Анализ процесса межличностного понимания в художественной литературе

The article deals with the unsufficiently explored problem in psychology of the interindividual cognition — the problem of the understanding of psychic conditions of another person. In the article the content-analysis of classic works of native literature with the aim of defection of the specificity of reflection in finction in such process was made and the models of communication and species of understand assistance according to the orientation and functions were distinquished and disclosed.

Среди проблем, которые в последнее десятилетие интенсивно разрабаты ваются психологической наукой, одно из первых мест принадлежит психологии познания людьми друг друга.

На сегодняшний день представляются изученными многие аспекты проблемы познания людьми друг друга: характеристика человека как объекта познания (А. А. Бодалев, М. М. Бахтин и др.); возрастной, гендерный, этнический и профессиональный аспекты познания человека человеком (М. И. Лисина, В. Н. Панферов, Н. В. Васина, 3. Н. Лукьянова и др.); рассмотрены механизмы выразительного поведения человека и прочтение окружающими этого человека людьми (В. Н. Куницына, В. А. Лабунская и др.); межличностное познание как содержательный компонент общения (Н. В. Крогиус, Н. Н. Обозов); связь межличностного познания и совместной деятельности (Г. М. Андреева, А. А. Бодалев и др.); формирование процессов межличностного познания (Л. А. Петровская, К. М. Романов и др.) и т. д. [1].

Одной из малоизученных проблем психологии межличностного познания является проблема понимания состояния другого человека. Ее разработка имеет не

ГУМА1НТАРНЙ: а к т у а л ь н ы е п ро бл е м ы

ГУМАНИТАРНОЙ НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ только теоретическую, но и практическую значимость. Как отмечает А. А. Бодалев, обязательное преломление индивидуального опыта через систему научных знаний об обществе и человеке, а также идей и образов искусства —одно из важнейших условий формирования человека как субъекта познания в современную эпоху [2, с. 21].

Являясь художественной летописью деяний многих поколений людей разных времен, проникая в механизмы психики, искусство открывает возможность познания таких сторон действительности и таких сокровенных тайн человеческой психики, которые не могут быть столь же адекватно исследованы наукой.

Художественная литература как один из видов искусства раскрывает сложность психической жизни человека, обогащает читателя знанием бесконечно многообразного мира его переживаний, влечет за собой возникновение разного рода эмоций.

Достоинства познания человека средствами искусства состоят в том, что человек в произведениях искусства предстает многосторонним и одновременно целостным. В подлинном художественном произведении снимается односторонность рационального описания человека при сохранении познавательного отношения, ярко выражено ценностное отношение к действиям и поступкам героев; есть образ человеческой судьбы, описание реальных условий жизни, многообразие жизненных связей и отношений между людьми.

Единство познавательной, оценочной, созидательной, коммуникативной сторон в художественном произведении позволяет образно воссоздать человеческую жизнь в ее целостности. Искусство демонстрирует нам особый способ целостного представления человека —художественный образ, в котором целостное духовное содержание как единство ценностей, мыслей, представлений, отношений, эмоций и действий выражается в конкретно-чувственной форме. Литература не просто повествует о жизни, она и есть особая жизнь.

Читатель «проживает» художественное произведение: он соразмышляет, содействует, сопереживает вместе с героем [3].

Процесс психологического познания человека в условиях восприятия его художественного изображения принято обозначать термином художественная перцепция, что предполагает интерпретацию читателем художественного описания внутреннего мира человека, его переживаний и размышлений; возникновение представлений об уникальности и ценности человеческой личности.

В художественной литературе хорошо и правдоподобно представлен процесс общения и такая функция, как понимание состояния другого человека. Именно с этой целью мы считаем возможным использование анализа художественных текстов как инструмента исследования процесса общения и понимания.

Понятие психического состояния мы относим к коренным, базовым понятиям нашего исследования, поэтому считаем необходимым раскрытие содержания данного термина.

Важно отметить, что постановка проблемы психических состояний служит повышению интереса к внутреннему миру человека, который, несомненно, относится к его духовному богатству. Исключение переживаний из сферы научного исследования может привести к тому, что эти переживания, имеющие большое значение в жизни, могут быть интерпретированы чисто субъективно, с идеалистической позиции.

Авторы дают разные определения понятия «психическое состояние». Отсутствует общепринятое мнение об определении, структуре и функции, механизме и детерминантах, классификации и методах исследования психических состояний.

