"Акробаты благотворительности": вовлечение детей в практику социальной работы в годы Первой мировой войны (на материалах города Красноярска Енисейской губернии)

К началу XX в. в системе социальной работы дети традиционно выступали в качестве получателей помощи: повсеместно в Российской империи существовали разнообразные учреждения для несовершеннолетних (приюты, убежища, воспитательные дома, ясли, школы, ремесленные мастерские и др.), действовали многочисленные общества попечения о неимущих и учащихся. В годы Первой мировой войны благотворительные организации начали вовлекать детей в различные виды работ по оказанию поддержки пострадавшим от военных действий.

В отечественной историографии этот вопрос относится к числу малоизученных. Между тем его разработка, в том числе на региональных материалах, открывает дополнительные возможности для развития истории детства в качестве самостоятельного исследовательского направления, а также для осмысления роли благотворительной деятельности в формировании гражданского самосознания населения в позднеимперский период.

Попытки проанализировать те изменения, которые вызвала в жизни детей Первая мировая война, предпринимали еще современники событий. Журналисты и писатели описывали их знания о войне, отношение к враждебным странам, военнопленным [ Чуковский, 1915; Львов, 1915].

Необходимость вести образовательную и воспитательную работу обусловила обращение к этой теме педагогов [ Смирнов, 1914; Звягинцев, 1915]. Свою главную задачу они видели в том, чтобы удержать детей и подростков от бегства на фронт в качестве добровольцев: «Надо дать исход детскому стремлению действовать, жертвовать собой <…>, чтобы не было уходов на войну. Для этого у нас имеется могучее средство: пробудить в детях чувство общественной ответственности, внушить желание работать для всех» [ Иорданская, 1915, с. 6].

В различного рода методических пособиях прямо перечислялись работы, считавшиеся необременительными для них: «Помощь раненым, уход в очагах за детьми запасных, раздача пищи на питательных пунктах, шитье белья, изготовление подарков для действующей армии, участие в сборах денег и вещей, пожертвования из собственных средств и имущества, и тому подобные проявления личного участия в громадном деле составляют арену приложения детских сил» [ Володкевич, 1915, с. 36–37].

Изучив содержание столичных педагогических журналов, историк В.В. Карпова пришла к выводу о том, что вовлечение учащихся в систему благотворительной работы учителя относили к числу своих основных профессиональных задач наряду с ослаблением травмирующего влияния военных событий на их формирующуюся психику, а также расширением представлений о хронологии и участниках войны [ Карпова, 2014, с. 274].

Согласно исследованиям Н.Н. Родигиной массовые детские периодические издания того времени также «выполняли дидактическую функцию и были призваны способствовать формированию позитивной национальной идентичности и патриотизма» [ Родигина, 2014, с. 137].

В советский период в изучении темы последовал длительный перерыв. На сегодняшний день история детства начинает занимать все более прочные позиции в российской историографической традиции [ Кошелева, 2010; Ромашова, 2013]. Увеличивается количество публикаций о социальном опыте детей, являвшихся непосредственными свидетелями переломных событий отечественной истории.

Особенности и значение детских текстов (сочинений, дневников, писем и др.) в общей культурной традиции и памяти россиян изучает А.А. Сальникова [ Сальникова, 2006, 2007, 2009, 2012]. Она отметила тот глубокий отпечаток, который оставили события войны на мировосприятии целого поколения: «Уход на фронт отцов и их потеря вели к так называемому «социальному вакууму», утрате патриархальных функций семьи, переориентации детей и юношества с семьи на улицу, где и происходили процессы формирования личности ребенка, его «политизация» и «освобождение» и одновременно его «озлобление и «огрубение» [ Сальникова, 2012, с. 280].

Значительное число статей о детской военной повседневности периода Первой мировой войны, написанных на материалах Тамбовской губернии, принадлежит П.П. Щербинину [ Щербинин и др. 2008; Щербинин, 2009, 2014, 2015]. По мнению исследователя, война существенно изменила систему воспитания, образования, семейных и общественных отношений. В результате к 1917 г. сформировался «особый тип человека, легко увлекавшийся воинственной риторикой, пропитанный милитаристским сознанием, оторванный от привычного образа жизни» [ Щербинин, 2014, с. 22].

Внимание современных историков привлекают вопросы о бегстве подростков на фронт, создании трудовых ученических дружин [ Сулимов, 2011; Пархоменко, 2013; Самович, 2015; Букалова, 2015; Карпова , 2015].

В последние годы появился ряд публикаций об участии воспитанников начальных и средних учебных заведений сибирских городах дореволюционного периода в добровольческом и благотворительном движении [ Долидович, 2016; Клиницкий, 2017; Pivovarova, Zubareva, 2017 ].

