Археометаллографическое исследование кузнечных изделий из Лав­ского археологического комплекса

АРХЕОМЕТАЛЛОГРАФИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ КУЗНЕЧНЫХ ИЗДЕНИЙ

ИЗ ЛАВСКОГО АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА1

История юго-восточного пограничья Русской земли давно привлекает внимание ученых. Во многом это касается и Елецкого края, занимающего одно из центральных мест на территории Донского бассейна. Еще в XIX в., благодаря работам С.М. Соловьева, Д.И. Иловайского, елецких краеведов М.А. Стаховича и Н.А. Ридингера, в научный оборот был введен основной круг источников по истории этого региона. В XX в. такие исследователи, как А.Н. Насонов, В.А. Кучкин, А.К. Зайцев, рассматривали данный регион обобщенно в составе русских земель. Более детально вопросы исторической географии, заселения среднего течения Дона древнерусским населением, политического статуса Елецкой земли отражены в работах В.Л. Егорова и А.А. Щенникова. В последнее десятилетие А.Д. Пряхиным, Н.А. Тропиным, М.В. Цыбиным в научный оборот впервые были введены археологические источники.

Однако данные археологии еще далеко не полностью задействованы для воссоздания полноценной картины жизнедеятельности населения Подонья. Прежде всего это касается материалов, характеризующих древнюю экономику и производство. До сих пор в исследованиях не нашли отражения вопросы, связанные с такой важной отраслью средневекового ремесла, как же-лезообработка.

С целью восполнения этого пробела в Лаборатории естественнонаучных методов Института археологии РАН было проведено археометаллографи-ческое исследование коллекции железных предметов из Лавского археологического комплекса2.

Лавский археологический комплекс расположен в 7 км к юго-западу от исторического центра современного Ельца. Он состоит из городища и примыкающего к нему селища (посада). Памятник датируется XII - первой половиной XIII в. Лавский комплекс является ключевым памятником в решении ряда вопросов по истории Елецкого края - заселения территории, локализации древнего Ельца, социально-исторической значимости самого памятника (Тропин, 1999. С. 40).

По поводу исторической оценки Лавского археологического комплекса в настоящее время существуют две основные версии. По мнению воронежских археологов, памятник следует отождествлять с боярским или княжеским селом (Пряхин, Цыбин, 1996. С. 112). Иное мнение высказывает в своих работах автор археологических раскопок памятника Н.А. Тропин. На взгляд этого исследователя, Лавский комплекс является единственным ар-

Рис. 1. Цельнометаллические ножи и технологические схемы их изготовления хеологическим памятником, который можно соотнести с летописным Ельцом ХИ-ХШ вв. (Тропин, 1999. С. 82).

Прямые свидетельства о металлургическом или металлообрабатывающем производстве на Лавском археологическом комплексе отсутствуют. Косвенные данные о занятиях населения кузнечным ремеслом можно видеть в многочисленных находках железных шлаков на селище-посаде. Еще одним видом артефактов, несомненно связанным с черной металлообработкой, являются фрагменты ошлакованной керамики и шлаки, имеющие форму дна сосудов (Тропин, 1999. С. 66). На памятнике собрана большая коллекция разнообразных железных предметов. Их исследование с применением методов археометаллографии позволяет значительно расширить представления об экономических и производственно-культурных связях населения Чернигово-Рязанского порубежья.

Для проведения структурного анализа коллекции железных предметов, найденных при раскопках Лавского селища (посада), отобраны 47 ножей и коса. Многочисленные археометаллографические исследования убедительно свидетельствуют, что при решении как технико-технологических, так и культурно-исторических вопросов именно ножи представляют наибольший интерес среди всех категорий железного инвентаря. По форме исследованные ножи не отличаются от орудий домонгольского времени из других древнерусских памятников. Особняком стоит нож с плоским черенком для крепления пластинчатой рукоятки. Он относится к типу столовых ножей, начало широкого распространения которых в Европе и русских землях относится ко второй половине XIV в. (Завьялов, Розанова, 1990. С. 185, рис. 7, ан. 4045; 1992. С. 188, рис. 96, ан. 3257. С. 189, рис. 97, ан. 3273, 3285; Knives and scabbards, 1987. Р. 85, table 58, № 63).

Шесть ножей были откованы из кричного железа (рис. 1, ан. 10612, 10626, 10627). У двух орудий лезвие было сильно сточено, что не исключает применения дополнительных операций по улучшению их рабочих свойств. Ввиду неоднозначности в определении технологии изготовления этих экземпляров, при дальнейшем анализе они были исключены из статистических подсчетов.

