Адаптация культурных смыслов эмоциональных концептов в процессе художественного перевода

Значимость адекватной адаптации культурных смыслов эмоциональных концептов в процессе художественного перевода представляется на современном этапе достаточно аксиоматичной. Однако доминантные стратегии данного процесса и варианты вербальных средств их реализации в контексте исследуемых нами концептов «хитрость» и «коварство» еще не являлись предметом лингвистического анализа, что и обусловило выбор темы данной статьи.

Языковые средства, объективирующие эмоциональные концепты, облигаторно содержат эмотивы, т.е. языковые единицы, характеризуемые присутствием в семантической структуре эмоциональной составляющей в виде семантического признака, семы, значения. Отметим, что оттенки эмоциональных концептов, объективированные вербально, могут варьироваться в разных лингвокультурах, и это иногда является препятствием для адекватной интерпретации, а следовательно, и понимания культурных смыслов, объективируемых в процессе коммуникации концептов. По мнению В.И. Шаховского, «шкала эмоций является одной из общечеловеческих универсалий, такие поля, несомненно, существуют во всех языках. Другое дело, что их конфигурация и состав могут и должны разниться» [2, с. 140].

Несмотря на универсальность ядерных признаков анализируемых концептов, каждый из них в определенной степени национально маркирован. И это становится особенно заметным при сравнении способов объективации концепта в художественной коммуникации на языке оригинала и его переводном варианте. Именно в художественной коммуникации этот процесс представлен особенно наглядно.

Восприятие иноязычной литературы не может не основываться на эмоциональной компетенции читателя, который должен распознать основные культурные смыслы, оттенки, зафиксированные автором и переданные переводчиком. Без знания основных факторов (истории возникновения произведения, эпохи создания, особенностей стиля автора и др.), которые влияют на полное и адекватное понимание переданного смысла, невозможно адекватно распознать признаки изучаемых концептов и полностью постичь глубинные смыслы, заложенные в произведении. В качестве одного из источников материала исследования нами была выбрана драма Ф. Шиллера «Коварство и любовь», поскольку она уже в своем названии указывает на наличие языковых средств объективации концептов хитрости/коварства при описании жизненных ситуаций, стимулирующих максимальное проявление человеческих страстей, переживаний, эксплицируя высшее и низменное в характере человека через его коммуникативное поведение.

Нельзя не согласиться с тем фактом, что интерпретация художественного текста является творческим процессом воссоздания художественного произведения различными средствами. По мнению П.С. Волковой, такими средствами выступают эмотивное значение, эмотивная коннотация и эмотивный потенциал слова: «Их роль обусловлена наличием категории эмотивности как ценностного континуума языка, посредством которого эмоциональные переживания субъекта творчества объективируются в художественном тексте и вызывают соответствующие эмоциональные переживания у субъекта интерпретации» [1, с. 42]. Это означает, что при помощи слова любой художественный текст, транслируя картины жизни героев, облигаторно воспроизводит и их эмоции. Именно эмотивность выступает как основное средство интерпретации смысла художественного текста в процессе декодирования содержательной информации. Следовательно, объектом внима- ния лингвистов при переводной реконструкции художественной коммуникации должна быть адаптация культурно-эмоциональных смыслов, сохранение «эмоционального градуса» средствами принимающей лингво-культуры. Естественными представляются при переводе возможная потеря каких-то характеристик структурных составляющих концепта и при этом «выпячивание», «высвечивание» других его компонентов. Таким образом, при переводной реконструкции коммуникативных категориальных ситуаций (в нашем случае) проявления хитрости и коварства имеет место трансформация оттенков объективируемых концептов.