Вопрос об участии детей в деятельности благотворительных организаций в настоящей работе рассматривается сквозь призму концепции тотальной войны. Ее применение дает возможность анализировать проблему в контексте процессов патриотической мобилизации населения.

Первая мировая война так и не стала тотальной по своей сути: сохранялись общие моральные и религиозные ценности народов европейских государств, солидарность между их элитами, возрастала роль гражданского общества внутри стран, действовали нормы международного гуманитарного права, народам не угрожало полное физическое уничтожение и т.д. Однако ее характер и способы ведения позволяют говорить о серьезных тенденциях «тотализации»: практически все сферы жизни стран-участниц были подчинены военным целям, количество ресурсов, которые направлялись на ведение военных действий, непрерывно возрастало [Магадеев, 2014, с. 3–16]. Общественность сплотилась вокруг государства и активно включилась в решение разнообразных проблем: добровольческие объединения оказывали помощь семьям призванных, беженцам, раненым, занимались вопросами снабжения армии и тыла. Общественные ассоциации, как правило, сосредоточенные в городах и состоявшие из представителей наиболее состоятельных, образованных горожан, рассматривали войну в качестве индикатора гражданской идентичности, а также одного из способов консолидации населения для достижения общей цели – победы [Туманова, 2014, с. 25–33].

Ритуализированный и зрелищный характер приобрела «детская» благотворительность. Организации инициировали мероприятия с участием детей в целях мобилизации всех слоев российского общества на оказание помощи действующей армии, а центральная и региональная пресса широко их освещала. Фотографии и стилизованные открытки с изображением мальчиков и девочек, принимавших участие в кружечных сборах (одной из самых популярных форм сбора пожертвований), превратились в инструмент патриотической пропаганды, поскольку олицетворяли собой идею «война – дело каждого».

Комплекс использованных источников дает представление о деятельности благотворительных организаций Красноярска в годы войны, их сотрудничестве с учебными заведениями, масштабах и формах вовлечения детей в практику социальной работы. Неопубликованные источники представлены материалами Государственного архива Красноярского края (ГАКК). Привлечена делопроизводственная документация Енисейского губернского управления (отчеты филантропических обществ, их переписка с администрацией губернатора о согласовании различного рода мероприятий – кружечных сборов, спектаклей и др.) (Ф. 595). К опубликованным источникам относятся местные периодические издания за 1914–1917 гг. («Вестник красноярского городского общественного управления», «Вестник Приенисейского края помощи больным и раненым воинам, пострадавшим от войны, беженцам и выселенцам и промышленности по снаряжению армии», «Отклики Сибири», «Енисейская мысль», «Сибирская мысль»), которые уделяли большое внимание социально-экономическим процессам и общественной жизни. Кроме того, задействованы материалы вспомогательного фонда (В/Ф) Красноярского краевого краеведческого музея (КККМ) о деятельности красноярских дамских комитетов (листовки, письма и др.).

Как и в других регионах страны, на начальном этапе военных действий горожане Енисейской губернии выразили свою поддержку правительству в форме широкой благотворительной деятельности. Большая часть созданных организаций (отделения Союза российских городов, Российского Общества Красного Креста, Комитета великой княгини Татьяны Николаевны, Общества повсеместной помощи пострадавшим на войне солдатам и их семьям, комитеты попечения о семьях призванных и беженцах и др.) функционировала в административном центре и крупнейшем городе – Красноярске. В 1912 г. здесь проживало 80 102 человека, что составляло 7,8 % населения губернии или 59,1 % численности горожан (Памятная книжка…, 1913, с. 184).

В восточносибирских городах, в Красноярске в том числе, благотворительностью занимались представители губернской и городской администрации, купцы, священнослужители, врачи, учителя, удельный вес которых был небольшим. Значительный вклад в работу добровольческих ассоциаций вносили учителя, которые работали в них на постоянной основе (многие – одновременно в нескольких), входили в состав временных кружков по сбору средств, делали отчисления от заработной платы по подписным листам. В 1916 г. в Красноярске насчитывалось 83 учителя, работавших в 27 начальных училищах, а также порядка 110 сотрудников мужской и двух женских гимназий, учительской и духовной семинарии, землемерного училища [ Березовский , 1916, с. 13–14].

Именно педагогам принадлежала инициатива привлечения детей школьного возраста к мероприятиям того благотворительного общества, к которому они принадлежали сами. Учителя и ученики местных начальных школ и гимназий принимали участие во всех кружечных сборах. Во второй половине 1914 г. в Красноярске они проходили практически еженедельно, с 1915 г. – ежемесячно. Наибольшая активность в сборе средств отмечалась в преддверии праздников рождества и пасхи – на подарки солдатам действующей армии. Педагоги решали организаторские задачи (занимались составлением и распространением объявлений, воззваний и листовок, раздавали и собирали запечатанные кружки и жетоны, распределяли сборщиков по районам города, работали в комиссиях, осуществлявших подсчет собранных средств и отчетность), учащиеся ходили с кружками.

