А.А. Васильев о крымской готии второй половины x - начала xi века

DOI:

Цитирование. Степаненко В. П. А.А. Васильев о Крымской Готии второй половины X – начала XI века // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2018. – Т. 23, № 5. – С. 119–130. – DOI:

Введение. Так уж случилось, что после известного труда А.А. Васильева «Готы в Крыму» [11; 55] ничего подобного в историографии пресловутой готской проблемы в период Средневековья так и не появилось, если не считать монографии Х.-Ф. Байера [8]. Критикуемая, она стала вторым после работы А.А. Васильева источником информации для писавших позже [19]. Возможно, одной из причин отсутствия фундаментальных работ по истории крымских готов было более чем прохладное отношение официальных властей к готской теме 1. Лишь 20-е. гг. XX в. представлены трудами Н.В. Малицкого [26], Н.И. Реп-никова, Е.В. Веймарна [12], А.Л. Якобсона [50], М.А. Тихановой [43]. В целом же в пред- и поствоенный периоды шел процесс накопления археологического материала 2. В последнее время сделано достаточно много как в плане эпиграфики (А.Ю. Виноградов [15]), так и сфрагистики (Н.А. Алексеенко [1; 4–7]) средневекового, в том числе и «готского», Крыма, если считать таковым «княжество» Феодоро (А.Г. Герцен, В.Е. Науменко [20]). Нарративных источников стало не намного больше (монодии Иоанна Евгеника и «Повествование» иеромонаха Матфея) [8, с. 285– 309; 42], что вынуждает всех пишущих об истории «княжества» Феодоро вновь и вновь обращаться к материалам, изданным в монографии А.А. Васильева, и к его концепции, несмотря на видимые ныне натяжки и нестыковки его построений. Известной параллелью ей может служить свод эксцерптов восточных источников по истории золотоордынского Крыма, изданный В.Г. Тизенгаузеном и до сих пор являющийся основой для интерпретаций и ре- интерпретаций тех или иных событий при реконструкции политической истории данного периода. Но В.Г. Тизенгаузен ограничился лишь переводом текстов, не ставя перед собой задачу реконструкции собственно истории полуострова. А.А. Васильев же написал именно историю готов в Крыму, отмечая крайнюю фрагментарность всех видов источников в целом и нарративных в частности. Это вынуждало его формулировать гипотезы, зачастую не опирающиеся даже на минимум фактов. Приведем пример.

В начале XX в. представления о политической ситуации в Крыму второй половины Х– начала XI в. были более чем смутны (не многим лучше известна она и в настоящее время 3). Это вынудило еще А.А. Васильева прибегнуть к более чем рискованным реконструкциям событий, в дальнейшем уже как аксиома воспринятых позднейшими исследователями. Так, применительно к Готии он писал, что «ослабление Хазарского каганата позволило Крымской Готии обрести некоторую самостоятельность. Но возобновившиеся набеги хазар, стремившихся восстановить свое преобладание в Таврике, побудили готскую администрацию обратиться к русскому князю Святославу. В 962 г. в Киеве был заключен договор, и Готия на некоторое время подпадает под протекторат древнерусского княжества. Вместе с тем продолжавшиеся военные столкновения Византии с Русью, по всей вероятности, заставили побежденного Святослава, согласно договору 971 г., отказаться от недавно приобретенного протектората» [11, c. 239]. Все это – не более чем реконструкции А.А. Васильева, не опирающие- ся на факты по причине отсутствия оных. Если учесть, что, по мнению автора, Готия была включена в состав византийской фемы Климаты с центром в Херсонесе (о феме см.: [49]), то ни о какой самостоятельности готской администрации в данный период не может быть и речи. Авторы работ последних лет относительно более осторожны в своих выводах, интерпретируя в основном археологические источники применительно к ситуации VIII – первой половины X в., как, например, В.Е. Науменко [30–33], Ю.М. Мо-гаричев [27; 28]. Тем не менее при публикации моливдовулов Льва, императорского спа-фария и турмарха Готии из Херсонеса и Керчи, датированных им второй половиной Х в., Н.А. Алексеенко полностью воспроизводит текст А.А. Васильева, полагая, что после русско-византийского договора 971 г. «византийская Готия возвращается под контроль византийского императора» [5; 7].

Методы. Методологическая основа работы определяется междисциплинарным подходом, что предусматривает, наряду с историческим анализом, использование методов анализа данных нарративных источников, про-сопографии, сфрагистики, эпиграфики.

Источники построений А.А. Васильева неизвестны. Можно предположить, что, кроме трудов Льва Диакона, Иоанна Скилицы и «Повести временных лет» (далее – ПВЛ), это были «Записки готского топарха», ныне признанные фальшивкой [54] (ср.: [40, с. 112–127]). В целом поиски источников приводимых им фактов ни к чему не привели. Более того, по ходу дела возникли вопросы:

• 1.    Что есть администрация Готии: часть администрации византийской фемы Херсон или локальная элита Готии, находящаяся в неких контактах с херсонской администрацией и имеющая возможность напрямую обращаться к территориально весьма далеким киевским князьям? От ответа на данный вопрос зависит и ответ на второй вопрос.