Имеющиеся в литературе определения психического состояния (Н. Д. Левитов, Ю. Е. Сосновикова и др.) подчеркивают сложность, многокомпонентность, многоуровне-вость состояний человека как психического явления. Именно эти особенности психических состояний, целиком захватывающих человека на какой-то промежуток времени,

ПСИХОЛОГИЯ делают их труднодоступным объектом научного изучения.

Анализ публикаций, затрагивающих определение понятия психического состояния, позволяет проследить определенные тенденции и разделить позиции специалистов по проблеме психических состояний на три направления.

В рамках первого направления психическое состояние рассматривается как совокупность показателей психической сферы человека, характеризующих личность в данный момент времени (Н. Д. Левитов, А. Ц. Пуни, Ю. Е. Сосновикова, Ю. Я. Киселев, В. А. Ганзен и др.). Так, Н. Д. Левитов определяет психическое состояние следующим образом: «Это целостная характеристика психической деятельности за определенный период времени, показывающая своеобразие протекания психических процессов в зависимости от отражаемых предметов и явлений деятельности, предшествующего состояния и психических свойств личности» [4, с. 56]. Обосновывая такое толкование психического состояния, автор затрагивает вопрос о термине «состояние», выделяя четыре значения этого термина: временное положение, в котором кто-нибудь, что-нибудь находится; звание; наличие чего-либо (например, имущественный ценз); готовность к действию. Н. Д. Левитов считает, что психическое состояние —это самостоятельное проявление человеческой психики, всегда сопровождающееся внешними признаками, имеющими преходящий, динамический характер, не являющимися психическими процессами или свойствами личности, выражающееся чаще всего в эмоциях, окрашивающее всю психическую деятельность человека и связанное с познавательной деятельностью, с волевой сферой и личностью в целом. Таким образом, в структуру психического состояния входят определенная модальность переживания, конкретные изменения в протекании психических процессов (психической деятельности в целом), отражение особенностей личности и характера, а также предметной деятельности и соматиче- ского состояния. Общепризнанным считается, что положение о психическом состоянии как категории психических явлений сформулировано именно Н. Д. Левитовым.

В рамках второго направления психическое состояние рассматривается как фон, на котором разворачивается психическая деятельность, уровень и направленность психической активности личности (А. Г. Ковалев, В. Н. Мясищев, С. Я. Рубинштейн и др.). Явление психического состояния выводится из понятия тонуса — «уровня активности-пассивности нервнопсихической деятельности». Психическим эквивалентом тонуса рассматривается психическое состояние как общий фон всей психической деятельности. Т акой подход связан с представлениями о функционировании мозга, интегральным проявлением которого является уровень активации центральной нервной системы. Это объективная составляющая психического состояния. Вторая составляющая — это отношение субъекта (субъективная оценка значимости ситуации или предмета, на который направлено сознание человека), выражающееся в переживаниях человека, связанных с предметами или особенностями деятельности. При таком подходе психическое состояние обеспечивает структурную и функциональную организацию тех компонентов психики, которые в данный момент развития ситуации выполняют функцию активного взаимодействия человека с внешней средой. Так, В. Н. Мясищев отмечает, что под состоянием понимается общий функциональный уровень, на фоне которого развивается процесс [4].

В рамках третьего направления психическое состояние рассматривается как системная реакция психики человека на изменения условий (В. И. Медведев, Е. П. Ильин, В. К. Сафонов и др.). В основе жизнедеятельности живого организма лежат механизмы приспособления, целенаправленности и самосохранения. Используя положения теории функциональных систем, наиболее полно и последова- тельно этот подход представил Е. П. Ильин. Он определяет психическое состояние как целостную реакцию личности на внешние и внутренние стимулы, направленную на достижение полезного результата [5]. Полезный результат выражается в совокупности двух целей: биологической — сохранения целостности организма и обеспечения жизнедеятельности в данных условиях; социальной —достижения цели деятельности. Подчеркивается, что состояние как реакция —это причинно обусловленное явление, реакция не отдельных систем или органа, а личности в целом, с включением в реагирование как физиологических (изменение физиологических функций), так и психических (переживания и чувства) уровней управления и регулирования. В таком понимании психического состояния раскрывается содержательная сторона этого явления, дающая представление о принципах его детерминации. Примером несколько другого определения является точка зрения А. О. Прохорова, который определяет психическое состояние как отражение личностью ситуации в виде устойчивого целостного синдрома (совокупности) в динамике психической деятельности, выражающегося в единстве поведения и переживания в континууме времени [6].

