"Золотое правило" и дефицит субъектов институциональных трансформаций в социально-экономической системе

Основной вопрос «институциональной реформы» в современной России состоит в том, как обеспечить институты заинтересованными субъектами-акторами, которые были бы способны и мотивированы на реализацию эффективных механизмов регулирования социально-экономических отношений, блокируя при этом негативные трансформации. Поэтому одной из главных задач является решение проблемы дефицита субъектов-акторов, имеющих мотивы и возможности практической реализации разрабатываемых моделей. С позиции институциональной экономической теории данная проблема может быть частично объяснена с помощью эффекта «ухудшающегося отбора», который исследован на основе экономико-математических методов [1]. Последствия данной закономерности усугубляются посредством фрирайдерства, информационной асимметричности, оппортунизма, рентоориентированного поведения, рационального неведения и других факторов.

Особую роль акторов, заинтересованных и способных реализовать изменения на политических и институциональных рынках в целях преодоления чрезмерной абстракции и утопичности предлагаемых теоретических конструкций, подчеркивает С.Н. Левин. В его работах отмечается, что традиционная для нашего общества слабость общественно-договорных отношений горизонтального типа (подразумевается неэффективность институтов гражданского общества как акторов изменений) в соединении с высоким удельным весом рентной составляющей в доходах правящей группы являются существенными ограничениями Российского государства выступить в качестве агента развития [2]. Далее делается замечание, что даже в этих условиях существует мотивация, связанная с поддержанием статуса страны как великой дер- жавы и входящая в целевую функцию многих представителей правящей группы, которая способна стимулировать их ориентацию на проведение фундаментальных реформ (административной, судебной, военной и др.). В этой связи С.Н. Левин ссылается на мысль о роли «завистливого соперничества» на глобальном уровне как стимула к реформам [3]. По мнению С.Н. Левина, необходимым условием превращения Российского государства в агента развития является трансформация контролирующей его бюрократии в консолидированного и рационального (в трактовке М. Вебера) коллективного актора.

Такой взгляд, по нашему мнению, является хотя и оптимистичным, но все же романтичным и утопичным, несмотря на то что С.Н. Левин как раз и стремился преодолеть данные ограничения. По сути, в своей логике он за не имением возможности предложить ничего иного снова возвращается к исходной проблеме, наделяя бюрократию несвойственными ей пассионарными качествами субъекта трансформации. Так, например, непонятно из его предложений, а кто же выступит, в свою очередь, субъектом трансформации уже самой контролирующей государство бюрократии в консолидированного и рационального коллективного актора. Все это очень сильно напоминает эффект «дурной бесконечности», или эффект «Мюнхгаузена» [4] (бюрократия сама вытащит себя за волосы из болота бюрократизма и коррупции!..). Но уважаемого С.Н. Левина, похоже, этот вопрос уже не очень беспокоит, что делает его рассуждения холостым популизмом.

Для прояснения сути предлагаемого взгляда на истоки проблемы институциональных трансформаций и пути ее преодоления приведем цитату И. Канта: «…Как ни поступит человек в данном случае: предоставит ли он верховную власть одному или сообществу многих избранных для этой цели лиц, нельзя понять, как он создаст себе главу публичной справедливости, который сам был бы справедлив. … Ведь каждый облеченный властью всегда будет злоупотреблять своей свободой, когда над ним нет никого, кто распоряжался бы им в соответствии с законами. Верховный глава сам должен быть справедливым и в то же время человеком. Вот почему эта задача самая трудная из всех; более того, полностью решить ее невозможно... Что эта проблема решается позднее всех, следует еще из того, что для этого требуется правильное понятие о природе возможного [государственного] устройства, большой, в течение многих веков приобретенный опыт и, сверх того, добрая воля, готовая принять такое устройство. А сочетание этих трех элементов – дело чрезвычайно трудное, и если оно будет иметь место, то лишь очень поздно, после многих тщетных попыток» [5].

Возвращаясь к мысли И. Канта, можно добавить, что правильное понятие о природе государственного устройства в своей общей основе человечество уже выработало, приобрело в бурных баталиях XX в. и большой опыт. Но вот что касается доброй воли , готовой и способной принять такое устройство, мы мало в чем продвинулись с тех времен, когда над этим вопросом мыслил великий философ. И причина тому – сам человек как субъект, действующий в координатах социально-культурных, экономических, технологических и иных ограничений своего исторического этапа развития.

