера утром маленькая Финляндия была атакована русским колоссом»15, – эти слова «Пти пари-зьен» отражают настроения всех французских изданий. Вообще, идея противопоставления размеров СССР и Финляндии уже с осени привлекала внимание газетных карикатуристов

(рис. 4–6)16. Наконец, всячески подчеркивалось, что и европейские государства, включая не только Великобританию, но даже Германию и Италию, и США поддерживают Финляндию и осуждают СССР.

La Finlande contrel’ogre rouge

En 1917, tous les hommes, de 15 ans a 80 ans, prirent les armes pour vaincre les bolchevistes.

Demain, s’il le taut, le meme elan dressera le peuple finlandais, dont I’independance est menacee

i

LACS ET FORETS : CLASSIQUE FATSAGE DE FINLANDE

Рис. 4. Передовица газеты «Уэст-Эклер» от 6 ноября 1939 года: Финляндия против красного великана

Figure 4. L’Ouest-Eclair (Rennes) editorial, 6 November 1939: Finland against the Red Ogre

Рис. 5. Карикатура из газеты «Овр» от 30 ноября 1939 года: «На помощь! Эта трусиха хочет меня побить!»

Figure 5. Caricature in L’Oeuvre, 30 November 1939: Help! This coward wants to beat me!

Рис. 6. Карикатура из газеты «Журналь»

от 1 декабря 1939 года (перепечатка из «Дейли Миррор»): Красный великан: «Не провоцируй меня, малыш!» Figure 6. Caricature in Le Journal , 1 December 1939 (reprint from the Daily Mirror ): The Red Ogre:

“Don’t provoke me, little one!”

«Агрессия против Финляндии», «героическое сопротивление финнов», «Москва лжет», «США вмешиваются, Рузвельт требует, чтобы Москва прекратила бомбардировки мирного населения» – это выдержки из одной-единственной передовицы «Пти марселье» (Le Petit Marseillais)17, они демонстрируют идеи, предлагавшиеся читателям самых разных французских изданий по всей стране. Кроме того, рефреном в сообщениях о первых днях войны звучали обвинения СССР в бомбардировках мирных городов и массовых жертвах среди гражданского населения, «особенно женщин и детей» (рис. 7)18.

Не только симпатии всего западного мира были на стороне Финляндии; ей, «маленькой героической стране»19, «жертве агрессии СССР»20, оказывали военную помощь людьми, вооружением и боеприпасами ведущие западные державы [1]. Однако об этой помощи газеты сообщали значительно сдержаннее, чем о собственно финском противодействии СССР. «Ревю универ-сель» (La Revue universelle) 1 января 1940 года в помесячной сводке международных событий за ноябрь – декабрь 1939 года сообщил одновременно о начале русской агрессии в Финляндии, об исключении СССР из Лиги Наций, а также о заявлении Черчилля о запланированной помощи Финляндии со стороны Великобритании21. Информация о помощи датского Красного креста и просьбах о помощи к Франции не была представлена в передовицах газет22.

В январе интенсивность публикаций о советско-финляндской войне снизилась, а новый всплеск интереса к ней в феврале был, конечно, связан с прорывом линии Маннергейма, которая во французских газетах февраля 1940 года обозначалась как «наступление в секторе Суммы». К этому времени риторика осуждения советской агрессии уже потеряла остроту, и основной идеей стала масштабность потерь Советов в борьбе с маленькой Финляндией и малые успехи СССР при очевидном неравенстве сил. Так, 15 февраля сообщалось о 14 00023 и даже 40 00024 убитых советских солдат и 200 подбитых танках под Суммой. Кроме того, успехи Красной армии очевидным образом преуменьшались, и 16 февраля говорилось о том, что «нет и речи о прорыве линии Маннергейма»25, упоминалось о том,

Рис. 7. Газета «Журналь» от 1 декабря 1939 года: карта Финляндии и портрет Маннергейма с кричащим заголовком о гибели женщин и детей под советскими бомбардировками

Figure 7. Le Journal , 1 December 1939: a map of Finland and a portrait of Mannerheim with the headline screaming about women and children killed by Soviet bombings

что не более сотни человек «просочились» сквозь позиции финской армии26. На следующий день, 17 февраля, когда прорыв фактически уже состоялся, газеты осторожно заговорили об оставлении финнами передовых позиций, а наступление становится все более ожесточенным27. «Эксельсиор» (Excelsior) и вовсе утверждал, что «линия Маннергейма стойко обороняется»28. Только 18 февраля отдельные издания задались вопросом, оказалась ли Сумма в руках русских29, а 19 заговорили о «продолжении русского наступления в секторе Суммы». Только в двадцатых числах сообщения стали более объективными, а тулузская «Депеш» (La Dépêche) даже опубликовала карту «ситуации на Карельском перешейке после битвы за Сумму» с указанием зоны недавнего отступления финнов и актуальным расположением армии маршала Маннергей-ма30 [2], [5], [6].