Сравнивая категориальные эмоциональные ситуации проявления хитрости и коварства в оригинальном художественном произведении и его переводном варианте, мы отметили определенные расхождения в распредмечивании данных концептов, которые не затрагивают их ядерных признаков, а касаются образности используемых языковых средств трансляции основного смысла. Следует признать, что ответить на вопрос о соотношении универсальных и культурно-специфических компонентов эмоциональных концептов достаточно сложно. Однако сопоставительное исследование на материале немецкого и русского языков позволило нам установить, что универсальные характеристики, выявленные за счет совпадения в понятийных и ценностных составляющих, при переводе остаются. Таким образом, концепт «коварство» в немецком и русском языках имеет только отрицательную коннотацию: злость, бесчувственность, жестокость, ненависть и др. Концепт «хитрость» характеризуется и положительно, и отрицательно: ум, расчетливость, использование кого-либо в корыстных целях и др. В то же время образные составляющие отличаются благодаря культурно-специфическим характеристикам, реализуемым в данном контексте.

Результаты анализа практического материала в отобранных нами категориальных эмоциональных ситуациях подтвердили нашу гипотезу, что различия в сопоставляемых лингвокультурах касаются в основном образной составляющей. Образность используемых писателем средств направлена на достижение художественного эффекта и оказание эмоционального воздействия на читателя, поэтому столь важным представляется сохранение эмоциональной тональности при переводной реконструкции. Образные средства представляют собой такую лексику, которая представлена в наглядно-переносном значении. «Образная лексика языка – это лексика, основной функцией которой является образная предикация денотата. Она не столько называет денотат, сколько характеризует его. Она информирует о психическом состоянии говорящего, его отношении к предмету и объекту речи» [3, с.142]. Однако не всегда возможно найти в принимающей лингвокультуре адекватные образные средства, симметрично транслирующие эмоционально-образные характеристики распредмечиваемых концептов, что, без сомнения, ведет к определенным лингвокультурным трансформациям. Данные эмотивно-семантические рассогласования, асимметричное нюансирование, на наш взгляд, могут проходить по следующим маршрутам:

• а)    усиление отрицательной коннотации при переводе на русский язык;

• б)    смягчение отрицательной коннотации при переводе на русский язык;

• в)    усиление образности (за счет характерных для русского языка ФЕ, пословиц, более образных стилистических средств);

• г)    ослабление или потеря образности при переводе на русский язык.

В ходе сравнения категориальных эмоциональных ситуаций проявления коварства и хитрости в произведении «Коварство и любовь» в переводе на русский язык и дословном переводе с немецкого языка нами были выявлены следующие языковые различия при номинации субъекта, объекта и действий, репрезентирующих основные характеристики объективируемых концептов.

• 1.    Усиление отрицательной коннотации при переводе на русский язык, например: рус. злодеяние / нем. беззаконие (Сама невинность сознается под пыткой в злодеяниях / Auch die Unschuld bekennt sich auf der Folter-bank zu Freveln (сама невинность сознается под пытками в беззаконии ); рус. беспримерная подлость / нем. шалость ( Беспримерная подлость расторгла союз наших сердец / Ein Bubenstück ohne Beispiel zerriß den Bund uns-rer Herzen); рус. прокормить человека расчетливого / нем. прокормить хозяйственного / бережливого человека (Должность, которую я занимаю, вполне может прокормить человека расчетливого / Ich habe ein Amt, das seinen guten Haushälter nähren kann ).

• 2.    Смягчение отрицательной коннотации при переводе, например: рус. воспользовать-

• ся / нем. захватить врасплох (Герцог воспользовался моей молодостью и беззащитностью / Der Fürst überraschte zwar meine wehr-lose Jugend); рус. как преступник со своим соучастником / нем. как дьявол со своим соучастником (Wie ein Verdammter zum Mitver-dammten); рус. ввести в обман / нем. быть преданным (Тебя ввели в обман / Du bist verrathen (тебя ввели в обман).

