Зооморфные роговые навершия эпохи викингов в Пруссии и на Руси

Особое внимание привлекает уникальная для прусского ареала и для всей Балтии находка в могиле Do-375 резного рогового псалия (рис. 1, 4). К сожалению, воздействие окислов железных удил и гравийного заполнения могилы Do-375 не позволили выявить эту находку целиком. Однако следует отметить высокий профессионализм разбиравшего Do-375 Д. Тюхтина, тщательно расчистившего фрагменты псалия, что позволило установить его параметры с достаточной долей уверенности.

Псалий достигал длины не менее 14 см (рис. 1,4), в своей верхней части оформлен в виде оскаленной морды зверя, в средней своей части имел

Рис. 1. Инвентарь погребения Do-375

1 — пряжка; 1а — стремя; 2 - удила с остатками роговых псалий и реконструкция этих удил; 3 - ботало; 4 - два обломка правого рогового псалия от удил 1а; 5 - два фрагмента подвесок к ремням конского оголовья; 6,7 - накладки ремней конского оголовья; 9 - обломок пряжки. 375-1, 375-1а, 375-9 - железо; 375-2 - железо и рог; 375-3 — пакетированные железо и бронза; 375-4 - рог; 375-5, 375-6, 375-7 - серебряная фольга, изнутри залитая оловянистым сплавом.

Источник: Кулаков, 2002а овальное сечение толщиной до 2 см, в нижней части образовывал лопасть шириной до 3 см. Псалий был украшен орнаментом лишь по одной плоскости, что предполагало его обозрение лишь снаружи. Оба псалия, изготовленные из отростков оленьих рогов, были вставлены в кольца на краях удил и зафиксированы в них при помощи забитых в роговое вещество железных скоб (см. реконструкцию - рис. 1, 2). Как показывает опыт раскопок конских захоронений в прусском ареале, именно эти скобы, нарушающие внутреннюю структуру роговых псалий, фактически взрывают их своими окис-лами. Результат этого феномена - крайне малое количество находок таких псалий как в Пруссии, так и в остальных регионах Европы.

Напротив, сходные по параметрам с упомянутыми псалиями роговые острия с аналогичным доллькаймовской находке зооморфным навершием нередко встречаются в погребальном и поселенческом материале Восточной и Северной Европы эпохи викингов. Нижняя оконечность этих артефактов заострена, что позволяло считать их то писалами древнерусских язычников (Медынцева, 1983. С. 87; Рыбаков, 1987. С. 357, 358), то инструментом для ослабления конских ременных пут (Пушкина, 1996. С. 23). В Восточной Европе такие предметы, уверенно датируемые отечественными археологами IX-X вв., встречены, как правило, на памятниках, связанных с активной деятельностью княжеской власти и древнерусской дружины: Старая Ладога, Новгород Великий, Тимерево, Гнёздово, Суздаль, Киев, Чернигов, Шесто-вицы, Березовец, Борщево, Гочево, Переверзево, Горналь, оз. Измоложье. Погребальные комплексы, в которых находят такие острия, исключительно мужские (Пушкина, 1993. С. 66). Нередко утолщенный конец острия снабжен отверстием для ременной петли для подвешивания к поясу. Это отверстие расположено между зубов звериной морды, в виде которой бывает оформлен упомянутый конец артефакта. Судя по находкам заготовок, такие острия изготавливались как в Восточной Европе, так и в западноевропейской зоне движения викингов (Elsner, 1994. S. 102). Видимо, в зависимости от параметров роговой заготовки, находившейся в распоряжении мастера, он мог вырезать на ее торце головку зверя, повернутую на 90° относительно продольной оси заготовки (острия типа 1 на рис. 2, 2-4), или же морда зверя была вытянута по вертикальной оси острия (тип 2 на рис. 2, 8-12). Важно отметить факт присутствия в обоих типах как прямых, так и изогнутых в виде плавной дуги изделий. Первые, как показывает опыт, пригодны для нанесения письменных и счетных знаков на бересту и вощеную табличку (греч. отиХон), вторые более всего приспособлены для работы с морскими узлами и сетями, а также с конскими путлищами. На парусном флоте увеличенные версии таких инструментов изготавливались из дерева и именовались Handspug. В тюркском и казачьем быту такие инструменты для работы с веревками и ремнями известны под названием “кочедык”. Думается, на приведенных выше объективных показателях функциональности викингских аналогов стилосов, гандшпугов и кочедыков следует основываться при атрибуции роговых остроконечников.