Наиболее многочисленны (17 экз.) в исследованной коллекции ножи, откованные из сырцовой стали. Содержание углерода колеблется от 0,1% до 0,5%, но у основной части орудий этой технологической группы не превышает 0,2-0,3% (рис. 1, ан. 10618, 10628; рис. 2, 7). Следует отметить, что кузнецы достаточно хорошо знали одно из основных свойств стали - способность металла улучшать качество после тепловой обработки: 9 ножей из сырцовой стали были закалены (рис. 1, ан. 10614, 10641; рис. 2, 2). Это позволило повысить микротвердость металла на отдельных участках до 383^464 кг/мм2, однако из-за низкого содержания углерода в большинстве случаев показатели микротвердости мартенситовых структур не превышают 274—350 кг/мм2.

Три орудия в этой группе оказались откованными из металлолома (т.е. перекованы из каких-то сломанных предметов). Для структуры этих орудий

I

3                                                       4

Рис. 2. Фотографии микроструктур ножей из Лавского селища

/ - ан. 10618, сырцовая сталь; 2 - ан. 10614, сырцовая сталь, термообработка; 3 - ан. 10625, косая наварка: 4 - ан. 10601, сварной шов; 5 - ан. 10605, сварной шов: 6 - ан. 10617, сварной шов. Увеличение 150*. Травление ниталем

характерно хаотичное расположение сварных швов, прослеживаемых лишь на отдельных участках (рис. 1, ан. 10597, 10598). Содержание углерода в металле не превышает 0,3%, а распределение этого элемента крайне неравномерно. Всего один нож в исследованной коллекции откован из специально полученной (томленой) стали. Рабочие свойства ножа улучшены закалкой (рис.1, ан. 10610).

Сварные схемы, связанные с технологической сваркой, представлены пакетированием заготовки, торцовой, косой и V-образной наварками. Технологическая схема выковки ножа из пакетированной заготовки (т.е. заготовки, предварительно сваренной из нескольких полос металла; при этом на шлифе прослеживается ряд вертикальных полос, направленных перпендикулярно лезвию) обнаружена на трех экземплярах. В пакет набирались полосы железа и сырцовой стали с содержанием углерода до 0,3-0,4%. Всего на шлифах насчитывается 6-7 полос (рис. 3, ан. 10635).

Торцовая наварка стального лезвия представлена девятью экземплярами. Все ножи этой группы (кроме одного) были закалены (рис. 3, ан. 10608, 10615, 10620, 10622, 10623, 10625). Стальное лезвие наваривалось, как правило, на основу из сырцовой стали (рис. 2, 3). Лишь в трех случаях основой послужило кричное железо. Следует отметить, что именно у этих ножей наблюдается более высокое качество сварки, а сталь отличается чистотой в отношении шлаковых включений.

V-образная наварка прослежена на двух образцах. В обоих случаях стальное лезвие наваривалось на железную основу (рис. 3, ан. 10621). Ковочные и сварные работы отличаются высоким качеством. Оба ножа закалены.

На девяти ножах обнаружена косая наварка стального лезвия (рис. 3, ан. 10599, 10605, 10606, 10617, 10643). Судя по широким сварным швам, в которых нередко встречаются шлаковые включения, большинство из этих орудий изготовлено мастерами невысокой квалификации (рис. 2, 5). На общем фоне выделяется один нож (ан. 10611), технологическая схема которого (подбор сырья, тщательная ковка заготовки, очень тонкий сварной шов) свидетельствует о высоком профессионализме кузнеца. В группу ножей, изготовленных по схеме косой наварки лезвия, входит и столовый нож с пластинчатой рукояткой (ан. 10599). Следует отметить, что данный экземпляр высоким качеством изготовления не отличался.

Коса (ан. 10596) откована из сырцовой стали. Содержание углерода крайне неравномерно, на отдельных участках оно доходит до 0,4-0,6%. Металл загрязнен шлаковыми включениями.