Экономика институциональных трансформаций как фундаментальная проблема получила разработку в теории общественного выбора, объясняющей закономерности и особенности индивидуального и коллективного выбора и действий. Причем реальная экономическая практика, где зачастую решающую роль играет не рациональность, а психико-волевые детерминанты поведения, всегда многообразнее и динамичнее различных концептов и индикаторов, ее объясняющих, что оставляет место риску и неопределенности. Учитывая логику коллективных действий [6], существование общественных товаров и внешних эффектов, следует исключить из потенциально эффективных субъектов положительных институциональных трансформаций большие группы и сообщества. Таким образом, круг допустимых акторов сужается до уровня малых высокоорганизованных групп, способных включить механизмы селективных мотивов, и отдельных харизматических личностей.

При этом общественный характер результатов позитивных преобразований в системах управления и, прежде всего, в структурах исполнительной власти обусловливает превышение трансформационных издержек над результатами позитивных изменений для инициаторов и исполнителей данных преобразований, в силу чего успешное функционирование данных систем возможно лишь при условиях внедрения специальных механизмов позитивного развития [7]. В субъективном пространстве это также означает дефицит акторов, желающих и способных реализовать положительные трансформации.

Критерием определения субъектов положительных институциональных трансформаций, исходя из процессов социальной самоорганизации, выступает одно из самых древних правил человеческого поведения. В истории развития цивилизации оно высказано в виде фундаментальной идеи «золотого правила» нравственности. «Золотое правило» – общее этическое правило: поступайте по отношению к другим так, как вы хотели бы, чтобы другие поступали по отношению к вам. Данный принцип появляется в словах Иисуса в Нагорной проповеди (записано в Мф. 7.12 и Луки 6:31), которые даны с утверждением их религиозной санкции: «ибо это – Закон и Пророки» (Мф. 7.12). Известна и отрицательная формулировка этого правила: «не делайте другим того, чего не хотите себе». Правило встречается в «Махабхарате», в изречениях Будды. Конфуций учил: «Не делай другим того, чего не желаешь себе» [8]. И. Кант сформулировал данный принцип в качестве «категорического императива» поведения: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» [9].

Выбор «золотого правила» в качестве критерия спецификации субъектов положительных институциональных трансформаций соответствует принципу справедливости по Д. Роулзу. В экономической теории данная конструкция известна под названием «вуаль неведения», когда люди, не имея возможности знать свое будущее, выбирают функцию максимизации благо- состояния наименее обеспеченного члена общества [10]. Информационная природа «золотого правила» может быть охарактеризована, с одной стороны, как универсальная «фокальная точка» координации товарных и институциональных трансакций в обществе, действующая независимо от социальных статусов и стартовых условий, а с другой – как фундаментальный нравственный императив. Другими словами, «золотое правило» конвергирует в себя как спонтанно выбираемые правила поведения, так и внешние нормы, которые носят формальный или неформальный характер. Кроме этого, логическим путем может быть сформулировано и «антиправило нравственности»: поступайте с другими только так, как не хотели бы, чтобы поступали с вами. В экономике данное антиправило прояв- ляется в виде оппортунизма и рентоориентированного поведения.

В теории управления рассмотренные правила являются потенциальными стратегиями поведения, экономико-математическое описание которых хорошо иллюстрируется на основе моделей игр [12] (см. табл.). Кстати, такой подход позволяет взглянуть на социальную систему не как на однородную массу индивидов, а как на сообщество, состоящее из субъектов, которые могут выступать в роли принципалов и / или в качестве их агентов. Данное обстоятельство объясняет сложное строение реальных актров трансформаций, которые в качестве группового субъекта могут включать в себя не только агентов развития, но и их принципалов, причем в разных сочетаниях.

Спецификации субъектов институциональных трансформаций

Из предложенной модели следует, что эффективными субъектами – акторами положительных институциональных трансформаций могут быть лишь индивидуальные субъекты, так как только именно они способны следовать стратегии «золотого правила» в чистом виде, причем как в положении принципалов, так и, что особенно важно, со стороны агентов. Эффективный субъект положительных институциональных трансформаций должен иметь возможность симметрично балансировать право и ответственность на предельном, индивидуальном уровне. Любая социальная группа сама по себе не обеспечивает такой симметричности, в них, наоборот, накапливается множество различий, балансирование которых носит все более затруднительный характер и которые ведут к появлению инсайдеров и аутсайдеров.

При этом наличие категорического императива само по себе не гарантирует безусловного успеха, а лишь делает реализацию положительных институциональных трансформаций потенциально возможной. В условиях информационной асимметричности всегда существует вероятность преобладания оппортунистических стратегий. В целях предотвращения такой альтернативы требуется стимулировать процессы естественной концентрации индивидуального выбора отдельных субъектов в иерархическую структуру, построенную по вертикальному сетевому принципу и способную на групповом уровне эффективно сбалансировать частные и общественные интересы.