Как правило, эти артефакты венчают скульптурные головки хищного млекопитающего с характерными для псовых передними клыками. Итмас= сива этих изображений выделяется навершие рогового стержня ЙиТжмре-

Рис. 2. Зооморфные изображения в глиптике и торевтике Восточной и Северной Европы эпохи В ИКИНГ ОВ

Тип 1:7,2- Старая Ладога; 3 - Новгород Великий; 4 - Гнёздово, курган Ц-255; 5 - Суздаль, жилище № 10. Тип 2: 6 - Szczecyn; 7 - Рюриково Городище; 8 - городище Борщево; 9 - Haithabu; 10 - Тимерево, курган 57; 11 - Гнёздово, курган Ц-249; 12 - городище Гнёздово.

1 (?), 6, 7 — дерево; 2-4, 8-12 - рог; 5 - бронза.

Источники: 1 - Кирпичников, 1996; 2 - Кирпичников, 1985; 3 - Рыбаков, 1987; 4,11,12- Пушкина, 1993; 5 - Седова, 1997; 6 - Hensel, 1982; 7 - Носов, 1987; 8 - Седов-, 1982; Elsner, 1994; 10 - Фехнер, 1962

во (рис. 2, 10), обоснованно интерпретируемое М.В. Фехнер как головка бобра с характерными передними резцами (Фехнер, 1962. С. 306,307). Сакральный смысл таких изображений, призванных отпугивать враждебно настроенные инфернальные силы от владельца инструмента и от действий, им производимым, получил неожиданное подтверждение в находке острия X в. в Преславе (Болгария). Его украшала не головка зверя, а четыре лика славянских языческих богов, чья мистическая охранительная мощь сомнений не вызывает (Станилов, 1997. С. 375, 377).

Кроме стилосов и кочедыков, известны бронзовые зооморфные рукояти плетей из Чернигова (грунтовой могильник на ул. Куйбышева, погр. 6, раскопки А. Щекуна, 1988 г.) и из Суздаля (рис. 2,5), изображающие голову коня с недоуздком, генетически восходящие к одному из типов ирландских наверший посохов X в. (Karlsson, 1983. Fig. 145). Эти изображения, а также деревянные штырьки со стилизованными головками драконов (рис. 2, 6, 7), более напоминающие своим видом детали детских игрушек (кораблики?), выделяются из массива достаточно реалистично выполненных головок хищ ных зверей, агрессивно скалящихся с торцевых концов роговых остроконечников. Именно этим предметам (прежде всего находке из Старой Ладоги - рис. 1,7) стилистически близко навер-шие рогового псалия из Do-375.

В скандинавской археологии IX-X вв. общеизвестны деревянные на-вершия форштевней драккаров и деталей интерьера с изображениями оскаленных голов драконов, имеющие значения оберегов/апотропейонов (Piekarczyk, 1979. S. 141). Сходную функцию, очевидно, имели в скандинавской металле- и коропластике ок. 950-1050 гг. головки зверей с оскаленными пастями, служившие навершиями роговых “стилосов”, булавок и псалий. Правда, на севере Европы известна лишь одна находка таких удил с железными М-образно изогнутыми псалиями из Skumsrud (Норвегия) (Kara, 1998. S. 515, rys. 4, 7). Аналогичная головка животного украшает железный, покрытый медью псалий из могилы прусского дружинника в Ciepie, woj. Gdariskie, бывш. Mowe (Польша) начала XI в. (Кулаков, 1994. Рис. 58, 7). Однако, несмотря на адекватную приуроченность, головки зверей с псалий из Skumsrud и Ciepie, с одной стороны, и Dollkeim-Ков-рово, — с другой, практически не имеют общих черт. Их стилистика напрямую зависит от материала, коропластика находки в Do-375 дает возможность создания глубоко индивидуального, потрясающего своей экспрессией образа, чего не скажешь о его “аналогах” в металле. Лишь ажурные навершия булавок из бронзы (рис. 3) сопоставимы в своей экспрессии с объемными роговыми миниатюрами. Бронзовые профильные изображения явно представляют оскаленные морды длинношерстных собак с высунутыми языками и хищно прижатыми ушами. Шеи собак снабжены ошейниками (рис. 3). Кстати, плетеные “ошейники” сопровождают головки зверей на роговых остриях (рис. 2, 3, 9) и на однотипных рукоятях новгородских деревянных чаш (Колчин, 1971. Рис. 15, 6). Ярко представленные на плоскостных артефактах такие признаки псовых, как прижатые уши, задранный при оскале нос, схематически показанная свалявшаяся длинная шерсть, реализуются и в навершии псалия из Do-375

Рис. 3. Навершия булавок IX-X вв. в виде головок псов

1 - Haithabu (общая длина булавки 16 см); 2 -Рюриково Городище. 1,2 - бронза.