Как видно из результатов приведенных анализов, более половины изделий из Лавского археологического комплекса изготовлено по простым технологиям - выковке из цельнометаллических (железных или стальных) или пакетованых заготовок. Металл не отличался чистотой в отношении шлаковых включений, что, впрочем, характерно для древнерусского кузнечного сырья. Не отличались высоким качеством и ножи из группы сварных технологических схем (рис. 2, 4-6). Орудия, четкость технологической схемы ко-

Рис. 3. Ножи, изготовленные по схемам наварки. Условные обозначения см. на рис. 1

торых сопоставима с образцами из ведущих ремесленных центров, единичны и, скорее всего, являются привозными. Если вывод о местном изготовлении большинства исследованных изделий верен (на это указывают косвенные данные железообрабатывающего производства, приведенные выше), то следует признать, что местный кузнец (или кузнецы?) был мастером-универсалом, изготовлявшим и ремонтировавшим разнообразный железный инвентарь. Такая широкая “специализация”, а также необходимость заниматься разнообразными подсобными работами (заготовкой сырья, топлива, и т.п.) и практически отсутствующая конкуренция не способствовали совершенствованию профессиональных навыков кузнецов. Ремесленнику достаточно было сохранять определенный уровень, соответствующий техническим знаниям своего времени. Кузнечные изделия из Лавского комплекса этим знаниям вполне соответствовали. На это указывает довольно высокий процент термообработанных орудий (закалено более 65% ножей, сталь которых могла воспринять термообработку), кузнецы довольно часто использовали широко распространенный в древнерусском кузнечестве прием сочетания посредством кузнечной сварки твердого стального лезвия и вязкой основы клинка (по технологическим схемам наварки изготовлено более 40% всех ножей). Таким образом, кузнецы, изготовившие исследованные поковки, владели основными приемами, распространенными в древнерусском кузнечестве домонгольского периода. Но по уровню мастерства они относились скорее к кузнецам-универсалам, чем к высококвалифицированным мастерам из древнерусских ремесленных центров.

Опубликованные данные археометаллографических исследований древнерусских памятников предмонгольского времени позволяют провести сравнительный анализ применения технологических схем изготовления ножей. Для сравнения выбраны памятники, наиболее близкие территориально к Лавскому археологическому комплексу. Это Серенек - летописный город в верховьях Оки (Никольская, 1981. С. 139) и селище Куликовка - памятник на Куликовом поле в верховьях Дона (Гоняный и др., 2000). Из коллекции Серенска металлографически исследовано 50 ножей XII - первой половины XIII в. (Хомутова, 1973; Терехова и др., 1997. С. 268-269); материалы Кули-ковки представлены результатами 55 анализов ножей (Завьялов, 2002). Поскольку ножи из Серенска, изготовленные по наварным технологиям представлены суммарно, без выделения типов наварки (косая, торцовая и т.п.), то при сравнительном анализе все наварные технологии также объединены в одну группу. Результаты анализа представлены на рис. 4. На гистограмме отчетливо видно преобладание при изготовлении ножей двух технологических схем: выковки орудий из цельностальной заготовки и наварки стального лезвия. Следует подчеркнуть, что значительная часть ножей с наварными лезвиями из Куликовки и Лавского поселения являлись импортной продукцией из городского ремесленного центра (на это указывает качество исполнения кузнечных операций). Вместе с тем, близость технико-технологического строя всех трех памятников очевидна. Возможно, эта близость в известной мере определялась общими кузнечными традициями, характерными

I Куликовка

□ Серенек

Лавский археологический комплекс

Рис. 4. Гистограмма распределения технологических схем изготовления ножей (в процентах) из древнерусских памятников юго-востока для южнорусского кузнечества предшествующего времени. Суть этих традиций заключалась, прежде всего, в значительной доле цельножелезных и цельностальных предметов (Терехова и др., 1997. С. 291). Другая доминанта гистограммы - ножи с наварными лезвиями - несомненно связана с новой тенденцией в кузнечестве Древней Руси, получившей широкое распространение с рубежа XI-XII вв. - изготовление орудий с наварными лезвиями (Терехова и др., 1997. С. 295).

Распределение технологических схем изготовления ножей из Лавского комплекса позволяет предложить датировку исследованного материала. Для нижней даты, как мне представляется, важно отсутствие среди материалов памятника ножей с трехслойными лезвиями. Между тем в коллекциях и Серенска, и Куликовки эта технология хотя бы в единичных экземплярах, но присутствует. Известно, что трехслойные ножи выходят из употребления на большей части территории Древней Руси в конце XII в. Это наблюдение позволяет определить нижнюю хронологическую границу исследованного материала как рубеж ХП-ХШ - начало XIII в. Для определения верхней хронологической границы большое значение имеет тип ножа № 10599. Как упоминалось выше, этот тип имеет западноевропейское происхождение. На памятниках с детально разработанной хронологией (Новгород, Псков) они по- являются во второй половине XIV в. Таким образом, верхнюю границу исследованной коллекции ножей следует датировать не ранее второй половины - конца XIV в.