Акустика "Догвилля": Л. фон Триер и А.П. Чехов

В статье предлагается пристальный анализ звуковых образов, фигурирующих в тексте сценария фильма современного датского режиссера Ларса фон Триера «Догвилль» (Dogville, 2003). Доказывается, что данный сценарий обладает всеми качествами литературного произведения. Об этом в частности свидетельствует ориентация автора на классику театральной драмы, а именно традицию чеховского театра. Выдвигается гипотеза о том, что память о чеховском театре и «власть [чеховского] приема» (Л.В. Карасев) не в последнюю очередь определяют параметры художественного мира «Догвилля». Л. фон Триер использует приемы русского драматурга, связанные со звуковым оформлением сценического действия. В тексте сценария анализируемого фильма звук фигурирует по-чеховски: он имеет такие же символические формы проявления и такие же семантические функции, которые реципиенту знакомы по драматургии Чехова. Автор статьи показывает, что особая символическая нагрузка у Чехова и фон Триера отличает не столько отдельные звуки, сколько их соотношение. Так, в финале «Вишневого сада» звук лопнувшей струны и звук топора формируют единое смысловое поле, катарсически воздействующее на реципиента. В «Догвилле» такое поле создает сочетание трех звуков: колокола, органа и забиваемых на болоте свай. Доказывается, что данная звуковая триада выводит представленную историю на уровень библейских обобщений о вине и воздаянии. Предметом анализа также становится звук, находящийся вне выше обозначенной акустической системы. Это звук исчезающего звона, в интертекстуальной перспективе очевидно коррелирующий с чеховским звуком лопнувшей струны. Делается вывод о том, что система звуков в сценарии «Догвилля» является важнейшим элементом формирования философской проблематики фильма, связанной с авторской рефлексией относительно важнейших постулатов христианской этики.