• 2.    Каким был, по мнению автора, статус Готии в данный период?

• 3.    Какое отношение имел к Крыму киевский князь Святослав? О каком договоре, заключенном в Киеве в 962 г., идет речь?

• 4.    Какое отношение к судьбам Готии имел русско-византийский договор 971 года?

Анализ. Ситуация в Крыму IX–X вв. все еще смутна и неопределенна. О так называемом хазарском периоде написано много, но предлагаемые гипотезы с равным основанием могут быть приняты или отвергнуты (кондоминиум) [2; 14; 23, c. 217–244; 24; 34; 41]. Так, из еврейско-хазарской переписки известно, что крымские владения Хазарии к середине Х в. (?) включали в свой состав Крц, Суграй, Алус, Лмбат, Бртнит, Алубиху, Кут, Манкт, Бурк, Алму и Грузин, отождествляемые с Керчью, Сугдеей, Алуштой, Ламбатом, Партенитом, Алустоном, Мангупом, Алмой, Гурзувитами. Спорна идентификация лишь Кута и Бурка ⁴. Таким образом, под контролем хазар оставался весь Северо-Восточный Крым, южное побережье и Горный Крым, а территория фемы Херсон сводилась к самому городу и его ближайшим окрестностям ⁵. Однако неизвестно главное – на какой период истории каганата фиксируется эта граница. Принято считать, что ситуация здесь стала меняться в пользу Византии в связи с разгромом Святославом Хазарского каганата (70-е (?) гг. Х в.), хотя описанная выше ситуация явно датируется более ранним временем.

• 1.    Судя по надписи Цулы с Мангупа, датированной 994/95 г., данный район к этому времени уже принадлежал Византии, будучи частью фемы, вероятнее всего, Херсон, так как Цула назван топотиритом [15, с. 264–265]. А.Ю. Виноградов обратил внимание на необычный для надписи византийского функционера патроним (имя?) «Цула бег(и)», предположив, что «он выступает в мангупской надписи как командир некоего гарнизона, состоящего из наемных тюрок» [15, с. 269] . Автор отмечает отсутствие у Цулы христианского имени, полагая что именно оно было его именем собственным, с которым он (?) фигурирует в надписи его печати как спафарий Херсона, что отметил Н.А. Алексеенко [1; 4]. По мнению А.Ю. Виноградова, «поскольку же печати крымских Цул датируются раньше мо-ливдовулов Георгия Цулы (мятежного архонта Хазарии в 1016 г. – В. С. ), то небольшой хронологический промежуток между 995– 1016 гг. заставляет отнести их к поколению сыновей Цула бега» [15, с. 264–265]. Как следствие, патронимом крымских Цул, подобно

• 2.    Наличие надписи 994/95 гг. на Мангу-пе и печати Льва, императорского спафария и турмарха Готии, при широкой ее датировке второй половиной Х в., свидетельствует о том, что к этому времени Готия стала византийской. Как следствие, тезис А.А. Васильева о том, что хазарские набеги «побудили готскую администрацию обратиться к русскому князю Святославу» и что «в 962 г. в Киеве был заключен договор, и Готия на некоторое время подпадает под протекторат древнерусского княжества», повисает в воздухе. Статус Готии в первой половине Х в. неизвестен, во второй половине она – византийская, часть фемы (Херсон?). В свое время мы отмечали, что после краха власти каганата в Крыму византийские владения здесь не пребывали в безвоздушном пространстве ⁶. И Георгий Цула вполне мог быть вассальным архонтом крымской Хазарии в 1016 г., так как отождествление его со стратигом Херсона вероятно, но недоказуемо. Известно лишь, что к 975 г. Византия утвердилась и на Боспоре, о чем свидетельствует Эскориальский тактикон 975 г. ([53, p 269.17]) и печати Аркадия, протоспа-фария и стратига Боспора, одна из которых найдена в Преславе [51, σ. 6, αρ. 15; 52, с. 133, 15b.1143a].

• 3.    Договор Руси и Готии 962 года. Как мы показали выше, статус Готии в данный период неизвестен. Была ли она самостоятельным государством, располагаясь на границе владений Византии в Крыму? Сугубо теоретически это возможно, но недоказуемо. В Киеве после гибели Игоря при малолетнем Святославе правила Ольга. Все исследователи отмечают, что активной внешней политики в это время Киевская Русь не вела ни на западе, ни на востоке, если не считать элементом таковой частно-государственный визит Ольги в Константинополь [39, c. 243]. Как следствие, ни о каком преобладании Руси в Северном Причерноморье в целом и в Крыму в частности и речи быть не может, то есть не было объективных причин «в обстановке хазарских набегов» обращаться в Киев за помощью. Темная история с Песахом и Хельгу к Готии вряд ли имела отношение, если, конечно, мы локализуем ее в Горном Крыму с центром на Мангупе [35] (историография проблемы: [48, с. 70–71]).