Было сложно найти необходимое число взрослых добровольцев, желающих бесплатно в течение дня и в любую погоду прохаживаться по городу, в то же время дети делали это с воодушевлением. В такие дни они не занимались, к тому же предоставлялась возможность прогуляться в городском саду, пойти на каток, посмотреть фильм в кинотеатре и т.п. (ГАКК. Ф. 595. Оп.13. Д. 758). Следствием этого стали массовые случаи пропуска занятий, что влияло на успеваемость, нарушало учебный процесс, вызывало тревогу и недовольство родителей. С начала 1915 г. Министерство на- родного просвещения вводило ограничения на участие детей в кружечных сборах. К ним допускали преимущественно учащихся старших классов мужских и женских гимназий.

Идея вовлечения детей в практику социальной работы получила наиболее полное воплощение в деятельности дамских комитетов города. В течение войны в Красноярске действовало четыре комитета – при местных отделениях Российского общества Красного Креста, Союза российских городов, Сибирского общества помощи больным и раненым воинам и управлении Ачинск-Минусинской железной дороги. Они создавались в качестве вспомогательных структур для сбора материальных и денежных пожертвований, формирования транспортов с бельем и подарками для фронтовиков, ухода за ранеными (Об организации…, 1915; Красноярский дамский…, 1916; КККМ. В/Ф. 7047–111; ГАКК. Ф. 595. Оп.13. Д. 581). Дамские комитеты стремились привлечь к участию в различного рода мероприятиях (спектаклях, концертах, вечерах) как можно больше детей, в том числе тех, кто еще не посещал школу. Многие горожане увидели в этом манипулирование на чувствах родителей.

Так, в конце 1914 г. в газете «Отклики Сибири» появились объявления о том, что 25 декабря в городском театре планировалось проведение «Большой детской елки». Среди организаторов значились Дамский комитет Красного Креста, Дамский комитет Всероссийского Союза городов, Епископ Енисейский и Красноярский Никон. Средства предназначались сиротам солдат, погибших на фронте (Большая детская…, 1914, с. 1). В той же газете в номере за 17 декабря 1914 г., была напечатана гневная анонимная заметка «Акробаты благотворительности». Ее заголовок недвусмысленно намекал на художественное произведение писателя Д.В. Григоровича с одноименным названием, опубликованное в 1885 г. В нем писатель изобразил благотворительную деятельность светского общества Петербурга как способ избавиться от скуки – для одних, для других – войти в круг богатых и знатных особ. Автор проводил параллели между благотворительностью аристократии конца XIX в. и благотворительностью красноярской общественности периода Первой мировой войны. На его взгляд, общие черты заключались в том, что целью как первой, так и второй была не помощь нуждавшимся, но прежде всего организация досуга, общение, демонстрация высокого социального статуса.

В заметке говорилось о том, что в ноябре 1914 г. Общество врачей Енисейской губернии вынесло постановление о нежелательности детских утренников, публичных елок и спектаклей во время наступавших праздников из-за эпидемий в городе (скарлатины, дифтерита, кори и ветряной оспы), однако дамские комитеты полностью проигнорировали его. Автор заметки считал участие детей в благотворительных мероприятиях вредным не только с медицинской, но и с педагогической точки зрения: «Все это недопустимо и вредно. Чувство альтруизма должно развиваться у детей другим, более здоровым путем, а мелкая благотворительность и подачки маленьких благотворителей развивают не альтруизм, а нежелательное чувство честолюбия, самоудовлетворение грошевым делом, именно ту благотворительность шаблонного характера взрослых, при которой пожертвование в рубль не мешает наживе с той же бедной, нуждающейся среды в десятки рублей. Нам кажется, что вся эта детская показная игра в благотворительность, это постоянное хождение по улицам сборщиков и сборщиц с кружками развивает в них с юности маленьких тартюфов, юных невольных лицемеров, легко и поверхностно относящихся к делу благотворительности, не задумываясь глубже о том зле, против которого они, якобы борются. Школы альтруизма здесь нет и не может быть» (Акробаты благотворительности..., 1914, с. 2–3).

Ответа на эту публикацию не последовало, однако позиция местных дам оставалась неизменной – вплоть до конца войны они проводили спектакли и концерты, предназначенные для детей и организованные силами детей. Даже газетные анонсы о них были призваны вызывать чувства жалости и сострадания: «И мы – маленькие люди, школьники всех начальных училищ города Красноярска, желаем что-либо сделать для наших солдатиков, для наших раненых героев и для семей призванных ˂…˃ мы даем своими силами в Народном Доме-Театре свой детский вечер – концерт и спектакль. Пожалуйте! Что можем – то дадим. Постараемся от всей души. Не будьте к нам – маленьким исполнителям – уж очень строги. Цены билетов самые дешевые, соразмерные нашим силенкам» (Детский вечер…, 1917, с. 1).

