Anthropomorphic figures in the early layer of petroglyphs of the Minusinsk depression

Уже на протяжении многих лет не утихает дискуссия об атрибуции самых ранних рисунков на памятниках наскального искусства Минусинской котловины, но с этим пластом соотносят, главным образом, серию животных, выполненных в особой манере. Мнения относительно их датировки самые разные: от неолита, не исключая, по Я. А. Шеру, и «верхнепалеолитический» возраст ( Шер , 1980. С. 193), до афанасьевской культуры энеолита ( Русакова , 2005. С. 215; Есин , 2010. С. 73), а возможно, и эпохи бронзы ( Ковтун , 2001. С. 48).

1 Работа выполнена по гранту РФФИ № 118-09-40089 «Наскальное искусство Теп-сейского микрорайона в контексте археологических материалов».

К сожалению, несмотря на длительность изучения этих петроглифов, прорывных доказательств пока нет ни у тех, кто рисунки удревняет, ни у их оппонентов. Доказательная база исследователей строится главным образом на анализе стиля, палимпсестов, а в последнее время и данных трасологии. Серия животных, отличающихся удивительной реалистичностью и характерными стилистическими особенностями, была проанализирована Н. Л. Подольским, который выделил «минусинскую» и «ангарскую» изобразительные традиции ( Подольский , 1973. С. 270–272). Позднее Е. А. Миклашевич были определены и изображения, выполненные в так называемом смешанном (или «переходном») стиле. При этом исследовательница отметила, что среди всех этих изображений наблюдается множество вариаций, и если в целом набор образов достаточно стабилен – олени, лоси, быки, лошади, бараны, козероги, косули, кабаны и др., среди «минусинских» изображений преобладает олень, среди «ангарских» – лось, а среди «переходных» – лошади и быки ( Миклашевич , 2015. С. 67). Изредка встречаются и иные персонажи: рыбы, лодки. Если раньше отмечалось, что ранние петроглифы тяготеют главным образом к прибрежным скалам, в последние годы такие рисунки выявлены также и на высоких точках горных массивов Оглахты, Суханихи, Моисеихи, Шалаболино, Тепсея и Усть-Тубы, Георгиевской, в Черемушном логу, на Каратаге, Боярских писаницах и др.

Еще одна группа ранних изображений, возможно, не столь выразительных, как крупные, эстетически привлекательные фигуры животных, представлена антропоморфными персонажами. Как правило, на скальной плоскости фигуры животных выделяются своими размерами, тогда как антропоморфные персонажи чаще всего невелики. Но и они очень разнообразны и по-своему выразительны: это и «пассажиры» в лодках, и адоранты, «ряженые», «пляшущие человечки», а также некие безрукие фигуры, среди которых встречаются персонажи на небольших ножках, «кеглеобразные», и прочие. Композиции с антропоморфными персонажами придают сценам определенное «звучание», усложняют их контекст. Одна из проблем, которая достаточно активно разрабатывается в последние годы, – изучение палимпсестов, т. е. определение последовательности нанесения изображений (стратиграфии рисунков). Важное значение имеет и анализ палимпсестов с зоо- или антропоморфными персонажами, который может помочь ответить на вопрос, какие из рисунков были созданы раньше.

Вопрос о ранних антропоморфных изображениях в свое время поднимался Я. А. Шером, который обратил внимание на сравнительно небольшую группу антропоморфных фигур, так называемых «рогатых человечков», которую он соотнес с одним из «самых ранних этапов истории Минусинской котловины» (Шер, 1980. С. 193). Такие персонажи выявлены на скалах Оглахты, Черемушного лога, Усть-Тубы и др. комплексов. Им были определены некоторые закономерности для обоснования датировки этой серии рисунков, а именно «привязанность» к совершенно определенным плоскостям, на которых есть рисунки животных, отнесенные им к заключительному этапу каменного века; они всегда выбиты на чистых плоскостях, не занятых более ранними рисунками; выбиты они каменным инструментом. Из иконографических признаков – «рогатый» головной убор, некоторые из этих персонажей держат на уровне живота какой-то длинный стержень в горизонтальном положении (рис. 1: 15–21). Иногда такой же стержень встречается у аналогичных человечков, у которых рога отсутствуют. Для всех фигур характерна поза танца. Иногда у рогатого танцующего в руках может быть другой предмет типа булавы или топора, палки (Шер, 1980. Рис. 106. Табл. VI: 11, 12; и др.). При этом Я. А. Шер отмечал, что подобные фигуры находят аналогии в наскальном искусстве Ангары, на Байкале, Томской писанице, т. е. круг аналогий для «рогатых человечков» Среднего Енисея тот же, что и для рисунков ангарского стиля. Иконографически же минусинские «рогатые человечки» наибольшую близость имеют с рисунками бухты Саган-Заба на Байкале. Совокупность выделенных Я. А. Шером черт сходства позволили объединить данную группу антропоморфных фигур с наиболее ранними рисунками животных «минусинской традиции» и «ангарского стиля» и считать их древнейшими на Среднем Енисее изображениями людей или мифических существ (Там же. С. 194). Подтверждением предположений, высказанных Я. А. Шером, является анализ палимпсестов Шалаболинской писаницы, выполненный А. Л. Заикой. Изучив некоторые из них, он определил, что «рогатые человечки» (безрукие и с ручками-рудиментами), которых на одной из плоскостей перекрывают лоси, выполненные в ангарском стиле, относятся к самой ранней группе изображений (Заика, 2007. Рис. 15). Недавно совместно с Л. В. Зоткиной им были проведены подробные стратиграфический и трасологический анализы изображений плоскости № 10 участка 4 и определено, что наиболее древний, т. е. «нижний», пласт петроглифов занимает основную площадь плоскости и представлен антропоморфными фигурами, показанными в различном ракурсе (рис. 1: 11–14), и лишь следующий пласт рисунков связан с зооморфными образами, выполненными в традиции «минусинского» стиля (Заика, Зоткина, 2018. С. 48). Таким образом, гипотеза Я. А. Шера может быть подтверждена.

