Анализ компонентов субстантивно-атрибутивных словосочетаний в "Слове о полку Игореве" и его поэтических переложениях XIX в
Автор: Казаковцева Ольга Сергеевна
Журнал: Известия Волгоградского государственного педагогического университета @izvestia-vspu
Рубрика: Филологические науки
Статья в выпуске: 2 (125), 2018 года.
Бесплатный доступ
Анализируются атрибутивные словосочетания в «Слове о полку Игореве» и его поэтических переложениях XIX в., созданных В.А. Жуковским и А.Н. Майковым. Наблюдения над расположением атрибута в поэтических переложениях показывают, что авторы переводов в большинстве случаев придерживаются словопорядка древнерусского текста, однако метрический рисунок и ритм нового текста обязывают их располагать компоненты атрибутивных словосочетаний иначе.
Древнерусский язык, порядок слов, субстантивно-атрибутивное словосочетание, поэтическое переложение
Короткий адрес: https://sciup.org/148167152
IDR: 148167152
Текст научной статьи Анализ компонентов субстантивно-атрибутивных словосочетаний в "Слове о полку Игореве" и его поэтических переложениях XIX в
Позиция атрибута относительно определяемого слова в древнерусском языке отличалась от современного. Как правило, в современном русском литературном языке при ней- тральном порядке слов определение занимает положение перед определяемым словом, тогда как в древнерусском языке оно могло быть и препозитивным, и постпозитивным [7, с. 98; 14, с. 47–95]. Постановка атрибута в ту или иную позицию могла зависеть от ряда факторов (например, от частеречной принадлежности и лексико-грамматического разряда атрибута, от одушевленности существительного [10, с. 288–289; 18]).
В данной статье мы попытаемся выяснить принципы постановки атрибута относительно определяемого слова в «Слове о полку Игореве» (СПИ), а также выявить различия в расположении атрибута между древнерусским текстом и его поэтическими переложениями XIX в., выполненными В. Жуковским и А. Майковым.
Текст СПИ – «единственный въ своемъ род ѣ драгоц ѣ нный памятникъ древн ѣ йшей русской поэзіи» [3, с. 414], «глубокими корнями связанный с народной культурой, с народным языком, с народным мировоззрением» [8, с. 132], неоднократно привлекался исследователями в качестве материала для исследования порядка слов, в том числе и внутри субстантивно-именных словосочетаний [2, с. 130–132; 11, с. 168–174; 14, с. 47–95]. Однако сравнение расположения компонентов атрибутивных конструкций в древнерусском тексте и его поэтических переложениях производится впервые.
Нам представляется любопытным выявить, влияет ли изменение стихотворного ритма и размера на расположение компонентов внутри атрибутивной группы. Методом сплошной выборки из трех текстов мы извлекли 897 атрибутивных конструкций (283 – СПИ, 318 – поэтическое переложение В. Жуковского, 296 – поэтическое переложение А. Майкова).
Процентное соотношение общего числа двучленных и трехчленных атрибутивных конструкций во всех трех текстах примерно одинаково: 87 % двучленных конструкций и 13 % трехчленных в СПИ, 85 % двучленных конструкций и 15 % трехчленных в поэтическом переложении В. Жуковского, 86 % двучленных конструкций и 14 % трехчленных в поэтическом переложении А. Майкова. Подобное сходство в количественном соотношении двухкомпонентных и трехкомпонентных словосочетаний можно объяснить попыткой авторов-переводчиков «бережно сохра-
нить каждое слово, каждый поэтический образ» [12, с. 48].
Говоря о двучленных атрибутивных словосочетаниях в древнерусском тексте СПИ, отметим, что на долю 66 % препозитивных конструкций приходится 33 % постпозитивных. Эти данные противоречат мнению исследователей, согласно которому удельный вес препозитивных и постпозитивных конструкций в древнерусских памятниках примерно одинаков (или даже возможно незначительное преобладание постпозитивных словосочетаний) [6, с. 173–179; 14, с. 61–67].
Объяснить столь большую количественную разницу можно тем, что в 63 % препозитивных словосочетаниях атрибут выражен членной формой качественного имени прилагательного. Например: старымъ княземъ (68)*, веселыми п Ѣ сньми (67), храбрии русичи (54). Как отмечают исследователи, это один из факторов, который влияет на положение атрибута внутри словосочетания [6, с. 176].
Другие факторы (наличие предлога и одушевленность имени существительного) равно проявили себя в случаях как препозитивного, так и постпозитивного положения атрибута, поэтому учесть их как влияющих на расположение членов атрибутивного словосочетания в данном случае мы не можем.