Источники: 1 - Elsner, 1994. S. 9; 2 - Носов, 1990. Рис. 62,5

(рис. 1,4). После атрибутации видовой принадлежности зверя из Доллькайма следует рассмотреть генетическую линию развития пса-лий с зооморфными навершиями.

Впервые такие артефакты возникают в западноевропейских древностях в эпоху Меровингов (рис. 4, 1, 2). Они сопровождают металлические псалии удил типа Ш, датируемые Юдит Ёксле на западе Германии VH в. (Oexle, 1992. S. 70). К тому же времени относятся аналоги удилам со штангами (без зооморфных изображений), находимые на северокавказских могильниках (Ахмедов, 1996. С. 420), оставленных воинами, служившими на дальнем пограничье Византии. Псалии некоторых из западногерманских удил вен- чают головки животных с оскаленными пастями (рис. 4, 7) или птиц (рис. 4, 2), обращенные наружу. Распространенные преимущественно в бассейнах рек Рейн и Майнц, такие псалии неожиданно обретают дериваты в Центральной Азии (Кызла- сов, Король, 1990. С. 83, 33) и в Восточной Европе (вторая стадия деградации меровингских удил с псалиями). К последним прежде всего относится находка, сделанная в составе клада на городище Холопий Городок (Новгородская обл.). Являясь упрощенной версией удил типа Оехіе Ш, удила из этого клада имеют М-образно изогнутые псалии, аналогичные по своей форме упоминавшейся выше находке из Skumsrud. Правда, опубликовавший удила из Холопьего Городка Е.Н. Носов, относя их к IX в., считает, что “подобные удила характерны в основном для аварских, аланских, литовских и тюркских древностей УП-ГХ вв. от Сибири и Северного Кавказа до Чехии и Литвы” (Носов, 1990. С. 181). На самом деле помянутые ленинградским коллегой “подобные удила” с головками коней на псалиях - крайне упрощенные местные реплики (рис. 4,4,5) удил типа Холопий Городок, т.е. третья, финальная стадия развития европейских удил с псалиями, начатая в Barbaricum гуннской эпохи. Кроме Новгородской области такие находки были обнаружены на северо-западе Руси (сопка у Чернавино, окрестности Старой Ладоги, Ленинградская обл.) и в Литве (грунтовые могильники Rusiy Ragas, Skubetuose - Volkaite-Kulikauskiene, 1999. P. 321). Сопутствующий инвентарь (в Чернавино - серебряные накладки на свинцовой основе, ошибочно отнесенные автором их публикации к IX в. - Кирпичников, 1973. С. 25) близок материалу из Do-375, что позволяет отнести местные реплики удил, завер-

Рис. 4. Раннесредневековые удила с зооморфными навершиями псалии

7 - Riptissen, Stadt Ehingen, случайная находка на могильнике, Alb-Donau-Kreis (Германия); 2 - Liebenau, Кг. Nienburg (Германия), погребение Н 11/А 3; 3 - городище Холопий Городок, клад; 4 - Rusir Ragas (Литва); 5 - сопка Чернавино. 1 - железо с частичным покрытием бронзой; 2 - железо с инкрустацией серебряной проволокой; 3 - железо с инкрустацией латунными пластинами и со вставками синего кобальтового стекла; 4,5 - железо.

Источники: 1,2- Oexle, 1992. Taf. 126, 439; 3 - Носов, 1990; 4 - Volkaite-Kulikauskiene, 1971;

5 - Кирпичников, 1973

шающие линию развития удил типа Оехіе Ш, ко времени не ранее конца X в. Таким образом, если меровингские удила типа Оехіе Ш относятся к VII в., а третья фаза их деградации - удила типа Чернавино - актуальны в конце X в., то вторая фаза деградации - удила типа Холопий Городок — должна быть отнесена ко времени до конца X в. Ранее подобного рода находки были отнесены к периоду ок. 950-1050 гг. (Kara, 1998. S. 515). В любом случае артефакты второй фазы деградации донесли традицию удил с зооморфными фигурами на псалиях до времени сооружения могилы Do-375.

В находке из Доллькайма совместились традиции изображения головок животных-апотропейонов в виде обращенных наружу наверший псалиев (восходит к формам меровингского конского снаряжения) и объемной скульптуры мастеров эпохи викингов, реализовавшейся в широком спектре фигур из органических материалов от форштевней драккаров до наверший стилосов и кочедыков. Примечателен факт наличия культовой составляющей в обеих традициях.