• 4.    Русско-византийский договор 971 года. Известен в его неполной русской версии в «Повести временных лет». Святослав, побежденный в Болгарии и вынужденный вернуться в Киев, при Доростоле обещал Иоанну Цимисхию: «...не буду замышлять на страну вашу и не буду собирать на нее воинов и не наведу иного народа на страну вашу, ни на то, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние» [39, с. 249–250]. Никакого отношения к Готии договор не имел. Князь еще раз обязался не совершать враждебных действий против Херсона и иных византийских владений в Крыму, повторяя условия договора 945 г., и не более того.

многим другим родам, перебравшимся в Византию, могло быть имя основателя данной ветви рода, здесь необходимо учитывать наличие Цул на Балканах. Если род балканский, то вероятно его болгарское происхождение, но более вероятно местное, крымское (хазарское?). Однако тогда возникает вопрос о том, откуда пришли Цулы прежде, чем они стали известны как византийские функционеры в Таврике.

Хронология и даже количество походов Святослава против Хазарии смутны и неопределенны. После работ А.Н. Сахарова [40] и А.П. Новосельцева [36] ничего существенно нового не появилось 7. К сожалению, источники и по этой проблеме минимальны, что вынуждало исследователей также прибегать к более или чаще всего менее обоснованным гипотезам [36, с. 219–248; 40, с. 96–101] (сp.: 48]). Единственной работой, посвященной внешней политике Святослава, все еще остается монография А.Н. Сахарова. Опять же, к сожалению, при анализе информации «Запис- ки готского топарха» автор исходил из теории «исконно русского Северного Причерноморья», как например: «К этому времени в районе Восточного Крыма, в Боспоре Киммерийском, укрепилось русское влияние, да и в устье Днепра, на Белобережье, Русь закрепилась довольно твердо. Таким образом, после похода Святослава 964–965 гг. практически весь район Поволжья, Северного Кавказа, Крыма (исключая Херсонес), Северного Причерноморья вплоть до границ с Болгарией находился под контролем Руси» [40, c. 121]. Ни малейших оснований для данного глобального вывода нет. Относительно достоверно известно, что во время похода Святослава против Хазарского каганата он разрушил его северокавказские центры и наложил дань на ясов и касогов [9; 10; 39, с. 244]. Однако это отнюдь не свидетельствует о появлении русской Тмутаракани. С ними позже воевал уже тму-тараканский князь Мстислав [39, c. 299]. Та-коим образом, Тмутаракань и племена Северного Кавказа не совсем одно и то же. Тем не менее исследователь делает вывод о том, что «Русь овладела ключевыми позициями в районе восточного Крыма. Лев Диакон числил Боспор Киммерийский русским уже во времена Игоря 8. Так, византийские владения в Крыму были окружены русскими форпостами с севера, востока и запада. Одновременно русские вплотную подошли к хазарским границам. Таково было состояние русско-византийско-хазарских отношений к середине Х века» [40, с. 96, 121] (но ср.: [44, с. 117]).

На наш взгляд, эти выводы несостоятельны и в известной степени повторяют взгляды А.А. Васильева на роль Руси в Крыму и Причерноморье в целом. Из договора 945 г. следует: «И о Корсунской стране. Да не имеет права князь русский воевать в тех странах, во всех городах той земли, и та страна да не покоряется вам, но, когда попросит у нас воинов князь русский, дадим ему, сколько ему будет нужно, и пусть воюет. Если же застанут русские корсунцев за ловлей рыбы в устье Днепра, да не причинят им никакого зла. И да не имеют права русские зимовать в устье Днепра, в Белобережье и у святого Елфе-рья; но с наступлением осени пусть отправляются по домам в Русь. И об этих: если придут черные болгары и станут воевать в Кор- сунской стране, то приказываем князю русскому, чтобы не пускал их, иначе причинят ущерб и его стране» [39, c. 249–250]. Следовательно, отношения Византии и Руси в данный период были вполне лояльными и Херсон мог не опасаться нападений со стороны русского князя. Изменилась ли ситуация в дальнейшем? Как сообщает ПВЛ, «в год 6473 (965) пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем каганом и сошлись биться, и в войне с ними одолел Святослав хазар и город их Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов, и пришел в Киев» [39, c. 244] 9. А.П. Новосельцев полагает, что «после взятия Саркела (Белой Вежи) Святослав воевал ясов (живших на Дону) и касогов (в Прикубанье, вероятно, в районе Тмутаракани, которая тогда очевидно и была занята русами)» [36, с. 220] (но ср.: [22; 45, c. 189]). В.Я. Петрухин полагает, что Тмутаракань попала под власть Киева, видимо, вследствие похода 965 г. [38, c. 89]. Как мы отметили выше, Тмутаракань в тексте не фигурирует, и если она и была занята русами, то неизвестно, оставались ли они здесь и как долго. В целом же библиография темы необозрима и нуждается в отдельном исследовании [47].

Результаты. Предложенная А.А. Васильевым схема отношений Готии с Киевской Русью и Византией во второй половине Х в. сугубо умозрительна и не опирается на факты. По сути, ему нужно было заполнить лакуну в истории Готии, что он и сделал. В то же время в русской историографии и позже в советской влияние Руси в Северном Причерноморье чрезмерно преувеличено и основывается на трудах предшественников более, чем на предельно скудной информации «Повести временных лет».