Психические состояния многомерны, они выступают как система организации психических процессов, одновременно являясь формой интеграции и текущих изменений организма, и актуальных особенностей как отдельных сфер личности, так и личности в целом (ее развития), выступают как субъективное отношение к отражаемому явлению и как механизм оценки отражаемой действительности. В психических состояниях, так же как и в других психических явлениях, отражается взаимодействие человека с жизненной средой. Любые существенные изменения внешней среды, изменения во внутреннем мире личности, в организме вызывают определенный отклик в человеке как целостности, влекут за собой переход в новое психическое состояние, меняют уровень ак- тивности субъекта, характер переживаний и многое другое. Состояния являются важнейшей частью всей психической регуляции, играют существенную роль в любом виде деятельности и поведения.

Нами был предпринят контент-анализ классических произведений отечественной литературы. Контент-анализ — единица суждения, в которой выражается акт понимания. В качестве единицы контент-анализа выступают реплики субъектов общения. В качестве примера приведем отрывок из пьесы А. П. Чехова «Чайка»:

«Д о р н. Мне пятьдесят пять лет, уже поздно менять свою жизнь.

Полина Андреевнdа. Я знаю, вы отказываете мне, потому что, кроме меня, есть женщины, которые вам близки. Взять всех к себе невозможно. Я понимаю. Простите, я надоела вам» [7, с. 27].

Реплики субъектов общения образуют диалог, который является моделью реальной жизни, где искусно показано внешнее выражение внутренних процессов. Следовательно, анализ диалогов является уникальной возможностью позволяющей раскрыть процесс понимания психического состояния другого человека.

Отказываясь от привычной схемы «субъект — объект», на первый план мы выводим идею о наличии двух действующих равноправных субъектов: субъекта выражения и субъекта понимания (слушания).

В диалоге ключевая функция понимания, на наш взгляд, состоит в точном распознавании эмоционального состояния говорящего и в адекватном эмоциональном отклике со стороны слушающего. Именно об эмоциональном отклике обычно говорят: «Меня никто не понимает» или: «Я понят». Для говорящего человека исключительно важно, чтобы его собеседник смог представить или разделить его эмоциональное состояние, а также поддержать в нужную минуту.

Объект анализа — 30 диалогов из произведений А. П. Чехова.

Предмет —отражение процесса понимания психического состояния другого человека в диалоге.

ПСИХОЛОГИЯ

Цель анализа — выявление специфики отражения в художественной литературе процесса понимания психического состояния другого человека, а также выделение видов и моделей понимающего содействия.

Для достижения поставленной цели нами был определен ряд задач:

• 1)    анализ произведений художественной литературы и выделение из них диалогов, отражающих процесс выражения и понимания психического состояния;

• 2)    анализ единиц суждения, содержащих акт понимания и выделение видов и моделей понимающего содействия.

Анализ материала показал, что художественная литература действительно содержит элементы, раскрывающие психическое содержание личности человека, которые реализуется в диалогической форме.

Нами были выделены следующие модели общения:

• 1)    «субъект выражения —субъект понимания»;

• 2)    «субъект выражения —субъект выражения»;

• 3)    «субъект понимания —субъект понимания» [8, с. 7].

Первая модель предполагает наличие двух субъектов, один из которых «субъект выражения», а другой —«субъект слушания (понимания)». Внутри данной модели содействия можно выделить понимание-принятие и понимание-непринятие.

Понимание-принятие предполагает наличие двух ярких субъектов, каждый из которых выполняет функциональную роль. В данном случае роль субъекта выражения — раскрытие психического состояния так, чтобы быть услышанным, а субъекта слушания — непосредственная эмоциональная поддержка и понимание. Субъект понимания разделяет состояние субъекта выражения, может быть, потому, что он руководствуется в жизни теми же принципами, что и субъект выражения. При этом важно отметить, что подлинное понимание возможно при полном принятии собеседниками друг друга. Идеальной моделью в данном случае будет сочетание абсолютного выражения и абсолютного слушания.