В результате находки в Доллькайме обретен прототип роговых фигурных псалий, очевидно вызвавший к жизни весьма схематизированные зооморфные псалии из погребения 10 могильника GrauZiai (рис. 5, 2). Сложная плетеная сетка, отображавшая на псалии из Доллькайма шкуру пса, на литовской находке заменена более простым в реализации циркульным орнаментом. Аналогичным упрощениям подверглись и объемные изобразительные мотивы. Однако не вызывает сомнения факт мощного воздействия обоих артефактов на реципиентов при обзоре издалека. При беге коня эти белые головки рассвирепевших собак слишком быстро надвигались на зрителя (точнее, противника всадника - обладателя резных псалий), чтобы тот мог сосредоточиться на их деталях. Как известно, роговые псалии в виде обточенных отростков оленьих рогов, обращенных вверх загнутым острием и обозначенные А.Н. Кирпичниковым как тип 1в (Кирпичников, 1973. С. 15), широко известны в материалах IX-XI вв. от Волги до Дуная. Лишь с известной долей осторожности можно высказать гипотезу о появлении наиболее ранних вариантов этих находок (в том числе - со стилизованной головкой коня (?)) в саркельских материалах IX в. (Флёрова, 2001. С. 65, рис. 22). Тот же вывод возможен и относительно роговых остроконечников (правда, без головок зверей), уже в IX в. применявшихся салтовским населением при ковроткачестве и “... для ссучивания и свивания веревок” (Флёрова, 2001. С. 73). Взаимодействие степной традиции роговых псалий с приемами скандинавской орнаментики зафиксировано в изборской находке удил с псалиями типа Кирпичников 1в (Седов, 2002. С. 83). Правда, деградированная и бессистемная “плетенка” на них нанесена явно не скандинавским мастером.

Если балтское происхождение мастера псалиев из GrauEiai вполне допустимо, то северогерманский этнос творца находки из Доллькайма не вызывает сомнений. Ему наверняка был знаком сюжет, повествующий в скандинавской мифологии о чудовищных волке Фенрире и собаке Гарме, посаженных на нерушимую привязь до времени последней битвы Богов в день Раг-нарек. Не исключено, что именно образы фантастических псовых вдохновили безвестного резчика на создание уникальных псалиев, найденных на Доллькайме. Это предположение вытекает не только из иконографии изо-

Рис. 5. Детали роговых псалий юго-восточной Балтии эпохи викингов

7 - навершие псалия из погр. Do-375; 2 - навершие псалия из погр. 10 могильника Grauziai (Литва); 3 - нижняя лопасть псалия из погр. Do-375; 4 - удила из погребения б/№ могильника бывш. Lobertshof, Кг. Labiau (ныне - Полесский р-н Калининградской обл.); 4а - нижняя часть псалия из Lobertshof. 1-3, 4а - рог; 4 - железо и рог.

Источники: 1,3 - Кулаков, 4, 4а- La Baume, 1944

бражения, но и из того, что оба псовидных псалия “скованы” трензелем. Такой факт соответствия реальной вещи германской мифологической ситуации не мог быть оставлен без внимания скандинавским мастером.

Однако не только скандинав является автором псалия из Доллькайма. На этом артефакте остались следы работы и другого мастера, этнос которого не совсем ясен. Во всяком случае изображение взлетающей птицы (рис. 5, 5), вырезанное на нижней лопасти рогового псалия, никак не связано с традициями североевропейского декоративного искусства конца X в. Конструктивно сходный с доллькаймовским изображением корпус птицы представлен на деревянном цилиндре (фиксатор горла бурдюка или мешка) конца XI в. из Волина. Птицы на упомянутых находках изображены со спины, их ноги скрыты распушенными хвостовыми перьями. Однако если во- линская птица уже раздвинула свои крылья для полета, то крылья у птицы с псалия из Доллькайма еще сложены. В изображениях обеих птиц отсутствуют приемы, характерные для североевропейской изобразительной стилистики эпохи викингов (например, нет “плетенки”). Фигурка птицы из Волина является символом неперсонифицированной княжеской власти (Kulakow, 1987. S. 60). Ту же идею реализовал на противоположной головке пса оконечности псалия мастер из Доллькайма, обозначив тем самым принадлежность этого артефакта главе местной дружинной организации конца X в. или рубежа X-XI вв. Фигура, сходная с волинским и доллькаймовским изображениями, представлена на псалии из погребения без номера могильника бывш. Lobertshof, Кг. Labiau (ныне - Полесский р-н Калининградской обл.). Правда, здесь показана лишь нижняя часть корпуса птицы (рис. 5, 4, 4а). В любом случае, хронологическая близость этой находки псалию из Do-375 очевидна. При этом вызывает удивление своей необоснованностью датировка удил из Lobertshof в пределах IX в., данная В. Ла Бомом (La Baume, 1944. S. 18). Хотя они дублируют формы ранних сарельских роговых псалий.