На уровне сетевого взаимодействия отдельных субъектов, построенного на основе активного индивидуального поведения и использования принципа категорического императива, станет возможным практическая активизация малых групп в качестве потенциальных акторов, реализующих положительные институциональные трансформации. При этом экстраполирование «золотого правила» до уровня малых групп логически вписывается в предложенную модель «адвокатирования конкуренции в институтах избирательства», иерархически структурирующую индивидуальное поведение и трансакции в сетевую форму коллективного действия2.

Во-первых, в целях развития конкуренции на статусном рынке и для обеспечения эффективного отбора кандидатов на занятие статусных должностей предлагается отказаться от принципа голосования по партийным спискам, ограничивающим реальный выбор кругом партийных функционеров. Такое решение не устраня- ет партийную систему как таковую, а выводит ее из институтов власти в сферу институтов из-бирательства в целях персонификации ответственности и формирования подлинно конкурентной среды.

Во-вторых, для формирования избирательной коалиции требуется локализация избирателей внутри небольших групп, способных решать проблему «безбилетника» и эффективно отстаивать общественные интересы. Процесс создания эффективных групп избирателей реализуется посредством выборов представителей, учитывая при нарезке территорий принцип малых групп. Избранные таким образом субъекты («выборщики») не обладают никакими властными или административными полномочиями, кроме исключительного права и обязанности избирать и отзывать претендентов на занятие определенных статусных должностей.

В условиях предвыборной или послевыбор-ной монополизации в институтах избирательства может формироваться ситуация, близкая по своим экономическим параметрам к двусторонней монополии. При этом, во-первых, статусный мо-нопсонист будет заинтересован в официальном снижении общего числа статусных должностей, что сэкономит бюджетные ресурсы и обеспечит лучшее качество контроля над выполнением условий контракта со стороны избранных субъектов. Во-вторых, статусному монопсони-сту станет выгодно снижение среднего уровня доходов статусных позиций, что, также понижая уровень бюджетных издержек, будет способ- ствовать переизбранию выборщиков на следующий срок. Как следствие, повысятся качественные характеристики статусных позиций и экономическая эффективность институтов изби-рательства.

Проблема дефицита субъектов положительных институциональных трансформаций, по существу, является критическим звеном любой серьезной социально-экономической реформы. При этом фундаментальным критерием выявления институциональных акторов в пределе выступает категорический императив «золотого правила», который, будучи дополненный своей противоположностью, формирует матрицу стратегий развития.

Причем в данной модели сообщество субъектов институциональных решений представлено как принципалами, так и их агентами, что соответствует реальной практике. В чистом виде «золотому правилу» в потенциале может удовлетворять лишь поведение индивидуальных субъектов, в то время как все групповые акторы в той или иной степени имманентно поражены оппортунизмом. Для практической реализации потенциала положительных институциональных трансформаций со стороны индивидуальных субъектов необходимо обеспечить их естественную интеграцию в сетевую иерархическую структуру коллективного действия. В качестве соответствующего институционального механизма развития предлагается модель адвокатирования конкуренции в институтах из-бирательства.

• 1.    Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория. 3-е изд. М., 2002. С. 387–394.

• 2.    Левин С.Н. Формирование конституционных правил в экономике России. Кемерово, 2007. С. 238.

• 3.    См.: Олейник А.Н. Институциональный трансферт: субъекты и ограничения (российский случай в глобальном контексте) // Стимулирование роста и стадии развития: в 2 кн.; кн. 1: Модернизация экономики и выращивание институтов / отв. ред. Е.Г. Ясин. М., 2005. Кн. 1. С. 291–299.

• 4.    Губарь А.И. Институты и механизмы экономического развития: монография. Барнаул, 2006. С. 69.

• 5.    См.: Антология мировой философии. М., 1990. Т. 3. С. 190–191.

• 6.    Олсон М. Логика коллективных действий. Общественные блага и теория групп. М., 1995.

• 7.    Губарь А.И. Указ. соч. С. 60–61.

• 8.    Википедия – свободная энциклопедия. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki

• 9.    Хрестоматия по философии. Ростов н/Д., 2002. С. 300–301.

• 10.    Курс экономической теории / под ред. М.Н. Чепурина, Е.А. Киселевой. Киров, 2003. С. 589–592.

• 11.    Институциональная экономика / под общ. ред. А. Олейника. М., 2005. С. 270–271.

• 12.    Самсонов Р. Институциональный монополизм: сущность и особенности регулирования // Вопросы экономики. 2007. №1. С. 140–143.