Изложенная характеристика ярко продемонстрирована в диалоге из пьесы А. П. Чехова «Чайка»:

«Аркадина. Ах, что может быть скучнее этой вот милой деревенской скуки! Жарко, тихо, никто ничего не делает, все философствуют... Хорошо с вами, друзья, приятно вас слушать, но... сидеть у себя в номере и учить роль —куда лучше!

Нина. (восторженно). Хорошо! Я понимаю вас» [7, с. 25].

Данный пример демонстрирует наличие позиции адресата —Аркадиной, функциональная роль которой —донести свои переживания, быть услышанной, и позиции адресанта —Нины, задача которой —понять психическое состояние собеседника и осуществить эмоциональный отклик, что полностью в процессе беседы реализуется и выражается в итоговой фразе диалога: «Хорошо. Я понимаю вас».

Понимание-непринятие может проявиться в двух вариантах: во-первых, как содействие предполагающее наличие позиции непонимания, эмоционального непринятия, отвержения.

Данный вид содействия продемонстрирован в следующем диалоге из пьесы А. П. Чехова «Три сестры»:

«Соленый. Давеча я вел себя недостаточно сдержанно, нетактично. Но вы не такая, как все, вы высоки и чисты, вам видна правда... Вы одна, только вы одна можете понять меня. Я люблю, глубоко, бесконечно люблю...

Ирина. Прощайте! Уходите.

Соленый : . Я не могу жить без вас. (Идя за ней.) О, мое блаженство! (Сквозь слезы.) О, счастье! Роскошные, чудные, изумительные глаза, каких я не видел ни у одной женщины...

Ирина. (холодно). Перестаньте, Василий Васильич!

Соленый ' . Первый раз я говорю о любви к вам, и точно я не на земле, а на другой планете. (Трет себе лоб.) Ну, да все равно. Насильно мил не будешь, конечно... Но счастливых соперников у меня не должно быть... Не должно... Клянусь вам всем святым, соперника я убью... О, чудная!» [7, с. 146].

Данный пример противопоставлен предыдущему. В нем высказывания адресата не получают поддержки, положительного эмоционального отклика, в высказываниях адресанта присутствуют эмоциональная сухость, холодность: «Прощайте! Уходите» или «Перестаньте, Василий Васильич!».

Во-вторых, как содействие, предполагающее наличие позиции игнорирования, отказа от слушания и понимания. В качестве примера приведем отрывок из пьесы А. П. Чехова «Три сестры»:

«М а ш а. Мне хочется каяться, милые сестры. Томится душа моя. Покаюсь вам и уж больше никому, никогда... Скажу сию минуту. (Тихо.) Это моя тайна, но вы все должны знать... Не могу молчать...

Я люблю, люблю... Люблю этого человека... Вы его только что видели... Ну, да что там. Одним словом, люблю Вершинина...

Ольга. (идет к себе за ширму). Оставь это. Я все равно не слышу [7, с. 159].

Анализ данного примера позволяет выделить наличие позиции игнорирования, ухода от ситуации со стороны Ольги как субъекта слушания.

Вторую модель — «субъект выражения —субъект выражения» —сложно назвать моделью содействия, так как здесь ярко прослеживается одностороннее воздействие со стороны каждого участника. Эта модель общения по структуре сильно отличается от диалога и по сути больше напоминает монолог. Данная схема предполагает наличие двух абсолютно активных субъектов, каждый из которых выступает в роли «субъекта выражения» своего психического состояния. Эта схема общения является не продуктивной и в целом даже невозможной. Для того чтобы процесс общения имел возможность действовать, существовать данная модель должна принять какую-то другую форму.

Отрывок из пьесы А. П. Чехова «Три сестры» наглядно демонстрирует данную характеристику:

«Тузенбах. У меня тройная фамилия. Меня зовут барон Тузенбах-Кроне-

Альтшауер, но я русский, православный, как вы. Немецкого у меня осталось мало, разве только терпеливость, упрямство, с каким я надоедаю вам. Я провожаю вас каждый вечер.

Ирина. Как я устала!

Тузенбах. И каждый вечер буду приходить на телеграф и провожать вас домой, буду десять-двадцать лет, пока вы не прогоните... [7, с. 135].

Данный пример иллюстрирует наличие ситуации эмоционального безразличия, игнорирования: слова Тузенбаха в лице Ирины не находят попытки анализа и отклика, она делится психическим состоянием («Как я устала!»), так и не выразив отношения к сказанному.