При том, что принципиально публикация последних сводок с фронтов без задержки была технически возможна даже в период оккупации Франции и под правительством Виши, стремление придержать неприятные новости, характерное для французской прессы после падения Парижа, просматривается уже зимой 1939/40 года [8], [9], [10], [11].

Далее внимание газет переключилось на Выборг, который поначалу позиционировался как некий символ стойкости и непобедимости финнов. Однако к началу марта по тону газет стало ясно, что серьезных перспектив у Финляндии нет. Уже 1 марта католическая «Круа» (La Croix) сообщала об усилении атак Красной армии на Выборг31. 5 марта 1940 года, когда Красная армия уже входила с боями на окраины города [3], [4], «Фар де ла Луар» (La Phare de la Loire) писала, что «Выборг еще держится»32, из чего становилось очевидно, что это продлится недолго, «Пти паризьен» подчеркивал «финский героизм», с которым сталкивался советский натиск в Выборге33, однако «Пари-суар» (Paris-Soir) в тот же день вполне объективно сообщала о боях в городе34. Традиционные статьи о горах трупов советских солдат и ожесточенных контратаках финнов уже никого не могли обмануть, да и количество публикаций о Советско-финляндской войне в целом резко пошло на убыль, особенно в двадцатых числах месяца.

Информация о переговорах, которые завершились подписанием Московского мирного договора 12 марта 1940 года, публиковалась уже практически без задержек. И хотя заголовки пестрели сообщениями о готовности «союзниц» – Франции и Великобритании – помочь Финлян-дии35, в целом фокус внимания переключился на внутриевропейские дела. Сообщение о заключении мира основные газеты опубликовали 13 марта36. Интересно, что аналитических публикаций об условиях заключенного мира было очень мало. Только 2 апреля 1940 года вышла целая серия статей, посвященных завершению войны и новым границам на севере Европы. «Матен» опубликовала карту-схему региона с новой советско-финской границей и «украденными территориями» (рис. 8)37, и эта характеристика стала наиболее яркой оценкой произошедших перемен. Аналогичные публикации вышли в «Эксельсиор» (Excelsior), «Тан» (Le Temps), «Аксьон франсез» (L’Action française), «Антрансижан» (L’Intransigeant)38. Однако более подробной характеристики произошедшим изменениям в этот момент дано не было. Фактически французские газеты оставили без комментариев и выводов и завершение, и последствия Зимней войны.

Рис. 8. Карта границы Финляндии и СССР под заголовком «Украденные территории».

Газета «Матен» от 2 апреля 1940 года

Figure 8. Map of a new border between Finland and the USSR with the headline “Stolen Territories”. Le Matin , 2 April 1940

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обобщая особенности освещения во французской периодической печати Зимней войны 1939–1940 годов, прежде всего следует отметить, что максимальная интенсивность посвященных ей публикаций пришлась на наиболее успешный для Финляндии период противостояния. Напротив, успехи СССР по возможности замалчивались либо преуменьшались. Симпатии французских журналистов и накануне, и во время конфликта были полностью на стороне Финляндии, а позиции Москвы, равно как и геополитическая и историческая обусловленность ее территориальных претензий, не были озвучены сколько-нибудь объективно и подробно. Более того, тон статей во французской прессе был в целом весьма эмоциональным, и образ СССР как агрессивного гиганта, стремящегося подавить маленькую героическую страну у своих северо-западных границ, к тому же страну, настроенную крайне миролюбиво, стал общим местом подобных публикаций [7]. Ликование от успехов финского оружия и рассуждения о поддержке Финляндии международным сообществом составили постоянный фон статей о ситуации в регионе до самого февраля 1940 года. С момента, когда грядущее поражение Финляндии стало очевидным, во французских СМИ резко уменьшилось количество публикаций о совет- ско-финляндском конфликте, а его завершение и вовсе осталось без комментариев. Однозначно оценить причины такого молчания трудно. С одной стороны, приближались драматические события в истории самой Франции. С другой – традиция замалчивания, игнорирования успехов противника станет постоянным инструментом французской пронемецкой прессы в период оккупации страны. А неосуществленные планы Франции, Великобритании и других стран Европы по активной помощи Финляндии против СССР, в последний момент сорванные подписанием Московского мирного договора, и ярые профинские публикации во французских газетах не позволяли сохранить лицо в случае любого анализа итогов советско-финляндского конфликта 1939–1940 годов.