9-е и 17-е правила Халкидонского собора 451 г. в свете западного соборного наследия IV века

DOI:

Цитирование. Захаров Г. Е. 9-е и 17-е правила Халкидонского собора 451 г. в свете западного соборного наследия IV века // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведе-ние. Международные отношения. – 2022. – Т. 27, № 6. – С. 90–97. – DOI:

Введение. Халкидонский собор 451 г., без сомнения, стал поворотным моментом в истории Церкви в пределах Византийской империи. И речь идет не только о его значении в истории христологических споров, но и о его роли в развитии церковной организации в восточных областях римского мира. Фактически именно на этом соборе были определены контуры формирующихся восточных патриарха-тов. Особое значение также имеет упрочение статуса Константинополя как Нового Рима, реализованное не только в вызвавшем дискуссии на соборе и после него знаменитом 28-м правиле (cм.: [13, p. 473–487; 1]), но и в самом регламенте работы собора, в рамках которого иерархическое положение Анатолия Константинопольского соотносилось со статусом римского епископа Льва Великого (см., например: [9, p. 103; ср.: 18, p. 300; 2, c. 256–257]).

Несмотря на то что церковно-правовым постановлениям (как юридическим текстам в целом) должна быть, по логике вещей, присуща особая четкость и прозрачность формулировок, этого, к сожалению, нельзя сказать обо всех трех правилах собора, касающихся статуса Константинопольской кафедры. Однако если в 28-м правиле неясными остаются лишь некоторые детали, то в случае с двумя другими канонами, описывающими прерогативы константинопольского архиепископа – 9-м и 17-м правилами [12, p. 142, 145], спорной является интерпретация самой сути принятых решений, притом что к этим канонам продолжают апеллировать и в современных церковных дискуссиях о прерогативах константинопольского патриарха.

9-й канон регламентирует общую практику рассмотрение тяжб (πρOγμα) между клириками. 17-й канон, судя по всему, касается одного из типов подобных тяжб, а именно о территориальных границах юрисдикций епископов в сельской местности. Если между клириками случится тяжба, они должны обратиться к их епископу или с его согласия к избранным сторонами процесса арбитрам. При этом обращаться в светский суд (dπr κοσμικN δικαστÞρια) категорически запрещается. Если тяжба ведется между клириком и рядовым епископом (видимо, также предполагается, что тяжба может вестись в этой ситуации и между двумя епископами), то ее разрешение находится в компетенции провинциального собора (παρN τ† συνüδv τyς dπαρχßας δικαζέσθω), возглавляемого митрополитом. Если же одним из участников тяжбы является сам митрополит, то для рассмотрения дела необходимо обращаться к экзарху диоцеза (τ’ν hξαρχον τyς διοικÞσεως) или к Константинопольскому престолу (τ’ν τyς βασιλευοýσης Κωνσταντινουπüλεως θρüνον). Не вполне ясным остается, кто подразумевается в данном случае под «экзархом диоцеза» или, если говорить точнее, во всех ли восточных диоцезах существовал подобный институт. Исходя из этого, неясной остается и предполагаемая текстом канонов альтернатива, обозначенная с помощью союза ~. Можно ли предполагать, что епископы и клирики всех вообще регионов или, что более вероятно, всех регионов восточной части Империи могли в случае конфликта с митрополитом выбирать, к кому им обращаться: к экзарху диоцеза или к константинопольскому архиепископу, или каноны описывают ситуацию только в отдельном, хотя и обширном регионе.

Не претендуя на полноту описания историографической дискуссии по поводу смысла рассматриваемых канонов (а также оставляя за скобками мнения византийских канонистов, которые также толкуют данные правила по-разному (см.: [3, с. 58–61])), обозначим три основных варианта интерпретации данных текстов:

• 1)    под экзархами диоцезов подразумеваются фактически патриархи, таким образом, константинопольский патриарх получает право рассмотрения конфликтных ситуаций за пределами своего патриархата [21, p. 250–253; cр.: 13, p. 475–480; 3];

• 2)    экзархи диоцезов – в данном случае это главные епископы только тех диоцезов, которые, согласно 28-му правилу Халкидонс-кого собора, оказались под иерархическим главенством Константинопольской кафедры (речь идет о Понте, Асии и Фракии). В таком случае каноны описывают правила проведения судебных тяжб только в Константинопольском патриархате [14, p. 462; 25, p. 43, cр.: 19, S. 474–477];

• 3)    экзархами диоцезов называются главы других восточных патриархатов, однако каноны не предполагают судебной альтернативности: в тех диоцезах, которые находятся в юрисдикции других патриархов, высшие судебные прерогативы принадлежат им, а в диоцезах Фракия, Асия и Понт (в которых экзархов нет) – константинопольскому патриарху [7, c. 380–385; 23, S. 655–656; 17, p. 300; cр.: 19, S. 477].