Круг вещеведческих и исторических явлений, составляющих фон для резного псалия из Доллькайма, можно очертить следующим образом:

• 1.    Предшественниками для этой прусской находки в отношении ее изобразительной композиции являются удила типа Оехіе Ш, появившиеся в среде меровингской королевской дружины и раннефеодальной аристократии в VII в. Изредка изображавшиеся на торцах псалий головки зверей являлись языческими апотропейонами псалий, коня и всадника. Этот феномен исчерпывающе характеризует духовный мир германцев эпохи Меровингов, который, формально являясь христианским, на самом деле был наполнен языческими образами (Кулаков, Валуев, 2001. С. 19). Как и многие другие артефакты, актуальные для Западной Европы эпохи Меровингов, удила типа Оехіе Ш в виде все более упрощавшихся реплик расходились по ареалам Скандинавии, Балтии и Восточной Европы. Это явление - отражение попыток местной дружинной аристократии осенить себя отблеском сияния считавшейся на заре средневековья весьма престижной меровингской культуры. Однако в резном псалии из Доллькайма реализовалась не только эта тенденция, но и нашли отражение сугубо скандинавские мифологические и ремесленные трад иции .

• 2.    В соответствии с традициями звериного стиля, ставшего господствующим в древнегерманском искусстве уже с начала V в. н.э., возможно, уже в начале эпохи викингов навершия писал и кочедыков (микрогандшпуги) на севере Европы начинают украшаться объемными головками псовых, предназначенных нести сакральную защиту действия, которое осуществляется при помощи декорированного инструмента его хозяином. С балтийс ким направлением движения викингов через Старую Ладогу (начало материкового отрезка Avstvegr) упомянутые изделия попадают на территорию Древней Руси, где и распространяются в X и, возможно, в XI вв. Вместе с ними в быту древнерусских общинников получают новую жизнь парные профильные фигуры коней-хранителей, хорошо известные на севере нашего континента по находке в Гокстаде (Jansson, 1991. Р. 277). Еще в ХЕХ в. поздне йши е русские дериваты этих изображений (“коники” - ритуальная ограда печей в де-

  ревенском доме - Рыбаков, 1981. С. 35) сохраняли в своих очертаниях следы стиля Eiling. В первой четверти XI в. в самой Скандинавии роговые кочедыки сменяются железными (Roesgen von, 1992. S. 195, 196). Вскоре, в конце ХІ-ХП в. на смену роговым писалам на просторах Руси, Скандинавии и Центральной Европы приходят удобные в обращении бронзовые, железные и костяные стилосы (Liidecke, 2002. S. 466-472).

• 3.    Находка на Доллькайме представляет собой в искусствоведческом плане эксперимент, который был реализован неким северогерманским автором при получении заказа на роскопшые удила для высокопоставленного воина. В претворении идеи в жизнь были реализованы как викингская тенденция следования меровингской “моде”, так и скандинавские приемы косторезного мастерства. Данный образ как нельзя лучше соответствовал состоянию духовного мира викингов Янтарного берега на рубеже X-XI вв. Та сумрачная эпоха, характерная мощным давлением, которое на движение викингов оказывали королевская власть Скандинавии и агрессивная христианская миссия, способствовала развитию в умах язычников Балтии эсхатологических настроений (Кулаков, 1989. С. 68, 69). Этим настроениям как нельзя лучше соответствовали головки зверей Рагнарёка, украшавшие удила из Do-375. Возможно, каждый свой бой владелец этих удил и его соратники воспринимали как День гибели богов, чья мощь в конце X в. рушилась под ударами христианских королей во многих ареалах Скандинавии и Балтии. Балтский (?) мастер добавил на псалии из Do-375 резное изображение белого исландского кречета (по высококвалифицированному определению кандидата биологических наук М. Марковца), символизировавшее высокий социальный статус владельца этих удил. Такой высокий взлет декоративного искусства и формирование сложнейшей знаковой системы социальной направленности обозначил для интернациональной дружины Пруссии начало конца движения викингов.