Третья модель — «субъект понимания —субъект понимания» —также является невозможной, и если во второй схеме сам процесс имел право на существование и мог быть представлен в форме монолога каждого из субъектов, то в данном случае невозможны ни диалог, ни монолог. В рамках данной схемы трудно вообще говорить о факте наличия какого-либо субъекта общения.

Кроме обозначенных трех моделей общения, внутри первой модели нами была выделена схема, условно обозначенная как «поглощение» («перехват»). Она является достаточно распространенной в обществе, проявляясь в перебивании партнера одним из субъектов и перехвате инициативы самовыражения. Одной из самых распространенных причин образования данной схемы, на наш взгляд, является неумение слушать. При этом изначальному субъекту выражения ничего не остается делать, как оставить переживания при себе и выслушать собеседника или завершить диалог.

Внутри данной модели предлагаем обозначать такие позиции, как «перехват» с пониманием-принятием и «перехват» с пониманием-непринятием.

В рамках «перехвата» с пониманием-принятием один из субъектов не просто перехватывает процесс выражения и выступает выражателем психического состо- псиIшо(гIия яния, перебивая партнера, но и поддерживает, понимает другого человека, выражает позитивное отношение. В качестве примера приведем отрывок из пьесы А. П. Чехова «Чайка»:

«Д о р н. Мне пятьдесят пять лет, уже поздно менять свою жизнь.

Полина Андреевна. Я знаю, вы отказываете мне, потому что, кроме меня, есть женщины, которые вам близки. Взять всех к себе невозможно. Я понимаю. Простите, я надоела вам.

Дорн. Нет, ничего.

Полина Андреевна.. Я страдаю от ревности. Конечно, вы доктор, вам нельзя избегать женщин. Я понимаю...» [14, с. 27].

Данный отрывок ярко демонстрирует наличие двух активных субъектов —Дорна и Полины Андреевны, каждый из которых выражает психическое состояние и при этом хочет быть услышанным собеседником. Функциональная роль Полины Андреевны проявилась не только и в эмоциональной поддержке собеседника, что ярко проявляется в ее фразе «Я понимаю...», но и в выражении психического состояния.

«Перехват» с пониманием-непринятием, в отличие от «перехвата» с пониманием-принятием, предполагает наличие позиции отказа от понимания со стороны субъектов общения. Ярким примером может служить следующий отрывок из пьесы А. П. Чехова «Чайка»:

«М едведенко. Отчего вы всегда ходите в черном?

Маша. Это траур по моей жизни. Я несчастна.

Медведен1ко. Отчего? (В раздумье.) Не понимаю... Вы здоровы, отец у вас хотя и небогатый, но с достатком. Мне живется гораздо тяжелее, чем вам. Я получаю всего двадцать три рубля в месяц, да еще вычитают с меня в эмеритуру, а все же я не ношу траура.

Маша. Дело не в деньгах. И бедняк может быть счастлив.

Медведенко. Это в теории, а на практике выходит так: я, да мать, да две сестры и братишка, а жалованья всего двадцать три рубля. Ведь есть и пить надо? Чаю и сахару надо? Табаку надо? Вот тут и вертись» [7, с. 6].

Данный пример структурно соответствует предыдущему, однако характеризуется наличием ярко выраженной позиции взаимонепринятия, взаимонепонима-ния со стороны участников диалога.

Из выделенных существующих на теоретическом уровне моделей практически может существовать лишь одна —самая жизнеспособная —«субъект выражения — субъект понимания». Мы не исключаем, что, кроме выделенных моделей, могут существовать и другие, поэтому продолжаем анализ.

При анализе модели «субъект выражения —субъект понимания» наше внимание было обращено на активность слушателя в диалоге. Отмечено, что реплики субъекта слушания выполняют различные функции. Анализ отобранных диалогов из произведений художественной литературы позволил выделить способы понимающего воздействия субъекта слушания:

По направленности нами были выделены:

• 1.    Апелляция к ощущениям и восприятию субъекта выражения: «...Я все равно не слышу...», «Я ведь все вижу, все понимаю».

• 2.    Апелляция к вниманию субъекта выражения: «Полно, не обращайте внимания!».

• 3.    Апелляция к памяти субъекта выражения: «Забудь, забудь мечтания свои...», «Конечно, каждая девушка должна себя помнить...», «Об этом пора забыть».