Оригинальную трактовку канонов предлагает С.В. Троицкий. В его понимании в каноне 9 речь идет не о церковных конфликтах, а о частных тяжбах представителей духовенства, хотя исследователь вынужден, учитывая содержание 17-го канона, все-таки оговориться, что помимо гражданских тяжб каноны касаются и распределения сельских приходов. Каноны не предполагают апелляцию к Константинопольскому престолу на уже принятые иной инстанцией решения, а предписывают проведение посреднического суда, причем стороны конфликта, ввиду нерегулярности проведения соборов диоцезов, могут обра- титься к любому экзарху диоцеза или к Константинопольскому престолу, то есть к «постоянному собору». При этом, поскольку Константинопольский престол упомянут в обоих канонах после указания на экзархов, то и обращаться к его суду, в интерпретации С.В. Троицкого, можно только лишь получив отказ от экзарха рассматривать дело [8].

Методы и материалы. Решению обозначенных выше вопросов могло бы послужить соотнесение содержания рассматриваемых канонов с конкретными судебными казусами, разбиравшимися на Халкидонском соборе, которые и могли стать побудительной причиной к принятию данных правил. Не так давно подобного рода исследование предпринял М.В. Грацианский. С его выводом о том, что 9-е и 17-е правила Халкидонского собора в первую очередь учитывали ситуацию в диоцезе Восток и, вероятно, также в Восточном Иллирике, в целом можно согласиться [3, c. 68–69]. В данной статье предполагается взглянуть на проблему интерпретации 9-го и 17-го халкидонских канонов под несколько иным углом зрения. Если Константинопольская кафедра устойчиво воспринималась на Востоке в соотнесенности с Римской с точки зрения ее церковного статуса, то встает вопрос: содержат ли уже принятые к тому времени соборные постановления, касающиеся судебных прерогатив Римского престола, какие-либо аналогии содержанию 9-го и 17-го правил? Ответить на этот вопрос может сравнительный анализ халкидонских канонов и постановлений Сердикского собора 343 г. и Римского собора 378 г., которые как раз и определяют особый судебный статус Римского престола.

Анализ. Предложенная постановка вопроса не является совершенно новой. Соотнесение 9-го и 17-го канонов Халкидонского собора с правилами Сердикского собора 343 г., наделяющими Римский престол особыми апелляционными прерогативами 2, присутствует в научной литературе [21, p. 252; 18, p. 302]. При этом фактически подразумевается передача Новому Риму на Востоке полномочий, которыми Ветхий Рим обладает на Западе. Насколько корректно подобное соотнесение? Если сравнить содержание апелляционных канонов Сердикского собора с рассматрива- емыми в настоящей статье халкидонскими правилами, то бросаются в глаза существенные различия между ними, делающие, на наш взгляд, подобное соотнесение неоправданным:

• 1.    Сердикские каноны описывают ситуацию низложения или осуждения епископа на провинциальном соборе и подачу им апелляции на его решение Римскому престолу. Халкидонские каноны посвящены проблеме тяжб между епископами и, в сущности, предполагают не рассмотрение апелляции, а арбитраж.

• 2.    Если согласно сердикским канонам римский епископ лишь решает вопрос о необходимости пересмотра дела и в случае наличия таковой созывает собор епископов провинции, соседствующей с провинцией обвиняемого, ограничивая свое участие в новом разбирательстве направлением на него своих легатов (да и то только по желанию обвиняемого), то халкидонские каноны предполагают непосредственное участие экзархов диоцезов или константинопольского архиепископа в разбирательстве.

• 3.    Если в сердикских канонах судебные прерогативы Римского престола мыслятся как уникальные и универсальные ³, то в халкидон-ских канонах одинаковыми правами наделяются и константинопольский архиепископ, и экзархи диоцезов. О праве со стороны Константинопольского престола пересматривать решения экзархов речи нет.

Как представляется, намного ближе по содержанию к халкидонским канонам подходят постановления Римского собора 378 г., касающиеся организации епископского суда в Италии и почти полностью поддержанные императором Грацианом. Этот собор проходил в период понтификата папы Дамаса I, который, с одной стороны, стремился всячески укрепить положение Римской кафедры, а, с другой стороны, сам недавно был подсудимым в рамках процесса, ставшего следствием его противостояния с антипапой Урсином [5, c. 143–144, 163–176, 259–269].

Согласно позиции Римского собора (Ambrosius. Epistulae extra collectionem. 7. 9) епископ судится или римским епископом, или собором кафолических епископов (nostro iudicio qui catholici sumus). В случае неявки обвиняемого на суд он принудительно достав- ляется в Рим представителями государственной власти (ab illustribus viris praefectis praetorio Italiae vestrae sive a vicario accitus ad urbem Romam veniat). В отдаленных областях (longinquioribus partibus) (ср.: (Collectio Avellana. 13. 12)) обвиняемый направляется к местному митрополиту. В случае сомнений в беспристрастности митрополита или иного из участников процесса дело может быть вынесено на рассмотрение римского епископа (ad Romanum episcopum) или собора не менее 15-ти епископов (ad concilium certe quindecim episcoporum finitimorum). Дела, касающиеся митрополитов (si ipse metropolitanus est), должны были обязательно рассматриваться в Риме или судьями, назначенными римским епископом (Romae necessario vel ad eos quos Romanus episcopus iudices dederit). Дела же, касающиеся самого папы, могли рассматриваться или Римским собором, или, в случае отсутствия доверия к нему, – «императорским собором» (concilium imperiale), то есть, видимо, собором, созванным императором, при его непосредственном участии (Ambrosius. Epistulae extra collectionem. 7. 11; ср.: [16, S. 18–22]). Грациан в своем рескрипте распространил действие данной системы суда над епископами на всю западную часть Империи, включая Иллирик (Collectio Avellana. 13. 11). При этом о праве папы обращаться к суду императора и созванного им собора в рескрипте ничего не было сказано. Непроясненным остался также вопрос о географических границах практики суда над митрополитами: все ли вообще митрополиты должны были, по логике рассматриваемых текстов, судиться в Риме или это предписание относится только к митрополитам западных провинций? 4