Определив своей целевой аудиторией учащихся красноярских учебных заведений и их родителей, дамские комитеты обращались к ним с воззваниями поддержать тот или иной благотворительный сбор. Конечно, в первую очередь они были адресованы взрослым, которые и принимали решение о цели и сумме пожертвования. Благотворительные мероприятия чаще всего организовывались на базе средних учебных заведений, поскольку их учащиеся относились к состоятельным социальным группам. К примеру, в Красноярске за годы войны самое большое количество денежных взносов в фонды как местных, так и всероссийских организаций поступило от учениц казенной женской гимназии, среди которых преобладали дочери чиновников, мещан и купцов (КККМ. В/Ф. Д. 7047–1, 7047/40–41, 7047/77–90, 7047/106).

Сотрудницы дамских комитетов привлекали детей к работам по пошиву белья для госпиталей и солдат, теплой одежды, кисетов. На протяжении войны инициативно проявили себя в этом учащиеся казенной женской гимназии, частной женской гимназии О.П. Ициксон, женской прогимназии, мужской гимназии, 1-го высшего начального училища, 5-, 7-, 12- и 22-го народных училищ, приюта Синельниковского благотворительного общества, приюта арестантских детей (ГАКК. Ф. 595. Оп. 13. Д. 581; Записка о деятельности..., 1915; Красноярский дамский…, 1916, с. 9).

Местные газеты регулярно публиковали письма с фронта, в которых выражалась благодарность солдат за посылки с бельем и продуктами. К примеру, с января до конца 1915 г. газеты «Енисейская мысль», «Сибирская мысль», «Отклики Сибири» публиковали письма из сибирских стрелковых полков с выражением признательности за рождественские подарки, полученные ими в декабре 1914 г.: «Мы, нижние чины 1-й батареи 8-й Сибирской стрелк[овой] артилер[ийской] бригады приносим искреннюю благодарность учащимся народных школ, женской и мужской гимназии, членам Дамского Комитета Красного Креста и всем жителям города Красноярска, не забывающим защитников дорогой родины» (Солдатские письма..., 1915, с. 4). Многих учащихся солдаты благодарили персонально (Письма с фронта…, 1915, с. 3).

В 1915–1916 г. большую популярность в стране приобрели трудовые ученические дружины. Учащиеся старших классов мужских и женских гимназий, реальных училищ, учительских семинарий в возрасте от 15–16 лет бесплатно помогали в осуществлении полевых работ семьям мобилизованных солдат. Руководство учебных заведений, благотворительные и сельскохозяйственные общественные ассоциации, представители городских и губернских властей одобряли их создание и в меру возможностей оказывали содействие. Однако в Красноярске эта идея поддержки не получила. Среди горожан возобладало мнение об их низкой продуктивности при больших затратах: были необходимы средства на проезд к месту работы, одежду и питание, рабочий инвентарь, а также найм инструкторов для того, чтобы обучить городских ребят обращению с лошадьми и сельскохозяйственными машинами. Кроме того, потребность в рабочих руках в селах аграрной Енисейской губерния из-за мобилизаций становилась настолько высокой, что несколько десятков добровольцев из местных учебных заведений не смогли бы заменить труд взрослых земледельцев: к 1917 г. количество призванных уже составляло 38,8 % от трудоспособных мужчин [Россия в мировой войне…, 1925, с. 21].

Со второй половины 1915 г. из-за дороговизны и дефицита промышленных товаров и продуктов питания, спекуляции происходило падение уровня жизни красноярцев. Благотворительная активность общественных организаций снижалась, поскольку приток пожертвований быстро сокращался. К началу 1917 г. их работа с детьми постепенно сошла на нет.

Таким образом, самоорганизация населения в тыловых регионах Российской империи в годы Первой мировой войны находила выражение преимущественно в создании благотворительных ассоциаций. Вовлечение детей в практику социальной работы использовалось ими в качестве составляющей патриотического воспитания, в целях консолидации общества во имя достижения общей цели – победы над противником. Наиболее активно поддержали и последовательно воплотили в жизнь эту идею женские благотворительные организации – дамские комитеты. Местная общественность относилась к инициативе в целом положительно, однако участие в благотворительных мероприятиях детей младшего возраста зачастую встречало неодобрение, поскольку расценивалось в качестве способа вызвать жалость родителей и горожан, увеличить приток пожертвований.