Среди других примеров морфологического выражения препозитивного атрибута можно отметить краткую форму имени прилагательного, определительное и притяжательное местоимения, причастие и имя числительное (количественные данные приведены в табл. 1).
Важно отметить, что и в поэтических переложениях СПИ в двучленных атрибутивных словосочетаниях также наблюдается преобладание препозитивного положения атрибута: в переложении В. Жуковского 59 % препозитивных конструкций – 40 % постпозитивных, в переложении А. Майкова 67 % препозитивных конструкций – 27 % постпозитивных.
Следование древнерусскому образцу – не единственная причина преобладания препозитивных атрибутивных словосочетаний в поэтических переложениях В. Жуковского и А. Майкова. Следует вспомнить время, в которое работали поэты-переводчики: начало (В. Жуковский переводил СПИ между 1817 и 1819 гг. [5, с. 121–132]) и середина (А. Майков посвятил переложению СПИ 4 года – с 1886 по 1889 г. [17]) XIX в.
Как отмечает З.К. Тарланов, к середине XIX в. в литературной норме закрепляется левостороннее расположение атрибутивноименной группы («ряд, зависимый от именной абсолютной позиции, по нормам иерархии развертывается влево»), связывая это со следованием синтаксиса «по пути гипотаксиса», в котором лежит антиномия имени и глагола [15, с. 37–38].
Морфологическое выражение постпозитивного атрибута представлено не так широко, как в препозиции. Так, постпозитивный атрибут не выражен ни определительным местоимением, ни числительным (в табл. 2 на с. 103 приведены количественные данные).
Выполнив сопоставительный анализ морфологического выражения препозитивного и постпозитивного атрибута, мы отмечаем
Таблица 1
Морфологическое выражение атрибута в двучленных препозитивных атрибутивных словосочетаниях, %
Морфологическое выражение препозитивного атрибута |
Древнерусский текст СПИ |
Переложение В. Жуковского |
Переложение А. Майкова |
Членная форма имени прилагательного |
63 |
81 |
72 |
Нечленная форма имени прилагательного |
20 |
5 |
11 |
Определительное местоимение |
2 |
1 |
3 |
Притяжательное местоимение |
4 |
5 |
5 |
Указательное местоимение |
3 |
3 |
0,5 |
Порядковое числительное |
3 |
1 |
2 |
Количественное числительное |
3 |
2 |
5 |
Действительное причастие |
– |
– |
0,5 |
Страдательное причастие |
– |
1 |
0,5 |
Приложение |
2 |
1 |
0,5 |
Таблица 2
Морфологическое выражение атрибута в двучленных постпозитивных атрибутивных словосочетаниях, %
Если мы можем отметить, что картина с контактным расположением атрибута одинакова как в древнерусском тексте СПИ, так и в его поэтических переложениях, то этого нельзя сказать о его дистантном положении. Число конструкций с данным типом словораспо-ложения увеличивается от древнерусского текста к переводу А. Майкова: древнерусский текст СПИ – 2 атрибутивные конструкции с дистантным расположением (1 % от общего числа двучленных словосочетаний), переложение В. Жуковского – 4 конструкции (1 % от общего числа двучленных словосочетаний), переложение А. Майкова – 13 конструкций (16 % от общего числа двучленных словосочетаний).
Увеличение числа атрибутивных словосочетаний с дистантным положением атрибута, на наш взгляд, объясняется тем, что поэтическое переложение А. Майкова имеет стихотворный размер (5-стопный хорей), который отсутствует в переложении В. Жуковского и, естественно, в древнерусском тексте СПИ.
Так, автор, следуя выбранному стихотворному размеру, переставляет и добавляет необходимые и соотносимые по смыслу слова в атрибутивную конструкцию, чтобы не нарушать метрический рисунок. Например, золотым посвечивая шлемом (М: 131) – своимъ златымъ шеломомъ посв Ѣ чивая (75); с синим мне вином мешали зелье (М: 135) – черпали мне синее вино (79). Иногда автор-переводчик прибегает и к лексическому повтору: Грому быть, великому быть грому! (М: 130) – Быть грому великому! (52).
Из 13 конструкций с дистантным расположением атрибута в 9 случаях разрывающий компонент выражен глаголом и в 4 случаях – местоимением. Атрибутивные словосочетания с дистантным расположением определения имеются и в поэтическом переложении В. Жуковского, однако их количество составляет всего 1 % (4 примера) от числа всех двучленных атрибутивных словосочетаний. Разрывающий компонент в 3 случаях выражен частицей ли: Старому ли Ярославу, храброму ли Мстиславу, Красному ли Роману Святосла- вичу (Ж: 107) – старому Ярославу, храброму Мстиславу, красному Романови Святъславли-чю (47–48); в 1 случае – местоимением: шеломы у вас латинские, под ними железные панцири! (Ж: 118) – Суть бо у ваю желѢзные па-ворози подъ шеломы латиньскыми (61).