Подобные антропоморфные персонажи встречаются на многих памятниках Минусинской котловины (на Тепсее и Усть-Тубе, Оглахтах, на других участках Шалаболинской писаницы, в Черемушном логу) и по аналогии могут также быть отнесены к самой ранней группе изображений (рис. 1). Рисунки разновариантны, но при этом у совсем разных, казалось бы, фигур обнаружены схожие элементы. Так, например, у двух бегущих фигур с Шалаболинской плоскости на боках имеются своеобразные «хвосты» (рис. 1: 15–21 ). Можно предположить, что это такие же булавы, какие показаны у танцующих «рогатых человечков», о которых упоминал Я. А. Шер. Подобный «хвост» изображен также у одной из антропоморфных рогатых фигур Кадинской писаницы ( Заика , 2009. Рис. 1.21), отнесенной А. П. Окладниковым к эпохе неолита ( Окладников , 1966. Рис. 18).

Следует обратить внимание на еще одну любопытную группу антропоморфных фигур, условно названных «кеглеобразными», которые совсем недавно стали объектом внимания исследователей. Они встречаются на многих памятниках наскального искусства рассматриваемого региона в сочетании с другими персонажами (в том числе как пассажиры в лодках), а также отдельно. Условно их можно разделить на «узкотелых» и «крупнотелых». Их объединяют манера изображения округлых «голов» на длинных шеях и кеглеобразный корпус (вариации различны). Фотографию микалентной копии с такими кеглевидными фигурами с Майдашинской писаницы опубликовала недавно Е. А. Миклашевич

( Миклашевич , 2015). Она писала, что среди рисунков этого памятника встречаются пассажиры в лодках, одни из которых «изображены схематично в виде черточек, на других же показаны необычным образом: в виде “кеглеобразных” фигур с большими круглыми головами» (рис. 1: 2 ). «Похожие антропоморфные фигуры с прямоугольными контурными туловищами изображены в ряд, но без лодки» (рис. 1: 4 ). «Они пересекаются с линиями фигуры животного в минусинском стиле». Причем исследовательница не отрицает, что, скорее всего, антропоморфные фигуры выполнены раньше изображения животного (Там же. С. 69). Это очень важное наблюдение, так как среди петроглифов Усть-Тубы также имеются подобные «кеглеобразные» фигуры, явно перекрытые фигурами животных (Там же. С. 69. Рис. 4: 2 ). Вот на этой группе рисунков мы бы хотели остановиться чуть подробнее. Е. А. Миклашевич отметила рисунки двух памятников: Майдашинской писаницы и Усть-Тубы (рис. 1: 1, 2, 4 ). Еще один важный палимпсест зафиксирован в 2002 г. А. Л. Заикой на Шалаболинской писанице (уч. 1а, пл. 8), где кеглеобразная фигура перекрыта рисунками, выполненными в окуневской изобразительной традиции (рис. 1: 10 ) ( Заика , 2019. Рис. 2). Анализ особенностей фигур этих памятников позволяет выделить ряд важных элементов. «Узкотелые» персонажи, как правило, показаны без рук, иногда с длинными вытянутыми шеями и округлыми головами. Из-за особенностей их передачи, в том числе перекрывания другими фигурами, мы не знаем, изображались ли у них ноги. Возможно, они могли быть, как, например, у одной из фигур Усть-Тубы, запечатленной в сцене, расположенной у уреза современного уровня воды и обнажающейся в летний период (рис. 1: 3 ). Но иногда они показаны как будто бы в одежде (Шалаболино), под которой руки и спрятаны. Можно отметить пусть и очень отдаленную аналогию с памятника наскального искусства в Хорсшу-Каньоне (штат Юта, США), где изображена выполненная краской сцена со множеством похожих «кеглеобразных» персонажей, облаченных в однотонные и узорчатые одежды и представляющих, очевидно, исполнителей какого-то ритуала ( Schaafsma , 1994. P. 47–49. Fig. 4–10). Известны также фигуры с аморфным туловищем, напоминающим кеглеобразные «тонкотелые», в петроглифах Нижней Ангары, Алтая, Якутии ( Заика , 2012. Рис. 9). У этих изображений полностью или частично отсутствуют конечности, а у некоторых из них контуры нижней части и вовсе расплывчатые (Там же. С. 66).