• 4.    Апелляция к воображению субъекта выражения: «А ты представь...».

• 5.    Апелляция к мышлению субъекта выражения: «На что тебе это?», «Поймите же, поймите...», «Какой упрямец. Поймите, жить хочется!».

• 6.    Апелляция к эмоциям и чувствам субъекта выражения: «Не отчаивайся... Все обойдется», «Дорогая моя, прошу вас, умоляю, не волнуйтесь», «Не плачь, моя девочка, не плачь...».

• 7.    Апелляция к потребностям (желаниям) субъекта выражения: «Охота тебе...», «Милая, говорю тебе как сестра, как друг, если хочешь моего совета...», «Скажи, что ты хочешь от меня», «Чего вы ждете?».

• 8.    Апелляция к волевому действию субъекта выражения: «Погоди, имей терпение...».

• 9.    Апелляция к действиям (деятельности) субъекта выражения: «Нет, прошу вас, умоляю, не пейте больше», «Прошу вас, уходите», «...выходи за барона», «Оставь это...».

По функциям нами были выделены:

• 1.    Уточнение, помощь выражения: «Что? В чем помочь?», «Почему же, к сожалению?», «Что? Дядя, что знала?».

• 2.    Обобщение: «Как все нервны! Как все нервны!».

• 3.    Оценка, выражение отношения: «Не плачь, моя девочка, не плачь... Я страдаю», «Ваня, я не люблю, когда ты это говоришь».

• 4.    Сочувствие, утешение, поддержка, понимание:

• 5.    Восхищение: «Ваша жизнь прекрасна!»

• 6.    Размышление, предположение: «Мне кажется, было бы самое лучшее, если бы ты... дала ему немного денег».

• 7.    Совет, рекомендация, требование: «Помирись и с ним. Не надо дуэли...», «Оставим философию», «Что же делать, надо жить!».

• 8.    Провокация: «Ну, ты, кажется, завидуешь».

• 9.    Сравнение: «...он такой же, как все. Не хуже вас».

• 10.    Выражение несогласия: «Ненавидеть Александра не за что...».

• 11.    Игнорирование, уход от ситуации: «Оставь это. Я все равно не слышу», «Оставьте! (Отнимает руку.) Уходите!».

• 12.    Эмоциональное отвержение: «Я не понимаю, отчего ты волнуешься», «Простите, я отказываюсь понимать вас», «Я слишком проста, чтобы понимать вас».

• 13.    Обвинение, оборонительная функция: «Выходит так, что благодаря мне все изнемогли, скучают, губят свою молодость, один только я наслаждаюсь жизнью и доволен. Ну да, конечно!», «Я всех замучил. Конечно».

• 14.    Безразличие, непринятие: «Как я устала!».

—информирование о понимании: «Хорошо! Я понимаю вас»,

— понимание с аргументацией: «Конечно, в городе хорошо. Сидишь в своем кабинете, лакей никого не впускает без доклада...», «Я знаю, вы отказываете мне, потому что, кроме меня, есть женщины, которые вам близки. Взять всех к себе невозможно. Я понимаю».

— утешение: «Не отчаивайся... Все обойдется».

Таким образом, на основе проведенного нами анализа можно сформулировать ряд выводов:

• 1.    Художественная литература — это своего рода искусная модель, отражающая процессы выражения и понимания психического состояния.

• 2.    Диалог —это один из основных способов объективирования каждым человеком личностной сути и потенциала как субъекта познания, труда и общения.

• 3.    Выделены три модели общения: «субъект выражения —субъект понимания» (как наиболее продуктивная), «субъект выражения —субъект выражения», «субъект понимания —субъект понимания».

• 4.    По способам понимающего воздействия субъекта слушания выделены виды понимающего содействия:

— по направленности (различного рода апелляции: к ощущениям и восприятию, вниманию, памяти, воображению, мышлению, эмоциям и чувствам, потребностям (желаниям), волевому действию, действиям (деятельности));

— по функциям (уточнение, помощь выражения; обобщение; оценка, выражение отношения; сочувствие, утешение, поддержка, понимание; восхищение; размышление, предположение; совет, рекомендация, требование; провокация; сравнение; выражение несогласия; игнорирование, уход от ситуации; эмоциональное отвержение; обвинение, оборонительная функция; безразличие, непринятие).

ПСИХОЛОГИЯ