• 3.    Усиление образности за счет:

• а)    характерных для русского языка ФЕ, например: рус. морочить голову / нем. играть намеренно (Он морочит голову этой дурочке, будто у него серьезные намерения? / Spiegelt er der Närrin solide Absichten vor? ( он играет намеренно ); рус. пойти на сделку / нем. сообщать (и этот другой пойдет на сделку и вместе с дамой сердца приобретет доверие герцога / Ein Anderer kann sich melden – den Kauf schließen , mit der Dame das Vertrauen des Für-sten anreißen); рус. все шито-крыто / нем. все тихо ( Чтоб все было шито-крыто! / Ganz in der Stille! );

• б)    стилистических приемов:

  – метафоры: рус. ядовитое насекомое / нем. паразит (пусть ядовитое насекомое не подползает к моему цветку / Aber an meine Blume soll mir das Ungeziefer nicht kriechen ( паразит не должен подползать к моему цветку); рус. скрепить печатью дело рук сатаны / нем. дать печать, чтобы хранить произведения ада ( и ты скрепишь своею печатью дело рук сатаны? / und du selbst mußt das Siegel geben, die Werke der Hölle zu verwah-ren? ); рус. ослепленная гневом любовь / нем. рассерженная любовь (Вот только ослепленная гневом любовь – это все же не то, что деревянная кукла: она не повинуется проволоке / aber Schade nur, daß die zürnende Liebe ( рассерженная любовь ) dem Draht nicht so ge-horsam blieb wie deine hölzerne Puppe);

  – образных эпитетов, к примеру, рус. бессердечная женщина / нем. слишком плохая (Ты бессердечная женщина / du bist zu schlecht ); рус. крайняя, отчаянная мера / нем. единственное средство ( Пусть даже это будет крайняя, отчаянная мера! / Aber wissen Sie denn gar kein einziges Mittel );

  – использования оксюморонов: рус. быть мудрым в своей суровости / нем. ваше неодобрение было мудростью (Вы были мудры в своей суровости / Ihre Mißbilligung war Weis-heit ); рус. быть ангельски добрым в своей жестокости / нем. твердость была небесным сочувствием ( вы были ангельски до-

• брым в своей жестокости / Ihre Härte war himmlisches Mitleid (ваша твердость была небесным сочувствием) и др.

• 4.    Уменьшение или потеря образности при переводе. Примером данного тезиса является определенная утрата образности при переводе «говорящих» фамилий главных персонажей, представляющих собой красноречивые характеристики этих действующих лиц, таких как Wurm (что в переводе с немецкого означает «червяк», «змея», т.е. «хищник») , von Bock («козел»), гофмаршал Кальб («теленок»). Автор наделяет своих персонажей аллегорическими именами, прозрачно намекая на отличительные особенности их характеров. Однако в русской лингвокультуре в данном случае мы сталкиваемся с национально маркированной лакунарностью как отсутствием определенных релевантных фразеологических единиц, характерных для немецкого языка в этом контексте.

Результаты сравнительного анализа используемых языковых средств объективации изучаемых концептов при переводе категориальных эмоциональных ситуаций проявления хитрости и коварства указывают на преобладание такого выделенного нами способа трансформации, как усиление образности (за счет характерных для русского языка ФЕ, пословиц, образных стилистических средств), среди четырех отмеченных способов (65%). Таким образом, в русском языке концепты «коварство» и «хитрость» объективируются при помощи достаточно разнообразных, по сравнению с немецким языком, метафорически окрашенных языковых средств, что подчеркивает большую образность как константную характеристику русского языка.

Это позволяет нам прийти к выводу о том, что адаптация основных культурных смыслов исследуемых концептов при переводе категориальных эмоциональных ситуаций, их объективирующих, соответствует национально маркированной русской эмоциональной картине мира, что позволяет читателям-реципиентам глубже и тоньше прочувствовать эмоциональную тональность, зачастую – эмоциональное напряжение в реконструированных художественных ситуациях проявления коварства/ хитрости. Анализ языковых средств, передающих все нюансы образной составляющей исследуемых концептов, актуализируемых при переводе художественных произведений, подтверждает универсальность базовых концептуальных признаков, а лингвокультурные рас- хождения связаны с эмоциональной плотностью транслируемого оттенка образной составляющей.