«Полнотелые» персонажи еще более разнообразны. Корпус у них может быть выполнен и контурно, и силуэтно. Прямоугольные фигуры из майда-шинской сцены сопоставимы с одной из фигур пункта Тепсей I, опубликованной в свое время Я. А. Шером ( Blednova et al. , 1995. Pl. 15), но обнаруженной

Рис. 1 (с. 128). Антропоморфные персонажи в раннем пласте петроглифов Минусинской котловины

1, 3, 15, 20 – Усть-Туба III; 2, 4 – Майдашинская писаница; 5 – Тепсей I; 6, 7 – Оглахты I; 8 – Бычиха; 9–14, 19, 21 – Шалаболинская писаница; 16, 18 – Черемушный лог; 17 – Оглахты

1, 2, 4 – по: Миклашевич , 2015; 3, 5 – прорисовка авторов; 6, 7, 15–18, 20 – по: Sher et al. , 1994; 8 – прорисовка Е. А. Миклашевич; 9 – по: Конохов и др. , 2020; 10 – по: Заика , 2019; 11–14 – по: Заика, Зоткина , 2018; 19 – по: Пяткин, Мартынов , 1985; 21 – по: Заика , 2009

и задокументированной нами лишь в полевой сезон исследований 2019 г. (она находится довольно высоко, и к ней в настоящее время практически нет подхода из-за осыпей). Это силуэтная фигура квадратной формы. У нее округлая голова на расширяющейся к корпусу шее, в верхней части корпуса тонкими линиями прорисованы небольшие ручки, согнутые в локтях и опущенные от локтя вниз (рис. 1: 5 ). К этой же группе можно отнести изображения горы Оглахты и Бычи-хи (рис. 1: 6–8 ). Чаще всего у этих фигур есть общие элементы: округлая голова на расширяющейся к корпусу шее, на которой имеются небольшие треугольные выступы-отростки (?), плечи. В остальном они достаточно разнообразны: у тепсейской корпус квадратный силуэтный, причем тонкими линиями прорисованы ручки, а оглахтинская фигура вообще напоминает нож ( Советова , 2012. Рис. 1.10) (рис. 1: 7 ). По-разному у них изображена нижняя часть: она либо вовсе не сомкнута (майдашинские фигуры), либо имеет прямой срез (Тепсей I), либо заострена (Оглахты, Бычиха). На скалах Оглахты присутствуют и другие силуэтные фигуры, имеющие некоторое сходство с рассматриваемой группой фигур, только «отростки» на шеях у них несколько иные (рис. 1: 6 ). Семантика всех этих изображений крайне затруднительна.

Таким образом, можно констатировать, что довольно много разнообразных, судя по всему, антропоморфных изображений (так называемых «рогатых человечков», человечков с руками-рудиментами, безруких, кеглеобразных фигур во всем их многообразии) было нанесено на скалы еще до того, как были выбиты зооморфные фигуры «минусинского» и «ангарского» стилей, что и подтверждается, прежде всего, случаями перекрывания их фигурами животных. Но этими изображениями репертуар ранних рисунков явно не ограничивается. Не исключено, что многие изображения лодок с находящимися в них пассажирами также могут быть отнесены к раннему пласту наскальных рисунков (рис. 1: 9 ), другое дело, что случаи палимпсестов с лодками нам неизвестны. Пока мы лишь констатируем, что самыми ранними в наскальном искусстве Минусинской котловины были изображения людей (или мифических существ?), запечатленных в подвижных позах, иногда с предметами в руках, иногда вовсе без рук, с округлыми корпусами, в длинных или коротких одеждах типа бурки, в рогатых головных уборах (причем не только с бычьими рогами, но и, например, с оленьими), и т. п., и эти персонажи нередко перекрывались уже совсем иными образами, которые, очевидно, становились для человека более значимыми, – фигурами животных. В какую эпоху это происходило и каков был временной разрыв между их нанесением на скалы – сказать пока невозможно. Не исключено, что это могло происходить как в пределах одной эпохи, так и намного позднее, о чем можно судить, например, по одному из отмеченных палимпсестов Шалаболинской писаницы, где кеглеобразная фигура перекрыта изображениями окуневской традиции. Дальнейший стилистический анализ значительной выборки палимпсестов с применением методов трасологии – пока единственная возможность для хронологической атрибуции серии ранних изображений Минусинской котловины.