Используя повторяющуюся частицу ли , употребляемую для выражения неопределенности, В. Жуковский тем самым приближает текст своего перевода к народно-поэтической речи. Ср., например, с текстом песни А. Дельвига:
Ах ты, ночь ли, Ноченька!
Ах ты, ночь ли, Бурная! [4].
Кроме двучленных атрибутивных словосочетаний в тексте СПИ и его поэтических переложениях встречаются и трехчленные атрибутивные конструкции. Так, в древнерусском тексте СПИ их 35 (13 % от общего числа атрибутивных конструкций), в поэтическом переложении В. Жуковского – 47 (15 %), а в поэтическом переложении А. Майкова – 42 (14 %).
Проанализировав расположение трехчленных конструкций (см. табл. 3), мы делаем вывод, что по расположению компонентов трехчленной атрибутивной конструкции ближе всего к оригиналу находится поэтическое переложение В. Жуковского. А. Майков отдаляется от оригинального текста тем, что использует постпозитивные атрибутивные конструкции, а также конструкции с дистантным положением атрибута. Отметим, что наиболее частотным вариантом расположения трехчленного атрибутивного словосочетания во всех трех текстах является препозиция определения, а на втором месте по распространенности находится обмыкание, или интерпозиция.
Среди препозитивных трехкомпонентных словосочетаний во всех текстах наиболее употребительна конструкция «местоимение + прилагательное + определяемое слово»: своими злачеными стрѢлами (66), своя бръзая комо-ня (66), своих борзых коней (Ж: 123), своими русскими костями (М: 141). Данная группа встречается и в постпозиции, однако только в поэтических переложениях СПИ: на престоле своем златокованом (Ж: 118), коней своих ретивых (М: 128). Примечательно, что в 99 % случаев авторы используют притяжательное местоимение свой.
Вторая по употребительности препозитивная трехчленная конструкция состоит из двух прилагательных: давный великый Ярославъ (53), отцовский златой престол (Ж: 117), под темною зеленою ракитой (М: 145).
Немногочисленны (количество представленных словосочетаний во всех трех текстах варьируется от одного до трех) препозитивные трехчленные конструкции типа «прилагательное + местоимение + определяемое слово»: кровавыя его раны (64), златые ваши шеломы (Ж: 119), черное все поле (М: 133); «числительное + прилагательное + определяемое слово»: два храбрая Святъславлича (56), два молодые месяца (Ж: 116), десять быстрых соколов (М: 126). Примечательно, что в последней конструкции все числительные, за исключением единичного случая десять , представлены числом два , обозначающим двух князей Олега и Святослава, сыновей Игоря Новгород-Северского.
Единичным случаем представлены конструкции «местоимение + местоимение + определяемое слово»: вся своя воя (48) и «местоимение + приложение + определяемое слово»: своей красавицы княгини (М: 132).
Постпозитивные трехчленные конструкции имеются в поэтическом переложении А. Майкова и единичным случаем представлены в переводе В. Жуковского: на престоле своем златокованом (Ж: 118).
9 примеров постпозитивных трехчленных конструкций представлены группой «определяемое слово + прилагательное + прилагательное»: земле великой Русской (М: 142),
Таблица 3
Количественная характеристика трехчленных атрибутивных словосочетаний
Употребление постпозитивных трехчленных атрибутивных словосочетаний в поэтическом переложении А. Майкова мы связываем прежде всего с использованием стихотворного размера. Как отмечает А.С. Улитова, для книжных и деловых текстов характерна препозиция двух определений [16, с. 108–118], отсюда делаем вывод о намеренном «повороте» автором атрибутивного ряда. С этой же целью автор употребляет и трехчленные атрибутивные конструкции с дистантным положением атрибута: ярый тур ты Всеволод (М: 131), с того зеленого же поля (М: 132).
Говоря о трехчленных конструкциях с интерпозицией атрибута, отметим, что большим числом они представлены в поэтическом переложении В. Жуковского (18 примеров). В древнерусском тексте СПИ и в поэтическом переложении А. Майкова их число одинаково – по 5 примеров.
Рамочные конструкции представлены во многих морфологических вариациях, но самые частотные (40 % в древнерусском тексте СПИ и 33 % в поэтическом переложении В. Жуковского) – «качественное прилагательное – существительное – относительное прилагательное». К примеру, поганыя плъкы поло-вецкыя (51), храбрые воины русские (Ж: 113). Остальные же случаи расположения представлены единичными примерами.