Сопоставление халкидонских канонов и послания Римского собора позволяют выделить ряд схожих моментов, а также существенных различий:

• 1.    Как и Халкидонский собор, Римский собор многократно подчеркивает необходимость рассматривать дела епископов в церковных, а не в гражданских судах (Ambrosius. Epistulae extra collectionem. 7). В то же время если в халкидонских канонах речь идет о тяжбах, то в послании Римского собора – о тяжелых обвинениях, поэтому предполагается использование государственного принуждения для обеспечения явки обвиняемого на суд.

• 2.    При проведении суда над епископом, описанного в послании Римского собора и императорском рескрипте, речь идет о коллегиальном процессе ⁵. Халкидонские каноны, вероятно, также предполагают коллективное рассмотрение тяжб как на провинциальном, так и на сверхпровинциальном уровне: на провинциальном и диоцезальном уровне – в рамках соответствующих соборов, а при обращении к константинопольскому архиепископу – на константинопольском постоянном соборе, упоминаемом в деяниях Халкидонского собора [9, p. 107].

• 3.    Оба собора исходят из невозможности рассмотрения дела митрополита на провинциальном соборе, что требует создания иных форм судебного разбирательства.

• 4.    Оба собора предполагают альтернативность в выборе судебной инстанции, хотя если в послании Римского собора выбор обусловливается расстояниями и связан только с судом над рядовыми епископами, то в халки-донских канонах альтернативность присутствует в разбирательствах по делам митрополитов, что не позволяет полностью уровнять статус Римского и Константинопольского престолов в рассматриваемых источниках.

• 5.    В обоих случаях, когда речь идет о митрополитах, не вполне четко оговорены географические границы действия принятых норм. Вполне возможно, что подобная особенность является неслучайной. Соборы сознательно обозначают принципиально открытую модель организации церковного суда, очевидно, ориентированную в первую очередь на епископов ближайших к Риму и Константинополю областей, но предполагающую возможность при необходимости обращения к епископам этих городов предстоятелей удаленных Церквей, которые по различным причинам не могут рассчитывать на справедливый суд епископов, занимающих важнейшие региональные кафедры, или самих являющихся региональными примасами.

• 6.    Примечательно, что в халкидонских канонах не обозначается, каким образом должны рассматриваться тяжбы, связанные с самим константинопольским епископом, в то время как послание Римского собора предполагает возможность организации императорского собора для суда над папой. Впрочем,

положение Константинополя как императорской резиденции делало проведение императорского собора для суда над константинопольским епископом не только теоретически возможной, но к тому моменту уже в некоторой степени реализованной, что видно из дела свт. Иоанна Златоуста, альтернативой [6].

Результаты. Предпринятый сравнительный анализ показывает, что соотнесение содержания 9-го и 17-го правил Халкидонского собора с апелляционными канонами Сердик-ского собора не является обоснованным. Что касается решений Римского собора 378 г., то и здесь мы не можем говорить о том, что они полностью аналогичны принятым в Халкидо-не постановлениям. Особенно важно подчеркнуть, что если Римский собор сформировал процедуру рассмотрения тяжких прегрешений епископов, то предписания Халкидонского собора регламентируют проведение тяжб между клириками, в том числе и с участием епископов и митрополитов. В то же время мы видим в соотносимых текстах и сходные тенденции. И Римский собор, и Халкидонский соборы не допускают возможности проведения на провинциальном уровне судебного процесса с участием митрополита в качестве подсудимого или стороны тяжбы, что делает необходимым развитие сверхпровинциальных церковных институтов. Находят свои аналогии в решениях Римского собора и такие «странности» халкидонских канонов как принцип альтернативности в выборе судебной инстанции (при этом критерии выбора либо не обозначены, либо определены весьма нечетко), а также неопределенность географических границ применения описанных процедур. Последнее еще раз подчеркивает тот факт, что канонические постановления древних соборов не могут рассматриваться исключительно в правовой перспективе, и их содержание может определяться конкретной церковно-политической ситуацией. Будучи зачастую «позиционными» документами, канонические предписания трудно поддаются интерпретации как из-за нашей недостаточной информированности о побудительных мотивах их принятия, так и из-за того, что в их содержание элемент неопределенности может вноситься сознательно самими составителями из политических соображений.