Афины versus Иерусалим? Отношение к научному знанию в Византии

Отношение к светской, «эллинской» учености в Византии менялось со временем. Византийцы отказались от неприятия первыми христианами любой «языческой» мудрости, допустив ее изучение для общего образования, а также в качестве инструмента в спорах с еретиками. К IX в. христиане перестали опасаться конкуренции с религией язычников, и интерес к эллинской культуре стал быстро повышаться. В XI в. интеллектуалы не только изучали античных авторов, но порой пытались с опорой на их взгляды дать окружающей действительности объяснения, альтернативные православным. К XIV в. византийские ученые продвинулись по этому пути еще дальше, вместо мистического созерцания Бога прославляя «созерцание сущих», научно-теоретическое познание действительности как жизненный идеал образованного человека - установка, плодотворная для дальнейшего развития наук. Мировоззрение византийских гуманистов основывалось не только на любви к античной культуре, но противостояло церковному истеблишменту, выходя из жестких рамок православия на поле экспериментов с языческой философией, к философскому, а в перспективе и к научному поиску. Но вскоре в Византии возник спор об исихазме, и победа паламитов вызвала рост иных настроений: Григорий Палама в пылу полемики утверждал, что светские науки не нужны и даже вредны для благочестия. Ответ на такой консерватизм дал в XV в. последний философ Византии - Георгий Гемист Плифон, чьи взгляды, несмотря на радикальность, философски были развитием предыдущих тенденций византийской мысли. Высшая добродетель для Плифона состояла не в отречении от всего вещественного ради созерцания Бога, а в научном и философском осмыслении действительности: человек это «зритель на празднике» жизни, призванный наблюдать за сущими и исследовать их. В целом жизненная философия Плифона, свободная от рамок христианской парадигмы, является настоящим гимном разуму и науке.