В поэтическом переложении А. Майкова 60 % интерпозитивных трехчленных словосочетаний представлены группой «числительное – существительное – качественное прилагательное»: два столба багряные (М: 136), оба солнца красные (М: 136). Остальные два случая представлены единичными примерами.
Итак, проанализировав атрибутивные словосочетания в древнерусском тексте «Слова о полку Игореве» и его поэтических переложениях В. Жуковского и А. Майкова, мы делаем следующие выводы. Во-первых, как в двучленных, так и в трехчленных конструкциях превалируют словосочетания с препозитивным положением атрибута, что мы объясняем следованием древнерусского автора мор- фологическому принципу расположения членов атрибутивного ряда, а поэты-переводчики, в свою очередь, уже воспользовались ставшим к XIX в. «традиционным» левосторонним расположением атрибута. Во-вторых, в двучленных препозитивных и постпозитивных атрибутивных словосочетаниях атрибут в большинстве случаев (от 57 до 81 %) выражен членной формой имени прилагательного, краткие же формы равно встречаются и в препозиции, и в постпозиции, что подтверждает мысль ученых о немотивированности кратких и полных форм уже в древнерусский период. В-третьих, как показали количественные подсчеты, двучленных атрибутивных словосочетаний с дистантным положением атрибута больше в поэтическом переложении А. Майкова, что связано, на наш взгляд, с использованием стихотворного размера (5-стопного хорея), а соответственно, и определенного количества слогов в поэтической строке. Этой же причиной мы объясняем и наличие в тексте А. Майкова трехчленных постпозитивных словосочетаний и трехчленных конструкций с дистантным положением атрибута.
Таким образом, в поэтических переложениях «Слова о полку Игореве» наблюдается стремление поэтов-переводчиков следовать древнерусскому автору, однако метрический рисунок и ритм нового текста требуют вносить коррективы в расположение атрибутивного словосочетания.
Список литературы Анализ компонентов субстантивно-атрибутивных словосочетаний в "Слове о полку Игореве" и его поэтических переложениях XIX в
- Борковский В. И. Синтаксис древнерусских грамот (Простое предложение). Львов, 1949.
- Булаховский Л.А. «Слово о полку Игореве» как памятник древнерусского языка//Слово о полку Игореве. Сборник исследований и статей. М.; Л: Изд-во АН СССР. 1950. С. 130-162.
- Владимиров П. Слово о полку Игореве//Энциклопедический словарь. СПб.: 1900. Т. 30. С. 414-419.
- Дельвиг А.А. Сочинения. Л.: Худож. лит., 1986.
- Иезуитова Р.В. Жуковский и его время. Л.: Наука, 1989.
- Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. Простое предложение. М.: Наука, 1978.
- Лаптева О.А. Расположение древнерусского одиночного атрибутивного прилагательного//Славянское языкознание. М., 1959. С. 98-112.
- Лихачев Д. С. Великое наследие. М.: Современник, 1975.
- Минлос Ф.Р. Линейное расположение прилагательных в древнерусском: возвращаясь к статье Д. Ворта//Русский язык в научном освещении. 2010. № 2(20). С. 287-296.
- Минлос Ф.Р. Что притягивает притяжательные местоимения? Или линейная позиция атрибутов//Вопросы русского языкознания. Вып. XIII: Фонетика и грамматика: настоящее, прошедшее, будущее. М., 2010. С. 279-290.
- Обнорский С.П. Русский литературный язык старейшей поры: Лингвистический анализ памятников древнерусской словесности. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010.
- Патроева Н. В. Синтаксис и архитектоника «Слова о полку Игореве» и его поэтических переложений XIX-XX вв. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2015.
- Слово о полку Игореве/реконструкция древнерусского текста и перевод Д. С. Лихачева. Л.: Сов. писатель, 1990.
- Сравнительно-исторический синтаксис восточнославянских языков. Члены предложения. М.: Наука, 1968с.
- Тарланов З.К. Становление типологии русского предложения в его отношении к этнофилософии. Петрозаводск, 1999.
- Улитова А.С. Многочленные атрибутивные словосочетания в книжных и деловых текстах (на материале памятников XVII в.)//Вестн. ЛГУ им. А. С. Пушкина. 2015. № 4. С. 108-118.
- Ямпольский И.Г. Из истории работы А. Н. Майкова над переводом «Слова о полку Игореве» (по архивным материалам)//Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 31: «Слово о полку Игореве» и памятники древнерусской литературы. Л.: Наука. 1976. С. 334-341.
- D. Worth. Animacy and adjective order: the case of новъгородьскъ. An explanatory microanalysis//International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1985. XXXI-XXXII. P. 533-554.